Можем потанцевать, если хочешь

 

Комната для отдыха, расположенная в подвале дома Бэнннерджи, была переоборудована в импровизированный танцпол. Просторное помещение отделано гладкой штукатуркой кремового цвета и глиняной черепицей, а стены украшают атмосферные фотографии пустыни. Плюшевые диваны сдвинуты в сторону, чтобы освободить место для танцующих людей. Повсюду мерцают свечи, отбрасывая на стены пляшущие тени.

Кто-то поставил плейлист с танцевальными треками восьмидесятых, и теперь толпа безумствует, в воздухе витает смесь запахов из пота и летних цветочных духов. Здесь немного душно, и я бы с большим удовольствием осталась на улице, где дует прохладный свежий ветерок, но танец с Эйданом — самый быстрый способ осуществить мой план. Ведя парня на танцпол, я оглядываюсь по сторонам. Тайер так и не вошел внутрь. Я снова начинаю нервничать. Неужели он не считает меня достойной потраченных усилий?

Мы с Эйданом раскачиваемся под классическую композицию Мадонны: точнее он по-дурацки сгибает колени и качает головой, я же пытаюсь раствориться в музыке, закрыв глаза и прислушиваясь к ритму. В голове у меня при этом роится множество мыслей. Что сейчас делает Тайер? Он вернулся к Лорел? Я придвигаюсь к Эйдану, кокетливо кладя руку ему на бедро, и приближаю его лицо к себе. Тот улыбается и в ответ обнимает меня за плечи, слегка сцепив руки за шеей. Мы кружим, перемещаясь по заполненному танцполу, люди расступаются в стороны. Тут кто-то хлопает Эйдана по плечу, и мы замираем на полушаге.

Я поднимаю голову, и мое сердце замирает. На меня смотрят прекрасные карие глаза.

— Не возражаешь? — спрашивает Тайер, хотя его взгляд не предполагает других вариантов. Его вопрос обращен не столько к Эйдану, сколько ко мне, так что я не в силах ему отказать.

Эйдан выпячивает грудь, словно самец в брачный период. Но что-то в лице Тайера заставляет его отступить.

— Ладно, — с неохотой сдается он, а потом смотрит на меня. — Тебе принести еще пива?

— Спасибо, Эйдан. — Я мило улыбаюсь ему, чтобы сгладить возникшую ситуацию.

Тайер приближается ко мне, а, когда касается моего бедра, по спине у меня пробегают мурашки от предвкушения. Бодрая музыка сменяется медленной балладой. Мы обмениваемся взглядами и, почти не раздумывая, приникаем друг к другу.

Внезапно все становится на свои места. Я действительно нравлюсь ему. Я чувствую это в торопливом биении его сердца, частом дыхании, вздохе. Я глубоко вдыхаю свежий аромат Тайера. Он кладет руку мне на поясницу, и мою кожу начинает покалывать. Я пальцами вывожу узоры на сильных твердых мышцах его плеч и спины. Мы отстраняемся лишь на миг, чтобы взглянуть друг на друга, на наших лицах играют легкие улыбки. Мы не говорим — в словах нет необходимости.

Затем Тайер склоняется ко мне и шепчет на ухо:

— Давай сбежим отсюда.

Я вздрагиваю от близости его губ к моей щеке.

И медленно киваю.

— Давай.

Он берет меня за руку и ведет сквозь толпу людей наверх, к входной двери.

Во дворе никого нет. Мы ступаем по гравийной дорожке, удаляясь от света ламп на крыльце. Легкий ветерок колышет тонкие ветви мескитового дерева, мерцающие звезды создают причудливые узоры на черно-синем небосклоне. Где-то посреди двора Тайер поворачивается ко мне и берет меня за плечи. На его лице светится восхитительная улыбка, и в эту секунду я чувствую себя ужасно глупо из-за своих игр с ним.

— Тайер, прости, — начинаю я.

— Ш-ш-ш, — произносит он, прикладывая палец к своим губам. Потом подается ко мне и целует.

Сначала его поцелуй нежный, но быстро перерастает в нетерпеливый. Я приникаю к нему, обхватив руками за пояс, и крепко прижимаю к себе. Его ладони скользят по моей спине, а я пальцами запутываюсь в его непослушных кудрях.

Его губы целуют мочку моего уха, спускаются вдоль подбородка к шее. Я со стоном откидываю голову назад и крепче цепляюсь за него. Я и раньше целовалась с парнями, но этот поцелуй ни с чем не сравнится.

Мы не разговариваем, лишь целуем, ласкаем и вдыхаем друг друга. Наши тела переплетаются, словно мы одни во всей вселенной. Мы сливаемся воедино, пребывая в полной гармонии друг с другом. И мне хочется никогда его не отпускать.

Вдруг из-за живой изгороди доносится шорох. А потом мерзкое хихиканье. Я отпрыгиваю от Тайера. Это смех Мэделин.

Не успеваю я что-то сказать или как-то остановить происходящее, как из кустов выскакивают Шарлотта и Мэделин с телефонами в руках и торжествующими улыбками на лицах.

— Попался, Тайер! — кричат они, щелкая затворами камер.

СЮРПРИЗ, СЮРПРИЗ!

 

Мы с Тайером моргаем от ярких вспышек света.

— Попался! — снова ликует Шар.

— Тайер запалился! — визжит Мэделин.

Тайер делает недовольное лицо.

— Что вообще происходит?

— Скажи «сыр»! — не унимается Мэделин, делая еще одно фото. А потом поворачивается к Шарлотте и стукается с ней ладонями. — Еще одна успешная «Игра в ложь»!

Тайер прищуривается.

— Игра в ложь? — Он произносит эти слова, будто никогда раньше их не слышал. Но я-то знаю, что это не так. Уверена, Лорел ему рассказывала, а то он и сам узнал еще в школе. Меня парализует. Мне хочется притормозить, как-то все остановить, но я не могу вымолвить ни слова. Все происходит слишком быстро.

Мэделин выпрямляется и разворачивается ко мне, ее голубые глаза сверкают, словно драгоценные камни.

— Саттон, прости, что вмешались раньше, чем ты пригласила его на пикник, — говорит она. — Но увидев вас танцующими, мы поняли, что сегодня вы скрепите сделку. И просто не смогли удержаться.

Тайер переводит взгляд на меня.

— Скрепим сделку? О чем они говорят?

Мэделин упирает руку в бок.

— А о чем по-твоему, Тайер, мы говорим?

Шарлотта хохочет.

— Ты же не думаешь, что Саттон всерьез увлеклась тобой?

На Тайера снисходит мрачное озарение, и его точеные черты лица искажаются. Он смотрит на меня широко распахнутыми глазами.

— Саттон? — спрашивает он. — Какого черта происходит?

— Я... — вот и все, что я могу выдавить из себя. Ну же, скажи. Скажи своим подругам, что ты действительно хотела его поцеловать. Но губы меня не слушаются. Как только я произнесу эти слова, девчонки перестанут меня уважать. И о чем я только думала, когда совершенно серьезно танцевала с Тайером на глазах у всех? И как они должны были все это воспринять? Я во всем виновата. Не дай я зайти этому розыгрышу так далеко, ничего бы этого не случилось. Даже если бы я отстранилась от Тайера, притворилась, что он мне безразличен, и то было бы лучше для него.

И тут Шарлотта охает:

— Боже мой! Он и правда повелся! Он на самом деле решил, что нравится ей!

— Все получилось лучше, чем мы предполагали, — говорит Мэделин. — Ты действительно считаешь себя настолько крутым, что даже самая популярная девчонка в школе захочет с тобой встречаться?

Тайер отшатывается, как от удара.

— Саттон, это правда?

Меня охватывает приступ тошноты. «Нет», — хочется мне сказать. Конечно, нет. Но живот скручивает узлом. Я знаю, что должна сделать. У меня нет выбора.

Я засовываю руки в карманы и говорю, стараясь придать своему голосу твердость:

— Тайер, это был розыгрыш. — В эти слова я вкладываю все презрение, на которое только способна. — Нужно было сбить с тебя спесь. Потом еще скажешь спасибо.

Тайер сводит брови вместе, ладони сжимает в кулаки.

— Ты сейчас шутишь?

— Нет! — ликует Шарлотта.

Он пятится назад и чуть не врезается в кактус.

— А как же все то, о чем мы говорили? Как же то, что было у тебя дома? Те сообщения? Все это было неправдой?

Я даже не могу смотреть на него.

— Да.

Тайер медленно качает головой.

— Господи, Саттон. Оказывается, ты еще большая сука, чем все тебя считают.

У меня начинает кружиться голова, из легких выходит весь воздух. Конечно, мне известно, что обо мне говорят люди. Что они думают. Вот только меня не волнует их мнение.

Для меня важно только мнение Тайера.

— Не волнуйся, младший братец, — щебечет Мэделин. — Мы найдем тебе замену твоего уровня. Кого-нибудь из младших классов?

Тайер ее не слушает. Он по-прежнему смотрит на меня.

— Все лучше, чем связываться с тобой, — говорит он, его голос источает отвращение. — Ты хоть раз в жизни была честна?

В душе у меня бушует ураган, но снаружи я сохраняю спокойствие.

— Только с парнями, которые мне нравятся, Тайер. И это не ты.

Его лицо искажает жуткая гримаса. Он разворачивается, поднимая с гравийной дорожки облако пыли, и выбегает на середину улицы.

У меня на душе кошки скребут. Мне хочется последовать за ним. Хочется все исправить. Но на глазах у своих подруг я не могу этого сделать.

Шарлотта хохочет, сгибаясь пополам.

— Боже мой, Мэдс, мне кажется или он действительно плачет?

Продолжая хихикать, Мэделин выпрямляется и хлопает меня по плечу.

— Это. Было. Круто. Отличная работа, Саттон.

— Угу, — мямлю я в ответ.

— Не терпится разослать эти фото, — восклицает Шарлотта.

— Мы знали, что ты сможешь его охмурить, — добавляет Мэделин.

С этими словами подруги берут меня под руки и ведут обратно на вечеринку. Но я уже не в настроении веселиться. Сейчас у меня в голове крутится лишь одна мысль: «Что же я наделала?».

ОДНИ СОЖАЛЕНИЯ

 

— Саттон, может, хватит уже одной лопать мармелад?

— Что? Ах да, прости. — Я неохотно передаю Шарлотте огромный пакет клубничных лакричных конфет.

Вечер продолжается, и сейчас мы сидим в гостиной дома Мэделин. После «розыгрыша» мы пробыли на вечеринке еще какое-то время, где я притворялась как только могла. Но до сих пор не могу выкинуть из головы Тайера — его опустошенный взгляд. На вечеринке мы больше с ним не виделись. Хотя я бы все равно не знала, что ему сказать или сделать. Мне вообще не хочется здесь находиться. Лучше сидеть дома в обнимку со Скуби-Ду, вспоминать поцелуи Тайера и думать о том, как все исправить.

Тайер, должно быть, вернулся домой раньше нас, хотя за все это время из его комнаты не донеслось ни звука. Тем не менее, в комнате отдыха семьи Вега тут и там попадаются следы его присутствия: потрепанный выпуск журнала «Спин», лежащий на гладкой поверхности современного кофейного столика; ряд слегка уже потускневших футбольных трофеев, выстроившихся в высоком стеклянном шкафу; связка ключей, брошенная в декоративную чашу с логотипом «Холлиер Хай». Тайер повсюду.

Жаль только, что теперь он не хочет иметь со мной ничего общего.

Вдруг Мэделин подскакивает.

— Шарлотта, поаккуратнее с диетической колой! Если прольешь ее на кожаный диван, отец меня убьет. — И что-то в ее голосе мне подсказывает — это не преувеличение.

— Боже, ну прости. — Шарллота ставит стакан на край стола. — Мы вообще должны пить не газировку, а шампанское и праздновать оглушительный успех нашего первого в этом сезоне розыгрыша!

— Полностью согласна, — говорит Мэделин. — И, может, мы еще вдохновимся на розыгрыш по случаю начала учебы. Раз уж нам так везет. — Потом она встает и подходит к комоду в духе «Безумцев», который возвышается по соседству с огромным плоским телевизором, висящим на дальней стене комнаты. Отодвигает дверцы и начинает копаться в нем — с каждым движением ее пучок слегка подпрыгивает.

Спустя минуту она появляется, триумфально размахивая початой бутылкой «Абсолюта».

— Водка подойдет?

— Абсолют-но, — щебечет Шарлотта. А у меня даже нет сил, чтобы закатить глаза от ее глупости.

Мэделин скрывается на кухне и возвращается с тремя чистыми стаканами под мышкой и зажатым между подбородком и шеей пакетом апельсинового сока. Однако в ее исполнении все эти неуклюжие движения все равно выглядят изящно.

— Шампанское прибережем на школьный розыгрыш. В качестве торжественного завершения. А это разминочка. — Она подмигивает, ее густые ресницы касаются алебастровой щеки.

Мэделин разливает коктейль по бокалам, от души добавляя водки, которая проливается через край. Поспешно вытирает ее уголком своего серого топа от Кельвина Кляйна и передает два стакана мне и Шарлотте. Мы берем свои напитки и, подняв бокалы, чокаемся.

Я выдавливаю из себя самую убедительную улыбку, на которую только способна. Но лицо так и остается застывшей карнавальной маской.

— За ваше здоровье, — бормочу я.

— За «Игру в ложь»! — переполненная энтузиазмом, восклицает Мэделин и устремляет на меня свои светящиеся голубые глаза. — А если серьезно, Саттон, потрясающая работа. Спасибо за то, что поставила Тайера на место. — Она говорит невероятно искренне. Почти пугающе.

— Да не за что, — небрежно отмахиваюсь я.

От одного воспоминания о выражении лица Тайера, перед тем как он убежал, у меня сводит живот.

— Ты действительно профи. Королева «Игры в ложь», — продолжает петь мне дифирамбы Шарлотта. В ее голосе слышно настоящее благоговение, и у меня снова к горлу подступает ком. Я с трудом проглатываю обжигающую жидкость.

— Лесть далеко вас заведет, дамы, — как можно беззаботнее говорю я. — Но прошу вас... королева очень устала от проделанной работы. Может, мы просто молча посмотрим фильм?

— Да! Конечно, — соглашается Мэделин. Потом роется на заставленной фильмами полке, достает диск с «Титаником» и вставляет его в DVD-плеер. Проигрыватель мигает и с жужжанием включается.

— Только если ты не ждешь, что мы станем кормить тебя виноградом и обмахивать веером, — ворчит Шарлотта, добродушно улыбаясь. Потом делает большой глоток своего коктейля и довольно вздыхает.

— Ты же знаешь, что мне стоит только попросить, — не удерживаюсь я от саркастичного замечания.

Я веду себя как и раньше, хотя не вкладываю в это своего сердца. На самом деле, я оставила его где-то там на лужайке у Ниши или похоронила глубоко в скалах каньона Сабино. Даже когда начинается фильм, и на огромном экране появляется мальчишеское лицо Лео, я не могу перестать думать о Тайере. Я вспоминаю его взгляд на растерянном лице. А потом отвращение, пришедшее с осознанием того, что он стал жертвой «Игры в ложь».

И... тот поцелуй.

Больше всего тот поцелуй.

Он был невероятным, грандиозным; от этого поцелуя сжимались пальцы на ногах, сотрясалась земля. Он не был похож ни на один другой. А я далеко не новичок в поцелуях.

Почему я не могу встречаться с парнем младше меня? Что в этом плохого? Я взвешиваю эту мысль, кручу ее со всех сторон.

Ладно, возможно, сначала мои подруги будут надо мной смеяться. Даже точно. Но ведь недолго, да? Поначалу, конечно, будут дразнить, но как только свыкнутся с этой мыслью, даже могут решить, что это круто. Кто знает, может, я вообще задам новую тенденцию, после которой стая хищниц выйдет на охоту и будет рыскать по коридорам Холлиера в поисках молодого мяса.

Дело в том, что мои отношения с Тайером могут сделать меня... счастливой. Мне кажется, я этого заслуживаю. Мне кажется, мои подруги с этим согласятся.

А после того поцелуя мне вообще, может, наплевать на их мнение. Мне просто нужен Тайер.

На экране появляется заставка, комнату заполняют звуки грандиозного оркестрового саундтрека. Я вдруг больше не могу высидеть и минуты. Словно по всем открытым участкам моей кожи ползают сотни муравьев. Я вскакиваю с дивана, не обращая внимания на испуганные взгляды Шарлотты и Мэделин, устремленные на меня.

— Мне, э-э, нужно в уборную, — бормочу я и скрываюсь в коридоре.

— Хочешь, мы поставим на паузу? — озадаченно кричит Мэделин мне вслед.

— Нет, не надо, — откликаюсь я. — Все равно я знаю его наизусть.

На цыпочках прокрадываюсь мимо ванной и тайком иду дальше по коридору. Не понимая, что делаю, я практически на бессознательном уровне оказываюсь перед дверью в комнату Тайера. Снизу пробивается свет, и у меня екает сердце. Понятия не имею, что скажу ему... но я обязана что-то сказать.

Тихонько стучу в дверь, нервно переминаясь с ноги на ногу. Когда ответа не следует, я коротко стучу еще раз. Снова тишина. Тогда я осторожно толкаю дверь.

Меня встречает порыв свежего воздуха из открытого окна, а Тайера нигде не видно. На неубранной кровати валяется смятая синяя толстовка; я еле сдерживаюсь, чтобы не подбежать к ней и не начать перебирать ее пальцами, вдыхать ее запах и напяливать на себя поверх топика. Меня будто снова будут обнимать его руки.

Окидывая комнату взглядом, я замечаю, что компьютер Тайера не выключен, и на стол падает жуткое свечение от экрана. Открытое окошко мессенджера так и манит.

Оно гласит: «Еду к тебе».

Сообщение от моей сестры.

Я холодею. Он ушел на встречу с Лорел? Он расскажет ей о том, что случилось сегодня, она станет его утешать... а потом что? Очевидно же, что она в него влюблена. А еще они так близки. То, что у них до сих пор не было романтических отношений, не значит, что их никогда не будет.

Я пячусь из его комнаты и возвращаюсь обратно на кухню, стараясь не шуметь. К черту ночевку. К черту подруг. Мне нужно найти Тайера. Нужно поговорить с ним, извиниться, объяснить, вынудить понять...

Я как можно тише отодвигаю щеколду на задней двери и выскальзываю на улицу. Меня подгоняют стрекот сверчков и шелест ветра в листьях. Не успеваю я и шага ступить, как меня окликает голос:

— Саттон.

Мое имя звучит тихо, хрипло, почти сдавленно. Я узнаю этот голос даже с завязанными глазами. Не смогу забыть его, даже если захочу. Я думала о нем всю ночь.

И он принадлежит Тайеру.

ТОЛЬКО МЕЖДУ НАМИ

 

При виде фигуры Тайера, утопающей в лунном свете, у меня подкашиваются ноги. Воздух благоухает густым ароматом цветущей акации, шелестит легкий прохладный ветерок. Где-то вдалеке уныло воет собака.

— Тайер! — кричу я. Не успев опомниться, бросаюсь к нему с распростертыми объятиями. Но даже не дохожу до него, когда он отступает назад с холодным безжизненным взглядом. Лицо его лишено всяких эмоций — просто ужасно, уж лучше бы он смотрел на меня с ненавистью и отвращением.

— Прости, — начинаю я. — Этот розыгрыш был не моей идеей. И все не так, как ты думаешь. — Стоять на ветру холодно, и мои обнаженные руки покрываются мурашками. Я обхватываю себя руками, пытаясь согреться. Но от холодной ямы внизу живота мне не избавиться. Я смаргиваю навернувшиеся на глаза слезы.

Тайер окидывает меня взглядом, отчего я начинаю дрожать еще сильнее. Его челюсти сжаты, поза напряжена.

— И чему я удивляюсь? — отрезает он и, подняв голову, смотрит куда-то вдаль поверх моего плеча. — Вы же из «Игры в ложь». А я просто дурак, который попался на вашу удочку. — Он горько усмехается. — Даже не верится, что я оказался таким доверчивым.

— Тайер, нет, — умоляю я. — Ты не понимаешь. Я не хотела тебя разыгрывать, клянусь. Я даже лгала подругам, — признаюсь я, наматывая прядь волос на указательный палец. — Тот поцелуй... для меня все было по-настоящему. Честно.

— И я должен тебе поверить?

Я закусываю губу.

— Я не стану тебя винить. Но... выслушай меня, хорошо? Я самая популярная девушка в Холлиере. Мои лучшие подруги считают меня классной. И по сравнению с тем, как ко мне относятся дома, это просто потрясающее чувство.

Он фыркает:

— И как же к тебе относятся дома?

— Как... ко второму сорту. Словно мне здесь не место.

Тайер опускает подбородок.

— Доказательств этого я не наблюдал.

— Так это или иначе, но я это чувствую, — говорю я. — Возможно, во мне говорит паранойя из-за того, что меня удочерили. Но именно поэтому, Тайер, я так боюсь потерять подруг. Я очень переживала из-за этого, потому и не остановила розыгрыш и не сказала правду, когда они нас застукали. Я не хотела, чтобы они смеялись надо мной. И только потом поняла, как глупо это было. Невероятно глупо. Я должна решить, кто мне нравится. — Я с трудом сглатываю и поднимаю на него глаза. — И мне нравишься ты.

Ну вот. Я это сказала. Пути назад нет. Однако мне по-прежнему страшно смотреть на Тайера.

— Тебе необязательно прощать меня или отвечать мне взаимностью. Я пойму, если ты предпочтешь того, кто всегда к тебе хорошо относился, вроде Лорел. Но я решила, что ты должен знать о моих истинных чувствах. Ты спрашивал, была ли я хотя раз в жизни честна, так вот рядом с тобой я действительно честна. И сейчас говорю тебе правду.

А потом, смутившись своего признания, начинаю отворачиваться. Я уже стою почти к нему спиной, когда чувствую руку Тайера на своем плече. Он разворачивает меня к себе. У него серьезное лицо, и в этот миг мне не ясно, сердится он или нет. Он берет меня за руки и с силой стискивает их.

— Саттон, ты тоже мне нравишься, — произносит он.

Мое сердце радостно подскакивает, но быстро замирает при виде боли на его лице. Что-то совсем не так.

Он расплетает наши пальцы.

— Но я не уверен, что для нас будет правильным встречаться открыто.

— Почему? — выпаливаю я.

Тайер вздыхает и проводит рукой по волосам, так что те встают дыбом на макушке.

— Все сложно, — наконец отвечает он.

Мне кажется, будто я только что проглотила изменяющий сознание наркотик.

— Конечно, сложно, — говорю я. — Для меня это тоже сложно. А для тебя почему? Потому что ты брат Мэдс? Из-за Лорел?

Тайер встречается со мной немигающим взглядом.

— Отчасти. Здесь замешано много факторов. — Потом отводит глаза. — Я никогда раньше не встречал девушки вроде тебя, Саттон. И я тебя боюсь.

— О чем ты? — У меня дрожит голос.

Он задумывается.

— В тебе словно две Саттон, — медленно произносит он, тщательно подбирая слова. Где-то вдалеке срабатывает автосигнализация. — Саттон, которую я видел в ту ночь на кухне, невероятная — забавная, теплая, честная. — На последнем слове он делает акцент, отчего я вздрагиваю. — Мне кажется, та Саттон... понимает меня. Хочешь — верь, хочешь — нет, но я далеко не каждому рассказываю о том, что хожу во сне.

— Я вообще никому не рассказываю свои сны, — тихим голосом отвечаю я.

— Верно, — соглашается он. — С той Саттон у нас есть связь. И это здорово.

Я опускаю глаза и принимаюсь разглядывать неровные камушки, которыми выложен двор Вега.

— Но...

— Но другая Саттон — ты, которую видят окружающие, — не такая хорошая. И я не уверен, что хочу становиться частью этого мира.

Я изумленно смотрю на него.

— Но тебе же нравится то внимание, которые ты сейчас получаешь. Я это знаю!

Он останавливает меня вскинутой ладонью.

— Конечно, мне нравится иметь друзей. Но я не хочу становиться частью толпы предателей, которые быстро меняют свое мнение и играют в игры. Такая жизнь не для меня.

Я с трудом сглатываю.

— Я очень сожалею об этом розыгрыше. Но я могу быть хорошей — я буду хорошей. Я даже покончу с «Игрой в ложь», если захочешь. Все может измениться.

Он опускает крепкие ладони на мои плечи и придвигается настолько близко, что кончики его ресниц едва касаются моего лба.

— Ты только что сказала, как сильно тебе нужен твой мир. И я не стану просить тебя все изменить. — Он легонько касается ладонью моей щеки. — Я тоже хочу быть с тобой. Но предпочел бы на какое-то время держать наши отношения в тайне. — Он умоляюще смотрит на меня. — Ты готова на это пойти?

Я моргаю, чувствуя себя брошенной. Никто никогда не говорил мне, что не хочет быть со мной из-за того, кто я есть — обычно именно это во мне привлекает парней. Но Тайер тоже по-своему прав. В глубине души я давно знаю: в проделках клуба «Игры в ложь» нет ничего хорошего. Мы уже увязли в нем, он подпитывает нас, и теперь не так-то просто остановиться. Я представляю, как сообщаю Мэделин и Шар о закрытии клуба. Сможет ли что-то удержать нас вместе? Они бросят меня и переключатся на кого-то другого? Что, если вину за эти изменения они взвалят на Тайера? Вдруг между ним и Мэделин произойдет раскол?

Должно ли меня волновать то, что он хочет сохранить наши отношения в тайне? Или стоит просто послать к чертям всю эту осторожность? Что, если я никогда ничего подобного больше не испытаю?

Я вскидываю голову, обвиваю его руками за пояс и привлекаю к себе.

— Давай попробуем, — улыбаясь, шепчу я. Что бы между нами ни происходило, я хочу большего. Намного большего.

На лице Тайера расцветает несмелая улыбка, губами он находит мои губы и нежно целует. А после склоняется к моему уху и говорит:

— Давай.

Он спускается пальцами вдоль моего позвоночника. Я таю от его прикосновений и целую в ответ с еще большим пылом, с большим чувством. Сейчас не время для слов.

В конце концов, иметь тайного бойфренда — даже круто. Конечно, это будет очередная тайна, еще одна ложь.

И что-то мне подсказывает, эта первая ложь — лишь одна из многих. Но если она позволит мне быть с Тайером, то игра стоит свеч.

^[1] Скибол — игра на специальном столе, нечто среднее между бильярдом и боулингом.