Житие Федора Михайловича и Алевтины Павловны

Житие Федора Михайловича и Алевтины Павловны

Или

Жаркое ковидное лето

Действующие лица:

Федор Михайлович       17 лет

Алевтина Павловна               60 лет

Маша, ее дочь           36 лет

Даша, дочь Маши     13 лет

Саша                                 40 лет

Степа                           15 лет

Врач

Студенты

Абонент «Мурочка» вызывает абонета «Мама».

Алевтина Павловна.                   Да? Алло? Ты меня видишь? А вот так?

Маша.                                          Что случилось, мама?!!

Алевтина Павловна.                   Мурочка, плохо… Очень плохо.

Маша.                                          Кто?

Алевтина Павловна.                   Федор Михайлович заболел. У него рак.

Маша.                                          Уфф… Ну надо полагать, это должно было случиться. Он и так у тебя долгожитель.

Алевтина Павловна.                   Мура, я знаю…

Маша.                                          Мама! Не надо называть меня Мурой!

Алетина Павловна.         Почему? Такое твое милое детское прозвище.

Маша.                                          Оно мне не нравится.

Алевтина Павловна.                   Странно. А мне всегда казалось, что нравилось. Помнишь, я читала тебе Чуковского про Мурочку?

Маша.                                          Мам, ты сейчас нарушаешь мои границы.

Алевтина Павловна.                   Что, прости?

Маша.                                          Мама. Извини, но я чувствую, что когда ты называешь меня Мурой против моей воли, ты даешь мне понять, что не воспринимаешь меня как взрослого человека.

Алевтина Павловна.                   Почему? Я воспринимаю. Если тебе так хочется, я буду называть тебя, как ты скажешь… Мурочка! Все плохо. Просто ужасно.

Маша.                                          Мама, ты так переживаешь из-за собаки?

Алевтина Павловна.                   Он почти ничего не ест. И еле ходит. Еще и погода... Я стелю ему холодное полотенце на пол. Не знаю – помогает, нет… У вас в Москве тоже жара?

Маша.                                          Чем я могу помочь?

Алевтина Павловна.                   Я никогда не просила… Маша, мне нужны деньги. Есть ветеринар, лучший в городе хирург по собакам, он возьмется за операцию, но только нужны деньги.

Маша.                                          Сколько?

Алевтина Павловна.                   Я не знаю, мне только завтра или послезавтра дадут ответ. Сказали, много. Маша, приезжай, пожалуйста. Пожалуйста, приезжай.

Маша.                                          Мама, смерть – это нормально. Тем более животные - они ведь не умирают. Они уходят на радугу.

Алевтина Павловна.                   Какая же ты все-таки дура.

Маша.                                          Что?

Алевтина Павловна.                   Он умирает.

Маша.                                          Мам… Просто прими это. Принятие – первый шаг к исцелению.

Алевтина Павловна.                   А как принять?

Маша.                                          Тебе нужно заняться йогой. В вашем районе есть йога? Если нет, то я скину ссылку на одного коуча, она ведет занятия дистанционно…

Алевтина Павловна.                   Я так устала от этого дистанта…

Маша.                                          Я понимаю твои чувства. Видеть умирание своего любимого питомца – это всегда очень больно. Это забирает ресурс. Мама, ты знаешь, по-моему, у тебя тревожная депрессия. Давай я узнаю через фб – есть ли у вас в городе хорошие психотерапевты?

Алевтина Павловна.                   Маша, я, если что, дачу продам? Ты же не будешь против? Все равно она вся уже заросла травой.

Маша.                                          Ты меня совсем не слушаешь?

Алевтина Павловна.                   Я устала, Маш.

Маша.                                          Мам, ничего ужасного в психотерапии нет, ты просто пропьешь курс антидепрессантов, проработаешь свои травмы и тебе полегчает. Пить антидепрессанты сегодня нормально. Я тоже их пила.

Алевтина Павловна.                   Ты пила таблетки? Я не знала.

Маша.                                          Я тебе говорила.

Алевтина Павловна.                   Мне сегодня приснился сон. На меня смотрел Иисус. Так долго, так внимательно. Как будто хотел поцеловать меня. Но не поцеловал.

Маша.                                          Странный сон.

Алевтина Павловна.                   Татьяна Викторовна умерла. От ковида. И всего-то шестьдесят три года. Я сейчас ее курс взяла…

Маша.                                          Мама, по-моему, ты слишком сконцетрирована не негативе.

Алевтина Павловна.                   У нашего ректора ковид.

Маша.                                          Мама, тебе нужно проработать свою зацикленность на плохих новостях!

Пауза.

Алевтина Павловна.                   Ну а ты как?

Маша.                                          Нормально.

Алевтина Павловна.                   Готовишься к тесту?

Маша.                                          Стараюсь… Только…

Алевтина Павловна.                   Что случилось?

Маша.                                          Мам… Ты, главное, не тревожься.

Алевтина Павловна.                   Уже. Что?

Маша.                                          У Даши нервный срыв.

Алевтина Павловна.                   Из-за чего?

Маша.                                          Ну помнишь, в прошлом году, когда ты ее у себя в языковой лагерь отдала, она там со Степой дружила?

Алевтина Павловна.                   Помню. Прекрасный молодой человек, мне понравился.

Маша.                                          Мама, ему пятнадцать лет!

Алевтина Павловна.                   Да, что-то вроде того…

Маша.                                          А Даше тринадцать.

Алевтина Павловна.                   Так из-за чего срыв?

Маша.                                          Этот Степа хочет опять ехать в этот ваш лагерь. Ну и она намылилась…

Алевтина Павловна.                   Мурочка, конечно, конечно, пусть Дашенька приезжает. Я все устрою. У нас и с ковидом получше…

Маша.                                          Мама! Ты серьезно?

Алевтина Павловна.                   Вполне… А что?

Маша.                                          Мама, ему пятнадцать лет, он из неблагополучной семьи. Ты хочешь, чтобы Даша потом до конца своих дней ходила к психотерапевту?

Алевтина Павловна.                   А мне он понравился. Интересный парень. И путевкой в лагерь его за хорошую учебу наградили…

Маша.                                          Скажи, а если они переспят без защиты, ты готова нести ответственность за то, что твоя внучка заболеет сифилисом, гонореей, ВИЧ, получит ПТСР на всю оставшуюся жизнь?

Алевтина Павловна.                   Их вроде перед отправкой в лагерь на сифилис проверяют.

Маша.                                          Мама!

Алевтина Павловна.                   То есть, ты ее ко мне не отпустила – я правильно поняла?

Маша.                                          Да. И теперь у нас селфхарм…

Алевтина Павловна.                   Что, прости?

Маша.                                          Вены себе режет.

Алевтина Павловна.                   Прямо до крови?

Маша.                                          Мама!!!

Алевтина Павловна.                   Отправляй ко мне Дашу и не дури.

Маша.                                          Не надо на меня давить! Я – ее мать, и я несу ответственность за свою дочь!

Алевтина Павловна.                   Маша, послушай меня внимательно – не строй и себя идиотку, ты никогда ею не была. Все, я покупаю Даше билеты…

Маша.                                          Мама, ты сейчас нарушаешь мои границы. Ты ведешь себя токсично. Я считаю, что нам обеим не повредит сепарация друг от друга на неделю.

Пауза.

Алевтина Павловна.                   Ну?

Саша.                                Вы не изменились.

Алевтина Павловна.                   Брось!

Саша.                                У меня тоже десять лишних киллограмм. А еще собака и двое детей.

Алевтина Павловна.                   Я в тебе никогда не сомневалась.

Саша.                                Аня, пожалуйста, покорми ее сама! Тогда я за вами заеду? У меня тоже переговоры!!! Котик, там сырники в холодильнике, разогрей их в микроволновке! Во сколько?

Алевтина Павловна.                   Саша, извини, у меня второй вызов, напишу в whatsapp.

Саша.                                Подождите!

Маша.                                          Мам…

Алевтина Павловна.                   Ты меня разблокировала? За что такие почести?

Маша.                                          Я еще даже ничего не сказала, а ты уже выстроила отношения «сверху-вниз».

Алевтина Павловна.                   Машенька-доченька, что же тебе нужно? Какие эмоциональные травмы ты испытала на этот раз?

Маша.                                          Еще слово, и я заблокирую тебя навсегда. Мама, мне кажется, у Даши биполярка. По всем признакам это мания.

Алевтина Павловна.                   Мне радоваться или горевать?

Маша.                                          Она начала мной манипулировать.

Алевтина Павловна.                   Прекрасно.

Маша.                                          Прекрасно? А ты не хочешь спросить, что я чувствую по этому поводу?

Алевтина Павловна.                   Что ты чувствуешь?

Маша.                                          Я чувствую себя маленькой растерянной девочкой. Я не знаю, что мне делать. Она обещает уйти из дома, если я не отпущу ее к тебе. Я не могу на нее давить – это с одной стороны, а с другой… Я же просто хочу уберечь ее от тех травм, которые мне пришлось пережить самой… Я не хочу переносить на нее свой опыт травматика, я хочу… Мама, мне страшно.

Алевтина Павловна.                   Успокойся. Я прослежу, чтобы она не забеременела.

Маша.                                          При чем здесь это?

Алевтина Павловна.                   Маш, а тебе не приходило в голову, что жизнь сложнее, чем твои учебники?

Маша.                                          Но она получит травму, он ее бросит, она забросит английский, подсядет на наркотики…

Алевтина Павловна.                   Маша, приди в себя!

Маша.                                          У нас новая волна. А я совершенно не в ресурсе. Готовлюсь к тесту. Хочу перезагрузить себя. Читаю всякие полезные лайфхаки… Думаю о ретрите. Но пока ничего не выходит. Ходила вчера к своей психотерапевтке. Она выписала мне новый антидепрессант. Говорит, очень хороший, лучше, чем предыдущий…

Алевтина Павловна.                   Так я посмотрю билет для Даши?

Маша.                                          А как же английский? Ей через два года сдавать экзамены в языковой лицей… Это такой шанс, я не могу лишить ее будущего.

Алевтина Павловна.                   Она поедет в тот лагерь, с ней будут заниматься…

Маша.                                          Вы все мной манипулируете. Почему я это терплю?

Алевтина Павловна.                   Вот, есть как раз в пятницу на семь двадцать утра. Федор Михайлович? Все хорошо? Все в порядке?

Федор Михайлович.                   Да что с тобой, мать?

Алевтина Павловна.                   Подавился? Водички? Давай, из поилочки попей… Вот, молодец, вот хороший мальчик. Дай глазки посмотрю. Ясные глазки… Ясные глазки у мальчика…

Маша.                                          Мам, я тебе с Дашей пришлю эти антидепрессанты? Мне кажется, у тебя повышенная тревожность.

Алевтина Павловна.                   Я покупаю?

Маша.                                          Ты их пропей. Антидепрессанты – это путь к счастью для всего человечества.

Алевтина Павловна.                   Купила. И вышло совсем недорого. Только я не смогу ее встретить, такси закажу…

           

5.

Маша.                                          Про то, что мама изменяет папе, я впервые узнала лет в тринадцать. Помню, тогда еще не было сотовых, и мама не пришла домой. Я пошла в университет ее искать. Вахтер сказал, что в триста четвертой день рождение у Татьяны Викторовны. Я, ни о чем не думая, чистая не целованная девочка, пошла туда. А когда вошла, то увидела, что там стояла моя мама со своим студентом. Они целовались. В тот вечер я впервые попыталась порезать себе вены.

Я никому ничего не сказала. Я просто стала жить с этим.

       Знание об этих изменах переменило мое отношение к матери. Наверное, тогда ко мне пришло первое осознание того, что моя мать – токс. Конечно, слово «токсичность» я тогда не знала, но было какое-то внутреннее понимание, что все это ужасно неправильно. Мы стали часто ругаться. Она пыталась со мной разговаривать, но все мы знаем, как наши токсы разговаривают…

       Я видела этого парня, я даже с ним познакомилась. Он играл в КВН. Однажды во время его выступления я прошла за кулисы. Он хорошо выступал. Смешно. Потом я услышала, что про него говорят однокурсники. Они над ним угорали или, по-научному, буллили его. Про маму тогда никто ничего не сказал, но я поняла, что в этом причина. А когда он вернулся со сцены, никто его не поздравил. Он ушел куда-то на лестницу, я пошла за ним, и увидела, что у него носом пошла кровь. Он стоял и втягивал ее, как сопли, так – ырр, ыррр… Но она все равно капала ему на брюки и рубашку. Я дала ему свой платок. И он стал вертеть его в руках, как будто не понимал, что с ним делать. А потом спросил у меня, с какого я курса. И тогда я убежала вниз по лестнице.

       Примерно тогда же начал сильно болеть папа. Что-то с сердцем. Моя токсиха таскалась с ним по больницам, купила даже медицинскую энциклопедию, чтобы изучать его болезнь. Но приходить с работы раньше она не стала. А в мои пятнадцать она поехала на конференцию в Париж. Надо ли говорить - с кем она туда поехала.

Я помню, за те две недели я позвонила ей один раз, тогда еще звонить по сотовому заграницу было очень дорого… Чтобы вы понимали, на тот момент я уже десять дней провела рядом с тяжело больным отцом. Он, конечно, старался не показывать. Но я все видела и чувствовала. У меня в отличие от ма, с эмпатией все хорошо. Я ей позвонила, чтобы попросить ее приехать, я так надеялась, что она поймет… И знаете, какой была ее первая фраза? «Мурочка, я была в Лувре. Я видела Микеланджело». После этого говорить с ней мне стало не о чем.

 

6.

Квартира Алевтины Павловны.

Алевтина Павловна.       О, господи, кто тебя так покрасил?

Даша.                    Сама.

Алевтина Павловна.       Молодец, хоть деньги не потратила… Мама-то разрешает?

Даша.                    Мама мне все разрешает.

Алевтина Павловна.       Вообще, цвет хороший… Да, неплохой.

Даша.                    Ба…

Алевтина Павловна.       Дарья Алексеевна…

Даша.                    Федор Михайлович!
Федор Михайлович.       Ну, здравствуй, здравствуй, чудовище…

Даша.                    Ба!

Алевтина Павловна.       Твоя комната. Я говорила насчет путевки – будет.

Даша.                    Ба, я в этом году в лагерь не поеду. Я в горы пойду. Одна!

Алевтина Павловна.       Одна?

Даша.                    В группе. Я уже инструктора нашла, он как раз новый набор выложил. Смотри – классный? Брутальчик такой. Как с рекламы, скажи?

Алевтина Павловна.       Бородатый какой-то. У него еда там не застревает?

Даша.                    Ба! Это лучший инструктор в городе. Он такие маршруты мутит! Ты же меня отпустишь? Отпустишь?

Алевтина Павловна.       А что мы скажем твоей маме?

Даша.                    Скажем, что я в лагере.

Алевтина Павловна.       Я не могу ей врать.

Даша.                    Это и так лагерь. Только без углубленного изучения английского. Просто лагерь. Но мы же ей не скажем, что это просто лагерь. Скажем, что углубленный.

Алевтина Павловна.       Дашунь, а как же Степа? Ты же хотела с ним в этом году увидеться.

Даша.                    Перехотела.

Алевтина Павловна.       Поссорились?

Даша.                    Так…

Алевтина Павловна.       Нет, Даша, я не могу, извини. Если мама разрешит – то пожалуйста… Тебе тринадцать лет, как ты там будешь одна?

Даша.                    Ба! Со мной пойдут взрослые! Маршрут несложный. Ба! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

Алевтина Павловна.       Нет…

Даша.                    Федор Михайлович, ну скажи ей! Федор Михайлович!

Федор Михайлович.       Лапа! Лапа! Осторожнее!
Алевтина Павловна.       Отойди от него!

Даша.                    Ты че орешь?

Алевтина Павловна.       Извини, котик. Федор Михайлович у нас болеет. Ты просто не трогай его, ладно?

Даша.                    Ладно…

Дача Алевтина Павловны.

Алевтина Павловна.                   Как все позаросло! Так… Вот этот вроде ключ от калитки. Не идет. Сможешь?

Саша.                                Да, давайте… Давно здесь не были?

Алевтина Павловна.                   Лет пять что ли… Заело?

Саша.                                Нет… Уже…

Пауза.

Алевтина Павловна.                   Я документы на землю привезла. Вот тут какие-то… Посмотри сам. На дом документов нет.

Саша.                                Там стояла беседка. Где она?

Алевтина Павловна.                   Бомжи на дрова разобрали. Присмотрись – там за малиной и забора нет.

Саша.                                А-а-а… Ясно.

Алевтина Павловна.                   В дом будем заходить?

Саша.                                Нужно зайти.

Алевтина Павловна.                   Вот этот, кажется, ключ.

Саша.                                Да, это он, я его помню.

Саша открывает дверь.

Саша.                                Не кричите.

Алевтина Павловна.                   Ты первый.

Выходят за калитку.

Саша.                                Если я буду здесь жить, я заново поставлю здесь беседку. Проведу сюда свет. Буду сидеть в ней и читать. Я десять лет ничего не читал, кроме договоров и фэйсбука. Я найду свои конспекты со списками литературы, и начну все по-новой. Закажу у букинистов старые книги, пусть они будут специально старые, чтобы старницы были истертыми-исписанными чьим-то чужим карандашом, и тогда мне не будет одиноко, тогда я буду знать, что кто-то уже думал то же, что и я, или другое, но, самое главное, что этот кто-то тоже думал о чем-то таком, отстраненном, отвлеченном, не имеющим ничего общего с жизнью, в общем, о всякой такой ерунде, о которой не надо думать, но она лезет в голову и... И, может быть, этот кто-то, тот, кто был раньше, поможет мне сегодняшнему перестать думать о собственном ничтожестве и о том, что все это не имеет никакого смысла…

Алевтина Павловна.                   А у меня собака умирает...

Саша.                                Говорят, они уходят от нас на радугу...

Алевтина Павловна.                   Это осиновый лес. Пошли.

 

9.

Федор Михайлович.       В первую ночь мы почти не спали. Ты сжимала мою морду и говорила про какие-то сорок дней. Ты говорила, что Лоран – это последний его тебе подарок. Я не знал про что ты говоришь. Сначала я думал, что про другую собаку, которая от тебя убежала. Но нет – все углы были чистыми, никакой собакой здесь и не пахло. Ты доставала вещи из шкафа. Вещи пахли грустным человеком.

       Я никогда его не знал, но ты сказала, что у меня его глаза. Я не мог понять – как же так может быть, чтобы мои глаза принадлежали кому-то еще. Но я был рад, что эти глаза видели тебя еще до тех пор, как стали моими.

Врач.                                 Фенечка пришел… Проходите, Алевтина Павловна. Давай, давай, сюда, на стол… Сам запрыгнешь? Феня, ап!

Федор Михайлович.                   К черту твой стол!

Алевтина Павловна.                   Федор Михайлович, ударился? Что, лапка?

Врач.                                 Тихо-тихо-тихо… Все, Фенечка, не вставай. Не вставай. Давайте, вдвоем его поднимаем… Вот здесь, за таз, придерживайте его… Вот так… Ой, как мне твои глазки не нравятся… Сейчас найду его анализы… Где-то я их прямо себе отложила… Ага, вижу.

Алевтина Павловна.                   Ну что?

Врач.                                 Ну что? АЛТ, АСТ высокие… Лейкоциты ничего… Гемаглобин…

Алевтина Павловна.                   Это что значит?

Врач.                                 Печень, сердце…

Алевтина Павловна.                   Хирург приехал?

Врач.                                 Так Турцию снова закрыли, вы не слышали? Люди уже неделю не могут улететь…

Алевтина Павловна.                   Он что-то вам сказал? Когда он вернется?

Врач.                                 Как прилетит наш самолет – так и вернется.

Алевтина Павловна.                   А нам что же делать? Я нашла деньги, у меня есть… Мы готовы на операцию хоть сейчас. Там даже если больше ста выйдет, если дополнительные анализы – ничего страшного, я дачу продала, мне покупатель очень хорошо за нее заплатил…

Врач.                                 Алевтина Павловна, да не нужна ему операция! Я без хирурга вижу – он у вас не переживет наркоз!

Алевтина Павловна.                   Нет.

Врач.                                 Это собака, Алевтина Павловна. Это не человек – это пес. Он свое прожил.

Алевтина Павловна.                   Нет.

Врач.                                 Алевтина Павловна, послушайте. Всем так будет легче – и ему, и вам, если…

Алевтина Павловна.                   Если что?

Врач.                                 Если мы его усыпим. Ну посмотрите – он уже еле ходит.

Алевтина Павловна.                   Сколько ему осталось?

Врач.                                 Не знаю… Может быть, неделя. Может быть, меньше… Я такие прогнозы делать не могу.

Алевтина Павловна.                   Давайте анализ крови возьмем?

Врач.                                 Какой в этом смысл? Он у вас заваливается на бок – вы что, сами не видите? Ему семнадцать лет!

Алевтина Павловна.                   Может, капельницу? Вы ему тогда ставили капельницу – ему потом легче было.

Врач.                                 Капельницу сейчас поставлю…

Федор Михайлович.                   Я почти никогда в своей жизни не знал, что такое бежать. Но бежать было надо… Я чувствовал это. Я был странным щенком. Я первый выбежал на дорогу. Я первый перебежал черту. Я первый из моих вошел туда, где ты шла с бутылкой вина в руках.

В детстве я думал, что рожден только для того, чтобы бежать. Ты навсегда сделала меня обреченным «сидеть на месте». Ты ходила со мной на заброшенный стадион: обычно там гуляли две овчарки, три борзых, семь дворовых, пять шпицев, три терьера и я. Ты хотела, чтобы я бегал вместе с терьерами. А я сидел на месте…

Врач.                                 Феня, дай лапку. Дай лапку, да, да, молодец, мы же где-то брили уже… Вообще вену не вижу.

Федор Михалович.         Иногда ты бежала, и я бежал вместе с тобой. Ты говорила, что мы бегаем, а я никогда не хотел тебя обижать.

Однажды мы поехали на элеткричке. Ты повела меня за черту. Я думал, там будет то самое поле, но оно не было тем самым. Оно было другое, не то, которое я знал до каждой кочки, до каждой изнаночки, каждой мышиной горки… Ты сказала: «Федор Михайлович, вот тебе твое поле». Пахло водой, бензином, трассой, луной, лисами, спящими ежами, остановкой, человечьей ссакой, машинами, чьей-то усталостью, потными руками на руле, мышами, замерзшей морошкой, а чуть дальше – соломой, бедностью, темнотой, духами, кассетами, книгами, синим светом, ламповым телевизором, запертыми животными, прелой травой, небом наизнанку… И я побежал.

Алевтина Павловна.                   Скажите, а он очень похудел?

Врач.                                 Вы знаете, у меня у подруги тоже умерла собака, а она ее с детства знала… И подруга потом на йогу запислась. И знаете, ей очень помогло… Там одна ее другая подруга по инсте организовала им курс на Бали – на какой-то там марафон. Типа в природных условиях!!! Подруга взяла кредит и таки поехала, представляете?! На Бали! И там такой эффект, я хочу сказать, там прямо вау-эффект, она все осознала, она все поняла, и сейчас тоже хочет свой инстаграмм продвигать! А собака… Ну что собака? Они ведь не умирают, они убегают на радугу!

Алевтина Павловна.                   Федор Михайлович, пошли. Пошли! Давай, вниз, вниз! Спрыгивай! Вставай, ну же!

Федор Михайлович.                   Ты закричала почти сразу. Ты испугалась, что я не вернусь. Что так и останусь в том поле. Но я вернулся. Разве я мог не вернуться к тебе?

Врач.                                 Не кричите на него, у него капельница в вене…

 

10.

На сквере.

Даша.        И че – норм тебе с малолетками тусоваться? Я тебя в «стоп-педофил» сдам, поняла, курица?

Студентка. Котик, ты о чем? Я не понимаю.

Даша.        О Степе.

Студентке. Кто такой Степа?

Даша.        Степан.

Студентка. Какой Степан?

Даша.        Вот этот… Узнаешь своего дружка?

Студентка. Котик, ты что-то перепутала… Я его не знаю.

Даша.        Но он у тебя в друзьях.

Студентка. У меня много кто в друзьях. Я же блогер!

Даша.        Блин…

Студентка. Что он тебе наговорил?

Даша.        Что я… Что ты…

Студентка. Коотик, ты чего? Ну, не плачь, мой маленький… Да он по ходу токсик у тебя.

Студент.    Оля, мы снимаем?

Студентка. Подожди! Давай, успокаиваемся. Держи платочки. Мы с тобой, знаешь, что сделаем? Мы сейчас заселфимся, и я в своей инсте нашу фотку выложу. Типа мы с тобой подруги. Пусть он увидит, и у него пукан взорвется! Идет?

Даша.        Идет.

Студентка. Как тебя зовут?

Даша.        Даша.

Студентка. Найди меня в инсте…

Даша.        Вот эта?

Студентка. Ага.

Даша.        Блин, у тебя реально больше ста тыщ подписоты!

Студентка. Я – стотысячница, да…

Даша.        Клевый блог… Вообще. И тритоны классные!

Студентка. Спасибо. А мне твой цвет нравится… Кавайный.

Даша.        Спасиибки. А можно тебя попросить подписаться в ответ?

Студентка. Да запросто… Есть. Ну че, селфимся? Давай вот так, ты немножко вперед… Ты поменьше меня… Чтобы я на твоем фоне толстой не выглядела…

Даша.        У меня сильно лицо зареванное?

Студентка. Да норм, не парься… Зато губы пухлые.

Селфятся.

Студентка. Смотри – норм?

Даша.        Зачет!

Студентка. Выкладываю. Что написать?

Даша.        Не знаю…

Студентка. Напишу – только что познакомилась на сквере с прекрасной Дашей, современные подростки – май лав, будем дружить. Норм?

Даша.        Норм. Вообще норм.

Студентка. Отмечаю тебя. Есть!

Даша.        Класс! Спасииибки.

Студентка. Не за что.

Даша.        А вы что снимаете сейчас?

Студентка. В тик-ток. Ну и в инсту само собой. Видела, леса в России горят?

Даша.        Что-то такое…

Студентка. Мы, короче, контент снимаем в поддержку горящих лесов.

Даша.        Это как?

Студентка. Ну так, чтобы люди обратили внимание на эту проблему вообще…

Даша.        А что вы делаете?

Студентка. Ну мы в своем видео призываем людей спасать леса.

Даша.        И они потом спасают?

Студентка. Они потом делятся нашим контентом и призывают других людей спасать… Такая цепочка добра, понимаешь?

Даша.        Цепочка добра?

Студентка. Да! Цепочка добра!

Даша.        Круто. Я тоже хочу свой блог! Давно уже о таком думаю!

Студентка. Ну это же очень сложно, Даша. Ты готова работать по двадцать часов в сутки? Блогер – он же, если не спит и не ест, он что делает? Правильно – он снимает. А если не снимает - то думает о годном контенте…

Даша.        А как понять, годный у тебя контент или нет?

Студентка. Ну как понять… Так и понять. Если есть подписчики – значит, годный, что тут понимать вообще. Я вот танцую, и на меня подписываются.

Степа.        Даша, это че за приколы? Ты че, в городе? А че молчишь? Ты с Олей познакомилась? Вы на сквере? Я сейчас к вам приеду?

Даша.        (Студентке) Подожди…

11.

Алевтина Павловна.                   Пей, Федор Михайлович… Пей… Горько? Ну а с ряженой? А с ряженкой будешь? Я тоже выпью. Давай, ты – ложечку, а потом я ложечку… Вот, молодец. Вот, умница. Теперь ложись рядом, будем спать… Сейчас я тоже выпью. Нет, не в ноги… Иди сюда, иди ко мне… Сегодня можно, сегодня все можно… Можно, можно…

Даша танцует на сквере.

Июль-сентябрь 2021

 

 

Житие Федора Михайловича и Алевтины Павловны

Или

Жаркое ковидное лето

Действующие лица: