На пути к моей деревне Развлечения десятого вечера

Множество особых обрядов совершили мы в десятый вечер за бесчисленными бочонками пальмового вина. Неумолчно звучали мелодичные песни, и привольные пляски продолжались около двух часов. Потому что настало время завершения моих рассказов. Мы еще танцевали…

…Мы танцевали, радостно и сообща, а людей у моего дома собиралось все больше. Они шли из ближних селений и дальних городов, спешили из окрестных деревень и отдаленных поселков. Причем немощных от старости или слабых по малолетству родственники терпеливо несли на головах. И вот, когда под стихающую барабанную музыку слушатели безмолвно расселись перед моим домом…

…Когда они безмолвно сели и приготовились внимательно слушать, я начал свой последний рассказ, или завершил многодневное повествование так:

– Избавившись от Волосатого великана и Волосатой великанши, его жены, которые промышляли убийствами на большой дороге в Город сокровищ, мы безбоязненно пошли по этой дороге дальше. И миль через двадцать заметили в отдаленье небольшую хижину. На пути к ней с нами ничего не случилось, но, добравшись до хижины, мы никого в ней не застали и вскоре уверились, что жители появляются там не очень-то часто. Потому что потолок хижины был заплетен паутиной, а везде по углам виднелись норы муравьиных львов.

Мы сложили свои припасы у стены и развели посредине хижины костер, чтобы те из нас, кто был тяжко ранен или полностью обессилел в пути, прогрелись над огнем для возобновления здоровья и жизненных сил. После этого мы с Айасой отправились осматривать окрестности. И, по счастью, обнаружили на заднем дворе большой ямсовый огород. Накопавши ямса для утоления нашего всеобщего голода, мы вернулись в хижину. И хорошенько испекли ямс на огне. А потом наелись до полного удовольствия. Таким образом, здоровые наслаждались в хижине жизнью, а раненые и ослабевшие набирались животворных сил.

Больше десяти дней радовались мы и крепли, но в ночь на одиннадцатый день, когда, после веселых шуток и приятных разговоров, нас внезапно сморил благодейственный сон, к хижине с ужасным шумом вдруг подошел умалишенный…

…Он подошел с оглушительным шумом, и он, конечно же, разбудил нас, поскольку до его появления мы спали бестревожным сном. В левой руке он держал разбитый глиняный горшок, из которого поднималось к небу яркое пламя, потому что в горшке у него полыхал костер. Пламя от костра ясно высветило и все окрестности хижины, и умалишенного пришельца. На левом плече он нес голову буйвола, капельно истекавшую свежей кровью – значит, умалишенный убил буйвола совсем недавно, – и пока он с безумными криками подступал к хижине все ближе, мы успели разглядеть на голове у него тяжелый булыжник, а в правой руке – длинный нож. Он быстро приближался к хижине и громко орал:

– Эй, вы там? Сколько вас там? Я очень голодный! Подождите меня!

Он так пронзительно орал своим бешеным голосом и так стремительно подступал к нашей безмолвной хижине, что мы торопливо сели и принялись в страхе глядеть на него со сна во все глаза, А он уже подступил совсем близко, и он прикрыл пламя ладонью, чтобы оно не мешало ему смотреть. Он ясно увидел нас – всех семерых – и так обрадовался, что запрыгал на одном месте вверх-вниз, но потом торопливо устремился прямо к входу в хижину. Мы мигом догадались, что его переполняет сумасшедшее счастье, и окончательно уверились, что он умалишенный, и с ужасом поняли, что ему безумно хочется нас убить. А поэтому подхватили свои припасы и, не мешкая, бросились наутек…

…Мы бросились наутек, а он ринулся за нами вслед. И нам сразу же стало ясно, что мы не сможем от него убежать. Он бы моментально нас всех догнал, потому что бегал до безумия быстро, и мы мудро разбежались в разные стороны, или кто куда. Айаса и я вскарабкались на высокое дерево, а остальные наши спутники спрятались в пещере, которую они заметили неподалеку от дерева. Так каждый из нас попытался спастись. И мы видели с вершины дерева, как умалишенный бесновато мечется по лесу в надежде отыскать нас при свете пламени из разбитого горшка.

Вскоре он зорко углядел пещеру, где пятеро наших спутников думали от него спастись, и, пока он подбегал к пещере с явным намерением всех их убить, я, без малейших колебаний, выстрелил ему в спину, но ружье мое, увы, на этот раз промахнулось, и заряды не причинили умалишенному никакого вреда. Тогда мы с Айасой стали свистеть – может, наши спутники услышат нас и поймут, что умалишенный приближается к их пещере, – но в ответ сначала услышали только безмолвную тишину…

…А потом, когда умалишенный скрылся в пещере, оттуда раздался, к нашему ужасу, душераздирающий шум, после чего вдруг настала мертвая тишина. И довольно долго никто из пещеры не выходил – ни пятеро наших спутников, ни умалишенный с костром в горшке.

Тогда Айаса и я решили спуститься на землю, чтобы точно все выведать про события в пещере. Но едва мы начали спускаться, как из пещеры вышел умалишенный. И в руках он держал головы наших друзей. Которых убил. Всех до одного. Увидевши это жуткое зрелище, мы с Айасой горестно разрыдались. А умалишенный, как мы сразу же заметили сквозь горькие слезы, принялся выслеживать по окрестностям нас самих. И, не выследив на земле, стал обводить безумным взглядом деревья, причем бесноватое пламя из его огненного горшка ярко высвечивало даже самые верхние древесные ветки. Вскоре он подступил к нашему дереву и, как только пламя отразилось у нас в глазах, уверенно определил, что мы сидим на вершине.

Тут умалишенный положил в траву головы наших друзей, поставил рядом с ними горшок, ухватил покрепче нож и начал бешено трясти дерево. Ну и, конечно же, едва я понял, что, когда мы упадем на землю, он, без всяких сомнений, убьет нас, как убил всех остальных…

…Едва я это понял, я выстрелил ему прямо в лоб, и он беспомощно свалился у подножия дерева на землю, а мы с Айасой спустились вниз, чтобы поскорее убраться из этого безумного места. Мы-то спустились, а умалишенный нежданно вскочил и ухватил Айасу за руку – да так крепко, будто он вовсе не пристреленный. Тогда я вырвал у него нож, и мне удалось отбросить его далеко в сторону, а умалишенный пытался тем временем свалить Айасу на землю, чтобы размозжить ему голову. Я спешно перезарядил ружье, и я выстрелил снова, и пуля опять попала умалишенному в лоб. Он мучительно упал, крепче прежнего ухвативши Айасу за руку: он держал ее до того крепко, что Айаса никак не мог вырваться.

Тогда мы с Айасой оба принялись ее вырывать. А умалишенный пришел в сознание – наверно, от наших сумасшедших рывков – и сжал руку Айасы даже еще крепче, чем прежде, и всякий раз, как мы ее дергали, только бесновато перекатывался по земле то туда, то сюда. Наконец, уверившись, что руку у него просто так не вырвешь, я подскочил к огненному горшку, и я вернулся с ним к умалишенному, и я вывалил ему на голову его бесноватое горшечное пламя. Тут уж, обожженный сумасшедшей огненной болью, он поневоле выпустил руку Айасы, и мы, без всяких колебаний, пустились поскорей наутек. Ружье перед бегством я успел подобрать, но все дорожные припасы и оружие вроде луков со стрелами, которые подарил нам Бог грома, остались в пещере, где погибли наши друзья. Умалишенный, правда, тоже, я думаю, погиб – отомстительной смертью за убитых людей, – потому что больше, пока мы убегали, он нас не преследовал.

Мы убегали до рассвета, а когда рассвело, остановились отдохнуть и обессиленно сели на придорожный термитник. Нас обоих мучила мысль об убитых друзьях. С этой мыслью мы и пустились после отдыха в путь – на голодный, конечно, желудок, – потому что мысль об убитых отбила у нас аппетит. А в Город сокровищ мы пришли к пяти часам вечера.

Мы пришли туда к пяти часам вечера и спросили на улице у первого же прохожего, как нам добраться до дома старейшины. Прохожий проводил нас, куда нам хотелось, и мы застали старейшину в гостиной зале. Он сидел среди множества посетителей, так что нам пришлось подождать, пока они закончат свои дела. А потом мы сказали старейшине, что хотели бы у него остановиться до возобновления нашего путешествия. Он спросил, не ищем ли мы работу, но услышал от меня в ответ – и немедленно, – что мы явились к ним за сокровищами, или драгоценными металлами, чтобы отнести их в свою деревню. Хотя старейшину гневно поразил наш ответ, все же поселиться у него на время он нам разрешил. А Город сокровищ оказался редкостно драгоценный: золото, серебро, медь, алмазы и проч. валялись там вроде обычных булыжников, чуть ли не в каждом закоулке, но горожане не считали все это драгоценным. Драгоценным не считали, но и уносить не разрешали. Так что, услышавши от нас про наши умыслы, старейшина поспешно доложил о них королю, и за нами была установлена строжайшая слежка.

А мы тем не менее однажды ночью, когда все спали, сунули с Айасой – каждый себе в сумку – по большому золотому слитку. Но при выходе из города – хотя уходили мы очень осторожно и бесшумно – нас облаяли сторожевые собаки. Они лаяли так громко, что мгновенно перебудили почти всех горожан. Горожане сразу вспомнили про наш заранее объявленный умысел и поспешно отрядили за нами погоню. И нам не удалось утаиться от преследователей. Когда они нас поймали и после беспощадных побоев прямо на месте поимки, мы были посажены под замок в тюремный двор. И тюремщики били нас еще около часу – причем сначала, конечно, отобрали у меня мое ружье, а ведь без ружья на тюремном дворе от побоев не защитишься. Поэтому мы упали и притворились мертвыми. Когда тюремщики ошибочно приняли нас за мертвых и ушли, мы тихохонько встали, и мы осторожно прокрались в ту комнату, где остались наши золотые слитки, отобранные у нас на месте преступления, или при поимке, и мы, не мешкая, прихватили и золотые слитки, и мое ружье, а поскольку одежда наша изодралась под ударами в клочья, то мы сняли с крючков сменные одеяния тюремщиков и торопливо переоделись. После этого, снова проскользнувши в тюремный двор, мы с огромным трудом перелезли через тюремную стену, спрыгнули за стеной на землю – и были таковы…

…Мы были таковы, что шли очень осторожно, и поначалу собаки не распознали в нас чужаков – из-за привычной для них одежды, – но потом все же распознали. И принялись облаивать. И горожане опять пробудились от сна и снова ринулись огромной толпой нас ловить. Они гнались за нами, пока мы не подбежали к реке, которая пересекала неподалеку от города дорогу. По счастью, у берега оказалось множество лодок. Мы мигом бросили в одну из лодок золотые слитки (а ружье висело у меня на левом плече), подхватили два весла, стремительно запрыгнули в лодку и оттолкнули ее от берега, прежде чем наши преследователи подбежали к реке.

И вот мы выгребались на середину реки, а горожане, которые твердо решили нас убить, чтобы забрать свои золотые слитки (хотя и не считали золото драгоценным), тоже погрузились в лодки и погнались за нами по реке. Мы гребли изо всех сил и вскоре увидели впереди тусклый свет. И подумали, что это дом на другом берегу реки, в котором нам, возможно, удалось бы спрятаться от преследователей. И мы, без всяких сомнений, поплыли на этот свет…

…Не ведая, что плывем прямо в лапы к пиратам. Пираты рыскали на огромной, тускло освещенной лодке по реке, чтобы захватывать в плен речных путешественников и отнимать у них все наличное достояние.

Едва мы поняли, что приближаемся к пиратам, а главное, заметили, как опасно они вооружены – длинными копьями, огромными луками, тяжелыми стрелами, огнестрельными ружьями и проч., – нам, конечно, захотелось уплыть поскорей обратно, да не тут-то было: сзади нас преследовали жители Города сокровищ, чтобы убить. И мы, не мешкая, свернули по реке на юг. А пираты хищно погнались за нами во все свои весла. Потому что они пиратствовали на многовесельной лодке.

Но вскоре они уверились, что им нас не догнать – их большая лодка плыла медленнее, чем наша, – и начали обстреливать нас из ружей и проч., а мы, не мешкая, налегли во все силы на весла и удачно скрылись в речной темноте, избавившись таким образом от убийственных опасностей…

…Правда, избавившись, да не совсем. Потому что жители Города сокровищ отчаялись нас поймать и повернули восвояси. А пираты ничуть не отчаялись и продолжали за нами гнаться.

И вот мы гребли до самого рассвета, пока вдруг не выгреблись в следующую реку. Глубокую, широкую и с очень большими волнами. Но деться нам было некуда, потому что пираты преследовали нас по-прежнему. Они преследовали нас, пока мы не выплыли в открытое море, и только среди огромных морских волн нам удалось наконец скрыться от них, а им поневоле пришлось вернуться ни с чем.

Ну а мы, хоть и скрылись среди волн от пиратов, зато сразу же потеряли управление над своей лодкой. Мало этого – приливы и волны вскоре сломали ее напополам, так что золотые слитки и все наши припасы бесследно утонули. Но ружье, охотничья сумка и кинжал по-прежнему, к счастью, висели у меня на плечах. Они висели у меня на плечах, а сам я лежал на одной половине лодки, и волны уносили ее в открытое море. То же самое было с Айасой, он лежал на второй половине лодки, цепляясь за нее, как и я, изо всех своих сил, а волны уносили его все дальше и дальше.

Так нам поневоле суждено было разлучиться. Но часа через два меня прибило волнами к песчаному берегу у высокой горы. И пока я, вытянувши как можно длиннее шею, высматривал среди моря Айасу – может, он тоже не утонул, – его прибило, вслед за мной, к той же самой горе. Мы оба немного передохнули, а потом вознесли благодарность Творцу – за полное спасение нас от всех смертельных опасностей. Потому что мы спаслись и от волн, и от пиратов, и от жителей Города сокровищ. А я наконец уверился, что драгоценности (к примеру, золото) из Города сокровищ унести невозможно – в чем старики давно уверяли меня, но я поверил этому только теперь.

Вот спаслись мы, значит, от всех опасностей, а полного счастья все же не ощутили, потому что не ведали, какая нам уготована судьба. Мы прошлись по берегу и не нашли ни одной лодки, чтобы переправиться в ней через море. Тогда мы пошли по берегу дальше – и вдруг я почувствовал, что пора остановиться…

…Я почувствовал, что пора остановиться, и пристально осмотрелся, и внезапно узнал место, где мы остановились. Потому что именно здесь меня выбросило на берег около двух лет назад, когда моя лодка расщепилась по старой трещине пополам. И я сразу же зорко заметил пятно от костра, на котором готовил ямс, присланный мне одной из придворных дам, или дочерью Алмазной богини. Нас прибило к берегу у подножия Нагорного города.

Тут я принялся рассказывать Айасе про Алмазную богиню и мою бывшую жену Сэлу, которая убежала со мной в нашу деревню, но была потом увезена обратно к матери Нагорными воинами.

И Айаса предложил мне вскарабкаться на гору. Ему очень хотелось увидеть Алмазную богиню. Мы стали приглядываться к вершине горы, как вдруг – я даже не поверил сначала своим глазам – увидел у края обрыва Сэлу. Она махала нам обеими руками, и она хохотала от радостного удивления. Мы уже было решили подняться к ней, но она махнула нам, чтоб мы подождали ее внизу. Махнула и поспешно скрылась среди деревьев на горе.

А вскоре спустилась к нам вниз на верблюде – той самой тропкой, по которой он приносил мне от нее коробки с едой. Едва спустившись, она первым делом радостно меня обняла. А потом почти так же радостно обняла и Айасу, потому что, хоть ее увезли из нашей деревни почти два года назад, она прекрасно помнила всех моих друзей. После счастливой болтовни – ведь наша встреча представлялась ей нежданным счастьем – она села на верблюда и предложила нам с Айасой сесть позади нее. Сесть-то мы сели, но я отказался ехать к ее матери. Богине алмазов, из-за страха перед отомстительной казнью, которая наверняка пришла бы ей в голову для учинения надо мной за мои прежние дела. А когда Сэла объяснила мне, что ее мать не сможет меня вспомнить по причине своей незапамятной старости, я предложил ей (Сэле) вернуться со мной в деревню, и она охотно согласилась.

Вскоре мы въехали на верблюде в Нагорный город. И Сэла отвела нас к своей матери, Богине алмазов. Она объяснила ей, что мы ищем работу. И нас приняли на работу дворцовыми уборщиками. Так моя жена Сэла ввела в благотворное заблуждение свою престарелую мать.

После месячной жизни у Богини алмазов и когда мы постепенно припрятали неподалеку от города великое множество алмазных панелей, я объявил Сэле, что в ближайшую полночь нам пора уезжать, и Сэла упаковала все свои одеяния, а я отнес их туда же, где лежали алмазные панели.

И вот в следующую полночь, едва заметивши, что все горожане уснули, Сэла запаслась лампой, и мы сели втроем на верблюда, чтобы добавиться первым делом до нашего загородного тайника. У тайника Сэла остановила верблюда, и мы погрузили на него все припасы, а потом беспрепятственно спустились к морю и еще до рассвета отплыли в лодке к нашей деревне. Через два дня путешествия по морю и сухопутной дорогой нам удалось без всяких приключений вернуться домой. Наши родственники и друзья встретили нас дома с великой радостью. Особенно когда увидели, к их огромному изумлению, что я, в своей отважной дерзновенности, сумел возвратиться с прежней женой. Но родичи наших спутников, которых убил возле Города сокровищ умалишенный, ощутили, конечно же, величайшую печаль.

Так побывали мы в Подземном городе и благополучно вернулись обратно. Через несколько дней я отдал часть алмазов Айасе, а остальные продал купцам, которые торгуют драгоценными камнями. С тех пор моя жена (тут Сэла встала, чтобы целиком и полностью предъявиться слушателям) счастливо живет у меня в доме, а я, как ее муж, зажиточный человек и верховный старейшина, или вождь деревни, никуда не отлучаюсь. Потому что отлучаться мне незачем.

Таким образом, уважаемые друзья, завершились мои путешествия. И теперь вы, надеюсь, понимаете, что путнику до невозможности редко выпадает на долю спокойная судьба – без трудностей, лишений и проч., и проч., и проч.

Когда я умолк, слушатели разразились благодарственными кликами и уважительно встали. Примерно около часу пели мы и танцевали, а потом жители деревни разошлись по домам, единодушно признав меня своим нынешним вождем за доблестные приключения моих прежних дней.

 

www.e-puzzle.ru