Сын Якова Джугашвили — полковник Евгений Яковлевич Джугашвили.

Год.

 

Однажды во время беседы с Франтишеком Гилем Яков вынул из зеленого футлярчика две свои записки. В одной из них было сказано: «Господину поручику Венцлевичу. Я достал у господина поручика Корагини суконный материал, и если Вас не затруднит, прошу отдать распоряжение в мастерскую, чтобы мне сделали полушинель. Я торопился, так как слышал, что мастерская закроется. Говорят, что она перегружена заказами. Так что если найдется какая-либо возможность, то прошу Вас не отказать мне в просьбе. Старший лейтенант Джугашвили». Текст второй записки: «Поручику Венцлевичу на память в знак уважения. Я спокоен и готов к самому худшему. Старший лейтенант Джугашвили».

Несмотря на то, что лагерь был на особом положении и его заключенные имели некоторые привилегии, никто из них не хотел сидеть за колючей проволокой, все мечтали о свободе. Пять отчаянных смельчаков предложили Якову Джугашвили принять участие в побеге. Он согласился.

Дело было крайне рискованным. Из опасных бритв Яков сделал магнитные стрелки для компасов, которые могли потребоваться при побеге. Днем Яков постоянно находился под наблюдением двух охранников. Ночью положение улучшалось: его стражники спали. И тогда Яков Джугашвили в конце апреля 1942 года принял участие в подкопе под колючей проволокой. Надо было прорыть ход; выводивший к дороге, а она шла вдоль лагеря к полям, заросшим пшеницей и рожью. Поля густые, в случае успеха можно было скрыться в них.

Газета «Жиче Варшавы» писала, что произошло обстоятельство, заранее непредвиденное. Когда около двенадцати часов ночи группа из шести беглецов выползла из лаза на дорогу, по ней бежал немецкий солдат — он опаздывал принять вахту у часового. Этот находившийся в отлучке солдат задержался в соседнем селе у какой-то женщины. Заметив беглецов, он на мгновение опешил, затем выстрелил из автомата в воздух. Беглецов через несколько минут окружили охранники с собаками и всех водворили в лагерь. Гестаповских начальников концлагеря прошиб, наверное, холодный пот, когда они узнали, что среди беглецов был сын Сталина.

После попытки группы узников бежать гитлеровские главари окончательно поняли, что они никогда не заставят Якова Джугашвили изменить Родине.

В то время группа советских разведчиков пыталась освободить Якова Джугашвили из фашистского плена. Об этом стало известно в 1985 году, когда в Барселоне вышла книга пламенной испанской коммунистки Долорес Ибаррури «Мне не хватало Испании». Она рассказывает, что в годы блокады Ленинграда в его пригороде, оккупированном Пушкине, стояла франкистская «Голубая дивизия» — единственное испанское соединение на германо-советском фронте. В списках офицеров штаба этой дивизии числился Луис Мендоса Пенья. В его удостоверении было сказано: возраст 24 года, родом из Куэнки, холост, прошел военную подготовку в Африке. Но он родился в другом месте и никогда не был в Африке. Воевал в рядах республиканской армии против африканцев-мавров в окопах под Мадридом в 1936 году.

С удостоверением офицера «Голубой дивизии» и ее красно-желтым знаком Пенья в немецкой форме разъезжал по Прибалтийским республикам. Его настоящее имя — Хосе Парра Мойя. Боевые товарищи называли его просто Паррита. Советский разведчик, он был прикомандирован к одной из немецких воинских частей. Никогда не терялся и сохранял абсолютное самообладание, когда немецкие контрольные патрули и даже офицеры гестапо проверяли его документы.

Долорес Ибаррури писала: «Какие же задания выполнял Хосе Парра Мойя в немецком тылу? В составе специальной команды он вместе с другими интернационалистами должен был участвовать в освобождении из концлагеря попавшего в плен сына Сталина. Операция эта по причинам, о которых Паррита так никогда и не узнал, провалилась. Но он провел ряд других операций, хотя и не столь сенсационных, но весьма результативных, по обезвреживанию планов врага. После выполнения этих опасных заданий Хосе Парра вернулся в строй, чтобы в открытом бою сражаться против фашистов».

Действия Парриты окутаны тайной. Побег Якова готовили смелые, преданные Советской власти люди. Они не боялись погибнуть при выполнении боевого задания.

 

«Гитлеру скоро конец!»

 

В приказе гитлеровского верховного командования за побег из концлагеря предусматривался расстрел. Он не распространялся лишь на американских и английских военнопленных.

Судьба пятерых поляков, с которыми пытался бежать Яков Джугашвили, неизвестна. Самого же его на следующий день после неудачного побега вызвал гестаповский следователь. Якова Джугашвили втолкнули в комнату, где были устроены приспособления для пыток, в том числе цепи с поручнями для закрепления рук и ног. Узника раздели догола, положили на пол, руки и ноги заковали в цепи, затем избивали резиновыми палками до потери сознания. После этого Якова приволокли в карцер.

Эти и другие факты гестаповских зверств были установлены в 1947 году на заседаниях военного трибунала Группы советских войск в Германии. Трибунал рассматривал дело по обвинению бывших гестаповских главарей фашистских концлагерей.

…До войны в двадцати шести километрах от Берлина, около города Ораниенбурга, в вековом сосновом лесу был расположен немноголюдный дачный поселок Заксенхаузен. В начале 1936 года туда пригнали тысячи немецких заключенных. Главари «Третьей империи» решили расположить тутглавное управление нацистских концлагерей. Вскоре сосновый бор вырубили, на его месте соорудили «показательный лагерь». Площадь его напоминала огромный треугольник. В центре — аппельплац, место ежедневной переклички узников. Вдоль трехметровой каменной стены, окружавшей лагерь, были установлены железные столбы, густо опутанные колючей проволокой. На ней развесили таблички: «Ток 550 вольт. Не подходить. Стреляем без предупреждения». Вся территория концлагеря могла простреливаться пулеметами.

В Заксенхаузене заключенные построили шестьдесят восемь бараков, каждый из которых был рассчитан на шестьсот — семьсот узников. Их были тысячи, все они в бараках не умещались. Узников гоняли на каторжные работы на соседний с лагерем металлургический завод Кайзера, прокатный завод в Хёнинсдорфе, самолетостроительный завод «Хейнкель», кирпичный завод «Клинкенверке». Здания цехов, где работали невольники, были обнесены колючей проволокой.

Заксенхаузен был местом тренировки убийц. Там находились так называемая станция «зэт» с устройством для расстрела в затылок, четыре печи крематория, газовая камера. Был сооружен ров для расстрелов — «тир» со стрельбищным валом, рядом с которым было здание мертвецкой. При участии лагерного врача Гейнца Баумкеттера в Заксенхаузене разрабатывались и испытывались на узниках усовершенствованные орудия и способы массового уничтожения людей. После испытаний эти способы распространялись по всем концлагерям гитлеровского рейха.

Была сооружена бетонированная площадка для публичных порок. Здесь зверствовал охранник Густав Зорге по кличке «Железный Густав». Он хлестал пленников плеткой, на конце которой был закреплен свинцовый наконечник.

В барачной столовой каждому узнику выдавали в день по двести граммов хлеба и по миске супа из полусгнившей капусты. Трупы тысяч людей, которые умирали от истязаний и голода, гестаповцы отправляли в печи крематория, из труб которого постоянно вился темно-серый дым. В нос бил смердящий, тошнотворный запах. Фашистские палачи называли крематорий «дорогой в небо». Узникам они издевательски говорили: «На свободу вы выйдете только через эту трубу».

После начала второй мировой войны в Заксенхаузен стали привозить и военнопленных из государств Европы, оккупированных гитлеровцами. Тут томились и были расстреляны испытанный соратник Эрнста Тельмана, коммунист с 1920 года, член подпольного ЦК Германской компартии, друг Советской страны Эрнст Шнеллер и его друзья — Маттиас Тезен, Густав Зантнер, Рудольф Мокри. За колючую проволоку Заксенхаузена были брошены немецкие антифашисты Отто Гротеволь и Макс Рейман, чех Антонин Запотоцкий, норвежский художник Одд Нансен, сын известного полярного исследователя Фритьофа Нансена, лауреата Нобелевской премии. бараке находилась галерея крохотных камер с толстыми стенами. Заключенных подвергали «медицинскому осмотру»: подставив под ростомер, узника расстреливали через амбразуру из соседней камеры. Убивали, заглушая звуки выстрелов музыкой, разносившейся из мощных

 

Внуки Якова Джугашвили — Виссарион (справа) и Яков. 1989 год.

 

В августе 1941 года четыре барака оцепили колючей проволокой и создали «лагерь в лагере». Этот особый блок гитлеровцы называли «Целленбау». В каждом репродукторов. За два месяца 1941 года в этом лагере под «музыкальное сопровождение» было расстреляно восемнадцать тысяч советских военнопленных.

Несмотря на дикие пытки, многие советские пленные отказывались вступать во власовскую армию и оставались до конца верными Советской Отчизне.

В Заксенхаузене Якову Джугашвили выдали полосатый «костюм», стираную пилотку и брезентовые ботинки на деревянной подошве. На пилотке желтой масляной краской были намалеваны буквы «СУ». По указанию коменданта лагеря Антона Кайндля его поместили во внутреннюю тюрьму концлагеря «Целленбау». Начальником тюрьмы был эсэсовец Курт Эккариус. На первом же допросе Якову Джугашвили предложили последний раз подумать, что ждет его, если он не согласится служить нацистам.

— Никогда! — ответил Яков. Эккариус ударил его сапогом в живот:

— Хау аб! (Катись!)

Эккариус скомандовал своему помощнику Услеппу:

— Зондербехандлюнг! (В особую обработку!)

И эта «обработка» началась. Эккариус вместе с другим лагерфюрером Августом Геном пришел в «специальную» камеру и долго стоял возле жертвы, подвешенной на крюке с вывернутыми назад руками. Изверг обожал наблюдать, как истязуемый мучается.

Издеваться над заключенными Эккариусу помогал еще один лагерфюрер — Михель Кернер, раппортфюреры Густав Зорге и Рихард Ульман, оберштурмфюрер доктор Христиан Шмитц.

В этой невыносимой обстановке, преодолевая невероятные муки, многие узники все же вели героическую борьбу с кровавым фашизмом. В лагере действовала подпольная организация Сопротивления. В нее входили советские военнопленные А. С. Зотов, В. Я. Шамин, В. С. Ионов, И. С. Потапов, И. А. Михайлов, А. Н. Уголев, М. С. Рубинскин, А. К. Ковшов, военный врач из Тбилиси Вахтанг Хачапуридзе. Яков Джугашвили знал о нелегальной организации в лагере и поддерживал связь с подпольщиками.

Гестаповцы обдумывали злодейский план его уничтожения. Они поняли, что им никогда не удастся склонить на свою сторону Якова Джугашвили. По их мнению, этот узник не только был непоколебим в своих воззрениях, но и разлагал других.

В конце января — начале февраля 1943 года подпольщики Заксенхаузена узнали об истинном положении немецко-фашистских войск под Сталинградом. Они не верили официальной гитлеровской газете «Фолькишер беобахтер», сообщавшей о «временных перегруппировках войск вермахта», о «незначительных прорывах русских». Стало известно, что под Сталинградом окружены 22 немецкие дивизии.

2 февраля 1943 года в Сталинграде сдался в плен генерал-фельдмаршал Фридрих Паулюс, командовавший 6-й немецкой армией. Величайшая битва на Волге была успешно завершена войсками Красной Армии.

Светлана Аллилуева пишет: «Уже после Сталинграда отец вдруг сказал мне в одну из редких наших встреч: «Немцы предлагали обменять Яшу на кого-нибудь из своих… Стану я с ними торговаться! Нет, на войне, как на войне». Он волновался, это было видно по его раздраженному тону. И больше он не стал говорить об этом ни слова…»

Франц Далем, старый немецкий коммунист, друг и соратник Эрнста Тельмана, в двухтомнике «Накануне второй мировой войны», изданном Политиздатом в 1982 году, сообщает, что Ева Паулюс после пленения ее мужа под Сталинградом обратилась к Гитлеру с просьбой обменять его на Якова Джугашвили. Гитлер от этого отказался. В годы войны не было ни одного случая обмена военнопленными.

Яков Джугашвили искренне радовался победе советских войск под Сталинградом. Он говорил:

— Наступает закат фашистской Германии! В бараке крикнул:

— Гитлеру скоро конец!

В другой раз сказал узникам:

— Скоро фашистские захватчики будут переодеты в наши лохмотья, и каждый из них, способный работать, поедет в Россию восстанавливать камень за камнем все то, что они разрушили.

 

Операция «Кугель»

 

О высказываниях Якова Джугашвили в связи с разгромом немецких войск под Сталинградом один из провокаторов, находившийся среди узников, сообщил в рапорте лагерному начальству. Это ускорило гибель Якова. Гитлеровцы уже готовили операцию «Кугель» («Пуля»).

Курт Эккариус вызвал Якова Джугашвили на последний допрос. На этот раз узник стал говорить первым, не скрывая своей искренней радости в связи с поражением гитлеровской армии под Сталинградом:

— Я был прав, когда не сомневался в победе Красной Армии. Есть на свете правда!

— Швайген, роте гезиндель! — осатанело заорал эсэсовец. — Ринге херум! (Молчать, красная сволочь! Кругом!)

Якова Джугашвили втолкнули в комнату, где были специальные приспособления для пыток. Ему заломили руки и подвесили на крюк в потолке.

Фашисты часто использовали обычный для них прием: «убит при попытке к бегству». Так гитлеровцы объясняли убийство Тельмана и других коммунистов. Этот прием заранее согласовали с главарем гестапо рейхс-фюрером СС Гиммлером.

«Если национал-социалистской Германии суждено погибнуть, — изрекал Гиммлер, — то наши враги, сидящие в концлагерях, не должны дожить до победы и стать победителями». И он отдал приказ гестаповцам: «Ни один заключенный не должен попасть живым в руки врагов».

Писатель Анатолий Рыбаков в романе «Тридцать пятый и другие годы» утверждает, что Яков Джугашвили погиб в концлагере Заксенхаузен якобы при невыясненных обстоятельствах. Это не соответствует действительности: обстоятельства его гибели известны.

14 апреля 1943 года по приказу начальника лагерной тюрьмы Курта Эккариуса Яков Джугашвили в возрасте тридцати пяти лет был убит гитлеровскими палачами.

Об этой «операции» лагерные гестаповцы составили рапорт: Яков Джугашвили будто бы взбунтовался, отказался вечером зайти в барак, побежал к «полосе смерти» у проволочного заграждения, а на окрик часового ответил: «Стреляйте!» Потом якобы сам бросился на проволоку, по которой шел электрический ток высокого напряжения. После этого, поскольку узник пытался бежать, эсэсовский охранник Конрад Харфиш в присутствии начальника караула Карла Юнглинга убил Якова Джугашвили.

На самом же деле пленник был расстрелян. Затем его тело бросили на проволоку и сделали фотоснимок: мол, Джугашвили убит при попытке к бегству.

Николай Доризо так закончил свою трагедию «Яков Джугашвили»:

 

Сын за отца не отвечает —

сказал его отец родной…

Но милость ваша получает,

товарищ Сталин,

смысл иной…

Он, сын,

ответил за отца,

за нас,

за всех живых ответил.

Ответил подвигом бойца,

тем, что он смерть достойно встретил.

 

Его смерть была засвидетельствована батальонным медиком дивизии СС «Мертвая голова»: «14 апреля 1943 года, когда я осмотрел данного пленного, я констатировал смерть от выстрела в голову. Входное пулевое отверстие расположено в четырех сантиметрах ниже уха, сразу же под скуловой дугой. Смерть должна была наступить немедленно после этого выстрела. Очевидная причина смерти: разрушение нижней части мозга».

Живущий ныне в ФРГ на свободе Карл Юнглинг подтверждает, что Яков Джугашвили погиб 14 апреля 1943 года около девяти часов вечера. Конрад Харфиш, также проживающий в ФРГ, сообщил, что Яков Джугашвили был убит не в связи с попыткой к бегству, а по секретному приказу гестаповского начальства. При встрече с журналистом ФРГ Харфиш подтвердил: «Это точно, что я в него выстрелил».

15 апреля 1943 года, на следующий день после убийства, останки Якова Джугашвили были сожжены в крематории Заксенхаузена. Палачи Юнглинг, Харфиш и другие эсэсовцы из дивизии «Мертвая голова» под угрозой расстрела были предупреждены своим начальством о необходимости молчать об этой расправе.

Чем объяснить строжайший приказ скрыть обстоятельства этого злодеяния? Гестаповцы в апреле 1943 года уже понимали, что надвигается катастрофа гитлеровской Германии. Поэтому они постепенно стали уничтожать все компрометировавшие их улики. Новые документы составляли так, чтобы скрыть любую свою вину. Мол, одно дело — узник расстрелян, другое — убит при попытке к бегству.

В «Деле № Т-176» есть документ о том, что 22 апреля 1943 года главарь СС Генрих Гиммлер направил письмо Риббентропу в нацистское министерство иностранных дел под грифом «Совершенно секретно». В том письме говорилось: «Дорогой Риббентроп! Посылаю Вам рапорт об обстоятельствах, при которых военнопленный Яков Джугашвили, сын Сталина, был застрелен при попытке к бегству из особого блока «А» в Заксенхаузене, близ Ораниенбурга».

Почему этот рапорт главарь гестапо направил Риббентропу, которому никогда не подчинялся и перед которым никогда не отчитывался? Видимо, Гиммлер не хотел, чтобы убийство сына Сталина связывалось с его личным приказом. Пусть русские, если этот рапорт попадет в их руки, полагают, что Гиммлер не имел отношения к этому убийству.

Понятна тактика кровавого гитлеровского палача: рапорт он писал «на всякий случай». Действительно, в конце войны по приказу Гиммлера почти все архивы гестапо были уничтожены, а многие документы фашистского министерства иностранных дел попали в руки союзников.

В книге «Воспоминания и размышления» Маршал Советского Союза Г. К. Жуков писал, что 7 и 8 марта 1945 года, когда наши войска под его руководством проводили Восточно-Померанскую операцию, он по вызову срочно вылетел в Ставку. Прямо с московского аэродрома направился на дачу Сталина. Верховный Главнокомандующий задал несколько вопросов об обстановке в Померании и на Одере, затем предложил Жукову немного пройтись.

Г. К. Жуков спросил во время прогулки:

— Товарищ Сталин, давно хотел узнать о вашем сыне Якове. Нет ли сведений о его судьбе?

На вопрос Сталин ответил не сразу. Пройдя добрую сотню шагов, сказал каким-то приглушенным голосом:

— Не выбраться Якову из плена. Расстреляют его душегубы. По наведенным справкам, держат они его изолированно от других военнопленных и агитируют за измену Родине.

Помолчав минуту, твердо добавил:

— Нет, Яков предпочтет любую смерть измене Родине.

Чувствовалось, он глубоко переживает за сына. Сидя за столом, И. В. Сталин долго молчал, не притрагивался к еде. Потом, как бы продолжая свои размышления, с горечью произнес:

— Какая тяжелая война! Сколько она унесла жизней наших людей! Видимо, у нас мало останется семей, у которых не погибли близкие…

Сталин не знал, что его старшего сына уже два года нет в живых.

Светлана Аллилуева пишет: «Еще раз отец сказал о Яше летом 1945 года, после Победы (мы долго не виделись до этого): «Яшу расстреляли немцы. Я получил письмо от бельгийского офицера, принца, что ли, он был очевидцем, их освободили американцы».

…Может быть слишком поздно, когда Яша уже погиб, отец почувствовал к нему тепло какое-то и осознал несправедливость своего отношения к нему. Яша перенес почти два года плена, который был для него, вероятно, ужаснее, чем для кого-либо другого. Он был тихим, молчаливым героем, чей подвиг был так же незаметен, честен и бескорыстен, как и вся его жизнь».

Копии протокола допроса Якова Джугашвили гестаповцы направляли по распоряжению Гитлера высшим фашистским бонзам и в разведывательные немецкие органы. Если бы Яков Джугашвили сказал хотя бы одно слово восхваления рейха, одно слово против Советской власти или о своем желании служить фашистской Германии, оно немедленно было бы подхвачено Геббельсом, передано по немецкому радио и напечатано в немецких газетах. Однако ни одного такого слова Яков Джугашвили не произнес.

Кроме гестаповских материалов о его допросах имеются и другие, порой неожиданные факты удивительной стойкости и целеустремленности Якова Джугашвили. В 1982 году в столице ГДР Берлине вышла книга Генриха Кегеля «В бурях нашего века». Она чрезвычайно любопытна. Родился автор в 1907 году в семье железнодорожника в Бреслау. Поступил в университет. Стал печататься в «Бреславских последних известиях». В этой газете во время прихода Гитлера к власти заведовал отделом экономики. Затем переехал в Варшаву еще до нападения Германии на Польшу. В германском посольстве в Варшаве отметили его антипольские материалы и предложили ему перейти на работу в посольство. Но беспартийных людей в посольство не брали. Кегель вступил в фашистскую партию. Там же, в Варшаве, он стал изучать русский язык. Его усердие было замечено начальством еще до войны. Кегеля перевели в Москву заместителем заведующего торгово-политическим отделом немецкого посольства. Кегель подружился с советником посольства Хильгером. Тот сам был выходцем из России и хорошо знал русский язык, участвовал во время переговоров Риббентропа со Сталиным и Молотовым в августе 1939 года в Москве и в ноябре 1940 года Молотова с Гитлером в Берлине. Кегель пишет, что Хильгер однажды во время войны дал ему уже в Берлине прочесть часть протокола допроса сына Сталина, офицера Красной Армии, по своей гражданской профессии инженера, раненным попавшего в немецкий плен. На мой вопрос, сам ли он, Хильгер, вел допрос, тот ответил отрицательно. Но мне все же кажется, он, по крайней мере какое-то время, участвовал в допросе.

Сын Сталина на соответствующие наводящие вопросы дал откровенные ответы относительно внутренней политики СССР и критиковал слабую подготовку к войне с Германией. Но когда его попросили ответить, кто победит, он без всякого сомнения выразил убеждение, что победителем из войны выйдет, конечно, Советский Союз.

Из донесения советских разведчиков Сталин знал, что его сын в плену не допустил ни одного недостойного поступка. Его мнение, основанное на фашистской пропаганде, о том, что сын сдался в плен добровольно, стало меняться.

Кегель на самом деле был советским разведчиком, коммунистом с 1931 года. Как и Рихард Зорге, он многие годы передавал ценнейшие сведения представителям советской разведки. Впоследствии Советская Родина наградила бойца невидимого фронта орденами Красного Знамени и Дружбы народов. До своего 70-летия Кегель был послом и постоянным представителем ГДР в женевском европейском представительстве.

 

После Победы

 

Настал великий и незабываемый день 9 мая 1945 года. Над рейхстагом взвилось Знамя Победы. Гитлеровская Германия была повержена, человечество спасено от угрозы фашистского порабощения. Пришел праздник по-особому светлый, небывало торжественный.

Группа экспертов союзников приступила к изучению захваченных американской и английской армиями трофейных документов. Были среди них и материалы о Якове Джугашвили. 30 июня 1945 года исполнявший обязанности государственного секретаря США Грю направил телеграмму в Москву послу США в Советском Союзе Авереллу Гарриману:

«Сейчас в Германии объединенная группа экспертов Государственного департамента и британского министерства иностранных дел изучает важные германские секретные документы о том, как был застрелен сын Сталина, пытавшийся якобы совершить побег из концлагеря.

На сей счет обнаружено письмо Гиммлера к Риббентропу в связи с данным происшествием, фотографии, несколько страниц документации. Британское министерство иностранных дел рекомендовало английскому и американскому правительствам передать оригиналы указанных документов Сталину, а для этого поручить английскому послу в СССР Кларку Керру информировать о найденных документах Молотова и попросить у Молотова совета, как наилучшим образом отдать документы Сталину.

Кларк Керр мог бы заявить, что это совместная англо-американская находка, и презентовать ее от имени британского министерства и посольства США. Есть мнение, однако, что передачу документов следует произвести не от лица нашего посольства, а Госдепартамента. Суждение посольства о способах передачи документов Сталину было бы желательно знать в Госдепартаменте.

Вы можете обратиться к Молотову, если сочтете это полезным. Действуйте сообща с Кларком Керром при наличии у него аналогичных инструкций».

В «Деле № Т-176» хранится и такая справка: «После более тщательного изучения этого дела и его сути британское министерство иностранных дел предложило отвергнуть первоначальную идею передачи документов, которые по причине их неприятного содержания могли огорчить Сталина. Советским должностным лицам ничего не сообщали, и Государственный департамент информировал посла Гарримана в телеграмме от 23 августа 1945 года, что достигнута договоренность не отдавать документы Сталину».