Село Баджи Кутаисской губернии. 1913 год.

 

Алеша Сванидзе искренне любил малыша; Каждая встреча с дядей была для мальчугана праздником.

Алеша Сванидзе играл с ним, носил его на плечах, показывал ему картинки в книгах. Они ходили в горы. Дядя катал Якова на ослике. Когда малыш подрос, Алеша Сванидзе читал ему вслух увлекательные книги. Часами мог слушать бибико (по-грузински — мальчик) рассказы о баснописце Сулхане Орбелиани, стихи Руставели, Пушкина, Гурамишвили, Грибоедова, Чавчавадзе, Шевченко. Дядя был первым учителем, воспитателем и старшим другом Якова.

Мальчишка отличался энергией, любил игры, порой затевал потасовки и драки. Нередко приходил домой с разбитым носом и ссадинами на лице. За ним ухаживала Марико Монаселидзе.

В селе Баджи не было школы. Самая ближняя грузинская школа находилась в селе Чребалово, в семи километрах от Баджи. Ранним утром мальчишка шагал по берегу реки в школу. Жарко и сыро, как в парнике: вся Колхидская низменность — морской залив, заполненный илом, который река выносит с гор. Влагой пропитаны воздух и земля. Вдоль берега изредка видны окруженные галереями крестьянские дома на высоких каменных столбах. Заросли скрывают развалины древних деревень. Из-за обилия дождей река Риони выходила из берегов, и тогда к школе надо было идти через прибрежные заросли.

Товарищем Якова в школьную пору был Григорий Гагошидзе. В августе 1982 года в Тбилиси он написал воспоминания о совместной с Яковом учебе в Чребаловской школе:

«Педагогами, преподававшими нам знания, учившими добру и справедливости, были Платон Давитулиани, Елпите Лекшишвили, Парнаоз и Бабулия Джниджавадзе, Вера Самтеладзе и другие.

Педагоги и ученики любили Яшу. Он был мальчиком грамотным, вежливым, веселым. Каждый день при любой погоде ходил из села Баджи в Чребаловскую школу семь километров туда и обратно.

В конце марта — начале апреля после сильных дождей река Риони заметно поднималась. Мостов не было, Яша порой не мог добраться через реку до дома своего деда, часто оставался у меня.

Однажды мы пошли в Пшани охотиться на диких уток. Подбитая мной утка упала в Риони, и я поплыл за ней. Река унесла меня по течению. Яша побежал за мной, протянул мне палку, которую держал крепкими руками, и спас меня. Его поступок я запомнил на всю жизнь. Мокрые, замерзшие, мы пришли домой, грелись возле печки. Мама поджарила утку, отец поставил черное вино, мы хорошо провели вечер.

Яша метко стрелял. Он пел по-грузински. Парень был сильный, в борьбе часто первый. И очень доброжелательный, помогал в учебе отстающим товарищам…»

В голодные 1919 и 1920 годы Яков продолжал учиться в Чребаловской школе. Директором ее был нравившийся ученикам Лонгиноз Киквидзе — честный, справедливый и мудрый человек. Он знал много народных песен и стихов грузинских и русских поэтов. Посадит ребят в кружок, читает им вслух книги о доброте и правде, смелости и отваге, о честности и справедливости. Все новые, добрые человеческие качества появлялись в душе Якова.

Родственники парня огорчались: растет без отца, тот относится к Якову как к чужому человеку. Они считали, что отец не только обязан, но и может содействовать сыну в дальнейшей учебе. Ведь парень учится в грузинской школе, русского языка не знает. Изучать его в Москве удобнее, чем где-либо. Алеша Сванидзе и другие родственники Якова надеялись на то, что в Москве Коба позаботится о сыне, определит его в русскую школу, окажет содействие с жильем. По инициативе Алеши Сванидзе без предварительного разговора со Сталиным родственники в 1921 году привезли Якова в Москву. Приезд сына расстроил отца. (Сталин вспомнил «проступок» брата первой жены в 1937 году.)

Ко времени приезда в Москву у Якова сформировался характер. Дед Семен, его дочь Марико Монаселидзе, Алеша Сванидзе, учителя Чребаловской школы воспитали в нем честность, скромность, уважение к другим людям, порядочность, стремление всегда оказать содействие ближнему. Яков был высоконравственным человеком с большим запасом энергии и нерастраченных сил.

 

«Волчонок»

 

 

14-летний Яков впервые увидел своего отца. Тот был для него совершенно чужим, неизвестным человеком, о котором никто ничего ему не рассказывал. В село Баджи, где рос Яков, письма отца не приходили. Сын знал, что в царские времена Сталин не раз был в тюрьмах и ссылках, после революции стал государственным деятелем. Но этих сведений было мало для того, чтобы Яков уважал и любил отца.

Парень говорил только по-грузински, был молчалив, вел себя тихо и застенчиво. Все это с первых же дней жизни Якова в Кремле вызывало у Сталина раздражение и неприязнь. Иногда отцовский гнев вызывала самостоятельность Якова в суждениях. Сталин брезгливо-пренебрежительно называл сына волчонком: мол, он дикий, ничего хорошего от него ожидать нельзя.

Сталин был равнодушен к Якову, к его радостям и огорчениям. Но его вторая жена — Надежда Сергеевна Аллилуева — относилась к юноше тепло. Постоянно заботились о Якове Сергей Яковлевич и Ольга Евгеньевна Аллилуевы, он чувствовал их поддержку.

Сергей Яковлевич Аллилуев был из когорты революционеров, которая под руководством В. И. Ленина создавала большевистскую партию. В ряды социал-демократов он вступил еще в 1896 году, вел революционную работу в Закавказье, Москве. Царское правительство неоднократно подвергало его арестам и ссылкам. В Тифлисе и Баку он познакомился с молодым Coco Джугашвили. Когда Coco спас жизнь двухлетней Наде, вся семья восхищалась им и благодарила его.

В 1907 году С. Я. Аллилуев приехал в Петербург. Первое время жил нелегально. В 1908 году стал рабочим «Общества электрического освещения 1886 года» центральной петербургской электростанции. Трудился вначале монтером-трансформаторщиком, затем помощником заведующего работами. Во время Февральской революции рабочие избрали С. Я. Аллилуева в фабрично-заводской комитет.

Аллилуевы помнили Сталина, заботились о нем. Анна Сергеевна Аллилуева (сестра Надежды Сергеевны) в книге «Воспоминания» писала, что в то время, когда Сталин находился в ссылках, Аллилуевы регулярно отправляли ему из Петербурга в далекую Сибирь посылки: «Мама покупала вещи и продукты. Упаковывать и отправлять посылки было нашей обязанностью. Мы складывали вещи, аккуратно зашивали пакеты, и Надя своим крупным, еще детским почерком надписывала адреса — нарымский, туруханский…»

После февраля 1917 года Сталин приехал из туруханской ссылки в Петроград. Он жил в доме 17а по 10-й Рождественской улице у С. Я. Аллилуева. В просторной квартире ему выделили комнату. Сталин был занят работой в ЦК, редакции «Правды» и в доме появлялся редко.

В квартире на 10-й Рождественской бывал Владимир Ильич Ленин. Когда буржуазная контрреволюция обрушилась на большевистскую партию и Временное правительство отдало приказ об аресте Ленина, из этой квартиры Ильич вместе с Г. Е. Зиновьевым вечером 9 июля 1917 года отправился на Приморский вокзал в Новую Деревню. Оттуда они уехали на станцию Разлив, где скрывались от ищеек Временного правительства в доме сестрорецкого рабочего Н. А. Емельянова, а затем в шалаше на берегу Разлива.

В первом Советском правительстве Сталин стал наркомом по делам национальностей.

В 1918 году окрепла дружба Сталина с Николаем Ивановичем Бухариным. Именно Бухарин передавал 17-летней Надежде Аллилуевой письма от Сталина с предложением руки и сердца. Сталин был старше Надежды на двадцать два года.

В 1918 году Надежда Аллилуева вышла замуж за Сталина. Тогда же, в 1918 году, дочь старого большевика-ленинца была принята в партию. С 1919 года она работала в секретариате В. И. Ленина. Трудилась с утра до позднего вечера, а иногда и ночи напролет просиживала за машинкой, шифровала и расшифровывала телеграммы, поступавшие по прямому проводу. В секретариате ей поручалась самая ответственная работа. Стенографистка Владимира Ильича М. Володичева вспоминала, что Н. С. Аллилуева во всем была точной, исполнительной, аккуратной до самых мелочей: «Владимир Ильич очень ценил Надю и часто, давая какие-либо поручения, за которыми надо было особенно тщательно проследить, говорил:

— Поручите это Аллилуевой, она сделает хорошо».

В годы гражданской войны Надежда Аллилуева была на Царицынском фронте. Позже работала в журнале «Революция и культура». Его выпускала редакция газеты «Правда», там же Н. С. Аллилуева состояла на партийном учете. Редакция журнала «Революция и культура» откомандировала ее на учебу в Промакадемию, где она занималась на отделении искусственного волокна химического факультета.

В 1921 году Надежда Сергеевна родила сына Васю. Став матерью, она, конечно же, нуждалась в особом внимании, чуткой заботе о своем здоровье со стороны мужа. Но она почувствовала, что этих качеств у мужа нет. Он стал холодно относиться к ней, пренебрегал ее мнением. Не было у него духовной близости с женой, общих тем для разговоров.

Яков Джугашвили, живший в семье Сталина, чувствовал холодное отношение отца к Надежде Сергеевне. Когда между супругами возникали споры, он был на стороне Надежды Сергеевны. Яков помогал ей ухаживать за маленьким братом Васей, после школы гулял с ним, играл. Вместе с няней оставался с ребенком, если Надежда Сергеевна уходила по делам. А уже потом садился за уроки.

В школе на Арбате он плохо усваивал русский язык. Это раздражало Сталина. Особенно то, что по русскому Яков без оснований получал хорошие отметки. Сталин был этим недоволен, понимал, каковы «заслуги» сына. Новая учительница русского языка и литературы Лукашевич поставила Якову двойку. Об этом сразу же заговорила вся школа. Испуганный директор упрекал учительницу: «Что вы наделали?» Вскоре ее вызвали в Кремль к Сталину.

— Замечаю, что мой сын по русскому языку занимается не усердно. Он рос в грузинской среде. Благодарю вас, вы требуете от сына прилежного отношения к учебе.

Сталин написал на листке свой телефон и, передавая его, сказал Лукашевич:

— Когда мой сын не будет знать урок, прошу позвонить мне.

В июне 1921 года ЦК РКП (б) по предложению В. И. Ленина решил провести чистку партии, освободиться от тех, кто в годы гражданской войны запятнал высокое звание коммуниста. В связи с этим Владимир Ильич указывал: «Очистить партию надо от мазуриков, от обюрократившихся, от нечестных, от нетвердых коммунистов». В период чистки из партии исключили четверть ее состава.

В один из декабрьских дней 1921 года Надежда Сергеевна Аллилуева пришла в кремлевскую квартиру невероятно расстроенной. Яков впервые видел на ее лице слезы.

— Знаешь, меня исключили из партии, — сказала она по-грузински, утирая лицо.

— За что? — разволновался Яков.

— Якобы я на стороне анархо-синдикалистов.

— Кого, кого?

— Не знаешь? Это — оппортунистическое течение в профсоюзном движении. Я и сама не ведала, что выступаю за передачу профсоюзам орудий труда и средств производства.

— Да ну?

— Вот тебе и ну! Партийный билет у меня отобрали. Попрошу Сталина вмешаться.

— Ничего не сделает. Не такой он человек…

Яков судил с юношеским максимализмом. Но был прав: за несколько месяцев жизни в Кремле он стал понимать характер отца.

Действительно, Сталин отказался вмешиваться в это «дело»: он, мол, не может использовать свое служебное положение «в личных целях», не в силах якобы доказать, что жена выступает за диктатуру пролетариата.

Надежда Сергеевна обратилась за содействием к В. И. Ленину. Сказала Ильичу, что муж называет ее членом анархо-синдикалистской группы, говорит, будто бы она принижает значение диктатуры пролетариата в хозяйственном строительстве и даже противопоставляет профсоюзы партии.

Ленин весело посмеялся над «оппозиционеркой» и направил письмо председателю центральной комиссии по чистке партии П. А. Залуцкому и члену этой комиссии А. А. Сольцу: «До меня дошло известие об исключении из партии Надежды Сергеевны Аллилуевой. Лично я наблюдал ее работу как секретарши в Управлении делами СНК, т. е. мне очень близко. Считаю, однако, необходимым указать, что всю семью Аллилуевых, т. е. отца, мать и двоих дочерей, я знаю с периода до Октябрьской революции. В частности, во время июльских дней, когда мне и Зиновьеву приходилось прятаться и опасность была очень велика, меня прятала именно эта семья… Очень может быть, что ввиду молодости Надежды Сергеевны это осталось неизвестным комиссии. Я не знаю также, имела ли возможность комиссия при рассмотрении дела о Надежде Сергеевне Аллилуевой сопоставить сведения об ее отце, который работал в разнообразных функциях по содействию партии задолго до революции, оказывал, как я слышал, серьезные услуги большевикам при царизме. Считаю долгом довести эти обстоятельства до Центральной комиссии по чистке партии».

После письма В. И. Ленина Н. С. Аллилуева была восстановлена в партии. Можно представить, что она в это время переживала: Ленин помог ей, Сталин оттолкнул в тяжелую и горькую минуту.

Самыми близкими ее друзьями были жившие в Кремле жена Я. М. Свердлова Клавдия Тимофеевна Новгородцева, Зинаида Гавриловна Орджоникидзе, Полина Семеновна Жемчужина (Молотова). Н. С. Аллилуева бывала в их квартирах, делилась своим горем, сетовала, что ни в чем не чувствует поддержки Сталина и разочарована в нем. А в семье делилась своей бедой с Яковом Джугашвили. Он сочувствовал Надежде Сергеевне в ее переживаниях и стыдился за отца.

В апреле 1922 года, когда В. И. Ленин болел, Пленум ЦК партии по предложению Л. Б. Каменева избрал Сталина Генеральным секретарем ЦК. В то время генсек должен был руководить работой партийных организаций страны. Но Сталин не ограничился этим. Он постоянно вмешивался в деятельность государственных и хозяйственных руководителей. При этом не признавал мнений других людей, был злопамятен и мстителен, все замечания в свой адрес отводил. Об этом ему прямо говорила Н. С. Аллилуева. В семье порой вспыхивали ссоры.

Став Генеральным секретарем ЦК партии, Сталин нарушал ленинские принципы, извращал идеи Ленина, охаивал деятелей революции и в то же время говорил о своей якобы выдающейся роли в революционном движении, превозносил личные заслуги в подготовке и проведении революции. Отрицательные качества Сталина стали особенно резко проявляться в период болезни Ленина: он оскорбил Н. К. Крупскую, под видом заботы о здоровье Ленина ограничил доступ людей к нему.

Все это огорчало Надежду Сергеевну. Свою точку зрения она высказывала мужу откровенно, не заботясь о том, разгневается он или будет спокойным. В 1932 году Надежда Сергеевна сказала Сталину с едкой иронией: «Поистине гениален человек, оставивший страну без хлеба». Несколько дней Сталин не разговаривал с женой.

Н. С. Аллилуева начала заниматься в Промышленной академии. Вместе с ней учился Н. С. Хрущев. Никита Сергеевич вспоминал: «Она изучала химию на текстильном факультете, специализировалась в производстве искусственного волокна, была парторгом группы, а я секретарем партийной организации академии, — поэтому мы часто встречались… Я знал, что, придя домой, она рассказывает Сталину о моих действиях. Надежда Сергеевна никогда не злоупотребляла своим родством со Сталиным. Даже о том, что она его жена, знал ограниченный круг людей. Она была Аллилуева — и только. Был в академии еще один Аллилуев — горный инженер с Дальнего Востока. Многие думали, что она его жена или сестра. Она никогда не пользовалась привилегиями, положенными ей как жене Сталина. Никогда не ездила на машине ни в Кремль, ни на работу, а всегда приезжала на трамвае. Ничто не выделяло ее из массы окружавших ее студентов».

В 1967-м и в последующие годы в ряде стран Запада вышли мемуары «Двадцать писем к другу» уехавшей из Советского Союза в США дочери Сталина Светланы Аллилуевой. Большой общественной ценности эти воспоминания не имеют. Но они содержат и объективные данные, раскрывающие обстановку в семье, взаимоотношения Сталина с женой и детьми. Некоторые из них связаны с Яковом Джугашвили.

Скромности, стремлению не подчеркивать родство со Сталиным Яков учился у Надежды Сергеевны. В воспитании этих качеств у Якова она сыграла большую роль. Ни разу в жизни Яков не обращался с какими-либо просьбами к отцу, не просил у него денег. Он был убежден, что человека в обществе определяют его личные способности и труд, а не заслуги и положение родителей.

В 1926 году Надежда Сергеевна родила Светлану. Яков помогал ей ухаживать за сестрой и братом. Вокруг Кунцевской дачи был лес. В березовой аллее Яков и Вася собирали грибы, землянику, чернику. И особая радость была у них, когда они косили траву. Яков косил лихо, удивляя всех трудолюбием и умением.

В играх с ребятами часто участвовали Г. К. Орджоникидзе и его жена Зинаида Гавриловна. Настоящим другом Якова был и Николай Иванович Бухарин, он пользовался у детей особым расположением.

Светлана Аллилуева вспоминала: «В Зубалове у нас часто живал Николай Иванович Бухарин, которого все обожали. Он наполнял дом животными, которых очень любил. Бегали ежи на балконе, в банках сидели ужи, ручная лиса бегала по паркету, подраненный ястреб сидел в клетке. Я смутно помню Н. И. Бухарина в сандалиях, толстовке, в холщовых летних брюках. Он играл с детьми, балагурил с моей няней, учил ее ездить на велосипеде и стрелял из духового ружья. С ним было всем весело. Через много лет, когда его не стало, по Кремлю, уже обезлюдевшему и пустынному, долго бегала «лиса Бухарина» и пряталась от людей в Тайницком саду…»

Григорий Гагошидзе вспоминал:

«В 1926 году я закончил 2-ю Кутаисскую девятилетку и поехал в Москву, стал рабочим винзавода. Изучал русский язык. В Москве сразу связался с Яковом Джугашвили, все свободное время мы проводили вместе. По воскресеньям ходили в Кремль, играли в футбол. Капитаном одной из команд был Яков Джугашвили, а во главе второй команды — сын Троцкого Лев.

Летом выезжали за город — на Воробьевы горы — с гитарой, мандолиной, баяном. Брали уголь в маленьких мешках. Готовили шашлыки, пили кахетинское вино. Пели, играли, Яша учил русских друзей исполнять грузинские песни».

А вот с братом Василием у Якова Джугашвили сложились плохие отношения. Тот был человеком грубым, невыдержанным, плохо воспитанным. Сталин любил грузинское вино и приучал к нему малолетнего Василия. Не зная меры, Василий пристрастился к вину, постепенно становился алкоголиком. Н. С. Аллилуева незадолго до смерти сказала Светлане: «Не пей вина! Никогда не пей вина!» «Это, — пишет Светлана, — были отголоски ее вечного спора с отцом, по кавказской привычке всегда дававшего детям пить хорошее вино. В ее глазах это было началом, которое не приведет к добру. Наверное, она была права — брата моего Василия впоследствии сгубил алкоголизм…»

Продолжалась дружба Якова с его воспитателем и первым другом Алешей Сванидзе. Яков по-прежнему встречался с ним. Знал, что он еще до революции уехал в Германию, где закончил историко-филологический факультет знаменитого университета в Иене и получил хорошее образование. Стал прекрасным знатоком древней истории, овладел немецким и английским языками.

Вместе с Г. К. Орджоникидзе и С. М. Кировым Алеша Сванидзе являлся одним из борцов за установление Советской власти в Грузии. 25 февраля 1921 года трудящиеся Грузии свергли власть помещиков и капиталистов, изгнали меньшевиков. В Грузии провозгласили Советскую власть. И тогда же большую честь оказали Алеше Сванидзе: его назначили народным комиссаром иностранных дел и одновременно народным комиссаром финансов Грузии. 9 мая 1921 года В. И. Ленин в проекте постановления ЦК РКП (б) одобрил присланную по телеграфу просьбу Алеши Сванидзе — поддержать его в устранении того, что мешало налаживать торговлю Грузии и РСФСР с Италией и Германией. Алеша Сванидзе многие годы был торгпредом СССР в Германии, председателем правления Внешторгбанка СССР, заместителем председателя правления Госбанка СССР.

Он гордился своим племянником Яковом Джугашвили: парень рос благородным, скромным, честным. Таких юношей и девушек в Советской стране были миллионы. Яков Джугашвили один из них. Он жил судьбами Родины, ее радостями и тревогами, успехами и огорчениями.

В Советском Союзе бурлили напряженные будни первых пятилеток, проявлялся невиданный трудовой энтузиазм. В стране строились сотни заводов и фабрик, вспыхивали огни новых городов, электростанций, доменных печей. Прокладывались железные дороги и каналы. Осваивались новые шахты и нефтяные промыслы. Навсегда оставались в памяти названия — Магнитка, Сталинградский тракторный, Турксиб, Днепрострой. На просторах Сибири, в степях Казахстана и за Полярным кругом, в горах Алтая и Памира экспедиции геологов открывали месторождения полезных ископаемых.

То было время «босоногого детства» нашей индустрии. Первое в мире рабоче-крестьянское государство волей партии Ленина преображалось. Радовал невиданный энтузиазм участников социалистического строительства: они хотели превратить отсталую Россию в индустриальную державу, развить экономику страны, обеспечить ее оборону. Создавались новые отрасли промышленности — станкостроение, автомобилестроение, тракторостроение, моторостроение, производство самолетов, сельскохозяйственных машин, мощных турбин и генераторов, синтетического каучука, искусственных волокон.

Советский строй умножал силы людей труда, воспитывал в них чувство собственного достоинства и чести. В стране был положен конец безработице, неграмотности, социальному неравноправию. Молодежь — боевая, задорная — отстаивала идеалы революции: свободу, равенство, справедливость. Были крупные успехи и серьезные ошибки, но народ, ведомый партией, закладывал прочные основы экономического и оборонного могущества страны.

Яков Джугашвили воспринимал достижения страны как должное и гордился ими. Простой, скромный молодой человек, он любил книги, участвовал в школьной комсомольской жизни, выступал на диспутах, занимался спортом. Особенно любил волейбол, был в этой игре азартен.

В Москве Яков вначале учился в общеобразовательной школе, на Арбате, потом в электротехнической школе в Сокольниках. У него были хорошие товарищи, надежные друзья. Его уважали: он всегда говорил правду в глаза, был справедлив. Увлекался музыкой, изобразительным искусством: часто его видели на выставках. Якова привлекала рыбалка, туристские походы, ночевки у костра.

Юноша закончил школу в 1925 году, получив высокие оценки по математике, физике, химии, черчению, другим предметам. Он думал о поступлении в институт, но не был уверен в прочности своих знаний и решил не подавать заявление в вуз. Человек исключительной порядочности, он не искал никаких привилегий на том основании, что является сыном Сталина.

Яков Джугашвили думал о том, как ему жить дальше. Хорошо бы посоветоваться с близким другом, который поймет тебя, поможет умным и добрым словом.

Сталин для него не был таким другом, он лишь указывал сыну, что тот обязан делать.

Пришла любовь. Одноклассницей Якова была дочь священнослужителя Зоя (фамилию ее установить пока не удалось). Простая, умная, красивая девушка нравилась Якову. И он был ей симпатичен. После окончания школы они решили создать семью. Но против их брака категорически выступил Сталин. Не может, мол, его сын жениться на дочери попа. А ведь когда-то юный Coco Джугашвили сам закончил духовное училище, занимался в духовной семинарии.

 

«Я приеду к вам, дядя Сережа!..»

 

 

На дачу Сталина в Кунцево приезжали видные деятели партии и государства. Самым близким для Якова среди них был Сергей Миронович Киров. Общительный, умный и простой человек, он вызывал у Якова беспредельную симпатию. Яков нравился Кирову открытой душой и правдивостью.

Летом 1926 года Яков и Сергей Миронович не раз гуляли в Кунцеве на территории дачи, огороженной высоким забором. Яков сердечно поздравил Сергея Мироновича: в феврале 1926 года Кирова избрали первым секретарем Ленинградского губернского (затем областного) комитета ВКП(б). А в июле того же года Киров стал кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б). Сергей Миронович поблагодарил Якова за поздравление и сказал:

— Это, брат, всё авансом. Доверие надо отрабатывать. Каждый день. Каждый час.

Однажды они шли обнявшись по берегу небольшого озера. Смотрели на поляну, засеяннуюгречихой, вдыхали свежий душистый воздух. Собирали в лесу землянику. На небольшой поляне, огороженной сетками, рассматривали фазанов, цесарок, индюшек. Рядом в небольшом бассейне плавали утки. Яков с грустью сказал Кирову, что не знает, как ему дальше жить. Сталин требует, чтобы он поступал в вуз.

— Но я не уверен, что сдам экзамены. Не желаю позорить ни себя, ни отца, — проговорил Яков. — Хотел бы несколько лет быть рабочим. Верно говорят: чтобы жить, надо уметь что-либо делать.

— Ну что ж, — сказал Киров, — приезжай в Ленинград. Уж кем-кем, а рабочим я тебя устрою. Придется немного подучиться — рабочая профессия тоже требует немалых знаний.

Яков с радостью согласился:

— Я приеду к вам, дядя Сережа!

И втайне от отца Яков отправился в Ленинград. Вместе с ним поехала Зоя, они решили не расставаться. В городе на берегах Невы Яков и Зоя поселились в семье Аллилуевых — в квартире № 59 дома № 19 по улице Гоголя.

Яков Джугашвили неоднократно приходил к С. М. Кирову в Смольный, бывал в его квартире дома 26/28 на Каменноостровском проспекте. Сталин несколько раз звонил сыну, требовал, чтобы он вернулся в Москву, но Яков настоял на своем.

Киров попросил приехать в Смольный начальника ленинградского «Электротока». Сказал ему, показывая на Якова:

— Вот известный мне молодой человек. Хочет быть рабочим. Надо помочь…

В 1926 году была пущена Волховская гидроэлектростанция — первенец ленинского плана электрификации России. Огромную роль в завершении строительства электростанции играл С. М. Киров. Волховский гигант сберегал ежегодно десять — двенадцать миллионов пудов угля. Друг и соратник В. И. Ленина, руководитель Госплана СССР Г. М. Кржижановский сказал: «Действительным показателем перемен в рабочем дне нашей красной столицы Севера является уже не пушка на Петропавловской крепости, а стрелки амперметров на центральных электрических станциях». Ленинградские рабочие оценили пуск Волховской ГЭС как второй залп «Авроры».