Декабря (26 ноября) 1904 год Р.Х.

День пятый, около полудня

Порт-Артур

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Внезапное появление в осажденном Порт-Артуре государя императора Николая Александровича подействовало на местное общество подобно удару электротока, гальванизирующему измученное полумертвое тело. Уже сама личность русского самодержца вызывала в героях Порт-Артурской обороны необычайный подъем энтузиазма и патриотизма. Император посещал полуразрушенные оборонительные позиции, пожимал руки господам офицерам и называл солдат и унтеров «братцами» и «настоящими русскими героями». Закончив осмотр сухопутного фронта обороны, император направился на корабли Порт-Артурского отряда, первым делом вручив Николаю фон Эссену именной рескрипт о назначении того командующим отряда. После фортов и кораблей очередь дошла и до города. Все забегали и закричали, и первой в ноги нежданно появившемуся царю бросилась дородная туша генеральши Веры Алексеевны Стессель, жалуясь, что она вот уже несколько дней ничего не ведает о невесть куда пропавшем супруге – поехал, дескать, в госпиталь с ревизией и пропал, как сквозь землю провалился. А во всем, говорят, виноват Артанский князь.

А ведь я как-то за прочими делами позабыл про эту особу – ее следовало бы отправить туда же, куда и ее супруга, но тремя этажами ниже, то есть прямо в объятья к герру Шмидту. Данная дама без зазрения совести кукловодила своим мужем, который, как оказалось, чист, то есть пуст, как надутый рыбий пузырь. Ничего, кроме яркого генеральского мундира и распирающего самомнения, в этом человеке не имелось. А это самомнение как насосом поддерживалось как раз сентенциями Веры Алексеевны: «Ах, Анатоль, ты такой умный. Ах, Анатоль, тебя недооценивают. Ах, Анатоль, ты же тут самый главный, так прикажи этому Смирнову…».

Сказать честно, когда я немного приоткрыл перед Николаем интригу вокруг этой войны, как она видится из нашего будущего, хозяин земли русской был изрядно удивлен, возмущен и раздосадован. Он-то планировал небольшую победоносную войну для укрепления своего правления и месть за старый удар саблей по голове, а не ускорение развития капитализма ценой военного поражения Российской империи. Попадись ему в тот момент Витте – этот тишайший вроде бы император казнил бы его как Стеньку Разина, с разрубанием на тысячу кусков.

Разумеется, остыв и предавшись так называемым «здравым размышлениям», Николай решил, что казнить господина Витте предпочтительнее чужими руками и каким-нибудь извращенным способом, не подписывая при этом никаких смертных приговоров. Например, руками эсеровских боевиков, при молчаливом высочайшем одобрении. Примерно так же в нашем прошлом был убит популярный правый политик Столыпин, нарушивший правило «не заслонять» коронованное ничтожество.

Чтобы погасить вспышку гнева, пришлось объяснить пока еще самодержцу, что господин Витте там такой не один. Крупная буржуазия, проводником идей которой является этот господин, спит и видит, чтобы превратить абсолютную монархию в России в конституционную, по английскому образцу. Владельцам заводов, газет, пароходов важно, чтобы царь сидел на троне смирно и ни во что не вмешивался, а всеми делами в российском государстве вертела бы как раз крупная буржуазия – либо напрямую, либо через примыкающую часть сервильной интеллигенции. А если царь по неразумию будет возражать, то Россию и вовсе можно превратить в республику, как во Франции. Одним словом – Февральский вариант, когда, поиграв десять лет в представительный орган, крупные капиталисты еще раз повысили ставки и руками голодного народа окончательно ниспровергли самодержавие.

И таких деятелей в этой среде предостаточно: даже не каждый второй, а каждый первый, поэтому рубить эти толстые жилистые шеи затупится любой топор, ибо этим людям на данный момент в Российской империи уже принадлежит подавляющая часть всего самого ценного, вкусного и важного. Поэтому такого жирного слона необходимо есть, предварительно разрезав на маленькие кусочки, и начинать необходимо не с самих хозяев жизни, а с тех, кто обслуживает их интересы – вроде того же Стесселя, Фока и Куропаткина… Сначала следует отстранить этих людей от принятия судьбоносных решений, а потом – потрошить на адреса, пароли, явки. Впрочем, в основном этот процесс должен быть заботой уже нового императора, Михаила под номером два. Справился же он как-то с этой кодлой в мире Елизаветы Дмитриевны – справится и сейчас. Жаль только, что в нашей компании нет ни одного кадрового сотрудника спецслужб отечественной выделки, так что учить местных коллег, что и в какую дырку положено совать, придется все тому же герру Шмидту.

К настоящему моменту Стесселя и Фока в Порт-Артуре мы уже от дел отстранили, а с Куропаткиным и Сахаровым в Маньчжурской армии это еще предстоит проделать. Надо сказать, что император Николай, узнав, что генерала Фока взяли с поличным в японском штабе в одной компании с британскими советниками, потерял к этому человеку всяческий интерес. Перспектива грандиозной подставы с катастрофическими репутационными потерями затмила в нем все прочие соображения. Это даже не крик души «не заслоняйте», это плевок в самую нежную и чувствительную часть его сущности, с последующим растиранием сапогами. Людей, участвовавших в этом заговоре, он предал Божьему, то есть моему, суду и умыл от этого дела руки.

Поэтому и на Стесселеву генеральшу император бросил лишь беглый взгляд и, сказав: «Сударыня, ваш муж замешан в государственной измене», бочком обошел распростертую на земле тушу. Кивок Диме-Колдуну, заклинание легкого паралича – и вот уже «упавшую в обморок» Веру Алексеевну с болтающимися руками и ногами утаскивают через краткосрочный портал прямо в Тридесятое царство. Не было ее тут никогда; а там герр Шмидт разберется, что таится внутри этой дамы… Если она и в самом деле толкала своего «Анатоля» к измене, то не сносить ей головы; в противном случае, если вся ее деятельность – только дурь и не более, то отпустим обоих с извинениями, в качестве компенсации слегка подправив здоровье.

Впрочем… вспомнив, что в доме у Стесселей обитали девочки-сиротки, официально находящиеся на воспитании, а реально в услужении, я попросил Кобру взять с собой Матильду и, отделившись от общей группы сопровождающих монарха особ, навестить обиталище Стесселей и попросить несчастных девиц немного погостить у нас в Тридесятом царстве. Ничего мне от них не надо – ни показаний на хозяйку, ни чего-то еще, – только бросать бессильных и несчастных без помощи нехорошо. И пусть кто-нибудь, кто вместо Стесселихи остался в их доме старшим на хозяйстве, попробует не отпустить этих девиц или хотя бы возразить… Вот тогда-то Порт-Артур узнает, какова Кобра в гневе, и покатятся по земле не только виртуальные, но и самые настоящие отрубленные головы.

Что касается флота, то там людей, причастных к заговору, не имеется. Дураков нет. Ведь помимо того, что это был заговор буржуазии против монархии, составное его частью проходила интрига армии против флота. Вот сдадим мы врагу вашу базу – тогда попляшете, самотопы. Для того чтобы выдвинуть подобную идейку, достойную выпускника заведения для умственно ущербных, необходимо было потерять всяческие берега, позабыв о воинском долге, верности присяге и интересах Отечества. Или это подсказка со стороны британских кураторов-заговорщиков? Не стоит забывать, что конечным итогом всей этой комбинации должно стать вступление России на правах младшего партнера в антигерманский союз. Русские сухопутные войска при таком раскладе главным бенефициарам очень нужны, а вот без нашего флота они вполне обойдутся.

Непричастным к заговору оказался и контр-адмирал Вирен. Правда, получив императорский указ об откомандировании в Санкт-Петербург, он совсем этим не опечалился. Командование Порт-Артурской эскадрой кажется ему делом гиблым, – а тут миноносцем до Чифу, а дальше путешествие пароходом вокруг всей Евразии (возможно, даже через Британские острова). А у меня нет ни времени, ни сил его перевоспитывать, потому что в полукустарных мастерских «Неумолимого» уже готовятся десятидюймовые полубронебойные снаряды улучшенной аэродинамики для «Победы» и «Пересвета» и такие же двенадцатидюймовые – для «Ретвизана» и «Полтавы».

Кратко переговорив с Николаем Оттовичем в присутствии императора, я посоветовал ему снять бóльшую часть команд с бесполезной «Паллады» и однобашенного «Севастополя» (тем более что тот страдает особой тихоходностью), составив боевой отряд из четырех полностью боеготовых броненосцев. С «Баяном» пусть решает сам. Только при этом надо учесть, что если броню эскадренных перворанговых броненосцев японские «асамоиды» пробить не смогут, то одного «Баяна», при перевесе шестнадцать восьмидюймовых стволов против двух, японские броненосные крейсера забьют толпой, как «Рюрика» в Корейском проливе. Конечно, все можно было бы решить очень просто, выпустив в небо этого мира штурмоносец Елизаветы Дмитриевны или первый восстановленный до летно-пригодного состояния ударный тактический бомбардировщик «Каракурт» с «Неумолимого» (что еще страшнее), но это уже была бы совсем нечистая игра. Тут требовалось действовать тоньше… И я подумал: а не сводить ли мне каперанга фон Эссена в гости Гаю Юлию и Климу Сервию? Может, они подскажут мне почти честные способы для аннулирования численного преимущества японского флота?

На этом наш визит в Порт-Артур завершился. Император Николай утомился заниматься делами (как это у него обычно и бывало), и мы вернулись в Тридесятое царство. А там моего гостя уже ожидало невероятное для обыкновенных смертных приключение: двенадцатичасовой восстановительный сон в ванне с магической водой, а затем – двухчасовой релаксирующий массаж с парочкой остроухих. После этих специалисток в вопросе соединения «инь» и «янь» Матильда Кшесинская покажется ему обыкновенной кухаркой, употребленной в постель по причине регулярного недомогания горничной. А уже после восстановительного сна «хозяину земли русской» было обещано большое сафари: охота на диких трицератопсов, стрельба влет по птеродактелям (местный аналог ворон), а также вылазка на африканский континент за головой тираннозавра. Но от последнего пункта Николай благоразумно отказался, после того как узнал, насколько быстро бегает эта вечно голодная тварь, даже получив пулю в сердце из винтовки-слонобоя. Так что в ближайшее время этот человек будет занят своим любимым делом под руководством специально проинструктированных диких лилиток (лучших егерей в природе не найти) и не будет мешать мне разбираться с реморализацией своего брата Михаила, уже наделенного всеми необходимыми полномочиями. И начать, пожалуй, можно с визита на «Неумолимый», который мы совершим все втроем.

* * *

Мая 1606 год Р.Х.