День сто семьдесят второй, утро

Крым, Бахчисарай, ханский дворец

Серегин Сергей Сергеевич, Великий князь Артанский

 

Сегодня мы все – те, кто начинал это дело и те, кто присоединился к нам позже и стал неотъемлемой частью группы – собрались в той зале дворца, в которой крымские ханы раньше собирали свой диван, то бишь Совет Министров. В центре большого округлого помещения в очаге горит огонь, который обогревает и освещает помещение. Вокруг Очага на мягких коврах по-татарски расселась наша магическая пятерка: Ваш покорный слуга, Ника-Кобра, Анна Сергеевна, которая Птица, Дима-Колдун и Анастасия. А вокруг нас по кругу стоят: отец Александр, моя супруга Елизавета Дмитриевна с нашим сыном на руках, бойцы моей спецгруппы вместе со своими женами (слава Отцу, все живы и здоровы), Гретхен де Мезьер, Антон-танцор, Ася-Матильда, Митя-Профессор, Яна-Зайчонок и Ув. Он тут единственный, кто не начинал с нами в мире Подвалов Мироздания. Бойцы моей группы в полном вооружении, так же как Ника-Кобра, Агния и Гретхен де Мезьер. Так надо. На лицах собравшихся, таких внимательных и сосредоточенных, играют отблески огня; все затаили дыхание, ибо здесь и сейчас будет вершиться великое таинство… И вот последней, как всегда, нежданно, без приглашения и извещения приходит Лилия – девочка, которая ходит сама по себе и гуляет где вздумается, но всегда оказывается в самом нужном месте. Все, все в сборе!

Дело в том, что сегодня нас здесь собрал Дмитрий-Колдун, который сказал, что пришло время попытаться нащупать двери в следующие миры. Отец Александр при этом подтвердил, что Отец Небесный тоже считает наше задание выполненным и даже перевыполненным (за счет Генриха IV, который теперь устроит Европе веселую жизнь), а значит, не имеет ничего против нашего перехода в следующий мир. Но просто так двери «наверх» не открывались. Даже для того, чтобы открыть первый по порядку проход, требовалось приложить усилия всей пятерки, да и моральная поддержка ближнего круга тоже будет не лишней. Короче, открываем портал, как в первый раз в мире Подвалов в кругу вокруг костра, соединяя свои силы в один кулак. Надеюсь, на этот раз никакой тираннозавр не сунет через открывшийся портал к нам свою башку. Хотя о чем это я – тираннозавры остались далеко внизу; тут, наверху, бывают только люди, хотя они порой страшнее любых хищных ящеров.

Ну вот и все – связи в пятерке активированы, ключ вставлен и повернут (теперь мне для этого не надо класть руку на рукоять меча, он сам чувствует мои желания), и Дима-Колдун начал перебор мировых нитей в поисках той, которая подастся при натягивании и откроет окно. А поддается нить тогда, когда мир находится в неустойчивом равновесии накануне каких-то грозных событий, и мы, применив данную нам силу, можем и должны сделать его лучше. Вот лицо Колдуна становится напряженным, как будто он тянет из реки донку с крупной, отчаянно сопротивляющейся рыбой – и все мы (в первую очередь я и Кобра) бросаемся ему на помощь…

Ощущение такое, будто вручную приходится открывать приржавевшую несмазанную дверь в какое-нибудь заброшенное противоатомное убежище или командный бункер. Страшенный скрип, невероятные совместные усилия. Что это за такой мир, с трудом поддающийся одновременно приложенным усилиям самого настоящего бога войны и мага огня высшей категории «Темная Твезда», имеющей практически неограниченный энергозапас? Да и остальные маги из нашей команды тоже не просто погулять вышли.

– Это мертвый карман, – с громыхающими нотками в голосе отвечает отец Александр на невысказанный вопрос, – мир, который в очень короткий срок пережил очень бурные пертурбации, причем не из-за влияния извне, а за счет собственных ресурсов. Из-за этого он оказался энергетически истощен, и теперь желает, чтобы его оставили в покое. Это не основное ваше задание, просто я вижу, как вы, выполнив предыдущую работу, изнываете от безделья. Вот даже забытого мною Генриха IV приспособили к делу, чем ускорили скорость сдвига этого мира в правильном направлении. Но межмировые каналы, ведущие в верхние миры, наполняются энергией очень медленно, и этот мир в мертвом кармане тоже тому причина.

В этот момент над огнем образовалась просмотровая сфера диаметром около двух метров. Зима, метель, то ли утро, то ли вечер, одним словом серо-сиреневый полумрак, улица какого-то русского городка, с едва угадывающейся за дымкой деревянной церковью с куполами-луковицами, деревянными домишками с одной стороны и деревянным же длинным забором с другой – Россия, то ли семнадцатый, то ли восемнадцатый, а может, и девятнадцатый век.

– Так, Святый Отче, – сказал я, – назови, пожалуйста, год и изложи задачу. Быть может, нам надо будет разгромить шведов под Нарвой, или на сто или пятьдесят лет раньше разгромить турок с татарами, убрав угрозу от южных рубежей, или…

– Не трудись в догадках, Артанский князь Серегин, – остановил меня Небесный Отец, – Для выполнения моего нового задания большая армия тебе не понадобится. Там, куда ты смотришь, по вашему счету идет конец января одна тысяча семьсот тридцатого года. И вопрос в этом мире опять скорее политический, чем военный. В настоящий момент в Москве, в Лефортовском дворце, умирает от оспы последний из Романовых, наследующих основателю династии Михаилу Романову по мужской линии. Впереди воцарение Анны Иоанновны, бироновщина, бабий век, фавориты с куртизанами и прочее, прочее, прочее, вплоть до воцарения через тридцать с лишним лет Екатерины Великой, которая, конечно, тоже слаба на передок, но при этом блюдет государственные интересы. Но не мне тебя учить – для того, чтобы как можно скорее открылся путь наверх, вам нужно предотвратить появление бироновщины и прочих негативных явлений и вместо того создать условия для дальнейшего стабильного поступательного развития России. На этом у меня все, прощайте.

Отец Александр замолчал и я стряхнул с себя налет оцепенения. Значит, вот какой Северный Олень подложен нам Небесным Отцом… Как говорится, от чего бежали, к тому и вернулись – никаких тебе подвигов и героических походов, а одни интриги, интриги и еще раз интриги. Но мне грех роптать, ненужного или неважного дела Небесный Отец мне не поручит. Сказано заниматься интригами, будем заниматься интригами, прикажут ловить шпионов, будем ловить шпионов, потребуется разгромить вражескую армию, будем громить вражескую армию – и неважно, кто попадется под горячую руку: немцы, шведы, англичане, французы, турки или поляки.

– Значит так, товарищи, – сказал я, – вот мы и приплыли. Обещанный девятнадцатый век пока откладывается. У кого есть соображения по сущности только что поставленной задачи? Само собой понятно, что Анну Иоанновну со всей ее нищебродской Бироновской камарильей допускать к престолу нельзя ни в коем случае, но какие у нас есть альтернативы?

– Если там, – сказала Анастасия, кивком указав на просмотровую сферу, – идет январь тысяча семьсот тридцатого года, то следующим по порядку императрицам Елизавете Петровне всего двадцать лет с хвостиком, и она считается одной из первых красавиц России, а будущей Екатерине Великой, ныне принцессе Фике, нет еще и года. Что же касается самого Петра II, то о нем в мои времена было известно очень мало. Государственными делами не занимался, в основном тратил время на охоты и девок. Государство при нем было запущено, а указы за императора своей рукой подписывал его дружок по шалостям Иван Долгорукий. Сам же император был до крайности ленив, учиться не любил и единственное, к чему лежала его душа, так это к должности псаря. Но, наверное, если он и так умирает от оспы, все это уже не имеет большого значения, ибо дальнейшая его должность, как и в нашем мире, называется «покойник».

– Оспа-шмоспа, – пренебрежительно произнесла Лилия, – если будет надо, то доставим его к Фонтану в мире Содома и вылечим от чего угодно, хоть от чумы, осложненной шизофренией и поносом с кашлем. Другой разговор, надо ли его лечить и от чего. Быть может, его надо вылечить от жизни, чтобы он зазря не мучился и не коптил небо…

– Ну, – сказал я, – от жизни мы его и сами можем вылечить, без всякой твоей помощи. А вот вопрос, надо его лечить или нет, необходимо обсуждать отдельно.

– Да как вы можете, – возмутилась Птица, – обсуждать умирающего ребенка, когда он мучается и стонет от жара, теряя последние силы? По сути, он еще совсем мальчик, и было несправедливо, чтобы на столь хрупкие плечи упал груз, который по силам далеко не каждому взрослому…

– Ладно, Птица, – сказал я, – уймись. Вреда мы ему причинять не собираемся, а спасать будем только в том случае, если увидим, что с этого пацана будет прок для Государства Российского. Вопрос на данный момент стоит следующим образом – или мы, не останавливаясь ни перед чем, спасаем Петра II и работаем с ним или возводим на престол цесареву Елизавету Петровну, во время правления которой государство Российское все же усиливало свою мощь, пусть и недостаточными темпами.

– Тогда, – сказала Кобра, вставая, – пусть Анна Сергеевна сама посмотрит на этого юного деятеля и выдаст свое разрешение. А то языком слова разговаривать все горазды, а как доходит до дел, все, кроме самых что ни на есть энтузиастов, сидят в кустах.

 

* * *

 

Час спустя, там же

Анна Сергеевна Струмилина

Маг разума и главная вытирательница сопливых носов

 

На «ту сторону», в 1730 год, «смотреть» на находящегося при смерти Петра II мы отправились полным составом своей «пятерки» плюс отец Александр и Лилия. Анастасия напросилась идти с нами в последний момент. Все же этот умирающий от оспы вьюнош был ей пусть и очень дальним, но родственником. Для сопровождения Серегин взял с собой взвод первопризывных амазонок в полной тяжелой экипировке при супермосиных, под командованием Змея и Агнии – так сказать, свою личную лейб-гвардию. Конечно, такой эскорт с точки зрения обеспечения нашей безопасности является, мягко выражаясь, избыточен. Возможностей одних только Ники и Серегина как бога войны хватит, чтобы обратить в дымящиеся руины и сам Лефортовский дворец, и его окрестности. Эскорт нужен для того, чтобы показать всем, что это не тать лезет с черного хода, а идет самовластный и полноправный Божьей милостью великий князь Артанский Сергей Сергеевич Серегин.

Правда, особо мы там маршировать не собирались и высадились прямо в императорской спальне. Но, против всяких ожиданий, никакой толпы лекарей, слуг, лакеев, мамок и нянек подле постели болящего императора не наблюдалось. Петр II, самодержавный владыка крупнейшего по территории государства на планете, умирал почти в полном одиночестве. Последние часы и минуты императора скрашивала только девка-замарашка, закутанная в тряпье невероятной ветхости, которая меняла мокрые холодные тряпки, возлагаемые на чело смертельно больного. Эта девка при виде ввалившихся прямо в спальню двух десятков до зубов вооруженных девиц и нескольких важных господ только пискнула и сжалась в комок; умирающему императору было все равно, а Сергей Сергеевич при виде этой картины выругался, не стесняясь присутствующих тут же дам и детей.

Все было ясно. Все те, кто должен был помогать императору в борьбе с болезнью и умерять его телесные и духовные страдания, покинули его из опасения заразиться ужасным недугом. Неблагодарные твари, как выразился Серегин. В первую очередь, это Долгоруковы, нахватавшиеся от молодого императора милостей и при первых признаках опасности покинувшие своего благодетеля. А ближайший друг, фаворит и наперсник Петра Иван Алексеевич Долгоруков, даже подделал подпись царя на подложном завещании, в котором наследницей трона называлась сестра Ивана и невеста царя Екатерина Долгорукова. Предъявить это завещание после смерти Петра Долгоруковы так и не решились, но оно всплыло восемь лет спустя, когда во времена императрицы Анны Иоанновны большая часть клана Долгоруковых была вырублена под корень (в буквальном смысле) за попытку узурпации государственной власти. Но за такие штуки по головке не гладят ни в одном времени и ни в одной стране мира. Кстати, если Петр II здесь и сейчас лежит на смертном одре, то там, в доме у Долгоруких, Иван хвастается перед отцом подписью на поддельном завещании.

Но для меня сейчас главное совсем не это. Разборки с Долгоруковыми (а без этого поставленную перед нами задачу не решить, кого бы мы ни сажали на трон) – это дела Серегина и, в крайнем случае, Ники. Почему Ника в крайнем случае? А потому что после того как она закончит выяснение отношений, от «клиента», как правило, остается только горсть пепла или, в лучшем случае, равномерно обжаренная шаурма. Для того чтобы получилось как с мокшанской царицей Нарчат, Ника должна испытывать к этому человеку немалую личную симпатию и желать его перевоспитать, а не уничтожить. А какая же симпатия может быть у Ники по отношению к Долгоруковым? Прохвосты они все подряд, каких наша магиня огня не переносит настолько, что сразу как встретит, тут же обращает в пепел.

Мое дело сейчас подойти к ложу умирающего императора и просканировать его сознание. Должно же там хоть что-то остаться от этого сознания, несмотря на болезнь. Но сколько я ни пыталась поймать взгляд умирающего, все время натыкалась на серую ватную пустоту – такое ощущение, что мозг уже полностью отключился и бесчувственное тело из последних сил борется с остатками болезни само по себе.

– Токсическая энцефалопатия, – вполголоса сказала подошедшая ко мне сзади Лилия, – я даже не знаю, что и делать, чтобы облегчить его состояние, потому что в этом мире нет магии даже просто для того, чтобы вылечить обычный насморк.

– Тогда, – сказала я, – мы должны забрать его с собой, вылечить его и только потом задавать вопросы, что и почему им было сделано не так. В конце концов, имейте же вы совесть и не сравнивайте этого мальчика с собой, ведь он рос без отца и матери, при полном небрежении всех родных и близких, включая его великого деда. А как только тот помер, так ребенка, как блохи больного звереныша, облепили всякого рода проходимцы и прочие любители дармовщины – Остерманы, Меншиковы, Долгоруковы и прочие. Нет, вы как хотите, а я находясь в своем праве прощать всех малых, слабых и бессильных, дарованном мне Отцом, прощаю этого вьюноша за все, что сделал он вольно или невольно, ибо не ведал он что творил. В конце концов, он ровесник моим гаврикам и мне его жалко. Аминь!

Произнеся эти слова, я коснулась указательным пальцем середины покрытого мелкими язвочками лба умирающего; раздался тихий звон, будто хрустальный бокал задели вилкой или ножом, лицо больного чуть порозовело, дыхание выровнялось, а девка в рубище уставилась на меня, открыв рот. В этот же момент я почувствовала дикую усталость, будто сама, на своих хрупких плечах втащила на пятый этаж мешок картошки, и ноги мои подкосились, но меня тут же с обеих сторон поддержали две налитые мускулами амазонки.

Надо отдать должное Сергею Сергеевичу – но пришел он в себя почти сразу.

– Значит, так, – сказал наш бессменный командир, – слушай мою команду. Сейчас мы хватаем Птицу и пацана и организованно отступаем на исходные позиции, откуда без промедления следуем в тридевятое царство. И не забудь служанку, чтобы нам не пришлось снимать ее с дыбы, ибо местные служители безпеки будут крайне настойчиво выпытывать у нее то, чего она не знает и знать не может. А теперь швыдче, швыдче, цигель, цигель ай-лю-лю.

Едва Серегин закончил говорить, как амазонки пришли в движение, подхватили меня, бесчувственного императора Петра II и его служанку-замарашку, после чего снова открылся портал и мы пошли, почти что побежали, по цепочке межвременных тоннелей. Из мира Петра II в мир Смуты, из мира Смуты в мир Славян, а уже оттуда в мир Содома. При этом спешка обуславливалась тем, что наш главный пациент мог в любой момент испустить дух, и в такой ситуации на счету действительно каждая минута.

И только погрузив обнаженное тело Петра II в ванну с магической водой, мы с Лилией смогли вздохнуть с превеликим облегчением. Наш пациент был жив, и теперь его жизни уже ничего не угрожало – ни оспа, ни осложнившая течение оспы пневмония, ни изрядная толика яда, которая, как доложил дух фонтана, тоже имела свое место в крови этого невинного мальчика.

Со всем остальным, то есть с Верховным Тайным Советом, Остерманом, Долгоруковыми и прочим брались разобраться Сергей Сергеевич и Ника. Нужно было придержать царское место незанятым, пока мы боремся за физическое и, самое главное, морально-психологическое состояние Петра II. А то мы его подлечим, позитивно реморализуем, приготовимся вернуть на трон – глянь, а там уже сидит какая-нибудь Анна Иоанновна. Такого афронта допускать никак нельзя. Кроме того, было бы неплохо забрать к нам тетушку Петра, цесаревну Елизавету Петровну. Не исключено, что, пока мы тут возимся с Петром, со следующей по очереди наследницей могут произойти определенные неприятности вплоть до летального исхода. Да и просто воспитательную работу провести необходимо, ведь Елизавета девушка разумная и сможет немало помочь в позитивной реморализации того же Петра, на которого она имеет большое влияние. А в ближнем окружении Елизаветы, кстати, не прохвосты и прохиндеи, как у некоторых, а будущие крупные политические деятели и дипломаты. Да и сама она, несмотря на репутацию ветреной красотки и отсутствие систематического образования, тоже не без ума, и поэтому сможет извлечь из знакомства с нами немало полезного. К тому же если оправившийся Петр выкинет такой же финт ушами, как и спасенный нами Федор Годунов, отказавшись от трона, то у нас будет возможность на ходу переменить кандидатуру в государи Российской Империи.

 

* * *