Ноября (29 октября) 1605 года Р.Х.

День сто сорок шестой

Франция. лес Фонтенбло

Король Франции Генрих IV Бурбон, по прозвищу Наварра

Неважно куда король едет: на охоту, молиться, на воды или просто в гости к соседу его всегда должна окружать свита из храбрых дворян и очаровательных дам. Свою поднадоевшую женушку я оставил дома и компанию мне составляет очаровательная графиня де Море. Погода стоит просто отвратительная. Холодно, недавно прошел дождь, с ветвей деревьев срываются мерзкие холодные капли, а стоит выехать на открытое место, как тебя насквозь продувает промозглый сырой ветер.

Мы с Жаклин едем в карете вдвоем, укрывшись пледом и тесно прижавшись к друг другу, точно так же греются друг об дружку дамы из ее свиты, а вот каково дворянам, сопровождающим нас в седлах, мне не хочется даже представлять. Но ничего, потерпят. На то они и дворяне, чтобы стойко переносить тяготы и лишения на королевской службе. Правда и нам путешествие тоже не доставляет удовольствия. При движении по ухабистому проселку кузов кареты отчаянно мотается во все стороны на цепях [247] и иногда мне кажется, что я не еду по твердой земле, а плыву в лодке по бурному осеннему морю.

Что я сказал своим дворянам? Да ничего особенного, только то, что мы едем в такое интересное место, в котором рот лучше держать закрытым, глаза и уши открытыми, ничему не удивляться и ничего не пугаться. Великий князь Сергий из рода Сергиев поклялся мне своей честью, что если мои дворяне не будут хвататься за оружие по поводу и без повода, то и им тоже никто не причинит вреда. И вообще, интересно, каково оно, это тридесятое царство?

Но мои размышления прервались из-за того, что наша карета внезапно остановилась. Герцог де Монбазон, главный королевский ловчий и генерал-губернатор Иль-де-Франса подъехал к окну кареты и, нагнувшись, сказал, что дорога впереди перекрыта и что я сам должен глянуть на все своими глазами. Да, если де Монбазон говорит, что я должен глянуть своими глазами, значит, я действительно должен глянуть на это своими глазами. Кряхтя, старость не радость, я выбрался из кареты и паж тут же подвел мне королевского коня, которого специально вели накрытого попоной в конце нашей процессии, как раз для таких торжественных случаев. Эх, молодость, молодость, в те годы не взирая ни на какую погоду я мог сутками не слезать с седла, покрывая верхом огромные расстояния, и только меняя на станциях одних лошадей на других.

Сев в седло, я дал жеребцу шенкелей и медленно поехал в голову колонны, у поворота дороги, где мои дворяне собрались в кучку, о чем-то возбужденно переговариваясь. И ведь точно, де Монбазон был абсолютно прав, я действительно должен был это видеть своими глазами. Во-первых дорогу нам перегородила сотня или около того всадников, или точнее всадниц, исполинского роста, имевших такие выдающиеся вперед достоинства, что у меня сразу же пересохло во рту. Эти воинствующие дамы-великанши сидели на таких же высоких и мощных конях с небрежность бывалых кавалеристок и были экипированы в парадные доспехи, отделанные белой эмалью, накрытых сзади белыми плащами, а их кони были покрыты белыми попонами. От этой молочной белизны у меня буквально резало глаза. Единственно, что выделялось на этом белом фоне, так это их копья с флажками ярко-алого цвета.

Оценив стати и посадку высланного навстречу нам почетного караула, я начал вглядываться в лица этих воительниц смотрящих на меня из-под поднятых забрал тяжелых сферических шлемов. Ну что я могу сказать по этому поводу? Немного суровые и экзотичные, но молодые и привлекательные особы женского пола. При этом не дай Господь мне стать врагом их господина, Великого князя Артании Сергия из рода Сергиев, потому что глаза этих воительниц горят огнем фанатичной преданности великому человеку или великой идее, а скорее всего и тому и другому. Такой огонь во взоре я часто встречал у самых убежденных кальвинистов, не готовых даже на йоту поступиться своими принципами. При нашей прошлой встрече Сергий из рода Сергиев не показался мне фанатиком. Но кто его знает, может он из числа тех, кто твердо придерживается своих убеждений, но не тычет ими в лицо первому встречному.

Предводительствовал над почетным караулом совсем молодой еще человек, который представился как монсеньор Антон де Серпенти. [248] Несоответствие внешности и титула немного шокирует, хотя кто знает этих волшебников? Выглядит это монсеньор Серпенти как и большинство моих дворян на двадцать с небольшим лет, а самому небось тысяча с хвостиком, или даже поболее. Его спутницей была совсем еще юная девушка, супруга монсеньора де Серпенти и перворожденная дочь Великой Матери Кибелы. Дикая, наполненная жизнью до краев штучка. Моя графинька де Море, радом с ней это только бледная пустая оболочка, нечто вроде чучела радом с живым человеком.

Подняв вверх руку, монсеньор де Серпенти поприветствовал меня от имени Великого Артанского князя и предводителя Сергия из рода Сергиев, после чего воительницы в белых доспехах, разъехались по обе стороны дороги, освобождая нам путь. А за ними прямо на дороге открылась большая (проедут сразу две кареты) округлая дыра, похожая на вход в темный тоннель в дальнем конце которого сиял яркий белый свет иного мира. Перекрестившись, я дал шенкелей своему коню и направил его в это темное отверстие, ведущее меня ко второй молодости, славе и всему тому, что я еще сумею совершить, прожив на этом свете дополнительные сто или пятьдесят лет. И мои дворяне последовали за мной, а иначе – какие же они дворяне, если не хотят следовать за своим королем? Следом за дворянами, которые как подобает мужчинам, ехали верхом, проследовали кареты с дамами, дребезжащие по выбоинам деревянными колесами. Чуть позже я понял, что ехать в тридесятое царство со своими дамами, это все равно, что везти красное вино в Бургундию, или шипучку в Анжу или Шампань. Чего-чего, а дам там предостаточно, причем на все вкусы, размеры и пропорции, аж глаза разбегаются, и только полный говнюк или педик может остаться неудовлетворенным посреди всего этого дамского великолепия.

Темный тоннель, оказавшийся глухой деревянной галереей, очень быстро кончился и мы вместе с герцогом де Монбазоном и сопровождавшим нас монсеньором де Серпенти въехали в знойное тридесятое царство, воздух которого как в храме был напоен ароматами ладана и мирры. Но насколько у нас там по ту сторону границы между мирами было холодно и сыро, настолько здесь, а тридесятом царстве, было сухо и жарко. Мне показалось, что меня ненароком сунули в печь. Раскаленными были и огромные каменные плиты прямой как стрела дороги, очень похожей на те виа, которые остались у нас во Франции еще со времен стариков римлян. Кстати и Сергий из рода Сергиев и монсеньор де Серпенти, оба выбриты и подстрижены как раз по римской моде. Не знаю, имеет это хоть какое-то значение или нет, но этот факт кажется мне весьма примечательным. Оглянувшись назад, я увидел, что пропустив нас в эту странную галерею, воительницы из почетного караула поехали за нами следом и что проход в наш такой родной, сырой и холодный мир уже закрылся за их спинами.

Прямая как стрела виа привела нас прямо к воротам то ли маленького города, то ли очень большого замка, построенного в каком-то экзотическом восточном стиле, после чего повела дальше внутрь, по крытой галерее после зноя дороги, кажущейся средоточием благословенной прохлады. Рослые воительницы, разной степени смуглости, вроде тех, что составляли наш почетный караул, были тут повсюду. Одетые в основном в светло-зеленые короткие куртки почти без рукавов и такие короткие штаны в обтяжку, они ходили по улицам, входили и выходили из дверей домов, сидели на скамейках у небольших фонтанов во дворах. Во всем они были подобны обычным женщинам кроме своих размеров и торчащих заостренных верхушек ушей, вызвавших мое минутное удивление. Правда не все они отличались великанскими статями, некоторые из них, несмотря на свои острые ушки, были вполне обычных пропорций и настолько миловидны, что моя графиня де Море на их фоне казалась чумазой свинаркой с заднего двора замка. Представляю, как она бесится в своей карете, наверное, уже предполагая, что ее карьера королевской фаворитки находится под огромной угрозой.

А я, напротив, приосанившись, поглядывал на окружающее с высоты седла, прикидывая, что помимо второй молодости я должен обзавестись здесь еще и воистину королевской любовницей, красавицей, каких свет не видывал, умницей и скромницей.

* * *

Октября 1605 года Р.Х.