Граница Речи Посполитой и Русского государства 60 километров южнее Чернигова

Пограничное польское укрепление Козлоград (Козелец)

Гетман польный коронный Станислав Жолкевский. [222]

После продолжительного марша конное кварцяное войско под командованием польного коронного гетмана Станислава Жолкевского подошло к приграничному укреплению Козлоград. Да какое там войско? Пять тысяч крылатых польских панцирных гусар под собственным командованием польного гетмана Станислава Жолкевского, да четыре тысячи панцирных украинных реестровых казаков, под командованием гетмана запорожского реестрового казачества Григория Изаповича. Таким образом, все кварцяное войско, это девять тысяч всадников отборной панцирной кавалерии, к которой отчаянно не хватает в несколько раз большего количества легкой конницы. Ради этого по специальному Универсалу короля запорожский кошевой атаман Петр Сагайдачный и реестровый полковник Войска Запорожского Богдан Олевченко набирают по Украине из разных головорезов, которым не по душе мирный труд, еще двадцать куреней по тысячу сабель каждый. У польского королевства, ведущего войну за шведское наследство нет денег даже на такие дешевые войска, [223] как украинские казаки, поэтому вместо платы им предложена возможность разграбить богатые русские города. А грабить польские украинные козаки умели. [224]

Пока же, до подхода казачьих подкреплений, Станислав Жолкевский встанет лагерем под этим Козлоградом и начнет высылать разведку. Пока совершенно непонятно, что творится сейчас в Чернигове, Новгород-Северском, Рыльске, Трубчевске, Брянске, Курске, Орле и Болхове после того, как там прошел русский самозваный принц. Первым делом надо выяснить, что за люди стоят в этих городах гарнизонами, кому они подчинятся после исчезновения «Дмитрия Ивановича». По предварительным данным, вместе с мелкими отрядами городовых стрельцов, чьи командиры перешли на сторону претендента, там еще находятся отряды нереестровых запорожских и донских казаков, с которыми вполне можно договориться за почетную капитуляцию, или вообще переход на сторону польского войска.

Кроме того, переход с южной границы, из-под Каменца, дался польскому войску не так легко, как это хотелось бы. Гусария привыкла воевать с комфортом, поэтому за гусарским войском тянулись огромные обозы, [225] замедлявшие продвижение польского войска. Чего только не было на гусарских возах: топоры, цепь для связки возов, заступы для земляных укреплений, ковры, матрасы, перины, простыни, скатерти, салфетки, сундуки, палатки, кровати, алкоголь, сладости, книги и многое другое… Кроме того, на каждого гусара, именующегося товарищем, приходилось от двух до десяти пахоликов (оруженосцев) обязанных принимать участие в сражении, и в несколько раз больше челядников, обеспечивающих сносные бытовые условия этой элите польского войска, способной прорвать почти любой пехотный строй. Единственное, что было способно их остановить – это шквальный картечно-ружейный огонь в упор и заграждения, например, в виде рогаток [226] или казачьего спотыкача. [227]

Помимо всего прочего в Козлограде прибытия Жолкевского уже ожидали братья Ян и Станислав Бучинские, служившие у самозваного русского принца тайными секретарями, а на самом деле работавшие шпионами польского короля. От них Станислав Жолкевский собирался узнать последние известия о том, что произошло в Московии в последнее время.

Ян Бучинский, старший из двух братьев и в то же время руководитель миссии, пришел в шатер Жолкевского, когда уже стемнело. Заботясь о том, чтобы его потом никто не мог узнать, он переоделся католическим монахом, а надвинутый на глаза капюшон откинул только оказавшись внутри шатра наедине с гетманом.

– Добрый вечер, пан Станислав, – сказал Бучинский при встрече, – как ваше здоровье и здоровье нашего обожаемого короля?

– Добрый вечер, пан Янек, – ответил гетман, – на свое здоровье я не жалуюсь, а вот наш король, утомившись от государственных забот, кажется, слегка повредился умом. [228]

– Неужели, пан Станислав, – удивился Бучинский, – и в чем же выражается помешательство нашего обожаемого короля?

– А в том, пан Янек, – ответил тот, – что теперь, потерпев неудачу с русским самозваным принцем, его королевское величество, раз уж шведская корона от него убежала, сам хочет сесть на московский престол, объединив в своих руках Польское Королевство, Великое Княжество Литовское и Московское Царство, и создав, таким образом, величайшую державу, какая только была в мировой истории, не исключая даже Великую Римскую Империю.

Бучинский в ответ только покачал головой и произнес:

– Это действительно сумасшедший план. С тем помешавшимся на мести Годунову русским боярином у нас был хоть какой-то шанс, а того, чего хочет наш король, добиться просто невозможно. Русские никогда не примут к себе царя-иностранца, тем более такого ревностного католика, как наш король. Этот дикий и самоуверенный народ считает, что править им могут только природные цари из древнего рода рюриковичей, точнее, из той его ветви, которая является потомками их великого героя великого князя Александра Невского. Вы можете себе представить, но для того, чтобы закрепить за его потомками права на престол, они даже провозгласили этого человека своим ортодоксальным святым.

– А что этот ваш, как вы выразились, пан Янек, сумасшедший русский боярин, – спросил гетман Жолкевский, – с ним у нас был шанс добиться нужного результата или нет?

– Нет, – ответил Бучинский, – я так не думаю. Просто я не уверен, что, приведя к власти в Москве нужного нам царя, мы смогли бы удерживать его от опасных и ненужных нам поступков. Ведь этот человек, насколько я сумел его понять, из-за своей избалованности в детстве вообще не поддается какому-либо стороннему контролю и действует исключительно под влиянием собственных прихотей. Я бы не удивился и в том случае, если, пройди все удачно, и нашему кандидату удалось бы занять московский престол, как он тут же разорвал бы с нами все договоренности, благо они являются тайными. При этом он отказался бы передавать нам обусловленные договором города и продолжил бы править Русью так же самодержавно, как правили цари до него. Я не думаю, что хоть сколь-нибудь русский по происхождению царь отважился бы допустить к себе в Московию хоть наших политических эмиссаров, хоть иезуитских миссионеров, для продвижения интересов нашей матери святой римско-католической церкви, и тот боярин тоже не исключение. На случай если он взбунтуется, у нас был приготовлен особый план действий, но, к несчастью, дело до этого так и не дошло. Наш кандидат в русские цари исчез так же бесследно, как и последний цареныш из рода Годуновых, и теперь никто не может дознаться, где находится он сам или его хладный труп.

Выслушав все это не перебивая, гетман Жолкевский в задумчивости несколько раз прошелся, меряя шагами свой шатер от одной стенки до другой. Потом он остановился и внимательно посмотрел на пана Бучинского.

– И каким же образом, пан Янек, – спросил он, – нам теперь выполнять приказ нашего короля?

Бучинский в ответ пожал плечами:

– А вы думали, воевать московитов будет легко, и король, который вас не любит, поставит вас на эту легкую работу? Вы думали, раз у московитов сейчас нет царя ни в головах, ни на престоле, вы сможете прийти в эту страну, и города сами будут открывать перед вами ворота, воеводы с полками перебегать на вашу сторону, а Москва встретит вас хлебом-солью и колокольным звоном? Нет, не выйдет! Такое могло получиться у нашего общего приятеля, которого русские считали своим природным царевичем, а правящую на Москве клику Годуновых злобными узурпаторами, получившими престол в результате ужасных злодеяний. С вами все будет совсем не так. Вы для них иностранец, чужеземный захватчик, и к тому же проклятый еретик-папист. Не путайте русских с нашими козаками, которых мы, когда они не нужны, бьем палкой, а потом маним голой костью – и они прибегают, послушные, как дворовые собаки, готовые любого разорвать в клочья по нашему приказу. Московиты, то есть русские – они совсем иные. Они будут терпеть палки только от своего природного царя, которого ласково называют батюшкой, а всех остальных будут рвать в клочья и без всякого приказа. Изменники среди них, конечно, будут, куда ж без них, но не они решат исход этой войны. Единственно на кого вы можете хоть немного рассчитывать – это на отряды низовых запорожцев, которые были наняты нашим общим другом для войны с царем Борисом Годуновым, и которые с тех пор осели гарнизонами в разных русских городах. Они, быть может, и откроют перед вами ворота – если не по первому требованию именем нашего короля, так по второму; а всякие там местные городовые стрельцы и казаки будут биться с вами свирепо и ожесточенно. При этом, насколько я понимаю, у вас совсем нет пехоты, пригодной для штурма городских стен, а уж растрачивать на это гусарию мне и вовсе кажется верхом глупости и настоящим преступлением.

– Насчет пехоты не беспокойтесь, пан Янек, – усмехнулся гетман, – скоро у меня будет двадцать тысяч тех самых запорожских низовых казаков. Если московиты даже убьют из них половину, не беда. В тех селениях, откуда их вербуют, можно набрать хоть стотысячную армию. И чем большее число из них будет убито, тем легче будет дышаться в Польше, избавившейся хотя бы от постоянной угрозы казацких бунтов.

– Ну, пан Станислав, – пожал плечами королевский шпион, – вам, как польному коронному гетману в военных делах, наверное, виднее. Мы же всего лишь глаза и уши нашего короля и святой римско-католической церкви в этой дикой стране, которые обязаны делиться с вами всеми добытыми сведениями. Могу сказать только то, что эта война уж точно не будет легкой прогулкой. Есть сведения – еще не проверенные, но уже внушающие тревогу, – что к исчезновению и русского цареныша с семьей, и нашего претендента причастен некий правитель далекой страны, именуемой Великим Княжеством Артанским. Он взял под свое покровительство патриарха схизматиков-ортодоксов Иова, из-за чего наши люди не смогли к нему даже подступиться.

– И что, пан Янек, – недоверчиво спросил Жолкевский, – никто из наших шляхтичей не попробовал проверить эту защиту на прочность?

– Хм, пан Станислав, вообще-то некоторые пробовали, – ответил его собеседник, – но рассказать об этом они теперь могут только Святому Петру. Дело в том, что патриарха-схизматика охраняли одетые в длинные белые одежды солдаты ростом не менее семи футов, свободно орудующие двуручными мечами. Именно они обломали рога нашим заносчивым шляхтичам, оставив многих жен вдовами, а детей сиротами. По Москве ходят упорные слухи, что у этого Великого князя Артанского имеется большая, прекрасно обученная и экипированная армия, в которой служат в основном именно такие выдающиеся бойцы. Говорят, они способны одним ударом разрубить панцирного воина напополам, предварительно расколов его карабеллу. [229] Есть у артанского князя и крупный кавалерийский корпус, экипированный и обученный ничуть не хуже вашей гусарии. При этом надо отметить, что по уровню дисциплины и качеству исполнения приказов армия Великого Князя Артании может сравниться только с легендарными римскими легионами. Еще московиты рассказывали о каком-то волшебном тридевятом царстве, тридесятом государстве, но я не думаю, что на эти россказни стоит обращать хоть какое-то внимание, потому что это место является элементом их сказочного фольклора.

– Очень интересно, пан Янек, – недоверчиво хмыкнул гетман, – но абсолютно недостоверно. Все ваши сведения об армии этого великого артанского князя основаны на слухах, которые пересказывают друг другу московиты на своих базарах. Вам хоть удалось хоть немного узнать, что это за человек и откуда он взялся?

– Все наши сведения, пан Станислав, – ответил Бучинский, – опять же проистекают из слухов. Единственное, что нам удалось узнать об этом загадочном человеке, так это то, что его зовут Сергием из рода Сергиев, и то, что он, как разносторонне образованный человек, говорит на древнегреческом языке и отличной классической латыни, прекрасно владеет мечом и пистолем, а также метко стреляет из мушкета. Кроме того, судя по тому, что он неравнодушен к московитам, он сам каким-то образом происходит из этого народа или, по крайней мере, считает себя таковым. Берегитесь его. Говорят, что это страшный человек (а может, и не человек вовсе), враги которого всегда заканчивают свою жизнь в ужасных мучениях.

– Спасибо, пан Янек, – иронически отпарировал Жолкевский, – вы мне очень помогли. А теперь, если вам больше нечего сказать, не могли бы вы откланяться и дать мне возможность спокойно обдумать сложившуюся ситуацию.

– С превеликим удовольствием, пан Станислав, – ответил тот, снова накидывая на голову монашеский капюшон, – желаю вам умных мыслей и рассчитываю, что при следующей нашей встрече вы не будете столь скептически настроены. На прощание еще раз умоляю – не относитесь с таким пренебрежением к князю Сергию, он действительно очень опасный человек.

В следующую секунду, когда на мгновение отвернувшийся гетман Жолкевский снова перевел взгляд на то место, где стоял пан Бучинский, там уже никого не было…

* * *

Июля 1605 год Р.Х.