День двадцать седьмой, полдень

Крым, Бахчисарай

Бахчисарай… город-дворец, город-сад, главная ханская резиденция; именно туда уже больше ста лет стекались потоки награбленного добра со всех земель, до которых дотянулись жадные загребущие руки крымских Гиреев. Бахчисарай можно воспринимать и как элитную воровскую малину, расположенную в престижнейшем курортном месте, под «крышей» еще более именитого пахана, именуемого Оттоманской Портой. Но теперь вдруг прилетела птица Обломинго – и все смешалось в доме Гиреев. В небе над Бахчисараем, затмевая солнце, почти неподвижно завис огромный кремово-ржавый предмет, по своей форме напоминающий исполинский наконечник стрелы, длиной не меньше московитской путевой версты. Веяло от этой парящей под облаками штуки чем-то нехорошим и кровавым, но творящийся на земле хаос случился отнюдь не из-за нее.

Одновременно с появлением над Бахчисараем этого пугающего предмета в город с трех сторон [199] ворвались отряды прекрасно экипированной конницы, которые короткими автоматными очередями и одиночными выстрелами, а также взмахами палашей принялись наводить в нем страх и ужас за все прежние татарские проделки. Любой, кто поднимал против этих людей оружие, тут же становился трупом – и седобородый аксакал, схватившийся за кинжал и безусый мальчишка, потянувшийся к отцовскому трофейному пистолю, потому что лука ему еще не натянуть. Нападение было внезапным и застало обитателей ханской столицы, после сытного обеда нежившихся в тени садовых беседок, врасплох, потому что ни один даже самый быстрый гонец за шесть часов не мог успеть доскакать от Перекопа до Бахчисарая.

Огромные безжалостные пришелицы из Джаха́ннама, ничуть не похожие на обычных гурий, скачущие на рослых конях и стреляющие прямо с седла, наводили ужас на прославленных «героев» грабительских походов в Польшу, Литву, Малороссию, Валахию, на Русь и на Кавказ. Кто-то пытался сопротивляться, схватившись за оружие, и был убит при попытке сопротивления, как хан Газы II Гирей и некоторые его приближенные. Кто-то пытался бежать – и был убит, ибо окрестности Бахчисарая еще до начала операции были оцеплены спешенными уланскими эскадронами, которые как вы помните, помимо кавалерийской имели еще и егерскую подготовку. Остальные татары, понявшие, что и сопротивление, и бегство бесполезны, покорно подняли вверх свои руки и вышли на улицы сдаваться на милость победителя, дабы сохранить свои бесполезные жизни.

Авось Аллах смилостивится, думали они, и победители всего лишь потребуют за их головы не очень обременительный для хозяйства денежный выкуп, после чего татары смогут вернуться к своему прежнему разбойничьему ремеслу и примутся с удвоенной энергией возмещать средства, потраченные на спасение их жизней. Но татары предполагали, а Всевышний располагал. Капитан российской армии и Великий Артанский князь Серегин предполагал превратить Бахчисарай, да и весь Крым, в одну из своих главных баз – наподобие той, что была у него организована в мире Содома, и поэтому никакое татарское население в ближайших окрестностях города (источник возможных мятежей и измен), ему и на дух нужно не было. Слишком хорошо он помнил, как вели себя эти татары во время Крымской и Великой Отечественной войн, и с каким наслаждением служили врагам России. Нет уж, если Крымское ханство можно рассматривать как осевшее на землю и легализованное бандформирование, то и исход этого дела тоже будет вполне однозначным. В это время невиновных среди Крымских татар нет, и все они получат наказание в виде высылки в места весьма отдаленные, откуда ни им, ни их потомкам не будет возврата в этот исходный мир.

Такого восстания рабов, как в Перекопе в Бахчисарае, не было и в помине, скорее, было пассивное сопротивление, которое, как вязкая смола, тормозило любые действия хозяев. Да и обстановка была совсем другой; не было ожесточенного сражения, в котором одна армия насмерть резалась с другой, было всего лишь принуждение к капитуляции и подавление отдельных очагов сопротивления, которое заканчивалось почти сразу, и рабы просто не успевали распалиться. Во всех турецких крепостях на побережье все будет по-иному. И рабы там до предела злые, и турецкие гарнизоны непременно окажут войску Серегина ожесточенное сопротивление.

* * *

Июля 1605 год Р.Х.