Сержант СПН ГРУ Кобра, в миру Ника ЗайкоТемная Звезда

Маг огня высшей категории

 

Пока патрикий Кирилл лупал на меня глазами, открыв рот после моего приветствия, я лихорадочно соображала – какого хрена он тут вообще делает? Он что, не понимает, что даже в своем машкерадном наряде смотрится среди настоящих моряков так же ярко, как павлин в курятнике. Надевая костюм простолюдина, перстни с пальцев положено снимать, да и на руках у него только две мозоли, на указательном и среднем пальцах – там, где они сжимают гусиное перо.

И спутники у патрикия Кирилла тоже очень нетипичные для такого рода людей. Здоровые, кряжистые, с руками, привычными и к веслу и к рукояти меча, они выглядели отрядом частных телохранителей, оберегающими патрикия Кирилла от всяческих бед. И даже молоденькая, чуть испуганная грузинка, мило переводящая взгляд с меня на одного из русоволосых здоровяков и обратно, совершенно не портила этого впечатления. Подтвердил мою догадку и сам патрикий, торопливо бросивший своим привстающим со скамей защитникам:

– Сидите, парни, это друг!

Вовремя он это, а то у меня на кончиках пальцев уже начал собираться симпатичный такой огненный шар. «Парни», конечно, поворчали, как псы, у которых отобрали добычу, но послушно опустились на свои места. И правильно, потому что я не добыча, а смерть, которая неожиданно забирает слишком самоуверенных. И лишь самый здоровый из них – очевидно, начальник – сидящий ко мне спиной, слегка развернувшись и зыркнув исподлобья, угрюмо пробормотал, где он видал таких друзей, от которых у него между лопатками такой холодок, будто туда приставили острие меча.

– Это друг, Лютый, – сказал патрикий начальнику своих телохранителей, – как раз из тех друзей, к которым вы и должны были помочь мне добраться. Но ты не беспокойся, наш уговор остается в силе, и ты получишь все обещанное.

– Хорошо, ромей, я тебя понял, – произнес этот Лютый, и, развернувшись еще сильнее, посмотрел на меня пристальным взглядом своих васильковых глаз.

Таких удивительных глаз я еще не видала. Меня будто захлестнуло ярко-синей морской волной, заставив сердце бешено колотиться. Я моментально забыла о своей несчастной любви к отцу Александру; синяя волна несла меня в какие-то блаженные дали, и не было сил противиться ей. Однако огромным усилием воли я все же взяла себя в руки и постаралась взглянуть на этого Лютого критическим взглядом. Красавец, конечно, спору нет. Белокурый великан с могучим торсом… Прямой нос, чувственные губы… Его руки просто великолепны – большие, мускулистые; как, должно быть, приятно покоиться в объятиях этих рук… Весь он – словно красивое, молодое, породистое животное… этакий дикий жеребец. Вот черт, неужели я испытываю к нему животную страсть? Никогда бы о себе такого не подумала. Просто срам, да и только. Ведь он – примитивный и обычный, нет в нем той внутренней силы, стержня и наполненности энергией, как в капитане Серегине или в отце Александре… И все же меня несет и несет синяя волна, и я ничего не могу с этим поделать. Я, сильнейший маг огня, подпала под чары синеглазого красавчика… Главное – виду не подать, иначе конфуза не оберешься…

Тем временем он сам, явно опознав во мне женщину, так и застыл, удивленные глядя на меня и приоткрыв рот. Уж конечно, таких, как я, ему встречать еще не доводилось, и вряд ли доведется впредь…

Наконец патрикий Кирилл пришел в себя и неожиданно заявил (причем на латыни, которую тут понимали даже кошки):

– И вам тоже радоваться, госпожа Ника! Я тут собрался поехать к вам в Артанию с очень важными сведениями, а тут как раз вы и сами мне навстречу…

М-да, верно говорили предки, что болтун – находка для шпиона. Не брякнул бы этот чудак про Артанию, и все было бы нормально, а так и к гадалке не ходи, что среди немногочисленной публики, присутствующей в таверне помимо наших двух компаний, найдется как минимум парочка соглядатаев от какой-нибудь из византийских спецслужб. Ведь нигде не выбалтывается столько разных секретов, как в тавернах по пьяному делу. А ведь патрикий как раз подвыпивший; кувшин с вином на их столе уже пуст на две трети, а в речах Кирилла и его спутников заметна эдакая пьяная заторможенность.

– Тихо! – зашипела я, превращаясь из доброй Ники в разъяренную Кобру, после чего патрикий замер, как замороженный, с приоткрытым ртом.

– Эй, парень, – я постучала полусогнутыми пальцами по плечу сидевшего передо мной синеглазого, – вставай и иди на мое место. Эти добрые ромейские военные моряки тебя не обидят, мой напарник за этим проследит. А мне тут нужно будет с глазу на глаз потолковать с этим самоуверенным болтливым типом.

– Иди, Лютый, иди, – обреченно вполголоса проговорил Кирилл, – госпожа Ника – одна из ближайших соратниц архонта Серегина и знает, что говорит. А еще она могучая волшебница, и способна превратить всех тут в квакающих лягушек.

– В лягушек не могу, они мокрые и холодные. Могу в пепел, сухой и горячий, – глядя прямо в глаза Кириллу, заверила я и украдкой показала ему зажатый между ладонями маленький плазменный шар, сияющий как карманное солнце.

Мгновение – и энергия, затраченная на создание этого шара, снова всосалась в мои ладони и я, как фокусник в цирке, развела руки в стороны, показывая, что в них больше ничего нет. При этом обернувшийся Лютый не преминул оценить те специфические мозоли, которые возникли на моей ладони от долгих упражнений с мечом. После чего, почтительно склонив голову, он выполнил все, что от него требовалось, пересел за наш стол и сделал вид, что увлечен трапезой и разговором с соседями. Пока я тут занимаюсь лощеным императорским царедворцем, который вдруг решил пуститься в бега, Бек, со своей стороны, должен расспросить этого Лютого о том, каким образом он оказался связан с этим лощеным хлыщом.

При этом трое остальных мужчин за столом патрикия Кирилла продолжали хранить невозмутимый вид и ожидать дальнейшего развития событий. Одна только женщина – худенькая, черноволосая и горбоносая – выглядела замершей испуганной птичкой, сознающей свою ничтожность перед лицом могучих стихий и ревнивых божеств.

– Не бойся, сестренка, – вполголоса сказала я ей, садясь на место Лютого, – я добрая и не обижаю маленьких и слабых. Была бы ты огромным и ужасным огнедышащим драконом, вот тогда бы тебе было чего бояться.

– Так дракон – это твоя работа? – полувопросительно-полуутвердительно произнес Кирилл, – а то мне сказали, что в него стреляла античная богиня Диана-Артемида.

– Мы работали его вместе, – ответила я, – Артемида выпустила в него свою самонаводящуюся стрелу, а я прицепила к этой стреле свое тактическое плазменное заклинание, что увеличило дальность действия и точность попадания. У дракона просто не было шансов ни увернуться от удара, ни пережить попадание, потому что заклинание было очень мощным и очень концентрированным.

– А почему это заклинание называется тактическим? – не смог удержаться от вопроса патрикий Кирилл. – Быть может, оно каким-то образом связано с военной тактикой?

– Разумеется, связано, заряды такой мощи предназначены для уничтожения огнем целых армий и особо мощных крепостей, – подтвердила я, и, увидев испуг в глазах своего собеседника, добавила, – только я не стреляла, и не собираюсь стрелять этим заклинанием по живым людям и тем более по городам, где помимо солдат есть те, кто не должен погибать в войнах – я имею в виду женщин и детей. До сей поры количество энергии, необходимое для выстрела тактическим зарядом, зависело от уровня боевой ярости и выделялось из меня только при виде какого-нибудь чудовища, вроде того придурочного дракона.

– Ну вот и хорошо, – облегченно вздохнул патрикий Кирилл, – дело в том, что новость, с которой я стремился попасть к вам в Артанию, была о том, что, заслушав мой доклад и прочитав письмо вашего архонта Серегина, император Юстиниан решил уничтожить вашу Артанию, точно так же, как раньше он уже уничтожил королевства вандалов, остроготов и пытался разрушить испанское королевство везиготов. Он считает, что если на небе есть только один Бог, то на земле должна существовать только одна Империя, а в ней только один самовластный Базилевс, то есть он сам. Все прочие народы подлежат просвещению по ромейскому образцу и включению в состав многоплеменной Империи, которая должна охватывать всю обитаемую Ойкумену, а если они не хотят этого делать, то их следует принудить к этому путем войны. Я надеюсь, что ваш архонт в ответ на это не обрушит свой гнев на всех ромеев подряд… [75]

– Ничего удивительного, – пожала я плечами, – мы в любом случае ожидали чего-то подобного, и не думали, что наши предупреждения хоть на мгновение притупят хищные инстинкты вашего базилевса и его империи, ведь мы происходим из мира, опережающего ваш почти на полторы тысячи лет. Но за предупреждение вам все равно спасибо. Теперь вы лично должны повторить все это перед великим князем Серегиным, Велизарием и прочим нашим руководством.

Патрикий оглянулся по сторонам и полушепотом сказал:

– Я, собственно, так и хотел, но вы нашли меня раньше, чем я успел отправиться в плавание на дромоне к Херсонесу. Наверное, у вас есть свои колдовские способы путешествовать по миру? Я много раз слышал о том, как ваша кавалерия неожиданно появлялась ниоткуда и исчезала в никуда…

– Да, – уклончиво ответила я, – такие способы у нас есть, но без особой нужды мы ими предпочитаем не пользоваться. Завтра утром на рассвете в плавание к устью Днепра, который вы называете Борисфеном, выходит зафрахтованный нами дромон «Дикий вепрь». Это будет его последний поход в этом году, потому что вскоре после его возвращения начнется сезон штормов, во время которого ни один вменяемый капитан не выйдет в море, несмотря ни на какую наживу или даже страх смерти. На нем мы и вернемся в Артанию, уже поделав тут свои дела. Если желаешь, то можешь к нам присоединиться на его борту, вместе со своими спутниками.

– Благодарю вас, госпожа Ника, – кивнул патрикий Кирилл, – думаю, что так мы и сделаем.

В этот момент ко мне сзади подошел Бек и по-русски шепнул на ухо:

– Спутники этого патрикия Кирилла на самом деле рабы, которых он купил не далее как сегодня утром, договорившись с ними, что они будут обеспечивать его безопасность, а он за это доставит их в волшебную страну, где они сразу станут свободными. При этом Лютый утверждает, что как только патрикий произнес перед ними клятву сделать это, как прогремел гром с ясного неба, чего этот Кирилл очень испугался, сказав, что сам Бог-Отец заверил его клятву, и теперь даже самая малая ложь приведет его к ужасному, просто кошмарному концу. Как ты думаешь, он врал?

– Не думаю, – на том же языке ответила я, – он и в самом деле направлялся к нам в Артанию и прекрасно понимал, что путешествовать в одиночку в местных условиях – это форма узаконенного самоубийства и, кроме того, освобожденные рабы у нас зачтутся ему в плюс. К тому же у Небесного Отца весьма своеобразный юмор, и услышав, как уже известный пройдоха поминает в своей клятве его имя, решил его примерно наказать. Чтобы тот все время говорил правду и жил на одну зарплату.

– Что сказал этот человек? – спросил патрикий, когда Бек, выведавший у Лютого всю подноготную, отошел к своему месту.

– Он сказал, – ответила я по-латыни, – что в данном случае ты повел себя как правильный человек, и теперь тебя требуется достойно вознаградить. Конечно, в итоге все решит Серегин, но хотелось бы знать, чего бы ты сам хотел в качестве награды?

Патрикий некоторое время посидел молча, собираясь с мыслями, потом ляпнул:

– Для своих спутников я хочу свободы, а для себя подданства Артании и какой-нибудь должности при дворе. Вы же ведь все военные до мозга костей, и все хоть немного, но варвары (только не обижайтесь, госпожа Ника), но бывают случаи, когда и послов надо принять, и церемониал должный соблюсти, а то как вспомню, как вы проводили со мной переговоры, так и самому становится смешно…

– Во-первых, – по порядку начала отвечать я, – твои спутники станут юридически свободными, как только попадут туда, где не действуют византийские законы. Что же касается фактического их состояния, то, если они присоединятся к нашей команде, мы будем защищать их так же, как и любого из нас. Во-вторых, что касается твоего личного желания, то у нас желаемая тобой должность называется «директор департамента по протоколу министерства иностранных дел». В Артании эта ячейка еще никак не занята, так что ты вполне можешь на нее претендовать. Но почему твои мечты ограничиваются только таким сугубо подчиненным положением? Хочешь, например, стать следующим византийским базилевсом после смерти Юстиниана? А то его племянник Юстин психически ненормален, гавкает по-собачьи, мяукает по-кошачьи и полностью находится под каблуком у своей супруги, а это еще та штучка.

Патрикий посмотрел на меня округлившимися глазами. Он, видимо, решил, что я издеваюсь над ним. Однако я твердо смотрела ему в глаза, показывая, что совсем не шучу.

– Вы хотите сделать меня базилевсом? – ошеломленно переспросил он. – А разве ваш великий архонт Серегин не собирается завоевать Константинополь и полностью подчинить его своей власти?

Я поморщилась и, приложив палец к губам, произнесла:

– Тише, Кирилл, тише. Не стоит так явно демонстрировать, кто мы такие и откуда пришли, а то вы своими криками, наверное, уже переполошили всех шпионов и наушников в округе, и сейчас они бегут к своим кураторам с докладами.

– Госпожа Ника, – уже шепотом спросил у меня моментально протрезвевший патрикий Кирилл, – и вы так спокойно об этом говорите? Ведь они же приведут отряды стражи и окружат этот трактир. Как бы ни было велико ваше воинское искусство и мужество моих спутников, нам будет не пробиться через толпу до зубов вооруженных городских стражников, схолариев и ескувиторов, ведь каждый из начальников, получивших сообщение, постарается прислать сюда по отряду своих людей.

Я пожала плечами и равнодушно произнесла:

– Пусть присылают. Если станете когда-нибудь императором, Кирилл, то запомните, что чем больше разных независимых начальников участвуют в деле, тем больше хаоса и неразберихи. Да они подерутся еще на лодочной переправе через бухту Золотой Рог, потому что лодок на всех банально не хватит. Потом они долго будут накапливать своих людей в Галате, и там тоже может случиться еще одна драка за право нашего ареста, ведь каждый из отрядов будет в своем праве, со своим приказом схватить нас и доставить к своему начальнику. А мы тем временем тихо уйдем через запасной выход, покинув вашу Империю лишь немного раньше, чем планировали до того, как встретились с вами, так замечательно умеющим привлекать к себе шпионов. Но не бойтесь, мы не бросим ни вас, ни тех людей, которых вы выкупили из рабства, чтобы отпустить в Артании на свободу. Этим поступком вы буквально обеспечили свое будущее.

– У меня просто не было другого выбора, – угрюмо сказал Кирилл, – садиться на корабль в одиночку значило отдать себя в полную власть капитана и команды дромона и, в конце концов, после не самых приятных приключений оказаться с камнем на шее на дне Евксинского Понта. Брать в сопровождающие наемников я тоже не мог, потому что эти люди прирезали бы меня сразу после выезда из Херсонеса, и тогда я подумал, что лучшей моей защитой могут стать люди, связанные клятвой верности и благодарностью за подаренную свободу. Вот и все благодеяние, госпожа Ника, а то вы тут сделали из меня чуть ли не ангела.

– Не прибедняйтесь, Кирилл, – сказала я, – ведь вы же купили не только мужчин, которые нужны были вам в качестве телохранителей, но и бесполезную в этом смысле женщину, которая связана с одним из этих мужчин сердечными узами. Вы сразу же, еще до того, заключили с ними свой договор, велели снять с них цепи, а потом отмыли всех в бане, одели в добротную прочную одежду и привели кормить не в дешевую харчевню для нищих, а во вполне солидную таверну.

Патрикий Кирилл пожал плечами и ответил:

– Я просто подумал о том, как бы в похожей ситуации поступил ваш великий архонт Серегин, и постарался делать все точно также. Не знаю, получилось у меня или нет, но нельзя сказать, что я не старался.

– У вас получилось достаточно хорошо, – кивнула я, вставая, – и именно поэтому я и буду рекомендовать вас в новые базилевсы. Только тогда у вас будет не пятеро спутников для предстоящего путешествия в далекую страну, а двенадцать миллионов подданных, о нуждах и процветании которых надо заботиться. Вы можете верить, можете нет, но в наши планы отнюдь не входит уничтожение вашей Империи или ее поглощение славянским государством, которое мы только начинаем строить. Не стоит пытаться соединять несоединимое, поэтому Империя Ромеев должна продолжить свое существование, направив свои основные усилия в Азию и Средиземноморье, в то время как объединившиеся славяне будут противостоять давлению франков и диких кочевников, которые регулярно приходят сюда из диких степей. На этом, пожалуй, мы пока закончим наш разговор. Теперь договаривайтесь с трактирщиком за комнаты и поднимайтесь туда. Постарайтесь выспаться, пока есть возможность, потому что я предполагаю, что эта ночь будет очень бурной. И ради Бога, будьте как можно естественней, не дайте никому заподозрить, что вы что-то знаете и собираетесь улизнуть из мышеловки, оставив охотников с носом. Все равно конспиратор из вас никакой, поэтому снимите местных девочек и как можно более шумно отметьте с ними свой отъезд. Только не увлекайтес вином, в нужный момент вы будете нам нужны в здравом уме и ясной памяти. И помните – мы все время рядом.

 

* * *

 

Сентября 561 Р.Х.

День сорок пятый, час ночи