Сороковой день в мире Содома, утро

Заброшенный город в Высоком Лесу

Маг воды и воздуха, бывшая жрица Анастасия

Сорок дней и ночей длится наша командировка в этом проклятом и несчастном во всех смыслах мире. Обстоятельства сложились так, что жизнь, полная скитаний и невеселых приключений, научила меня смирению перед самой несчастной долей. Потому что я, рожденная так высоко, как только можно вообразить, уже несколько раз падала на самое дно и снова поднималась оттуда – когда стечением обстоятельств и божьим промыслом, а когда и собственными слабыми усилиями – но потом снова падала вниз, потому что так складывались обстоятельства. И пусть в моем сердце до сих пор зияют незаживающие раны прошлых потерь, я снова готова к тому, чтобы падать и подниматься вновь. Но сейчас я не одна, и это внушает надежду. Так надежно, как сейчас, я не чувствовала себя даже в детстве. Серегин выглядит гораздо лучшим защитником слабых и обиженных, чем мой несчастный и безвольный отец, который будто бы сам делал все, чтобы приблизить ужасный конец нашей семьи.

Тот, собственно, не смог защитить даже самого себя и своих близких, и пал жертвой собственной слабости. Другие миры тут не в счет. Я уже знаю, что в мире княгини Волконской мой отец стал жертвой эсеровских бомбистов, а в мире майора Половцева наша семья была спасена «старшими братьями» от заточения в доме купца Ипатьева, после чего все мы умерли в преклонном возрасте и в своих постелях. Кстати, я уже знаю, что в обоих этих мирах Анастасия Романова благополучно вышла замуж и ни один ее ребенок не унаследовал родового проклятия королевы Виктории. А это значит, что я могу сойтись с мужчиной, которого полюблю, и родить ему здорового и сильного сына.

Когда я впервые встретила Серегина, то думала, что он прислан для того, чтобы поставить точку в моей бессмысленно длящейся жизни. Но точка, широко ухмыльнувшись, превратилась в запятую; жизнь поломойки Анастасии закончилась и началась жизнь уважаемой магини, мастера стихий воды, воздуха и льда, и как минимум пятого-шестого человека в окружении капитана Серегина. Американка Мэри называет его владельцем частной военной корпорации, но это смешно. Серегин не владелец, он и есть сама эта корпорация, царь, Бог и воинский начальник, отец родной для всех нас, единый во всех лицах. И хоть я уже взрослая женщина, но должна признать, что на роль отца Серегин подходит намного лучше моего несчастного папá; снаружи суровый, внутри добрый – он и защитит, и утешит, и научит, как делать все правильно. Серегин такой, какой есть, и тем хорош.

Но сейчас я не об этом. Сегодня мне снился странный тоскливый сон, будто я снова должна буду увидеть папá и мамá, сестер, своего десятилетнего братика, и саму себя, маленькую егозу и задиру Настасью. Снова будет роковой август четырнадцатого года, снова на полях от Тильзита до Перемышля будут греметь пушки, и за веру, царя и отечество умирать русские солдаты. В Петербурге будет играть музыка, в Восточной Пруссии и Галиции безусые, только из училищ, подпоручики поведут ощетинившиеся штыками цепи на германские и австрийские пулеметы, и вместе со своими солдатами, навечно забытые, останутся там, в этих окровавленных полях. О боже, как мне теперь жалко этих юношей и их заплаканных матерей и невест, которые вдруг узнали, что самые дорогие им люди никогда уже не вернутся домой и не обнимут тех, кто их любит…

Как мне обидно за моего папá, бессильного изменить сложившуюся ситуацию, и как я зла на всех политиканов, поспешивших воспользоваться его слабостью. И в то же время мне кажется, что я снова встречусь с теми дорогими для меня людьми, которых уже успела похоронить, но они не признают меня, ибо слишком мало во мне осталось от той маленькой беззаботной Настасьи, а членство в магической пятерке изменило меня еще больше. Теперь во мне едкий, острый ум Анны Сергеевны, детское ищущее любопытство колдуна Димы, огненные эмоции сержанта Кобры и несокрушимая, как скала, сила капитана Серегина…

Да, он тоже был там, в моем сне, вместе со своим мечом и победоносным воинством; и горела земля, трещали короткими очередями пулеметы, мчались вперед, в ярости взметывая прах, под священным алым знаменем панцирные конные полки, бежали враги; и вставало над небосклоном яростное солнце нового русского рассвета. Я видела все это со стороны, как бы паря в небесах над полем битвы и, проснувшись, я не знаю, что бы все это значило. Но в одном я уверена точно – все это будет, потому что если такой мир существует, то Серегин, как бог священной русской оборонительной войны, обязательно пройдет через него огнем и мечом, и скромная женщина Анастасия будет рядом с ним.

Жаль только, что папá мало ценил таких деятельных и умных людей, как Серегин. При этом адмирал Макаров и премьер Столыпин, которым он оказал доверие и составил протекцию, погибли ужасной смертью, в то время как всякие бесполезные персоны, вроде графа Витте или большинства наших злосчастных родственничков, благополучно дожили до катастрофы семнадцатого года. Я даже не знаю, что можно будет сделать в четырнадцатом году, чтобы повернуть государственный корабль Российской империи на новый курс, но знаю, что Серегин не только попытается это сделать, но обязательно добьется в этом успеха.

* * *