Тридцать второй день в мире Содома, ночь

Заброшенный город в Высоком Лесу

Рядовая воительница 5-го кавалерийского полка Мэя Кун

Вчера мне предложили принять участие в одном магической акции, по уверениям мальчика Дима и маленькой лекарки Лилии, абсолютно неопасной. Я мысленно обратилась к своему Повелителю, и когда тот подтвердил, что все это делается с его ведома и по его поручению, то не задумываясь шагнула вперед вместе с еще примерно тремя десятками тех, кто как и я согласились, раздумывая не больше одного удара сердца. Условия, которые нам предложили, были очень щедрыми, и более того нам всем подробно объяснили, что с нами будут делать и зачем это было нужно. Если у них получится, то это будет великим благодеянием для нашего несчастного народа, который перестанет зависеть от посторонних Производителей и сможет вести самостоятельное существование.

И такой подарок делают нам, остроухим, которых совсем недавно могли убить без всяких объяснений причины, просто потому, что господину так захотелось. Я и мои подруги долго не могли поверить, что наш новый Повелитель, а также его соратники и сподвижники в самом деле думают, что мы равны им. Из-за этого мы все время ждали нового заклинания Принуждения, но вместо этого в нас вливали новые и новые порции Силы, да еще дали отборное оружие, равного которому нет и не было под этим небом, а владеть этим оружием нас учат воительницы-амазонки из другого мира. Теперь, если нам доведется встретиться в очной схватке с Волкодавами, то это они будут грязью под нашими ногами, а не наоборот, как было раньше.

Грозен топот копыт идущего рысью стремя в стремя и бряцающего амуницией кавалерийского полка.

То чувство силы и единства, которое охватывало нас в этот момент, ласкало наши души и давало ощущение сопричастности к чему-то великому и могучему. Но все же мы не только воительницы, но еще и женщины, которым хочется чего-то странного – и раньше мы, хоть убейся, не могли понять, чего именно; а теперь все встало на свои места. Мужчину нам хочется – такого, чтобы был только своим и звался «муж», и детишек от него побольше. Но наша судьба – быть воительницами, давшими клятву нести справедливость на клинках своих мечей, и поэтому мечта о семье и доме для нас недостижима… пока недостижима.

Но нам все же предложили принять участие в магической акции, в ходе которой любая из нас могла получить возможность выносить, родить и воспитать ребенка. Раньше такое было возможно только для тех остроухих, которых отбирали на племя. И то, с Производителем они встречались только на очень короткое время, да и детей у них очень быстро отнимали, передавая на специальное воспитание. Мы же должны будем воспитывать наших малышек от рождения и до того времени, когда они смогут сами сесть на коня и взять в руки учебный меч. Но и это тоже немало, тем более что и после этого наши дочери не перестанут быть нашими дочерями, а мы их матерями; просто в этом страшном и жестоком мироздании надо быть готовыми в любой момент отразить жестокий удар, и поэтому наши дети с как можно более раннего возраста должны будут приучаться к седлу и мечу.

Итак, после того как мы шагнули вперед, нас отправили на осмотр к госпоже Лилии. Она отличный лекарь, не часть нашего Единства и при этом, кажется, даже богиня – а я и не знала что такие существуют на самом деле. Но она очень хорошая, хотя и притворяется маленькой девочкой – ведь именно она вылечила меня от той раны, которую другие лекари посчитали бы безусловно смертельной и обрекли бы меня на легкую смерть, во избежание дальнейших мучений. Хотя какие там мучения – у нас, боевых остроухих, очень высокий болевой порог, сделанный для того, чтобы мы могли сражаться даже будучи смертельно израненными.

После осмотра, когда Лилия заставила меня раздеться догола (нам не привыкать) и, помыв руки, принялась тыкать в разные места моего тела своими холодными твердыми пальцами. Было не очень приятно, но совсем не больно. Закончив с процедурой, Лилия снова помыла руки (между прочим, магической водой, ценой по маленькой золотой монете за глоток) и сказала:

– Ну что же, Мэя, здоровье твое в порядке, рана зажила хорошо и к бою ты вполне пригодна. Что касается всего остального, то я тоже, пожалуй, дам добро и сниму с тебя предохраняющее заклятье. Теперь тебе надо будет выбрать себе мужчину – и как можно скорее, потому что день, наиболее подходящий для зачатия у тебя наступит уже сегодня-завтра. Когда ты сделаешь выбор, то должна будешь сообщить о нем госпоже Анастасии. Но сразу хочу предупредить, что тебе не следует называть имени вашего самого главного, капитана Серегина, потому что делать детей другим женщинам, кроме его законной жены, и в том числе своим подчиненным – это против его обычаев. Понятно?

Говоря эти слова, Лилия несколько раз ткнула меня в низ живота, чуть повыше лобка, своими холодными пальцами, после чего снова принялась мыть руки, на этот раз отвернувшись, показывая тем самым что мне можно одеваться и звать к ней следующую пациентку.

Итак, мне нужен был Производитель, причем срочно. Наш лейтенант Витя отпадал, потому что его уже ангажировала одна дикая остроухая из нашего эскадрона по имени Тилла и теперь не отпускала от себя не на шаг, боясь, что такого перспективного Производителя уведут прямо у нее из-под носа. Собственно, дикие остроухие уступают нам, боевым воительницам, в физической силе и храбрости, но зато их гибкие худые, сухощавые фигуры для большинства мужчин выглядят привлекательнее, чем наше атлетическое телосложение. К тому же эта Тилла была ловчее меня, с зорким взглядом и вкрадчивыми плавными движениями. Во время занятий по егерской подготовке там, где я ломилась, как неуклюжий тхорг, она скользила меж кустов и стволов как призрачная тень, бесшумная и почти незаметная. Но в общем, страдания мои на эту тему абсолютно бессмысленны, и мне надо будет поискать какого-либо еще Производителя.

Выходя из того помещения, где Лилия вела свой прием, я обратила внимание на хлопочущего в приемной помощника лекаря явно производительской ориентации, у которого было такое длинное и заковыристое имя, что все звали его просто Гак. Интересно, его уже кто-нибудь попросил о столь деликатной услуге, ибо производители совсем не любят делать акцент на своих занятиях, считая их немного постыдными. Но, по крайней мере, спросить об этом не помещает.

– Уважаемый господин Гак, – сказала я ему как можно вежливее, – не сможете ли вы уделить мне чуточку внимания?

– Да, с удовольствием, госпожа… Мэя. Слушаю вас, – чуть дрожащим голосом ответил тот, после того как расшифровал символы, начертанные на специальной полоске ткани, пришитой над нагрудным карманом моей куртки.

В команду к капитану Серегину мы попали почти одновременно, но мальчик до сих пор вздрагивает, когда поблизости находится боевая остроухая, не находящаяся под заклинанием принуждения. Уж так его воспитали, рассказывая, какие мы злобные и неуравновешенные существа, которые, если их не сдерживать при помощи принуждения, готовы чуть что своими острыми когтями выпустить кишки любому попавшемуся под руку круглоухому. Конечно, все это, как говорит наша амазонка-инструктор Ирина: «Ложь, трындеж и провокация» – но сначала магам содомитян требовалось объяснять свои действия, а потом накладывать на нас заклинание принуждения стало обычаем, а рассказы о нашей кровожадности общераспространенным мифом. И только Серегин, который не боялся никого и ничего и плевал на все обычаи, даже когда еще не был Богом, поставил на этом деле жирный крест.

– Уважаемый господин Гак, – снова тихо произнесла я, – вас случайно еще не ангажировали на сегодняшний вечер в качестве свободного Производителя?

– Еще нет, госпожа Мэя, – дрожащим голосом произнес помощник лекаря, окинув взглядом мою довольно рослую мускулистую фигуру, перетянутую по талии широким кожаным ремнем, на котором висел палаш в простых ножнах и кинжал с рукоятью, обвитой кожаным шнуром.

– Тогда, – так же тихо сказала я, – поскольку я прошла отбор, то предлагаю вам стать моим партнером во время этой акции сегодня ночью. Если вы, конечно, не боитесь.

Помощник лекаря вскинул голову, как будто я ударила его тонким, но прочным прутом.

– Нет, госпожа Мэя, – твердо сказал он, – я не боюсь, ни чуточки, потому что знаю, что все рассказы о вашей жестокости и враждебности есть самое обыкновенное злостное вранье. Если вы так хотите, то я буду вашим партнером на эту ночь. Но только как мы с вами будем делать это, когда вы такого большого роста, а я рядом с вами совсем маленький?

И действительно, юный Гак своей макушкой едва-едва доставал до сосков моей богатырской груди. И тут я вспомнила, что по этому поводу говорила амазонка Ирина, весьма острая на язык и циничная особа.

– Не бойся, господин Гак, – сказала я помощнику лекаря, – как сказал один умный человек – когда люди лежат, они всегда одного роста. И хоть я еще ни разу не участвовала в таких акциях, но думаю, что это чистая правда.

– Ну, если так, – сказал он, – тогда я согласен без всяких прочих условий…

Обрадованная, я схватила этого Гака под мышку, то есть за руку, и побежала к госпоже Анастасии, отмечаться. Та лишь недоуменно посмотрела на запыхавшегося и покрасневшего Гака и сказала, что я вовремя и что господин Дим уже пришел для того чтобы наложить на нас следящее заклинание. Поэтому мне следовало немедленно раздеваться догола, идти в отведенную нам комнату и ложиться на кушетку, прикрывшись простыней, и ждать, пока колдун Дим наложит на меня следящее заклинание, а мой молодой человек должен будет подойти ко мне позже, после того как колдун Дим закончит свою работу.

Покраснев (возможно, впервые в жизни), я быстренько расстегнула портупею с палашом и кинжалом, сняла китель, штаны, исподнюю рубаху и такие странные штучки, которые Анастасия именовала панталонами, после чего быстро пробежала к отведенной нам загородке и легла на кушетку, до подбородка прикрывшись простыней, и принялась ждать, когда придет колдун Дим. Ждать мне пришлось совсем недолго, но, честно сказать, я совсем не поняла, что он делал. Мальчик немного постоял рядом со мной прикрыв глаза, потом поводил руками над моим покрытым простыней животом, будто что-то на нем выравнивал, после чего зачем-то прикоснулся указательным пальцем к моей переносице, точно между глазами, а затем повернулся и вышел вон. Все!

Если он и наложил на меня какое-то заклинание, то я его совершенно не ощутила. Спустя некоторое время в комнатку ко мне зашел Гак, чьи чресла были обернуты полотенцем. У этих Производителей там все устроено не так гладко и красиво, как у нормальных людей – то есть нас, воительниц – и поэтому они смущаются своей некрасивой висячей штуки, стремясь замотать себя в тряпки. Первым делом я спросила у него как у лекаря, почему я совершенно не ощущаю того заклинания, которое наложил на меня колдун Дим.

– Понимаешь, Мэя, – ответил он, – ты и не должна ничего ощущать. Ведь это следящее заклинание, и оно призвано лишь зафиксировать изменения твоего состояния и срабатывание встроенных в наследственность врожденных заклинаний, которые и должны сделать так, чтобы ты рожала одних мальчиков. Понимаешь? Пусть Дим очень молод, но он очень силен и талантлив, и у него прекрасный учитель.

Я кивнула в знак того, что поняла, хотя это было не совсем так. После этого помощник лекаря Гак взял простыню за верхний уголок двумя пальцами и медленно и аккуратно обнажил мое тело.

– Ох, Мэя, – радостно улыбнулся он, – какая же ты красивая! Можно, я постою тут и полюбуюсь на тебя?

– Любуйся, любуйся… – проворчала я, – но только, пожалуйста, недолго. Я хочу, чтобы наша акция была выполнена успешно и в срок.

– Не волнуйся, Мэя, чем дольше я на тебя смотрю, тем успешней будет акция, а во времени нас никто не ограничивает, – когда он об этом говорил, то полотенце у него на чреслах вдруг стало странно оттопыриваться.

О том, что было потом, я предпочту умолчать, потому что результаты работы следящего заклинания касались только Лилии и колдуна Дима, а сам процесс только нас с молодым Гаком, и больше никого. Скажу только, что сперва мне было немного больно, а потом очень и очень приятно, да так, что я была вынуждена контролировать свои реакции, чтобы, сжимая Гака в порывах страсти, не раздавить его как какого-нибудь лягушонка.

* * *