Пятнадцатый день в мире Содома, утро

Заброшенный город в Высоком Лесу

Капитан Серегин Сергей Сергеевич

 

Утро выдалось томным. Сначала мне всю ночь снилось, будто моя голова заполнена похожими на мыльные пузыри яйцами, и из них вылупляются желтенькие мультяшные цыплята, и тут же начинают пищать на разные голоса, требуя к себе внимания. Чрезвычайно странный сон; тем более, что я никогда в жизни не видел маленьких, только что вылупившихся цыплят, так как в детстве был сугубо городским ребенком, без родственников в деревне, а позже у меня завелись кардинально иные интересы. Хотя, быть может, мультяшность цыплят как раз и объяснялась тем, что я не имел и не собирался иметь никакого понятия о настоящих цыплятах. В любом случае у нас – магов, полубогов и просто богов – не бывает «просто снов», каждый сон обязательно что-нибудь да значит, а иногда некоторые маги начинают во сне создавать свои заклинания – и тогда результат может оказаться воистину непредсказуемым даже для самого мага. Коза с рогатой ногой на голове, что получилась вместо грозы – это еще легкий случай. Вы думаете, привидения – это кто? Правильно – маги, неудачно колданувшие в кошмарном сне и саморазвоплотившиеся. Поэтому самодисциплина, самодисциплина и еще раз самодисциплина. Сначала требовалось проснуться, а потом предпринимать какие-либо активные действия.

Но проснуться не получалось, и пришлось досмотреть этот сон до конца. И уже в этом самом конце я понял, что процесс, который со мной происходит, существует в объективной реальности и абсолютно не зависит от моих усилий на него повлиять. Из созревшей куколки, именуемой Серегин Сергей Сергеевич, под влиянием энергооболочки покойного Ареса и в значительной степени его меча, вылезал новый, только что родившийся Бог Войны, а цыплята – это вовсе не цыплята, а души воинов (точнее, пока только воительниц), переданные на мое попечение. Если присмотреться, то можно было разглядеть миниатюрные копии потрясающих оружием воительниц: отдельно амазонок, отдельно будущих волчиц, и отдельно боевых лилиток. Я даже различил среди всей этой толпы маленькую фигурку моей жены, которая стреляла в воздух из электромагнитного пистолета и кричала что-то восторженное. Правильно – ведь она тоже воительница, а не какая-нибудь домашняя курочка. Король Арес умер, да здравствует король Серегин.

– Какой-то ты странный бог, – иронизировала энергооболочка в ответ на эти мои мысли, – сперва тебе надо изгнать из себя все человеческое, и только потом ты можешь называться богом.

– А индейскую национальную избу тебе не нарисовать? – разозлился я. – Человечность – это то, что надо сохранять в любых условиях. Ибо не ради себя я принимаю на плечи этот тяжкий груз, а ради других людей.

– Но Арес сразу же принялся избавляться от всего человеческого, – возразила энергооболочка, – в первую очередь от чести, совести, жалости и сострадания… а тебе до сих пор жалко погибших и раненых в том бою лилиток, и ты коришь себя за то, что не сделал все по-другому.

– Так где тот Арес, и где я? А моя жалость к лилиткам имеет вполне рациональное объяснение. Профессиональные и правильно мотивированные воины – это ценный ресурс, разбрасываться которым крайне нежелательно. В следующий раз я должен буду так провести сражение, чтобы значительно уменьшить степень всех видов потерь.

– Ладно, – вздохнула энергооболочка, – молчу. Только ты тогда получаешься не настоящий бог войны, а всего лишь бог-полководец… Конечно, это тоже неплохо, но все же не так круто, как, например было с Аресом.

– Да нет, – ответил я, – я чувствую себя именно что богом – богом священной русской оборонительной войны, отражающим вторжение татаро-монголов, печенегов, псов-рыцарей, шведов, пшеков, литвы и двунадесяти языков Наполеона и Гитлера.

– Оборона – это скучно, – назидательно произнесла энергооболочка, – безудержное и дикое нападение куда веселее.

– Шо бы ви понимали в настоящей войне, – с одесским акцентом ответил я энергооболочке, – самая лучшая оборона – это стремительное превентивное наступление на всю глубину вражеских боевых порядков с внезапным выходом к беззащитной столице государства-агрессора.

– Уговорил! Так даже будет только интереснее, – под хор голосов в моей голове вздохнула энергооболочка, – в первый раз у меня такой упрямый носитель. Ладно, Сергей Сергеевич, тебе пора просыпаться.

И я проснулся. Елизавета Дмитриевна в своем обычном роскошно-обнаженном виде сидела на постели рядом со мной, поджав под себя одну ногу, и с бабьей жалостью на меня смотрела.

– Серенький ты мой, Серенький… – со вздохом произнесла она, – и как же это тебя угораздило…

– А вот так и угораздило… – промурлыкал я, хватая свою жену в объятия и вминая массой своего тела в пышные перины. От неожиданности Елизавета Дмитриевна сперва только пискнула, но потом поймала мои губы своими, и у нас начался тот бурный и спонтанный утренний секс, который обычно и приводит к залету. Острота ощущений была двойной, потому что я непосредственно чувствовал то наслаждение, которое испытывала моя жена, а она в свою очередь ощущала весь тот фонтан эмоций и чисто плотского удовольствия, что ощущал я.

Но имелась в моем новом «божественном» положении и одна специфическая особенность. Поскольку внутри моей головы мы были не одни, то и остальные воительницы тоже начали волноваться, ощутив мой оргазм. Так что теперь каждый раз, как я буду увлекать свою жену на ложе, все остальные мои воительницы, числом около двенадцати тысяч, будут лезть на стенку от неудовлетворенного желания? К такому повороту событий я совсем не готов. Надо будет поспрошать у Колдуна, как можно, так сказать, «задернуть шторки», чтобы, как в том анекдоте, не заниматься сексом посредине Красной Площади.

Закончив кувыркаться с женой и умыв лицо в умывальной комнате, снабженной маленьким магическим фонтанчиком, я уступил место своей супруге, а сам принялся думать над своим новым положением. Помимо плюсов, во всем этом была и куча минусов, да и просто непонятных моментов.

Первый непонятный момент – это то, что, поднявшись на новую ступень, мой разум принял в себя исключительно женский контингент, пустив побоку не только тевтонов и курсантов майора Половцева, но и моих старых товарищей по группе спецназначения ГРУ. Не значит ли это, что в том, что притягивает ко мне воительниц, присутствует и некий сексуальный подтекст, предназначенный только лицам противоположного пола? Хотя нет – Кобра тоже лицо противоположного пола, но и она тоже отсутствует сейчас внутри моей головы.

Главным минусом, непосредственно связанным именно с этим непонятным моментом, должно было стать то, что мне не следовало приближаться к крупным скоплениям лилиток-воительниц, из опасения нечаянно их приручить. И того, что у меня уже есть, вполне хватит для решения задач фактически любой сложности, надо только как следует вооружить и экипировать этот контингент.

Вторым непонятным моментом было то, что каким-то образом мое новое состояние связано с планами Небесного Отца, на которые как-то намекал отец Александр. Если мы предположим, что все течет в соответствии с предписанным и предназначенным, и меня накачивают силой с определенной целью – разгрести наконец авгиевы конюшни, чтобы облагодетельствовать добрых и покарать злых – то это одно. Должность Бича Божьего меня вполне устраивает, если бичевать придется всякую дрянь, вроде нацистов, толерастов и прочих врагов России. А если нет, то тут и начинаются проблемы – с Отцом шутки плохи. Надо в ближайшее же время переговорить с отцом Александром и надеяться на то, что Бог не выдаст, а свинья не съест.

– А зачем ждать для того, чтобы со мной поговорить, сын мой? – услышал я в своей голове знакомый голос с громыхающими нотками. – Не бойся, никаких неприятных последствий для тебя не будет. Такой вариант развития событий, хоть его вероятность и оценивалась ниже двадцати пяти процентов, тоже был предусмотрен моим Планом. Но помни – кому много дано, с того много и спросится. Ответственность твоя выросла многократно, сын мой. Души, вверившиеся тебе, в большинстве своем хрупки и измучены инфернальными мирами, в которых они выросли. Теперь твоя обязанность – не только правильно направить их ярость, но еще и дать утешение их душам, привнести в них любовь к ближнему и спокойствие перед лицом вечности. Справишься ты с такой задачей, или она окажется выше твоих сил?

– Я сделаю это, Отче, – серьезно ответил я, – ведь и я почти такой же, как они – сын мира, превращаемого в инферно; слуга царю – отец солдатам.

– Слушай, Серегин, – хмыкнул Отец, – путь твой будет долгим и нелегким, пройдет через множество миров, одни из которых будут находиться в таком же ужасном состоянии, как и этот, а другие будут переживать различные переломные фазы своей истории, когда одним пальцем можно будет двигать горы и осушать моря. В процессе этого восхождения тебе придется научиться многому, чего ты раньше не знал и не умел, но в конце этого пути тебя ждет твой собственный мир. Основной мир Главной Последовательности, который из-за моей невнимательности и нарушения техники безопасности за последние пару сотен лет серьезно продвинулся в сторону превращения в инферно. Поднимаясь к нему по иным мирам, ты как раз должен будешь научиться врачевать язвы и подавлять инфекцию. И помни. С патогенными микробами не ведут переговоров, их уничтожают при помощи всевозможных средств – от антибиотиков до горячего раствора каустической соды и жаркого огня.

– Я запомню это, Отче, – склонил я голову, – а если что – я надеюсь, что это не последняя наша беседа?

– Да, – подтвердил Отец, – не последняя. А сейчас прощай, сын мой. Если ты мне понадобишься, то я сам тебе позвоню.

После этих слов в моих ушах зазвучали короткие гудки. А Отче Небесный у нас, оказывается, еще тот шутник… Хотя чему удивляться, ведь душу в нас всех вкладывал именно он – а значит, и должен быть антропоморфен настолько, насколько это возможно для божества такой мощи и охвата влияния.

– Сергей Сергеевич, – встревожено спросила меня Елизавета Дмитриевна, – скажите, с кем вы сейчас разговаривали? Бедненький. У вас было такое лицо… и вы что-то бормотали себе под нос с таким серьезным и сосредоточенным видом, что я подумала, что это как минимум Сам решил устроить вам головомойку…

И Елизавета Дмитриевна сделала такую паузу, чтобы я сам мог додумать, кто такой этот «Сам», и чего он от меня хотел…

– Это действительно был важный разговор, – устало ответил я, – теперь, когда я поднялся в статусе, Отец наш небесный для разговора со мной больше не нуждается в посреднике вроде отца Александра.

– Ой, Сергей, – смущенно вскрикнула Елизавета Дмитриевна, – одной ладошкой прикрывая гладкое, как у девочки, лоно, а другой пытаясь умять свои пышные груди, – тут сам Отец, а я совсем неодета…

Вот же баба досталась мне в жены… Вроде умная – аж пипец, но, если прихватить ее на простом, на женском, так сразу становится дура дурой, как какая-нибудь доярка из Хацапетовки. Но все равно, она у меня лучшая, и я за нее любому пасть порву и рога поотшибаю – будь это хоть папенька покойного херра Тойфеля. И это совсем не пустая похвальба.

– Успокойтесь, Елизавета Дмитриевна, и не мешайте мне любоваться на ваши прелести, – сказал я своей супружнице, – во-первых, Отец звонил мне по телефону, так что не мог наблюдать вашего неглиже. Во-вторых, вряд ли его интересуют ваши прелести. Думаю, что ему и так перепадает частичка от каждого такого акта большой и чистой любви, ведь иначе зачем ему создавать людей такими чувственными, а потом еще и бороться среди них с извращениями…

– Ох, Сергей Сергеевич, – расслабившись и приоткрыв те самые «прелести», томно произнесла Елизавета Дмитриевна, – вы такой умный… Я, думаю, что если Отцу нравится то, как мы любим друг друга, так давайте же повторим для него на бис последний наш сеанс. Идите же ко мне, Сережа, и обнимите свою Лизоньку.

Я ее обнял, и мы действительно повторили все на бис, а потом еще раз, и еще. В результате, когда мы, наконец пресытившись любовью, оделись и вышли из Башни Силы во внутренний двор, солнце уже стояло в небе высоко. Увидев его, наши тени стыдливо спрятались у нас под ногами от его палящих лучей.

Вся площадь, за исключением самого фонтана, была заполнена амазонками, будущими «волчицами», а также «дикими» и «ручными» лилитками. Совсем рядом со входом в нашу башню застыло уже освященное борьбой алое знамя 119-го стрелкового полка и сжимала руками его древко никто иная, как первая наша амазонка Агния, а рядом с ней, как почетный караул – Артемида, Гретхен и Ефимия. Как только мы с Елизаветой Дмитриевной остановились, осматриваясь, так и эта знаменная группа начала проталкиваться в нашу сторону через плотную толпу, которая охотно расступалась перед ними, смыкаясь потом позади.

Кое-где в женской толпе встречались редкие вкрапления мужчин – их составляли курсанты и офицеры из группы майора Половцева, мои парни, а также отдельные тевтоны. К счастью, что отдельные. А я еще волновался, что мое обаяние не влияет на воинов-мужчин. Влияет, но только значительно медленнее, чем на женщин-воительниц, которые в первую очередь видят во мне потенциального партнера и лишь потом Бога Войны.

Полностью разукомплектовать тевтонские полки я не собирался. Все кто-то должен оставаться в этом мире и продолжить чистить его от скверны. К моему, то ли облегчению, то ли огорчению, Гретхен тоже оказалась захваченной моим влиянием – а значит, планам оставить ее в этом мире не суждено сбыться. Несмотря на такое обилие народа, тишина стояла просто гробовая. Народ, большую часть которого представляли женщины, просто терпеливо ждал непонятно чего. И вот Агния со знаменем пробилась к нам с Елизаветой Дмитриевной и замерла рядом…

– А-х-х-х!!! – вздохнул народ; и вдруг сначала амазонки, потом «волчицы» с лилиткаки стали опускаться на одно колено, аккуратно укладывая оружие перед собой, на каменные плиты. Последними опустились на одно колено немногочисленные мужчины, и в том числе майор Половцев, наконец окончательно признавший мое лидерство. И снова над площадью повисла тишина. Тысячи лиц смотрели прямо на меня. Подернутые степным загаром – у амазонок. Прозрачно-белые, фарфорового оттенка, – у будущих «волчиц». Светло-шоколадные – у «ручных» лилиток. Темные, в полосах татуировки, – у их немногочисленных «диких» сестер. Надо им что-то сказать; да только я не знаю, что говорить. Пауза длится и длится, народ терпеливо ждет, и вот я решаюсь, обнажая меч Ареса и вздымая его острием вверх, отчего на этом острие загорается маленькое солнце…

– Знайте, – громко и отчетливо говорю я, и эхо разносит мои слова по площади, – что я клянусь убить любого, кто скажет, что вы все вместе и по отдельности не равны мне, а я не равен вам. Я клянусь убить любого, кто попробует причинить вам даже малейшее зло, потому что вы – это я, а я – это вы, и вместе мы сила, а по отдельности мы ничто. Я клянусь в верности вам, и спрашиваю – готовы ли вы поклясться в ответ своей верностью мне и нашему общему дело борьбы со злом, в чем бы оно ни заключалось?

По мере того как я говорил, меч наливается бело-голубым сиянием; и вот на него уже больно смотреть незащищенными глазами. Договорив клятву, я левой рукой взял край знамени и приложился губами к теплому на солнце алому шелку.

– Клянемся, клянемся, клянемся, – троекратно выдохнула площадь, и меч, вспыхнувший как фотовспышка, а также гром высоко в небесах подтвердили, что наша взаимная клятва подтверждена и зафиксирована в небесной канцелярии. Теперь у нас все будет по-взрослому – права, обязанности и ответственность.

– Ну вот и все, мой милый, – сказала мне дражайшая супруга, – теперь ты настоящий князь, а я твоя княгиня – ведь эти люди добровольно принесли тебе воинскую клятву верности. Должна сказать, что ни у кого из моих предков не было такой сильной и многочисленной дружины.

– Да, моя дорогая, – сказал я, – маленький отряд – большие проблемы. Большой отряд – очень большие проблемы… У нас где-то на дивизию личного состава шесть кадровых офицеров, плюс сто двадцать вчерашних курсантов без опыта командования; и проблемы наши огромны. Короче, через час в нашей башне совещание командного состава. Обязаны присутствовать: командир и единственный пилот штурмоносца – то есть ты, моя милая, начальник штаба – майор Половцев, представитель верховного командования – отец Александр, начальник магической службы – боец Колдун, начальник психологической службы – боец Птица, начальник служба магическо-специальных вооружений – боец Кобра, начальник климатической службы – боец Анастасия, начальник медицинской службы – боец Лилия, командир разведывательно-штурмовой роты амазонок – старшина Змиев, начальник финансовой службы – сержант Мэри Смитсон. На этом вроде все.

 

* * *

 

Час спустя

Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы