Глава 87. Призраки не были живыми существами, однако в тот момент ему показалось, что он почувствовал бешеный стук своего несуществующего сердца даже кончиками пальцев

Когда первозданный хаос был усмирен и была сотворена земля, Великий Шэнь-нун* благословил землю своим присутствием, принеся знания и лекарства для спасения людей. Приняв облик старца-травника, он начал проповедовать мудрость и учения среди людей. Владыке Куньлуню случалось несколько раз оказываться в этот момент в толпе, так что он постарался рассказать молодому Королю призраков все, что помнил, однако большая часть проповедей прошла мимо его ушей. Для Владыки Куньлуня это был лишь способ убить время, однако наивный юноша не смел упустить и слова, ценя любую чушь, что говорил Владыка Куньлунь, на вес золота.

(*Шэнь-нун — в китайской мифологии один из важнейших культурных героев, покровитель земледелия и медицины, один из Трёх Великих. Его называют также Яньди (кит. «огненный император») и Яован (кит. «царь лекарств». Шэнь-нуну приписывают создание сельскохозяйственного календаря природы и классического фармакологического сочинения о травах и лекарственных препаратах Шэньнун бэньцаоцзин (кит. «Трактат Шэнь-нуна о корнях и травах»).

Спустя некоторое время в таком полном отчаяния месте возникли чувства более всего похожие на зависимость друг от друга.

Влечение юного Короля призраков к Владыке Куньлуню не угасало, однако даже ему было не чуждо смущение. Он знал, что если он будет постоянно говорить о своей симпатии все, что приходит ему в голову, Владыка Куньлунь этого не оценит, так что он больше никогда не произносил подобного вслух, предпочитая каждый день искать новые пути осчастливить Владыку Куньлуня.

К сожалению, его возможности были сильно ограничены – Нечистые земли не предполагают разнообразия развлечений. Тысячи ли голой земли без единой травинки, и все, что обитатели этого места могли себе позволить – это поймать двух слабых зверьков, чтобы потом стравливать их друг с другом и смотреть, кто же из них победит и съест соперника.

Но молодому Королю призраков это не нравилось, так что, подумал он, вряд ли и Владыка Куньлунь нашел бы это интересным.

Поэтому юный Король призраков изо всех сил старался собрать зубы тридцати шести потусторонних животных, решив, что это символизирует тридцать шесть величественных гор и рек, берущих свое начало с горы Куньлунь. Нанизав зубы на собственные волосы, молодой Король призраков сделал из них ожерелье и преподнес его в подарок Владыке Куньлуню.

Однако при виде такого дара выражение лица Владыки Куньлуня сделалось весьма странным, страннее даже, чем само ожерелье. Ему показалось, что он чувствует зубную боль, но он постарался не выдать своих чувств и, стиснув челюсть, вымученно улыбнулся в благодарность молодому Королю призраков.

И все же он вскоре понял, что Владыке Куньлуню не понравилось ожерелье – он так ни разу его не надел и всякий раз уходил от разговора, стоило упомянуть о нем.

Но юноша действительно думал только о том, как сделать пребывание Владыки Куньлуня в подобном сумрачном месте более веселым. Однажды, сидя на ветке Древа Добродетели, молодой Король призраков внезапно сказал:

– Есть один цветок – он выглядит как колокольчик, но бывает разных цветов. А если подойти к нему поближе, то можно почувствовать его легкий приятный аромат.

Владыка Куньлунь обернулся посмотреть на него:

– И?

Выражение лица юноши было полно тоски:

– Он очень красив. Если я сделаю ожерелье из него, ты будешь носить?

После недолгого молчания Владыка Куньлунь улыбнулся.

– Ты хочешь сделать меня счастливым, чтобы покинуть это место, не так ли?

Юноша замер, а затем торопливо затряс головой.

Владыка Куньлунь продолжал его дразнить:

– А зачем тогда? Я охраняю это место, так что никто из вас не сможет его покинуть. Ни один.

«Потому что...» молодой Король призраков уставился на Владыку Куньлуня, встречая его пристальный взгляд. Юноша хотел ответить, но не знал, как выразить все те эмоции, что бурлили внутри. Ему казалось, что все слова, что он мог придумать, были слишком грубы, а грубые слова не смогли бы передать его чувства.

Юный Король призраков не осмеливался заговорить, на его лице застыло мрачное выражение, а на руках обнажились острые когти.

Легенда гласит, что кроме предначертанных страданий, большинство проблем происходит из-за того, что мы слишком много думаем и читаем слишком мало книг, которые нам оставили первые мудрецы. Но кто они, эти мудрецы, рожденные из первозданного хаоса, когда не было никого, кто мог бы развеять сомнения. Только и оставалось, что искать правильные ответы самостоятельно, спотыкаясь и падая на пути к истине.

В самом деле, в высшей степени тревожно и болезненно даже про себя говорить о чувствах по отношению к своему возлюбленному. И выходит, не иметь возможности подобрать правильные слова – совершенно естественно.

Наконец, Владыка Куньлунь рассмеялся, аккуратно приподнял голову юноши за подбородок, нежно и коротко поцеловал его чистый и светлый лоб, а затем взлетел на ветку.

Молодой Король призраков застыл на секунду. Его руки приняли человеческий вид, острые когти исчезли, а его лицо залилось краской, от подбородка до кончиков ушей. Когда он поднялся, у него возникло чувство, какое бывает, если хорошенько выпить, даже ноги настолько плохо держали его, что он упал с ветки Дерева Добродетели.

Юноша, принадлежащий к призрачному народу, пусть он и был выше всех остальных по положению, видел только то отношение, которое было принято у призрачного племени, а потому никогда не испытывал прежде подобного опыта. Его никогда раньше не целовали, и потому он чувствовал себя так, будто парил в воздухе, омываемый со всех сторон теплыми потоками.

Даже воды Реки Забвения не дарили ему такого ощущения эйфории.

Молодой Король призраков, не говоря ни слова, прыгнул в Печать, ведущую прямо в Нечистые земли, чтобы исчезнуть там на десятилетия.

Когда же юноша вновь предстал перед Владыкой Куньлунем, стало заметно, как он вытянулся и возмужал, теперь они были одного роста. Черты лица Короля призраков заострились и потеряли детские мягкость и наивность, придавая ему вид прекрасной мраморной статуи. В остальном же он выглядел ровно таким, как и в день их первой встречи.

Бережно удерживая в своих ладонях сферу из золотого света, он протянул ее Владыке Куньлуню.

– Это...

– Это пламя души с твоего левого плеча. Оно было рассеянно по всем Нечистым землям, мне потребовалось пятьдесят лет, чтобы собрать его, – молодой Король призраков аккуратно протянул ладони, неохотно отдавая сферу. – Для тебя.

Улыбка на губах Владыки Куньлуня медленно погасла. Спустя мгновение он посмотрел в лицо юноши и спросил:

– И что же ты хочешь взамен?

– Я... – юноша замолчал, не в силах выразить свои мысли. Наконец он указал пальцем на свой лоб. – Я бы хотел... Ты можешь снова сделать это?

Было заметно, что его бьет дрожь волнения. Владыка Куньлунь же оценивающе посмотрел на стоящего перед ним юношу, потянулся и подхватил рукой подбородок молодого Короля призраков. Однако в этот раз, вместо ответа на его просьбу, он нежно поцеловал губы юноши, легко взявшись за руки и позволяя юноше все еще держать пламя души в своей ладони.

Владыка Куньлунь, казалось, надолго задумался, прежде чем вздохнул.

– Я богат всеми чудесами мира. Однако, если подумать, это всего лишь пара ручейков и кучка камней – не то, что достойно большого восхищения. Из всего, что у меня есть, только одна вещь чего-то стоит – мое искреннее сердце. Хочешь его? Возьми.

В это же мгновение лицо юноши просветлело. Он не знал, что все, что он так долго не мог выразить, могло быть названо "искренним сердцем". Всего лишь два слова, но после них человек уже никогда не будет чувствовать себя прежним.

Призраки не были живыми существами, однако в тот момент ему показалось, что он почувствовал бешеный стук своего несуществующего сердца даже кончиками пальцев.

– И это, если тебе нравится, возьми тоже, – Владыка Куньлунь мягко сжал руки. – Кровь из моего сердца сформировала фитиль Лампы Хранителя, а мое тело стало его держателем. Здесь находится только моя душа, так что это пламя для меня бесполезно. Жила, что я дал тебе, ты все еще хранишь ее?

Юноша поспешно закивал.

– Вытащи, чтобы я мог ее увидеть.

Юноша начал небрежно стягивать с себя одежды, слой за слоем, постепенно становясь похожим на дикаря, и, наконец, достал то, что у него попросили.

– Я был рожден от горы Куньлунь, очень давно, еще когда Паньгу рубил своим топором землю, – Владыка Куньлунь легко коснулся жилы. – Одно мое неаккуратное движение может изменить там погоду.

Говоря это, он выводил сложные пассы, пока жила не превратилась в струйку золотистого тумана. Следуя за пальцами Владыки Куньлуня, она подлетела ко лбу юноши, и, коснувшись его, растворилась. В тот же миг молодой Король призраков услышал шум волн моря и сотни тысяч гор.

Юноше казалось, будто он парит высоко над землей и может видеть каждую горную гряду, каждую реку, что брала начало с гор, неслась и шумела.

Голос Владыки Куньлуня, хоть и был негромким, проникал в самое сердце.

– С этого момента сотни тысяч гор будут слушать тебя и твои приказы. Несмотря на то, что ты не можешь избавиться от своей призрачной крови, по крайней мере, ты будешь призраком лишь наполовину, наполовину же будешь божеством и с этого момента сможешь свободно перемещаться по всем Трем Царствам. Я снимаю с себя заботу о тебе.

Юноша прервал его:

– Я не уйду! – спустя мгновение он добавил уже спокойнее. – Ты здесь, так что я не хочу никуда уходить.

– Я здесь не навсегда, – сказал Владыка Куньлунь, отвернулся и посмотрел в сторону Реки Забвения, вод которой не было видно. – Я всего лишь дух божества, которым я был раньше, я не могу уйти, но и остаться надолго я тоже не могу. Недавно я почувствовал отпущенный мне срок. И он недолог.

Юный Король призраков тут же спросил:

– Куда ты собираешься? Куда ты уходишь?

– Я никуда не пойду, я умру, – спокойно ответил Куньлунь.

– Невозможно, как божество может умереть?

– Божества не бессмертны. Паньгу, Фуси, Нюйва, Шэнь-нун, разве они все не мертвы? – сказал Владыка Куньлунь. – Теперь настал мой черед.

От его слов лицо юноши исказилось.

– Если бы не печать, если бы ты не стал помогать Нюйве запечатывать четыре столпа, если бы не отдал свое тело для Лампы Хранителя, твое время бы еще не пришло, верно? Тогда я просто уничтожу это чертово дерево и разрушу печать!

Временами юный Король призраков выглядел, как маленький и пушистый волчонок. Такой, что похож на щенка, в том числе и повадками – если бы кто-то поднял руку и погладил его, этот волчонок стал бы кататься по земле, подставляя животик. Однако во рту у волчонка всегда остаются клыки, и стоит позабыть об осторожности, они сомкнутся на ласкающей руке.

Владыка Куньлунь успел к этому привыкнуть. Он погладил юношу по голове, рассуждая:

– Не умирать и жить вечно... Камень бессмертен, но, в конце концов, это всего лишь камень. Шэнь-нун сказал, что не умирать и не исчезать не значит быть богом. Я думал, что это очередная чепуха, но сейчас я начинаю понимать.

Молодой Король призраков отшвырнул его руку, не желая даже знать, что он там понял.

– Не смей!

Владыка Куньлунь поднял руку и заметил, что она начала становиться прозрачной. Весь кипящий гнев юноши испарился, он тут же взволнованно схватил руку мужчины, переворачивая ее и рассматривая, будто пытался убедиться, что Владыка Куньлунь все еще существует.

Он повторил:

– Что если я уничтожу Древо Добродетели?

Владыка Куньлунь рассмеялся:

– Ты теперь вправе делать вообще все. Если даже священное дерево в запретной земле богов может быть уничтожено, что по сравнению с ним Древо Добродетели?

– Тогда я могу разрушить печать и уничтожить эту проклятую богиней гору!

– Да, конечно, но меня не станет гораздо раньше, – горько рассмеялся в ответ Владыка Куньлунь.

– Я могу... - юноша замешкался, прежде чем продолжить со злобой в голосе. – Я могу убить всех в мире, каждое живое существо, обратить зелень в камень, остановить потоки воды, оставляя после себя лишь трупы.

Владыка Куньлунь поднял бровь:

– Оу, такой могущественный?

Молодой Король призраков сжал его руку:

– Ты не можешь умереть. Я могу сделать все что угодно, я сделаю все что угодно!

– Шэнь-нун и тут оказался прав, – выражение лица Владыки Куньлуня застыло, а его голос источал холод. – Мы избежали бы стольких проблем, если бы убили тебя раньше.

Юноша широко раскрыл глаза и в отчаянии уставился на него.

Владыка Куньлунь же неожиданно рассмеялся, и этот смех звучал так мягко и нежно, будто журчание оттаявшего по весне ручейка.

– С тех пор как Шэнь-нун одолжил пламя с моего плеча... Нет, со времени войны между богами и призраками, с изобретения Нюйвой людей, с открытия мира Паньгу, все было предопределено. Предопределено это время, это место, моя смерть. Даже если ты заставишь небеса вновь закрыться, ты просто лишишь мою смерть причины, но не остановишь ее.

– Ты не понимаешь, – продолжил прекрасный бог, и его тон был на редкость спокойным и нежным, – Так называемая предопределенная судьба совершенно не похожа на то, о чем болтают боги. На самом деле нет ничего, что за тебя бы все тайно решало. Но в какой-то момент, даже зная, что у тебя тысячи вариантов, ты все равно выберешь тот самый путь... Я не понимал этого, когда был ребенком, зато понял теперь. Ты тоже поймешь, когда вырастешь.

Юный Король призраков молчал, не в силах найти слова для ответа. Впервые в жизни он так остро осознал собственную бесполезность. Все, на что он годился – это убийства, уничтожение и разрушение. Он действительно мог покончить с существованием всего в этом мире, живого или мертвого, но какой в этом толк?

Он все равно не мог спасти любимого человека.

Владыка Куньлунь наблюдал, как опускаются брови юноши, а лицо его становится все мрачнее. В итоге он так и не научился скрывать эмоции,

переполняющие его, будь то радость, печаль или гнев. Еще мгновение молодой Король призраков с отчаянием смотрел на него, а потом не выдержал и разрыдался.

Владыка Куньлунь смотрел на него со смесью любви и сочувствия, жалея о том, что никогда не увидит, как прекрасный юноша вырастет и превратится в настоящего красавца.

А затем пять тысяч лет минуло в мгновение ока.

Чжао Юньлань отшатнулся от камня так, будто его ударили током, и внезапно почувствовал за спиной чье-то присутствие. Человек рассмеялся, и Чжао Юньлань, перед тем, как повернуться, достал хлыст Хранителя и отступил назад на два шага. Прижавшись спиной к камню, он посмотрел на Призрачное Лицо, стоящего в десяти шагах.

Призрачное Лицо смотрел на него, слегка покачивая головой, на его маске появилась улыбка.

- Я слышал, что здесь запечатаны воспоминания Нюйвы. Так что ты увидел?

Чжао Юньлань холодно рассмеялся. Хриплым голосом он выплюнул:

- И почему же я должен рассказать тебе об этом?

Призрак скопировал жест Чжао Юньланя, облокотившись на камень и говоря:

- Пять тысяч лет назад мы с ним оба были Королями призраков. Мы были близнецами, но Владыка Куньлунь питал симпатию только к нему. Пять тысяч лет спустя один из нас заточен внутри, а второй остается снаружи. Один - пленник, а второй - тюремщик.

Уголки губ на маске Призрачного Лица опустились, и он, обернувшись и понизив голос, продолжил, четко проговаривая каждое слово:

- Печать вот-вот сломается, и я наконец-то могу свободно перемещаться. В конце концов, все умрут. Ты, Владыка Куньлунь, если бы только мой глупый братец не спутал карты и не сохранил твой дух, запустив его в цикл реинкарнаций и сделав тебя смертным, уже давно бы покинул этот мир вместе с другими богами. Неужели Шэнь-нун настолько глуп? Ничего, что отобрано силой, не станет твоим, а если и станет, итог его все равно один – смерть.

Он провел ледяным пальцем по скуле Чжао Юньланя, пока продолжал говорить:

- Но сама "смерть" была зажжена от твоего пламени души, из-за этого мы стали теми, кем стали - ни живыми, ни мертвыми. Какое неудачное стечение обстоятельств, не правда ли?

Чжао Юньлань нахмурился. Что же на самом деле произошло с пламенем его души? Он уже слышал столько версий, но не был уверен ни в одной.

Так что он спросил:

- Мое пламя души не было взято Шэнь-нуном? Как тогда оно появилось в запретных землях? И почему, ты говоришь, "смерть" была зажжена от моего пламени души?

Призрачное Лицо внезапно замер, взгляд его стал абсолютно застывшим как будто он не понял, о чем его только что спросили, прежде чем рассмеяться, покачав головой:

- Хахахаха... Как он невинен, я думал, как свят... А на самом деле...

Его голос неожиданно оборвался - рассекающий души клинок прорезал воздух с силой, способной разрубить человека пополам. Призрачное Лицо мгновенно увернулся, а порыв ветра заставил Чжао Юньланя отступить.

- Шэнь Вэй?

Шэнь Вэй поднял руку, чтобы подхватить Чжао Юньланя.

- В одиночку соваться в такое место - ты точно сумасшедший!

Но прежде чем он успел дотронуться до Чжао Юньланя, перед ним внезапно возник Призрачное Лицо. Превратившись в черный туман, он бросился к Чжао Юньланю, выбивая у того из рук его кнут.

А после туман окутал Чжао Юньланя с ног до головы, и раздался взрыв смеха.

Но в следующее же мгновение смех прекратился, черный туман вновь обратился в Призрачное Лицо, который осмотрел пустое пространство.

Призрачное лицо замер и шокированно пробормотал:

- Кто-то вытащил его отсюда, но кто?