Тема: Re: Секс-видео разрушают жизни.

Мне так жаль, Аметист. Конечно. Пожалуйста, позвони Лайонелу и подай в суд на этого сукина сына. Я прикрепила его контакты к письму. Используй столько времени сколько необходимо.

———
С уважением, Алиша Хоуп

Личный помощник Аметист Татум.

 

Я хихикаю, печатая быстрый ответ. Алише всего девятнадцать, но мужества ей не занимать. Она мне нравится. Я отправляю письмо, и моя улыбка тает. Нажимаю на свои контакты и медленно просматриваю их.

Анна

Би

Шанталь

Каро

Не отвечай на этот номер

Элли

Фрэнси

Джиджи

Гарри

Инди

Джастин

Ким

Лила

Мэйси

Мэддокс

Я навожу курсор на его имя, а затем прокручиваю дальше.

Мэнди

Майкл

Я прокручиваю страницу назад и, прежде чем понимаю, что делаю, нажимаю кнопку вызова.

Раздаются гудки. Продолжаются гудки. Как раз в тот момент, когда я собираюсь повесить трубку, раздается щелчок.

Тишина.

— Мэддокс? — Мой голос звучит как шёпот. Я прочищаю горло, он не отвечает. — Я у Лейлы, если хочешь меня видеть.

Снова тишина.

Потом связь обрывается.

Ну и ладно. Я швыряю телефон через всю комнату и раздеваюсь, оставляя трусики и лифчик, прежде чем скользнуть под одеяло. И выключаю лампу.

Я так устала.

 

Я ЧУВСТВУЮ, как матрас прогибается рядом со мной, глаза распахиваются. Обнаруживаю темный силуэт, уткнувшийся головой в руки.

— Мэддокс?

— Ни... — Его голос срывается. Он тихий, но жесткий тон полностью противоречит. — Ни одного, е*аного слова, Аметист.

Я чувствую резкий запах виски, смешанный с его одеколоном и сигаретами. Или это сигарный дым.

— От тебя пахнет проститутками и плохими решениями.

— Да? — спрашивает он, и тень, наконец, слегка поворачивается ко мне. Лунный свет едва пробивается сквозь жалюзи из окна позади меня. — Это не гребаные проститутки, это гребаная тюремная камера и плохие решения. Всегда.

Я поднимаюсь на кровати, подтягивая колени к груди.

— Тебе нужно принять душ.

— Я должен тебя ненавидеть, — говорит он, игнорируя мое предложение принять душ.

— И ты ненавидишь, — тихо отвечаю я, прочищая горло.

Мэддокс фыркает, поднимаясь на ноги, а затем хватает меня за лодыжки и тащит по кровати.

— Вот тут ты, бл*дь, ошибаешься.

Я сглатываю.

— Я никогда не ошибаюсь.

— Да, ошибаешься.

— Нет, это не так. Не тогда, когда дело касается тебя.

Он наклоняет голову, и его рука тянется к моей шее. Указательным пальцем проводит по моей ключице, вселяя в меня чувство страха, затем его рука обхватывает мое горло.

— Я мог бы убить тебя.

Я глотаю.

— Я не могу дышать.

— Хорошо.

— Мэддокс, я знаю, что ты не хочешь причинять мне боль.

— Еще не решил, принцесса. Теперь я совсем другой человек.

Пытаюсь отбросить его руку, но не могу сдвинуть ее с места.

— Прекрати это дерьмо, Мэддокс.

Другой рукой он достаёт телефон из кармана, поворачивая его экран мне в лицо. Свет ослепляет меня, его рука надавливает на мое горло.

Его губы приближаются к моему уху.

— Ты ждешь, пока он засунет свой член в твою маленькую п*зду, а потом ты шепчешь ему эти е*аные слова, Аметист, ммм? Не мне?

— Я... — Он ослабляет хватку, но перед этим сильно сжимает горло на короткое мгновение. — Я не хотела! Я была... я была под кайфом и пьяна. Я не помню тот день полностью, я не знаю, что...

Стоп. Остановись, бл*дь, на минутку. Сейчас не время признаваться, что он записал видео без моего ведома. Я расскажу Мэддоксу в другой раз.

— Скажи это... — шепчет Мэддокс, широко раздвигая мои ноги. Он ложится между моих бедер, прижимаясь ко мне. Я зажмуриваю глаза. Ни хрена не скажу. — Что ты сказала, Аметист?

Я отрицательно качаю головой.

Ногой он широко раздвигает мои бедра. Теперь обе мои ноги широко раскинуты. Я чувствую, как его член прижимается к моей киске. О Боже.

Видимо он нажал кнопку воспроизведения, потому что мой голос наполняет комнату.

«Да», — простонала я на видео.

Я съёживаюсь.

«Тебе нравится мой член, детка? Это моя киска...»

Трэвис любил болтать всякое дерьмо.

Я снова съеживаюсь.

«Моя», — повторяет он. «Скажи, скажи, что она моя».

Слезы появляются на моих глазах, когда воспоминания того дня медленно окутывают меня. Кокаин, травка, алкоголь. Вечеринка, секс, поцелуи, секс втроем с другой девушкой, еще больше секса, кокаина, а потом, спотыкаясь, мы поднимаемся наверх, в спальню. Спальню Трэвиса. Я ему доверяла. Мне не следовало этого делать. Я была слаба, слаба из-за любви. Слаба из-за отсутствия в моей жизни Мэддокса.

«Ответь, Аметист. Скажи, что эта киска принадлежит мне», — повторяет Трэвис. «Кому принадлежит эта киска? Кто владеет тобой?»

Молчание затягивается. Слышится скрип кровати и громкие шлепки потных тел, а затем мой голос. Такой тихий, побежденный, обдолбанный шепот:

«Мэддоксу Стоуну».

Мэддокс сильнее прижимается ко мне, бросая телефон на кровать. Все еще слышу приглушенные звуки, — я пытаюсь достичь оргазма. Так принужденно, так фальшиво. Я все время думала о Мэддоксе.

Парень подносит руку к моему бедру, поднимая ногу выше, чтобы она легла на его бедро.

— Почему, бл*дь, ты мне не сказала? — Спрашивает он напряженно.

Я стараюсь не реагировать на его медленные толчки, но каждый раз, когда Мэддокс вжимается в меня, все внутри пульсирует, жаждет его прикосновений. Мое сердце колотится, умоляя снова разбить его. Просто сделай это, он все равно разобьёт его, потому что всегда это делает. Мэддокс разрывает его каждый гребаный раз, и не собирает воедино. Он оставляет осколки моего сердца на всеобщее обозрение, чтобы все знали: «Я сделал это. Она моя». Его способ владеть мной, — каждый раз ломать.

— Я.… я.…

Ради всего святого, Аметист.

Его рука тянется к моей груди.

— Какого хрена ты не пришла ко мне, если так сильно хотела, — Он сдвигает лифчик, его большой палец скользит по моему набухшему соску. — Ты думала обо мне каждый раз, когда он трахал тебя?

Его губы нависают над моими, его дыхание касается моей щеки.

— Ответь мне, Роуз. — Кончик его носа скользит по-моему. — Ты думала обо мне каждый раз, когда он делал это? — Мэддокс так сильно прижимается ко мне. Жестко.

— Бл*дь, — шепчу я, закатывая глаза. Он щиплет мой сосок, размывая границу между болью и удовольствием, как это всегда бывает в постели с ним.

— Что насчет этого? — Он облизывает мой подбородок, затем проводит языком по моему горлу. Я прикусываю губу, чтобы перестать стонать.

Затем пальцем проводит по краю кружевных трусиков, отодвигая кружево и скользит кулаком по клитору. Его палец погружается в меня, и я сжимаюсь вокруг него.

Вытаскивает палец и подносит к моему рту.

— Соси.

Я делаю то, что он говорит, открываю рот и слизываю себя с его пальца. Ощущаю словно жидкий металл скользит по моему горлу, я открываю глаза, пытаюсь посчитать, когда у меня должны начаться месячные.

Он хихикает. Это был не очень приятный смешок. Это был злобный и издевательский смешок.

— Это не ты, Роуз, — он вынимает палец у меня изо рта. — Это твоя месть.

Кровь Трэвиса? Это должно вызвать у меня тошноту, но ничего подобного. Мое тело в огне, и все в направлении юга кричит о внимании: я хочу, чтобы меня трогали, трахали и разрушали.

— Трахни меня, — шепчу я, потянувшись к его рту. Хочу поцеловать его. Хочу, чтобы он поцеловал меня. Он нужен мне как воздух.

Мэддокс снова смеется, приподнимается на локте и возвращается к изножью кровати. Он встает, снимает рубашку. Мне хочется плакать от того, как сексуально он выглядит, хотя я не очень хорошо его вижу.

— Как бы сильно мой член не болел от мысли, как ты теряешь контроль подо мной, нет. Ты вела себя неразумно и должна быть наказана.

— Так накажи меня! — кричу я, слишком громко. Надеюсь, у Лейлы толстые стены. Я попробую быть нежной, знаю, как он это любит.

Я подползаю к нему, тянусь к пряжке ремня и дергаю. Он меня не останавливает.

— Накажи меня так, как, можешь только ты, Мэддокс. — Мой палец опускается под пояс его джинсов, и я тяну вниз. Он остается неподвижным словно статуя. Жаль, что я не могу сейчас рассмотреть его лицо. Держу пари, что челюсть сжата. — Сделай мне больно. Разорви меня и сломай, а потом залижи мои раны.

Мэддокс рычит, затем толкает меня обратно на кровать, срывая с меня лифчик и трусики. Мои волосы разметались в разные стороны. Он стягивает ремень и складывает его пополам. Раздается громкий шлепающий звук, затем тишина. Дерьмо.

— Повернись.

Я сглатываю.

— Сейчас же, Аметист, или я удвою наказание.

Поворачиваюсь, поднимая задницу вверх. Он давит мне на поясницу, пока я не выгибаюсь идеальной дугой. Затем опускает ремень мне на ягодицу.

— Кому ты принадлежишь?

— Ай! — Я кричу, мое лицо искажается от боли.

Шлепок.

— Кому, Аметист?

Шлепок.

— Тебе! — Кричу я в подушку.

Шлепок.

— Назови мое имя.

— Мэддокс Стоун, — всхлипываю я, смакуя жгучую боль, которая спускается к моей киске. Он погружает палец и кружит им внутри меня. — Я все равно накажу тебя, детка. Просто по-другому.

Парень берет телефон, и сцена воспроизводится снова. Он кладет его перед моим лицом, так что я смотрю на экран. Сжимаю простыни.

«Кто владеет тобой, Аметист... Моя»

Я сильнее сжимаю простыни, желая, чтобы видео прекратилось.

Язык Мэддокса скользит в меня сзади, его большой палец давит на мой клитор. Удовольствие, боль и печаль поглощают меня.

— Зачем ты это делаешь? — Я всхлипываю, трусь о его рот, наблюдая, как мои слезы капают на экран его телефона. Капли слез размывают видео.

Он не отвечает.

Мое сердце сжимается, пресс напрягается. Искры вспыхивают перед моими глазами, и я срываюсь, мои ноги начинают дрожать, когда удовольствие накрывает меня. Мое тело сотрясается от оргазма. Видео все еще воспроизводится. Когда Мэддокс наполняет меня, оно продолжает играть. Когда парень двигается внутри меня, я слышу голос Трэвиса. Когда я прихожу в себя, то слышу, как говорю: «Мэддокс Стоун» на видео. Когда Мэддокс безжалостно трахает меня, видео начинает повторяться. Он трахает меня до тех пор, пока я снова не взрываюсь, и слышу:

«Кому принадлежит эта киска?»

— Мэддоксу, е*аному, Стоуну! — Кричу я после четвёртого оргазма. Мы падаем на простыни, мокрые и задыхающиеся. Видео проигрывается снова, но Мэддокс поднимает телефон и выкидывает его в окно.

Я вздрагиваю.

Он притягивает меня к себе в объятия. Мы все еще пытаемся отдышаться, я зеваю, прижавшись к его твердой груди.

— Почему ты мне не сказала? — спрашивает он, задыхаясь.
Не знаю, кого он спрашивает меня или себя, но я отвечаю.

— Я не могла. Почему тебя это удивляет, Мэддокс? Ты же знаешь, что произошло, между нами. Почему ты удивляешься?

— О, я не удивлен, — говорит он, перекатываясь на меня. Его тело вдавливает меня в матрас, член трется о мою киску. Я так устала, мое тело истощено, но, когда Мэддокс рядом, оно светится, словно фейерверк на Четвертое июля.

Его губы прижимаются к моим.

— Ты любишь меня? — спрашивает он шепотом, его губы скользят по моим.

— Да, — честно отвечаю я. — Никогда не переставала.

Парень стонет, погружаясь в меня. Он нежно входит и также нежно выходит из меня. Наконец целует меня, и это лучший поцелуй в моей жизни. Его язык скользит в мой рот, и я тихо стону, мои пальцы приближаются к его затылку. Дергаю его за волосы. Мы не прерываем поцелуй. Наши губы соединены воедино. Он трахает меня медленно и чувственно. Язык скользит внутрь и наружу против моего в плотских движениях. Пот растирается между нашими телами с каждым толчком, его тазовая кость давит на мой клитор. Он кружит своими бедрами, когда наши поцелуи становятся небрежными. Наши языки и губы сливаются в отчаянной попытке получить как можно больше друг от друга. Я достигаю своего пика, мое тело болезненно ноет, когда дымка рассеивается. Мэддокс следует за мной, его член пульсирует внутри меня, и он кончает.

Падает на меня, целует в лоб и, скатываясь, снова притягивая меня к своей груди.

— Аналогично, детка.

 

Я НЕ ЗАДУМЫВАЛСЯ о своих действиях в последние несколько дней, но это не новость. Никогда этого не делал, если дело касалось Аметист, но даже я признаю, что это было неразумно. Зная, что мне предстоит титульный бой, мне не нужно было рисковать своей репутацией, отправляясь с несколькими моими парнями в Лос-Анджелес, чтобы выбить дерьмо из мелкого гребаного ублюдка, который намеревался причинить боль единственной важной для меня девушке — за исключением Кен. Я увидел это видео, когда тренировался, и слетел с катушек. Ребята были со мной, разминались. Мы направились к взлетно-посадочной полосе, и наступило время игры. Потребовалось примерно десять секунд, чтобы выяснить, где живет Трэвис.

Говорят, что за деньги счастья не купишь, но это ложь, которую рассказывают одни нищие ублюдки другим. Деньги творят чудеса, на них можно купить практически все, единственное, что невозможно купить за деньги, — интеллект. К примеру, чтобы не стать шлюхой. Деньги не превращают тебя в кусок дерьма. Если ты кусок дерьма с деньгами, то ты будешь куском дерьма и без них. Деньги позволили мне купить его адрес.

Я добрался до Трэвиса, страдающего от ненависти к Аметист. Он выглядел чертовски плохо. Бледная кожа, фиолетовые круги под глазами, растрепанные длинные волосы, тощие маленькие ручки. Я не хотел причинять ему боль, но он сказал какую-то глупость, и не помню, как мой кулак соприкоснулся с его челюстью.

Сломал.

Я знаю, что сломал его одним ударом, но не мог остановиться. Воспоминания его, трахающего Аметист, воспроизводились в моем разуме. В последний раз я видел его, когда она была беременна. Она велела мне уйти. Я вымещал свою злость на нем каждым ударом, и не успел опомниться, как уже был весь в его крови, а рядом были копы. Сейчас он в коме, это обстоятельство откладывает мой бой. Я думал, что люди сойдут с ума, но, похоже, начали распространяться слухи, и моя команда по связям с общественностью начала делать из мухи слона.

Фанаты в восторге, это как гребаная современная история Ромео и Джульетты, только никто не умирает, потому что я, бл*дь, этого не позволю. Люди задаются вопросом, что общего между Аметист Татум и Мэддоксом Стоуном, затем придумывают собственные истории. В Интернете распространились наши фотографии, когда мы учились в колледже, затем появились статьи о ее маме и моем отце. Все это чертов беспорядок, но я не собираюсь его убирать. Моя личная жизнь — это моя гребаная личная жизнь, никому ничего не должен объяснять, особенно когда дело касается Эми.

Захлопываю входную дверь и направляюсь к холодильнику. Я ушел от Лейлы и Вульфа рано утром, чтобы собраться с мыслями. Я не хочу снова идти с ней по этому пути, если только этот путь не будет бесконечным. Не хочу повторения прежних ошибок — только не снова. Я хочу, чтобы мы были вместе, но если ее это не устраивает, то я умываю руки. В прошлый раз, когда я пошел ва-банк, она, бл*дь, приняла неверное решение, она обязана была сначала поговорить со мной.

Я достаю все необходимое, для приготовления протеинового коктейля, мой телефон начинает звонить в кармане. Бросаю шпинат и бананы на стойку, затем тянусь к телефону отвечая на звонок.

— Йоу.

— Мэддокс, мне нужно, чтобы ты не попадал в неприятности прямо сейчас, ты понял меня? — Стейси кричит в трубку, я включаю громкую связь.

— Да, я понял, — отвечаю, кладя телефон на стойку.

— Я знаю, что ты ответственный человек, но такое ощущение, что ты растерял остатки здравомыслия. Как будто кто-то просочился в твой огромный мозг, потому что я знаю, что ты не дурак, Мэддокс!

У нее перехватило дыхание, и она называет меня полным именем. Стейси в бешенстве.

Мои глаза сужаются.

— Что ты делаешь?

Она громко выдыхает.

— Я... Я... — Звенит дверной звонок. — У тебя дома.

Вешаю трубку. Конечно же она здесь.

Я открываю входную дверь, затем поворачиваюсь и иду на кухню. Она закрывает за собой дверь.

— Мэд, я понимаю, понимаю, но ты не можешь продолжать делать это со мной. Я устала. Хорошо? Я устала, и я просто... Боже мой, что, черт возьми, ты делаешь? — Она жестом указывает на мой набор для коктейля.

— Коктейль, и я знаю, Стейси. Доверься мне. Просто сейчас я в полном дерьме.

— Эта сука. Она всегда делает тебя е*анутым! — Она в отчаянии вскидывает руки.

Я хихикаю, проглатывая коктейль и вытираю верхнюю губу.

— Стейси, ты классная девчонка, и ты чертовски много для меня делаешь, но, если ты еще раз назовешь ее «сукой», я буду мыть полы твоей кровью. Понятно?

Она закатывает глаза, выдвигая барный стул.

— Прекрасно.

Да, Стейси моя бывшая, но мы с ней давно расстались. Задолго до того, как я впервые встретил Аметист. Стейси потребовалось время, чтобы понять это. Но теперь между нами все предельно ясно. Она знает свое место, и оно далеко от моего члена. Она замужем, и у нее есть ребенок. Бен, он чертовски милый. Кеннеди хлопочет вокруг него, как наседка, и всегда спрашивает меня, когда у нее будет маленький братик. Муж Стейси — хороший парень. Они полная противоположность друг другу. Она громкая и раздражающая, он тихий и спокойный. Я сочувствую этому чуваку. Она носит штаны в их браке, но они безумно влюблены друг в друга.

— Ладно, я не думаю, что нам нужно делать заявление прямо сейчас. Я сделаю его завтра, не думаю, что может произойти еще что-то. На тебя подписались еще сто тысяч человек в Instagram, сейчас ты находишься в тренде Twitter.

Стейси продолжает болтать, но я не обращаю на нее внимания. Мне наплевать на Интернет, она это знает. Девушка утверждает, что это путь в будущее, слишком утомительно просить ее заткнуться, поэтому я просто позволяю ей болтать. Киваю и небрежно мычу, она всегда думает, что я слу...

— Мэддокс! Ты меня слушаешь?

— Хмм? Да? А что?

Ее лицо становится плоским.

Мой телефон начинает звонить, я беру трубку, благодарный за отвлечение. Я не смотрю кто звонит.

— Чё как?

Я подмигиваю Стейси.

Она показывает мне средний палец.

— Пошел ты.

Я дотрагиваюсь до своего сердца с притворной болью.

— Ты делаешь мне больно, детка.

— Хорошо.

— Алло? — Снова отвечаю я, но линия замирает. Какого хрена. Я смотрю на определитель номера и вижу номер Аметист, поэтому перезваниваю ей. Она отвечает после третьего гудка.

— Привет! — ее голос звучит слишком радостно. Что-то не так.

— Почему ты, бл*дь, повесила трубку?

— Боже, Мэддокс, когда ты стал таким угрюмым?

— Примерно в то время, когда ты бросила меня ради папочки твоего ребёнка.

Тишина.

— Ох.

— Это ранит?

— Да.

— Хорошо, потому что это только разминка.

— Думаю, я перезвоню тебе, когда ты будешь в лучшем настроении.

Я отталкиваюсь от стойки и делаю глоток коктейля.

— Повесишь трубку, и в следующий раз я воспользуюсь палкой, и поверь мне, есть и другие способы ее использования, кроме как шлепать тебя по заднице...

— Да? — Я слышу улыбку в ее тоне, и каждый мускул внутри меня немного расслабляется. — Кто тебе сказал, что будет следующий раз?

Она смеется.

— Кто мне сказал, что я трахну тебя?

— Господи Иисусе, — Стейси массирует виски.

Я облизываю большой палец и провожу им вниз по животу, подмигивая ей.

Стейси морщится и показывает кольцо на своем пальце, а затем произносит одними губами: «Замужем».

Я хватаю свои причиндалы и шепчу:

— Чужая собственность.

Стейси краснеет. Я не вру, Аметист владеет мной. Так было всегда, но это не помешает мне снова уйти от нее, если пойму, что она собирается тратить мое время впустую. Хочу ее больше всего на свете, но я также чертовски упрям.

— Кто с тобой? — небрежно спрашивает Эми, заметив, что я отвлекся.

— А? О, Стейси. Она сказала, что ты сука.

Стейси выпрямляется на стуле, ее лицо застывает от обиды.

— Проооооостииииии меня, но...

Я смеюсь.

— Заткнись, Стейси, я шучу. Иди домой к своему мужу и Бену, я все улажу.

Аметист молчит. Она, наверное, дуется из-за моей бывшей.

Стейси собирает свои вещи и бросает на меня свирепый взгляд, прежде чем уйти. Как только дверь закрывается, я тихо вздыхаю, сжимая телефон.

— Детка...

— Мм? — говорит Аметист.

— Перестань думать.

— Мэддокс, я больше не знаю тебя.

Я смеюсь, стиснув зубы. Это бесит меня.

— Эми, ты единственный человек на этой земле, который знает меня, так что заткнись нах*й, потому что ты начинаешь меня бесить.

Тишина.

Я выдыхаю.

— Приезжай ко мне.

Она откашливается.

— На самом деле я не хочу.

— Приезжай ко мне.

— Я должна подготовиться к возвращению в Л...

— Аметист?

— Да? — тихо спрашивает она.

— Приезжай. Ко. Мне.

Она вздыхает.

— Ладно, пришли мне свой адрес.

 

— Я НЕ ДУМАЮ, ЧТО ДОЛЖНА… — громко объявляю, расхаживая взад и вперед по гостиной.

Я меряю шагами комнату, не зная, что делать. Бросаю взгляд на свою упакованную сумку, убираю с лица длинные волосы, затем смотрю на Лейлу и Вульфа. Тэлон ушел чуть раньше вместе с Лизой, возможно, из-за того, что они поссорились. Я мало что знаю о Лизе и ее семье, это странно, учитывая, что она всегда рядом. Интересно, много ли знает о ней Лейла?

Сосредоточься.

Лейла ерзает на диване.

— Послушай, я думаю, тебе лучше пойти...

Я делаю паузу.

— Лей, посмотри на мое тело! Прошлой ночью было... было, — я замолкаю, подыскивая нужные слова. — Это полный пи*дец, я не могу подобрать нужных слов. Мне больно, я не могу ходить, потому что чувствую, что моя вагина может выпасть из меня, мои ягодицы горят, у меня синяки на руках и шее, но хочешь знать, что самое худшее?

— Нет, — отвечает Вульф, мгновенно поднимаясь на ноги. — Я, бл*дь, не хочу.

— Что? — говорит Лейла, наклонив голову.

— Это то, что он сделал с моей головой. Он исказил мой разум так же сильно, как и мое тело, Лей!

— Ради всего святого, нам нужны какие-то границы в этой семье, — Вульф выбегает из комнаты, но мы игнорируем его.

— Аметист, — Лейла встает и медленно подходит ко мне. Ее руки опускаются мне на плечи, я скольжу взглядом к окну наслаждаясь видом Нью-Йорка. — Я задам тебе вопрос, и ты должна на него честно ответить.

— Хорошо.

Я перевожу взгляд на камин и смотрю, как языки пламени пытаются создать тепло.

— Ты хочешь быть с Мэддоксом?

Мгновенно отвечаю:

— Да, но все не так просто.

Она отрицательно качает головой.

— На самом деле нет. Ты все усложняешь напрасной паникой, и ничего больше. Поезжай к нему. Дай ему шанс, дай шанс вам обоим. Ради всего святого это сделало бы нашу жизнь проще. — Она откидывается на спинку дивана и массирует виски. — Стейси — начальник по связям с общественностью и маркетингу. Она счастлива в браке со своим прекрасным мужем, у них очень милый сын по имени Бен. Мэддокс нанял ее, потому что она хороший человек, и они давно знакомы с Мэддоксом. Он доверяет ей. Иди и поговори с ним. Ты должна сделать это ради вашего общего блага.

Я выхожу из дома, вызываю «Uber» и еду к Мэддоксу. Написала маме, чтобы узнать, не хочет ли она встретиться позже, когда я вернусь, но они с Эллиотом уехали из города после того, как вызволили Мэддокса из тюрьмы. Я пообещала ей, что мы увидимся, как только разберусь в ситуации с Мэддоксом и секс-видео. Собираюсь обратиться в суд, это я знаю наверняка. Выхожу из машины и захлопываю дверцу. Он живет на Лонг-Айленде, дальше от мамы и Эллиота, но ближе к Вульфу и Лейле. Дом из современного стекла с деревянными перилами. Его внешний вид так и кричит «охраняемый пляжный дом». Я чувствую запах соли в воздухе и слышу грохот волн, поэтому понимаю, что была права. Прежде чем подхожу к входной двери, она распахивается. Усмехающийся Мэддокс пристально разглядывает меня. Он кажется крупнее и стройнее, я вспоминаю о его бое, который должен состояться через пару недель.

— Привет, — говорю я, заправляя розовые волосы за ухо. Чувствую себя ничтожной по сравнению с ним и его домом, но в этом нет ничего нового.

— Привет, детка, входи. — Он берет меня за руку и тянет внутрь, закрывая за нами дверь. Слева — винтовая лестница с перилами переплетенными замысловатыми завитушками. Стены голые, никаких картин. Вокруг мебель, застеленная белыми простынями. Этому дому не хватает уюта. Несмотря на стеклянные стены, пляж во дворе, и тёплый воздух.

— Это один из моих домов. Я купил его, чтобы жить, когда приезжаю домой. Я постоянно живу в Вегасе. Кэсс и Кен тоже живут там.

Он исчезает на кухне.

Я хочу сказать, что знаю, но не буду. Положу это в мысленную коробку вместе с тем знанием, что Трэвис заснял наш секс без моего ведома. На коробке будет надпись: «Обращаться с осторожностью», ее открытие заставит Мэддокса взорваться.

Он возвращается, держа в руках бокалы, затем жестом указывает на другую комнату. Я следую за ним в гостиную, мое внимание переключается на крышу.

— Здесь...

— Пусто, — заканчивает он за меня, протягивая мне бокал красного вина.

Я улыбаюсь.

— Ага. — Затем сажусь на большой диван. — Итак, есть какая-то конкретная причина, по которой ты хотел меня видеть?

— Да, — говорит Мэддокс, садясь рядом со мной. На нем нет ничего, только свободные серые спортивные штаны. Резинка белья от «Calvin Klein» вокруг талии дразнит меня. Татуировки дразнят меня. Кольцо в носу… я могла бы продолжать бесконечно. Он должен снимать кольцо во время боя. — Мне необходимо, чтобы ты снова села на мой член, Роуз...

Наши глаза встречаются.

Он смеется, обнимает меня и прижимает к своей груди. Я делаю глоток вина и считаю до десяти.

— Я шучу, — Мэддокс целует меня в макушку. — Вроде того.

Я отталкиваю его, сбрасываю кроссовки и поджимаю ноги под ягодицы.

— Я вроде как злюсь на тебя.

— Ну, это мило, детка, но я чертовски зол на тебя, так что…

Он встает, ставит стакан на маленький столик и исчезает на кухне. Я быстро оглядываюсь вокруг, чтобы рассмотреть обстановку. Но вокруг ничего нет. Кажется, что все еще в коробках.

— Ты собираешься распаковывать вещи в ближайшее время?

Парень возвращается с коробкой пончиков. Я ухмыляюсь, мое сердце сжимается в груди.

Он садится и ставит коробку, между нами.

— Как ты можешь злиться на меня? Я купил тебе пончики.

Я прячу улыбку за плечом.

— Тирамису?

Мэддокс смотрит на меня, на его щеке появляется ямочка от улыбки. Черт побери!

— Так и есть — Он облизывает губы.

Я достаю пончик и откусываю.

— Ммм, — слизываю сливки с пальца. — Ты собираешься сказать мне, что снова женился?

Он смеется, потягивая свой напиток.

— Не-а, детка. Ни за что.

— Так что же тогда? О чем ты хотел поговорить?

— Ты имеешь в виду, что я хотел обсудить с тех пор, как мы виделись в последний раз? Ты не смотришь телевизор или, я не знаю, не заходишь в Instagram?

— О, захожу, — говорю я, откусывая еще кусочек и медленно жуя. — Просто не знала, что у тебя есть на это время.

— Охх. — Снова ухмыляется. — Не так много, Роуз. Кен занимает большую часть моего времени, когда я не тренируюсь или не веду бизнес.

— О, да? — с интересом спрашиваю я, откидываясь на спинку дивана и кладя пончик обратно в коробку. Собираюсь облизнуть большой палец, но он хватает меня за руку прежде, чем успеваю это сделать.

— Сделаешь это дерьмо еще раз, и наш разговор окончен. — Затем он обхватывает губами мой большой палец, проводя по нему языком. Он улыбается, его глаза встречаются с моими. Мои губы приоткрываются, дыхание становится неглубоким. Мэддокс слизывает сливки, а затем кусает мой палец, отпуская. — Продолжим. — Он делает еще один глоток виски, как будто только что не взорвал мой мозг. Или мои внутренности.

Я пытаюсь собраться с мыслями после взрыва внутри моего влагалища, прочищаю горло.

— Ох. — Бл*дь. Почему этот дурак всегда заставляет меня чувствовать себя подростком? — Гм, я не знала, что у тебя есть бизнес.

— Я всегда владел «Dutch».

— Подожди, — я качаю головой и ставлю бокал на кофейный столик. — Ты владеешь «Dutch?» — Помню ресторан, в который он меня водил. Правда, я не знала, что он принадлежит ему.

Он кивает.

— Да. Он принадлежал моей маме, когда она умерла, папа хотел его продать. Я умолял его не делать этого, когда был маленьким, уверял, что я куплю его, когда вырасту. Вульф и Тэлон не хотели иметь с этим ничего общего. Воспоминания слишком болезненны, я ненавижу ходить туда, но сохранил его ради нее, в отличие от остальных сучек в моей семье.

— Мне нравится это место, — шепчу я. — Я не думала, что тебе было некомфортно, когда мы были там, Мэддокс.

Он качает головой.

— Эми, когда ты рядом, все меняется. Я могу справиться с чем угодно. — Смотрю на золотую цепочку у него на шее. Цепочку, которую он украл у меня много лет назад.

— Ты все еще носишь мою цепочку?

— Никогда не снимаю. Она всегда у меня на шее, я снимаю ее во время боя, но в остальное время она всегда на мне, независимо от того, в рубашке я или нет, — спокойно отвечает он. — Хочешь осмотреть дом?

Я отрицательно качаю головой.

— Нет. Я вроде как...

Мэддокс притягивает меня к себе на колени, чтобы я оседлала его, затем зарывается рукой в мои волосы и дергает, заставляя мою голову откинуться назад. Он облизывает мою шею.

— Я надеюсь, что твои следующие слова будут «хочу трахаться»...

Я стону.

— Да, да.

Я не сказала ему, что завтра уезжаю в Лос-Анджелес.

 

КОГДА Я УЗНАЛА, что беременна, то пришла в ужас. Не потому что у нас с Джоном будет ребенок. Дело было не в этом, хотя отчасти именно поэтому я и была напугана. Мы были друзьями. Лучшими друзьями. Которые напились как-то ночью, решили быть друг для друга первыми, и я забеременела. В шестнадцать. Тогда это было страшно, но все равно не так.

Когда родилась Аметист, она покорила наши с Джоном сердца. Мы были так подавлены любовью к ней, что решили забрать ее из моей семьи и перевезти в какое-нибудь новое место, поэтому переехали в Вашингтон. Решили, что это достаточно безопасный район и достаточно далеко от моей семьи и их связей. Аметист было два года, когда моя мать впервые нашла нас и попыталась вмешаться в нашу жизнь. Видите ли, я выросла в мотоциклетном клубе. Моя семья была кровожадной, и мы, черт возьми, проливали эту кровь. Я не хотела, чтобы Аметист имела отношение к этой жизни. В итоге забрала ее у всех, и мы начали все с чистого листа. Я изо всех сил старалась, чтобы Аметист выбрала другой колледж. Я вернулась в Нью-Йорк довольно рано и открыла свой книжный магазин, когда Аметист было около четырех, только для того, чтобы присматривать за матерью.

Но дочь была непреклонна в своем желании поступить в Колумбийский университет, а мы с ее отцом не из тех людей, которые отказывают в том, чего она хочет. Аметист никогда ни о чем не просила, ничего не ждала. Она никогда не была плохим ребенком, поэтому мы чувствовали себя обязанными позволить ей поступить в Колумбийский университет, хотя оба знали, как это опасно. Эллиот был лучшим другом Джона в школе. В юности у нас с ним была своя история, так что я знала, что он был здесь, когда вернулась. Я знала, что он женат и у него сыновья, но мы все равно продолжали наш роман. Встречалась с ним каждый четверг в пять в «Криспи Крим», он сообщал мне последние новости о моей матери и МК «Ангелы Сатаны». Эллиот управлял этим городом и знал, кто приезжал и кто уезжал. Ничто не проходило мимо него.

Аметист не знает о моей семье. Единственное воспоминание, которое у нее осталось, — когда моя мама отвела ее на детскую площадку и оставила там. Ну, эту историю мы рассказали ей.

Мне нужно было сохранить этот секрет.

Аметист так долго жила в неведении. Если она узнает о том, что случилось в тот день, тогда она узнает мою самую большую тайну, и я рискую потерять ее навсегда.

— Джессика. — Лиза входит на кухню и протягивает мне свой телефон. — Я не знаю, сколько у нас времени.

Я прочищаю горло.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, — Лиза говорит, заправляя свои светлые волосы за ухо. Боже, она прекрасна. — Она возвращается.

 

Я ВЫТЯГИВАЮСЬ, СТАРАЯСЬ НЕ РАЗБУДИТЬ МЭДДОКСА. Потянувшись за телефоном, проверяю время. Чуть больше часа ночи, я должна уходить, но не хочу. Хочу остаться с ним.

Осматриваю комнату, хоть она и пуста, не считая огромного матраса, кажется идеальной, потому что я была здесь с ним. Он здесь. Я закрываю лицо руками. Какого хрена мне теперь делать?

Поднимаюсь с матраса и иду в маленький внутренний дворик, который прилегает к комнате, тихо закрывая за собой дверь. Я втягиваю свежий соленый воздух, вцепившись в перила. Мои волосы развеваются на ветру, волны разбиваются о тяжелый песок.

— Ты в порядке? — Его голос вытягивает меня из моего мира, и я улыбаюсь.

— Да.

Я смотрю на океан, на волны, бьющиеся о песок. Это исцеляет, и это одна из многих причин, почему я люблю Хэмптон и Лонг-Айленд.

Мэддокс заключает меня в клетку, оборачивая руки по обе стороны от меня. Наклоняется и целует меня в шею.

— О чем ты думаешь?

— Я думаю о том, с чем мне придётся столкнуться в Лос-Анджелесе. Мне нужно что-то сделать с этим секс-видео.

Он замирает, затем его руки опускаются на мои бедра, разворачивает меня лицом к себе.

Указательным пальцем приподнимает мою голову за подбородок.

— Скажи, чего ты хочешь, и все будет сделано, детка.

— Нет, — я качаю головой, проглатывая страх, который заполняет мое горло. — Я не хочу, чтобы ты в это ввязывался, Мэддокс. У тебя карьера.

— Нах*й карьеру.

Я пытаюсь вырваться из его хватки, но Мэддокс пальцами сжимает мой подбородок, притягивая мое лицо к своему. Он наклоняется, его губы касаются моих.

— Я чертовски серьезен, Аметист. Если я тебе понадоблюсь, то пошлю нах*й, что угодно или кого угодно.

Сосредоточиваю все свое внимание на нем. Люди всегда говорили, что я могу с ним справиться. Что я единственная девушка на этой планете, которая знает, как обращаться с Мэддоксом Стоуном, но это неправда. Я не знаю, какого хрена мне делать. Он пугает меня до смерти. Его преданность пугает меня, потому что знаю, что он убьет или будет убит за меня. Как девушки могут хотеть этого? Это слишком большая ответственность. Это означает, что он может пойти и сделать что-нибудь глупое, и я ничего не смогу с этим поделать. Так что, по сути, я не имею никакой власти.

Облизываю губы.

— Я не хочу, чтобы ты делал это для меня, Мэддокс. Я могу преодолеть все сама. У меня есть команда, которая может справиться с этим профессионально.

Он молчит, его челюсть напрягается. Чем я могла его разозлить?

— Я знаю, что не должен спрашивать тебя об этом, но ради моего спокойствия, скажи, что именно ты собираешься с этим делать?

Мои глаза сужаются.

— Ну, я не собираюсь продавать видео порно-компании, если ты на это намекаешь! — рявкаю я, складывая руки перед собой. — Во-первых, я подам на него в суд. После того, как поговорю со своим адвокатом.

— Подашь на него в суд? Детка, ты не можешь. Я имею в виду, то, что он сделал, было неэтично, но ты не можешь судиться с ним из-за того, что он это сделал. То, что ты позволила ему снимать видео, означает, что ты подписала согласие на это. Я думаю, ты можешь отправить DMCA (прим. пер.: DMCA (англ. Digital Millennium Copyright Act — Закон об авторском праве в цифровую эп<