МЭДДОКС: Мой псевдоним на ринге.

Я: а-х-х, это имеет смысл.

 

Сейчас я звучу отчаявшейся.

МЭДДОКС: Почему ты не спишь?

 

Я кусаю губу.

Я: Потому что не могу перестать думать.

 

Сжимаю в руке свой телефон, пока моя ладонь не начинает потеть.

МЭДДОКС: О чем?

 

Я могу представить, как он, вероятно, выглядит прямо сейчас. Сонный Мэддокс ― славное зрелище. Как и с самого утра, или только легший спать, а также проснувшийся посреди ночи ― он чистый ходячий секс. Взъерошенные волосы, подтянутое, загорелое тело, губы, которые хочется укусить, и глаза, что лениво кричат «я сломаю тебя, но тебе это понравится».

Начинаю печатать ответ, но затем останавливаюсь. Другое сообщение приходит от него.

МЭДДОКС: Не делай этого. Пришли мне то, что ты только что написала.

 

Чертов айфон и их причудливое отображение набора смс. Возможно, я должна взять Лейлу и сменить настройки как для Самсунга.

Делаю глубокий вдох и пишу.

Я: О тебе.

 

Мэддокс не отвечает мне, поэтому я кладу телефон на пол и заставляю себя уснуть.

 

В ПЯТНИЦУ Я ВЫХОЖУ С ПОСЛЕДНЕГО УРОКА ЛИТЕРАТУРЫ. А это значит, что воскресенье все ближе.

Кто-то запрыгивает мне на спину и мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, кто это. Не то чтобы я была неприступна, но просто... да, я слегка неприступна.

― Лей, ты тяжелая. Слезай.

Она игриво меня толкает.

― Пожалуйста, если кто-то и может меня нести, так это ты. Итак, мы взволнованы воскресеньем? Или я должна сказать завтрашним днем, потому что именно завтра мы уезжаем! ― пищит Лейла, хлопая в ладони и подстраиваясь под мой шаг.

― И да, и нет.

Она кивает, глядя на меня так, как может только Лейла.

― И почему это так?

Я вдыхаю свежий воздух и пожимаю плечами, глядя вверх на старые здания вокруг кампуса, когда мы почти доходим до общежития.

― Я не знаю. Наверное, потому что тогда все будет кончено.

― Чушь собачья! ― фыркает Лейла. — Это будет эпично!

― Ага, ― я протискиваюсь через входную дверь. ― Потому что это будет не Вульф.

Она отмахивается от меня.

― Наверное, но нет. Было бы так сексуально увидеть его дерущимся. И тебе не о чем беспокоиться. Для вас, мисс «учу литературу», слово непобедимый что-нибудь значит?

Я закатываю глаза. Ничто не было так в стиле Лейлы как это утверждение.

Позже той ночью мы обе сидим в общежитии. Мы с подругой закрылись в комнате, чтобы сделать домашние задания до полета в Вегас. Мы знаем, что нам нужно поучиться сегодня вечером, иначе вообще ничего не сделаем, и парни уважают наши желания. Лейла не особо впечатлена их рыцарством, но я чувствую облегчение. Да, не возражаю против игры. Мне это даже нравится. Это то место, где я могу примерить на себя новую кожу и затем, сбросить ее прежде, чем отправиться домой. Не то чтобы моя жизнь была мучительной или печальной, но я наслаждаюсь тем убежищем, которое мне дает актерское мастерство. Но однажды я хотела бы стать сценаристом, больше быть за кулисами. Вот на что должна быть сосредоточена вся моя творческая сила.

― Я вымотана, ― вздыхает Лейла, падая на кровать животом вниз.

Снимаю свои очки для чтения и массажирую глаза.

― И я. Сколько времени?

Но Лейла уже храпит.

Я хихикаю, качая головой. Посмотрев на телефон, вижу, что уже два ночи, и вскоре тоже валюсь на кровать.

 

Будто бы не хватало того, что мне пришлось бороться с собой, чтобы не накручивать себя, так еще мама и Эллиот созвали всех на семейный ужин сегодня вечером.

― Зачем? ― я массажирую виски. Лейла сидит перед зеркалом, выпрямляя свои волосы.

― Все будет хорошо, Эми, просто успокойся.

― Лей, не обижайся, но все будет очень плохо.

В дверь стучат и я спрыгиваю с кровати, чтобы добраться до нее. Я в старой, потрепанной футболке с логотипом The Rolling Stones, в которой образовались дырочки в самых странных местах, и в толстых, пушистых носках на ногах. Мои волосы завязаны в высокий конский хвост, а мои очки для чтения все также на носу. Потому что, да, как вы догадались, все еще учусь. Мне осталось всего пара слов, и я закончу. Хороших слов. Я не из тех людей, кто будет торопить свои картины, что рисую словами. Люблю, чтобы в моих рисунках был чистый срез и четкость, а не размытое изображение и незаконченность. Стыдно, но я не могу сказать то же самое о себе, как о человеке. Хорошая новость ― я отношусь к своему искусству серьезно.

Открываю дверь и вздыхаю.

― Конечно же, это ты.

Мэддокс проходит внутрь и смеется, закрывая дверь, толкнув ее тяжелым военным ботинком.

― Я хотел увидеть тебя, прежде чем мы уедем, ― он цепляет мои пальцы своими и притягивает к своей груди. Я обнимаю его руками.

― Не могу спорить с этим, ― вдыхаю его запах. Кожа, мыло и намек на моторное масло. Этот запах принадлежит ему. Все это вместе и есть Мэддокс Стоун. ― Не думаю, что готова увидеть все это.

― Теперь я понимаю, ― говорит Лейла позади нас. Я отстраняюсь от Мэддокса и поворачиваюсь к ней лицом.

― Что понимаешь?

Она нежно улыбается, и это самая милая улыбка Лейлы, которую я только у нее видела. Подруга рассеянно смотрит в окно.

― Вся эта фигня про родственные души, ― она снова переводит свое внимание на нас. ― Теперь я в это верю. Из-за вас двоих.

Мои глаза расширяются, и Мэддокс укрепляет хватку вокруг меня.

Лейла, должно быть, видит наш дискомфорт, потому что закатывает глаза и фыркает.

― О, пожалуйста. Только не нужно пытаться меня убеждать, что вы, оба, не чувствуете того, что мы все видим.

Типичная Лей. Всегда говорит то, что у нее на уме. Я не совсем понимаю, на что она намекает, но если это рифмуется с морковью, то ей лучше прервать свои мысли.

― В любом случае! ― я поворачиваюсь лицом к Мэддоксу, который оглядывает меня ленивым и вялым взглядом. Сглатываю. Игнорирую этих гребаных бабочек. ― Мы поедем с тобой?

Он слегка улыбается мне.

― Или на мне, это было бы лучше.

― Ой, да ладно... ― восклицает Лейла.

 

 

― ИТАК, ЛЕЙЛА, КАКАЯ У ТЕБЯ СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ? ― моя мама спрашивает, накладывая салат себе в тарелку.

― Информатика, ― ровно отвечает Лейла.

Она всегда такая уравновешенная и уверенная в себе. Это тот тип уверенности, который приходит к вам вместе с деньгами.

― Ах, интересно!

Эллиот кивает, затем жует свой кусочек стейка. Он переводит взгляд на Вульфа, который сидит напротив Лейлы. Мэддокс сидит рядом со мной, перекинув руку на спинку кресла. Сегодня вечером он даже не пытается как-то скрыть, что мы вместе ― несмотря на очевидный дискомфорт моей мамы. Думаю, сейчас он делает это нарочно.

― Она... ― я останавливаюсь, когда чувствую, как Мэддокс нежно прижимается губами к моему обнаженному плечу. Я пинаю его под столом, но он подносит руку к моем колену и сжимает его так сильно, что еще чуть-чуть и начну ерзать на месте. ― Очень умная. Лейла очень умная, ― говорю я, затаив дыхание. ― Здесь как-то жарко? Жарко здесь, ― пытаюсь вырвать ногу из его хватки, но он только усиливает давление.

Дерьмо.

― Аметист, хватит вести себя так странно. Это снова твой ОКР или что еще?

― Что? У меня нет ОКР (прим.: Обсессивно-компульсивное расстройство), ― я отвечаю, делая глоток вина.

Снова пытаюсь выдернуть ногу из его хватки, и он освобождает ее, что приводит к тому, что я пинаю Лейлу.

Она выпучивает глаза, глядя на меня. Я знаю, что у нее на уме. Она, возможно, думает, что Мэддокс запустил руку мне в трусики.

Я прочищаю горло, затем ловлю на нас взгляд Тэлона с другого конца стола. Он ухмыляется как большая глупая панда.

― Итак, ― мама режет свое филе. ― Вы, двое, сейчас вместе? ― она спрашивает с таким спокойствием, которое пугает. Так, будто говорит о погоде.

Я смотрю на Мэддокса. Он высовывает язык и проводит им по нижней губе, затем наполовину улыбается, показывая свои раздражающе белые зубы.

― Да, так и есть.

Мама прочищает горло и затем смотрит на Эллиота, который смотрит на меня. Я перевожу взгляд на Лейлу, которая прочищает горло и делает глоток своего вина. Прямо сейчас она очень похожа на лягушонка Кермита (прим.: кукла из «Маппет-шоу»), который в любой ситуации потягивает чай. Как только я собираюсь открыть рот, вмешивается Тэлон:

― Вы не можете быть так удивлены, ― он смотрит на маму и Эллиота. ― Я имею в виду, ― он ловит мой взгляд и затем Мэддокса. ― Доказательства прямо перед вами, всегда были.

Мама делает глоток воды и затем кивает.

― Хорошо, ― она переводит свое внимание на меня. ― Нам нужно будет поговорить с тобой чуть позже, но хорошо. Твоей отец знает?

Эллиот хмыкает.

― Я не могу представить, чтобы он был таким же...

Качаю головой.

― На самом деле, он нормально к этому отнесся. Мэддокс приезжал к нам на прошлых выходных. Даже встретился с дядей Маркусом.

Мама почти выплевывает свой напиток. Она осторожно вытирает рот.

― Извините, я просто немного шокирована тем, что у тебя не сломаны кости, или, не знаю, что ты до сих пор жив. Он стрелял в парня Аметист из старшей школы.

― Он не такой уж плохой, и то, что он выстрелил, было случайностью. Дядя Маркус думал, что Адам беглец, скрывающийся от полиции.

Это правда, когда мы с Адамом были вместе, в городе произошел инцидент. Дядя Маркус нечаянно выстрелил ему в ногу. Ничего серьезного. Полная случайность. А также, полное совпадение, что Адам изменял мне на протяжении всех наших отношений.

Мама фыркает.

Мои плечи расслабляются впервые с тех пор, как я вошла в этот дом.

Напряженный голос Эллиота нарушает гладкую атмосферу.

― Мэддокс, мы можем поговорить с тобой? ― он встает и затем, извинившись, покидает стол.

Парень не шевелится, остается расслабленным, но наблюдает за удаляющимся отцом. Он облизывает губы и затем смотрит на Тэлона и Вульфа. Не встречаясь со мной взглядом, наклоняется и целует меня в щеку, затем встает и следует за отцом.

Я чувствую, как задерживаю дыхание от всей этой неловкой атмосферы, кружащей в комнате.

― Рози, ― зовет меня Тэлон, со стаканом пива у рта. Он пьет пиво. Он что, единственный, кто пьет пиво? Такой дикарь. Вообще-то, Мэддокс тоже пьет пиво. Я смотрю на стакан Вульфа, там тоже пиво. Но Эллиот, он пьет виски. Почему так? ― Эй! ― Тэлон наклоняется ближе, опираясь локтями о стол. ― Расслабься, ― его глаза смягчаются, и я медленно вдыхаю и выдыхаю, считая до десяти.

Глубоко выдыхаю и киваю.

― Спасибо.

― Эм, ты должна пойти проверить? ― Лейла шепчет мне.

Должна ли? Часть меня хочет это сделать. Я не хочу, чтобы Мэддокс разбирался с нашим дерьмом в одиночку, но в то же время, знаю, что он может справиться с этим самостоятельно.

― Нет, они будут в порядке, ― уверяет мама, потягивая свой напиток. Сегодня вечером вокруг много выпивки.

― Мам, серьезно, почему мы должны были прийти на ужин? ― спрашиваю я раздраженно.

Мама указывает на Лейлу.

― Ну, Эллиот хотел познакомиться с Лейлой, я, конечно же, тоже. И ты больше не приезжаешь, чтобы навестить меня.

Я откидываюсь на спинку стула, удерживая глаза на матери, но мое внимание сосредоточено на арке, которая отделяет кухню от главной гостиной, где находятся Мэддокс и Эллиот.

― Ну, ты больше не живешь в «Херувимчике», так что мне делать? Каждый вечер приезжать сюда? ― я перевожу взгляд к двери, когда входит Мэддокс, жуя зубочистку. Он смотрит на меня и подмигивает, прежде чем выдвигает свой стул и садится.

Изучаю его лицо, игнорируя то, что Эллиот снова занял свое место, во главе стола.

Я вижу легкое беспокойство в Мэддоксе. Вижу намек на неуверенность, который появляется на мгновение, но прежде, чем могу его проанализировать, он исчезает и Мэддокс со своей глупой уверенной ухмылкой возвращается.

― Так о чем мы?

 

― Мы собираемся поговорить о том, что случилось сегодня? ― я приподнимаю брови, обращаясь к Мэддоксу.

Он снимает свою футболку и бросает ее в корзину, стоящую в углу его комнаты. Каждый мускул напрягается от этих движений.

― В этом нет необходимости. Папа просто волновался, что я причиню тебе боль.

― Ха! ― смешок получается вымученным. ― Ну, ему не нужно беспокоиться об этом.

Мэддокс останавливается, и наклоняет голову. У меня текут слюнки.

― Почему?

― Что почему? ― спрашиваю, сбитая с толку его вопросом.

Я залезаю под одеяло и пытаюсь игнорировать факт, что сейчас окружена запахом Мэддокса, он просачивается даже через его постельное белье.

Он сужает глаза.

― Почему ему не нужно беспокоиться?

Я выдыхаю.

― Потому что еще рано, и...

Мэддокс направляется ко мне. Я опускаю глаза вниз, по его телу, и смотрю, как он расстегивает ремень.

Черт.

― Эм, ― говорю я, наблюдая за тем, как он вытаскивает ремень из петель и расстегивает пуговицу на джинсах.

― Хм-м-м? ― бормочет Мэддокс, потянув застежку молнии вниз. Его джинсы немного сползают, показывая мне резинку его боксеров. ― Почему? Почему ты думаешь, я не могу сделать тебе больно, Рози?

Сглатываю.

― Потому что еще рано, Мэддокс. Я никогда, знаешь... мне никогда не делали больно...

Мэддокс забирается на кровать, стоя на коленях, ползет ко мне, срывая одеяло с моего тела. Он опускает глаза и медленно исследует мои формы. Наклоняет голову.

Он хихикает, затем подносит руку к моему горлу и крепко сжимает его. Достаточно чтобы позволить мне делать медленные вдохи. Мое горло набухает каждый раз, когда я сглатываю.

Мэддокс облизывает губы, затем ухмыляется.

― Вызов принят, ― затем он прижимает мои руки над головой и разводит мои ноги своими.

Влажность между бедер только усиливается, когда он вжимается в меня своим пахом. Одежда разлетается в стороны. Обернув мои волосы вокруг своего кулака, он тянет мою голову назад, чтобы я смотрела ему в лицо. Мэддокс смотрит в мои глаза, а затем проводит языком дорожку от моей ключицы до рта, где втягивает в рот мою нижнюю губу и кусает ее.

Я начинаю медленно вжиматься своими бедрами в его, но парень не позволяет большего ― медленно на сантиметр отдаляясь каждый раз, когда понимает, что я пытаюсь получить трение.

Другой рукой снова сжимает мое горло, когда помещает себя у моего входа.

― Ты думаешь, я не могу причинить тебе боль, детка? ― спрашивает Мэддокс и затем врывается в меня.

Смущенно кричу, но он затыкает меня своим ртом, яростно погружая свой язык в мой рот, шарик его пирсинга звенит о мои зубы.

― Сегодня придется следить за уровнем звука этих криков, детка. Не хочу, чтобы Тэлон подумал, что я убиваю тебя, ― бормочет он между поцелуями. Выходит из меня, и затем толкается снова, усиливает хватку на моих волосах, пока я не чувствую, как отдельные волоски медленно вырываются. Бл*ть. ― Потому что он точно подумает, что я убиваю тебя.

Он трахает меня жестче, его пах трется о мой клитор при каждом толчке. Каждые пару секунд Мэддокс усиливает хватку на моем горле, время от времени позволяя мне сделать более глубокие вдохи. Я начинаю шептать грязные слова ему на ухо, слова, о которых, вероятно, позже пожалею, когда отойду от сексуального кайфа. Его челюсть сильно сжата. Пот стекает по носу и капает мне на губы. Я слизываю его, затем наклоняюсь вперед и провожу языком по каждой капельке пота, которую вижу на его шее и подбородке, кусая его кожу на своем пути.

Мэддокс останавливается и затем ухмыляется, слезая с меня.

― Что ты делаешь? ― в отчаянии спрашиваю я, когда ощущаю пустоту. Медленно борюсь с желанием притянуть его назад на себя. Почувствовать, как своим телом вжимает меня в матрас.

Он вскидывает голову, когда я упиваюсь его обнаженной красотой. Чернила, просочившиеся в его золотистую кожу. Тело, что раздулось по максимуму от мускулов. Не слишком массивные, но больше, чем худощавые. Вы бы и не подумали об этом, когда он в одежде.

― Ты сказала, я не могу сделать тебе больно...

― Да, ― соглашаюсь, хотя знаю, что это было неправдой. Или, я была в состоянии отрицания. Не уверена, какой из этих вариантов верный.

Сжимаю бедра вместе.

Мэддокс переводит внимание туда.

― Как ты себя чувствуешь там прямо сейчас? ― спрашивает он, кивнув головой.

Хихикаю.

― Болит, ― признаю я, но мое остроумие берет верх, и я ухмыляюсь. ― Но я же могу позаботиться об этом сама...

Его глаза темнеют, его ухмылка полностью исчезает.

Он возвращается снова, хватая руками за бедра и так сильно сжимая, что я чувствую, что мой жир на ногах сейчас лопнет. Потянув меня вниз по кровати, он нависает надо мной, глаза напротив глаз. Кончик носа к кончику носа.

Сжимает челюсти.

Затем рычит.

Я сглатываю.

Он двигает бедрами, его член прижимается к моей щели...

― Что я собираюсь с тобой сделать, Рози....

Я бросаю ему вызов.

― Ты можешь сделать то, что ты пообещал сделать...

Он наклоняет голову и прикусывает губу.

― И что же это?

Я перевожу взгляд с его губ к глазам. Готовься, целься...

― Сделай мне больно.

И стреляй.

Он переворачивает меня на живот, ударяет по ягодице так сильно, что клянусь, Китай почувствовал жжение, которое пронзает меня и входит в мою киску сзади. А затем рукой хватает мое горло.

― Ты хочешь, чтобы я сделал тебе больно, детка? ― спрашивает Мэддокс, толкаясь в меня.

― Да... ― я шепчу, хотя каждый раз, когда его член погружается в меня, он достигает шейки матки. Я всхлипываю. Оргазм накрывает меня жесткой штормовой волной. Выкрикиваю ругательства, мое тело дрожит под его нападением.

Сперма стекает по моей внутренней части бедра с каждым толчком.

Мэддокс снова шлепает меня по заднице, и я вскрикиваю от боли. Другую руку он прижимает к моему бедру, толкая меня напротив своего члена. Я чувствую, как новая волна оргазма нарастает. Эта знакомая жестокость удовольствия. Вот что это с Мэддоксом. Это не просто удовольствие, а наслаждение, боль и игра. Это игра, где выживает сильнейший. И я не в самой отличной форме.

Как только достигаю своего пика, он кусает заднюю часть моей шеи, и мы вместе кончаем.

Я откидываюсь на кровать и извиваюсь в его теперь промокших простынях. Последнее, что помню, это как он прижимает меня к своей груди и я что-то бормочу о том, что он не должен заниматься сексом перед боем.

 

― СВЯТАЯ МАТЕРЬ БОЖЬЯ! ― кружка выскальзывает из рук Лейлы и разбивается о стеклянный кафельный пол.

― Лейла! ― ругаю я ее, и встаю на колени, чтобы собрать все разбившиеся кусочки. ― Ты разбудишь монстров.

― Эми! ― шепотом кричит она. ― Ты видела себя?

― Что? ― отмахиваюсь от нее, собирая осколки и затем встаю, чтобы выбросить их мусорное ведро.

― Ты выглядишь так, будто он выбил из тебя все дерьмо.

Моя рука замирает над мусорным ведром и затем я бегу к ванной.

― Ох, дерьмо, ― на моей шее видны фиолетовые отпечатки от его хватки. Я приподнимаю свои розовые волосы и поворачиваюсь к зеркалу спиной. ― Дерьмо, ― шепчу я, видя следы укусов на левом плече. Натянув пижамные шорты и взглянув между бедер, вижу там еще больше синяков и один большой круглый над тазовой костью, который хорошо видно, так как моя майка показывает кусочек кожи внизу живота.

― Я имею в виду, мы слышали вас, но че-е-ерт, ― шепчет Лейла. ― Он здорово тебя поимел.

― Тихо! ― шепотом кричу на нее.

Она пожимает плечами и протягивает мне кружку.

― Им все равно пора вставать. Наш самолет в двенадцать.

Эми расхаживает взад-вперед, пока тренер обвязывает мои руки.

― Ты в порядке, детка? ― спрашиваю я, уже зная, что это не так. Она всю дорогу сюда была сама не своя.

Ее беготня прекращается, и она, хмурясь смотрит на меня. Любой может подумать, что это девушка собирается запрыгнуть на ринг. Затем Аметист смотрит на тренера и берет у него бинт. Мое колено трясется от адреналина. Тренер переводит взгляд с меня на нее, затем снова смотрит на меня. Он со мной уже долгое время. Нашел меня на подпольном ринге в средней школе. Мужик оказался там, чтобы прикрыть это дело, но закончил тем, что увидел мой талант, как он любит это называть. Я одобрительно киваю, и он делает шаг назад, давая нам немного пространства. Аметист встает на колени передо мной и продолжает обматывать мои кулаки.

― В порядке ли я? ― спрашивает она, но думаю, она больше обращается к себе, потому что не встречается со мной взглядом. ― Ну, на самом деле, нет. Просто пожалуйста, не умирай. И не получай удар, пожалуйста, не позволь ему ударить тебя, ― она кладет руку на мое колено. Мои ноги раздвинуты, я сижу на стуле, повернув его спинкой вперед и руки покоятся на ней. Аметист возвращается к задаче обвязать мою руку. ― Пообещай мне, Мэддокс.

Я облизываю губы. Пообещать ей, что он не ударит меня? Рекорд Джозепа «Мужика» Бандераса такой же, как у меня ― непобедимый. Но видя эти чертовы голубые глаза, которые устремлены на меня, я знаю, что пообещаю девушке именно это.

― Хорошо, детка.

Она наклоняется и целует меня. На мгновение я теряюсь, мои мысли в чертовом беспорядке.

― Мэд, пора, ― тренер указывает на дверь, где меня ждут Вульф и Тэлон. Я встаю со стула, растягиваю руки, кружа ими по кругу. Разминаю шею, и Аметист расправляет плечи, ее поведение становится вызывающим. Она обхватывает ладонями мои щеки. Приподнимается на цыпочки, пока кончиком носа не касается моего.

― Ты справишься.

― Да? ― я играю с ней, растягивая губы в ухмылку. Знаю, что смогу, но также знаю Аметист. Ей нужно ощущать себя нужной. Не в поверхностном смысле или временном. А в таком, как гроза нуждается в громких хлопках хаоса, чтобы достигнуть пика.

― Да, ― говорит она, снова прижимаясь своими губами к моим. ― Ты это сделаешь. Иначе я убью тебя.

Ухмыляюсь и снова грубо ее целую.

― Хорошо, любовнички, ― Тэлон колотит по двери как викинг. ― Пор-р-ра идти-и-и-и!

Подпрыгиваю на ногах, мои братья передо мной и тренер вместе с ними. Аметист стоит позади, и я инстинктивно тянусь к ней, пока не переплетаю свои пальцы с ее. Она сжимает ладонь и затем мы выходим.

«Нокаутирован». Это слово мигает на огромных телевизорах, которые висят над восьмиугольной клеткой.

Что?

― Святое чертово дерьмо. Люди заплатили большие деньги за этот бой, и Мэддокс просто закончил его меньше чем за десять секунд.

Я судорожно сглатываю.

Нахожу глазами Мэддокса, но он уже смотрит на меня с дерзкой ухмылкой на лице. Он подмигивает и посылает мне воздушный поцелуй.

― Девочка, ты срочно должна выйти за этого парня замуж, ― взволнованно кричит мне на ухо Лейла. Повсюду раздаются громкие аплодисменты, и в воздух поднимается куча вывесок и плакатов с именем Мэддокса на них. Также в сторону ринга летят трусики и лифчики, девчонки кричат ему. Серьезно, так чертовски отчаянно. Одна вывеска бросается мне в глаза.

«Мэддокс, ты можешь разрушить меня в любой день!»

Она делает громкие заявления, но ей следует посмотреть на мои синяки. Держу пари, после этого она не стала бы повсюду размахивать своей вывеской.

Я борюсь с желанием оттолкнуть Лейлу при упоминании брака. Не хочу слышать слово на букву «Б». Я никогда не была частью чей-то свадьбы, даже не присутствовала на ней, не говоря уже о том, чтобы воображать из себя невесту. Мои ладони потеют, и я вытираю их о джинсы.

Мэддокс спрыгивает с ринга как чертов лев и спускается к толпе, игнорируя аплодисменты, он хватает меня за руку, таща меня обратно в свою раздевалку. Эхо голосов вторгается в наше личное пространство, но я чувствую это. Независимо от того, вызвано ли это волной, из-за Мэддокса или атмосферой в воздухе от адреналина, чувствую причину того, почему он это делает. По той же причине я катаюсь на скейте. Из-за порыва сделать что-то, что воспламеняет твою душу ― словно прелюдия, и в конце тебя ждет оргазм, которого можно достичь только путем успеха. И Мэддокс так и сделал. Меньше чем за десять секунд.

Мы идем по тихому коридору, и он наклоняется ко мне, громкие голоса давно остались позади.

― Итак, мой талант умрет или воспарит?

Я хихикаю, качаю головой и прислоняюсь к его потному телу.

― Определенно воспарит, но в следующий раз, дай мне бой подольше.

 

Позже той ночью, мы все идем в город. Все время я жалуюсь на то, что мои ноги болят и что я чувствую себя не очень хорошо, так что в отель я возвращаюсь рано. Я думала, Мэддокс останется со своей командой и отпразднует свою победу, но он не сделал этого. Он возвращается в отель, притягивает меня ближе к себе и объезжает мое тело пока у меня не немеют ноги. Той ночью я засыпаю чувствуя, как в моем сердце поселилось странное напряжение, которое я не хочу исследовать.

 

МЫ РЕШАЕМ ОТПРАЗДНОВАТЬ ВЕЧЕРОМ ВО ВТОРНИК ― так как я уже чувствую себя лучше. Меня грызла совесть за то, что я была такой занудой после боя, поэтому сегодняшний праздник был полностью моей идеей. Большую часть вечера Лейла проводит, обернувшись вокруг Вульфа, а на коленях Тэлона какая-то случайная шлюха. Я, правда, хочу спросить, в чем заключается их с Лизой договоренность. Если честно, у них самые странные отношения. Кажется, они называли их «свободными отношениями». Всю ночь мы пьем, и еще больше танцуем ― пока наши тела не покрываются потом, и затем я встречаю агента Мэддокса. Он врывается через дверь, держа в руке телефон. Ему где-то за тридцать. Мрачный и задумчивый. Довольно хорошо выглядя...

― Я заключил для тебя сделку, паренек! Чертовски хорошую. Она обеспечит тебя до конца жизни, ― волнение в его голосе очевидно.

Я выпиваю весь свой напиток. Виски, чистый. Потому что, зачем мне довольствоваться сегодня чем-то таким отстойным, как вино.

Мэддокс, кажется, довольным, когда притягивает своего агента в эти неловкие мужские объятия. Они что-то шепчут друг другу, и затем Мэддокс берет меня за руку и тянет себе подмышку. О, и давно это он без футболки? Как его впустили в клуб в таком виде? Она торчит из заднего кармана его джинсов. Мэддокс обут в белые кроссовки. Оригинальный Adidas ― хайтопы. Совершенно не мой тип. Я чувствую себя заезженной пластинкой. Обычно я не встречаюсь с парнями, у которых вкус в одежде такой же, как у меня. Это странно. Только, когда мы вместе, все так естественно. Быть с ним ― подобно дыханию. Короткие вдохи, когда мое сердце ощущается так, будто постоянно сжимается в груди, но тем не менее, дышит. Он выпивает свой напиток и указывает на меня.

Агент переводит свои глаза на меня.

― И кто это у нас здесь... ― он протягивает руку, и я быстро смотрю на нее, прежде чем пожать.

Мой папа всегда говорит мне, что можно много сказать о мужчине по его рукопожатию. Например, если оно крепкое, это значит, что он напряжен и, возможно, находится здесь по делу и что-то скрывает от тебя. Если расслабленное, он спокоен, и заслуживает доверия.

― Аметист, ― кричу я сквозь музыку, улыбаясь.

Он в ответ тепло улыбается. Я расслабляюсь. Его рукопожатие где-то между тех двух вариантов.

Это то, как Мэддокс себя преподносит. Его плечи всегда уверенно откинуты назад, походка наполнена такой крутостью, что требуется всего секунда, чтобы понять, где он вырос. В его очевидном пренебрежении ко всем и каждому, кто не является кем-то важным для него. Это только прибавляет ему привлекательности. Мой живот сжимается и сердце екает. Дерьмо. Неужели я влюблена в него?

Я извиняюсь и направляюсь к бару. Как только подхожу к стойке, парень лет двадцати с хвостиком ухмыляется мне. Он так ловко лавирует бутылками между пальцами, что я невольно наклоняю голову. Клуб в какой-то степени освещается неоновыми вспышками, но сам бар ― причудливыми гирляндами с лампочками, поэтому я могу ясно видеть его.

― Виски, чистый, пожалуйста! ― кричу я, затем смотрю снова на танцпол. Дерьмо. Я люблю его? Сглатываю.

― Ты здесь с «Разрушителем»? ― спрашивает парень. Наливает мне напиток, но его внимание приковано ко мне. Он худой, со странно вьющимися светлыми волосами. У него прямой нос и маленькие идеальные губы. Челюсть начисто выбрита. Под глазом я замечаю слегка размазанную подводку, и, взглянув на его запястье, вижу кожаные браслеты. Он панк. Полагаю, можно сказать, что он по-своему привлекателен.

Я беру стакан, который он пододвигает ко мне.

― Да.

― С-с ним? ― спрашивает он, приподняв бровь.

Я облизываю губы.

― Ага.

Все ясно ― он гей.

Парень ухмыляется.

― Как тебя зовут? Клянусь, я не пытаюсь тебя подцепить. У меня нет желания умереть.

Я смеюсь в ответ его словам.

― Я Аметист.

― Ого, ― его глаза расширяются от шока. — Это чертовски крутое имя.

Мои щеки горят.

― Спасибо, ― ценю это короткое отвлечение от того факта, что я, возможно, влюблена в Мэддокса.

Парень подает мне еще один стакан.

― За счет заведения, ― затем подмигивает мне и отходит, чтобы обслужить другого клиента.

Именно в этот момент я замечаю, что на нем надето. Чертовы подтяжки. Я фыркаю в свой стакан. Это так освежает, встретить кого-то не такого идеального, когда ты была рядом с совершенством столь долго. Даже моя лучшая подруга идеальна. Прямо в этот момент я решаю, что буду заглядывать в этот клуб чаще. Опустошаю второй стакан прямо перед тем, как Лейла подходит, чтобы вытащить меня на танцпол. Я смеюсь, убирая с лица свои длинные розовые волосы. Подруга начинает тереться об меня в такт музыке. Играет поппури из песни Дрейка «Nice for What». Мы с Лейлой всегда отлично проводили время, куда-нибудь выбираясь, и это всегда было главным образом потому, что мы могли танцевать.

Даже через неделю после Вегаса, клянусь, я все еще чувствую, как раскалывается моя голова.

― Рози, тебе лучше образумиться перед сегодняшним ужином! ― Тэлон ударяет меня по заднице кухонным полотенцем.

― Ауч! ― ругаю я его, потирая больную ягодицу. Не знаю, это от его маленького удара, или ежедневного нападения Мэддокса на мое тело. В последнее время все болит. Мои мышцы ноют, а кожа пульсирует. Я довольно спортивная (не то, чтобы занималась спортом или что-то еще), просто катание на скейте всегда поддерживало меня в хорошей форме и тонусе.

Тэлон смеется, как будто читает мои мысли.

― Заткнись.

Все еще потираю свою ягодицу, когда входит Лейла. Ее волосы в полном беспорядке. В последнее время мы не так много времени проводили в общежитии.

Занимаю себя приготовлением кофе. Сегодня суббота и я планирую все рассказать Мэддоксу. Впервые в истории, Аметист Тейтум собирается признаться кому-то в любви. Я в ужасе.

― Выглядишь дерьмово, ― говорит она, зевая. Тэлон выходит через переднюю дверь на свою пробежку.

― Спасибо. Как и ты.

Подруга садится.

― Ложь, ― бормочет она, кладя лоб на руки. ― Серьезно. Почему мы не можем пропустить колледж и сразу пойти работать? Мой мозг готов взорваться.

Я протягиваю ей кружку с разбавленными кофейными зернами и потягиваю свой восхитительный напиток. Поскольку я люблю себя, то добавила сливки.

― Потому что мы не знаем, что делаем, ― дую я в свою кружку.

На кухню неторопливо заходит Мэддокс, потирая глаза. Он улыбается, когда видит меня, сияя своей белоснежной улыбкой. Его мышцы сокращаются, когда он берет из моих рук кружку и делает глоток моего кофе.

― Доброе утро, детка, ― он целует меня в голову и начинает готовить завтрак.

Обычно я его делаю, но на сегодня с меня хватит. В любом случае, смотреть, как Мэддокс расхаживает рядом в этих великолепных серых трениках ― куда более весело. Чертеж члена кому-нибудь нужен? Мой рот наполняется слюной.

У меня такая слабость по отношению к нему.

Только к нему. Я люблю его, и это уничтожит меня. Я, даже больше, чем просто люблю его, это граничит с одержимостью. Чувствует ли он себя также по отношению ко мне?

Перевожу взгляд на Лейлу, которая многозначительно смотрит на меня поверх своей кружки. Я вопросительно выгибаю брови. Она приподнимает свои в ответ, как будто спрашивая: «О чем думаешь?».

Я пожимаю плечами.

― Ни о чем важном.

Подруга сужает глаза так, будто не верит мне.

Я снова пожимаю плечами. Меня это не волнует.

Возвращаю свое внимание к Мэддоксу. Как я умудрилась заполучить его? Плохого парня из нашего кампуса. Парня, которого жадно желала каждая девушка, а получила я. Не верю в судьбу или что-то подобное. Я не могла не ощущать то, что когда мы были вместе, между нами было что-то большее, чем мы могли видеть. Это словно сила свыше, которая создала нас и подтолкнула на путь друг друга. Хотя, почему я? Мэддокс ― собственнический сверхзащитник. Парень, который будет, оскалив зубы, стоять горой за то, что принадлежит ему. Я принадлежала ему, и сейчас, мне просто нужно было сказать ему это.

 

Я ЛЮБЛЮ ЕЕ. Я, бл*ть, даже не стыжусь признать это, я чертовски сильно люблю эту девчонку, и знаю, что она чувствует то же. Аметист многогранна, но главная ее черта заключается в том, как она умеет читать людей. Когда для нее это важно, конечно. Она бунтарка. Девочка, которая была воспитана в хорошей семье, но выбрала восстать против общества. Она верная, сильная, дерзкая и бойкая, но также знает, когда быть мягкой. Я люблю ее огонь, но трепетно отношусь к ее нежной стороне, потому что ее она показывает только мне. Последние несколько месяцев я провел, изучая ее. Наблюдая за тем, как она общается с определенными людьми, и сделал вывод, что свою мягкость она показывает только мне. Эта ее сторона делает меня диким. Ее мягкость с ревом заставляет каждую частичку плохого во мне выбраться на поверхность. Удерживать ее словно одержимое животное, защищающее свою добычу. Аметист моя. Она моя, и сегодня я собираюсь сделать это официальным. Мне насрать на наш возраст, или тот факт, что мы идем по разным путям. Она как актриса, а я ― боец, хочу ее, вместе с ней перееду в любой город, только чтобы это произошло, но также знаю ее и знаю нас. Как бы хреново это ни звучало, я верю в ту связь, что между нами. Это не ложь, это правда. То, что я чувствую к ней настоящее.

Маленькая коробочка от «Тиффани» прожигает дыру в моем кармане все сильнее с каждым метром, с которым мы добираемся до дома наших родителей. Аметист слегка покачивает головой под песню Nirvana, а Лейла и Вульф сидят на заднем сидении, как обычно, ведя себя чертовски странно. Она опускает стекло и краем глаза я наблюдаю за тем, как ее волосы танцуют на ветру, оставляя в воздухе легкий запах сухой лаванды. Мой член напрягается.

Заезжаю на большую круглую подъездную дорожку, и мы заходим внутрь. Признаюсь, я до сих пор не на сто процентов хорошо отношусь к Джессике, но Аметист заставляет меня стараться, ради нее.

Мы почти заканчиваем ужинать, когда раздается стук в дверь. Джессика извиняется и уходит, чтобы открыть.

Я обнимаю Аметист и притягиваю ее к себе, пока губами не касаюсь мочки ее уха.

― После ужина я хочу у тебя кое-что спросить.

Достаточно отстраняюсь, чтобы заметить, как она устремляет на меня взгляд. Эти огромные и уязвимые глаза. Она сжимает губы вместе.