Я: Если я так говорю, должно быть, это правда.

 

Поднимаю голову, чтобы рассмеяться, и чуть не подпрыгиваю на месте, когда вижу стоящего рядом Дина, который смотрит мне через плечо.

— Господи, Дин, говори «Привет» или еще что-нибудь!

— Я стоял рядом почти пять минут, — парирует он, не скрывая удивления.

— И читал мои сообщения? Господи, вот ведь любопытный придурок. Садись.

— Мне нужно взять номер заказа, — говорит он, указывая через плечо.

— Нет, я заказала за тебя.

Толкаю второй кофе на его сторону стола, и он с облегчением двигает плечами, снимая спортивную куртку. Сегодня он одет в темно-синий льняной костюм и белую рубашку. Без галстука. Из-под дорогих коричневых туфель выглядывают яркие носки в белую и голубую полоску. Даже его темные волосы выглядят дорого, они гладкие и аккуратно уложены на одну сторону, что прямо контрастирует с его мужественной бородой. Качаю головой, думая о том, сколько денег Дин, должно быть, тратит только на свою внешность.

Не поймите меня неправильно. Я правда хорошо зарабатываю. Но я трачу деньги не так, как он. И мне действительно нравится одежда из «Таргет».

Он проскальзывает в кабинку, вешает пиджак у дальнего конца стола, прежде чем пригвоздить меня взглядом.

— Пару дней назад я видел его грузовик возле твоего дома.

— Чей грузовик? — спрашиваю я, изображая равнодушие.

— Майлса, чей же еще?

Я прищуриваюсь.

— Откуда ты знаешь, что это его грузовик?

Он усмехается.

— Потому что я не знаю ни одного другого парня в Боулдере, который бы ездил на такой ужасной машине.

— О боже, какой же ты сноб!

— Так он остался на ночь? — быстро огрызается он, на автомате отодвигая кофе в сторону и складывая руки на столе перед собой.

Мое лицо искажается в неверии.

— А ты, что, приходил на следующее утро с проверкой?

Он с совершенно бесстыдным видом отвечает:

— Возможно.

Это заставляет меня закатить глаза.

— Перестань волноваться. Это же несерьезно. Мы просто... дурачимся.

Он качает головой и смеется.

— Именно это меня и беспокоит, Кейт.

— Почему? — спрашиваю я, добавляя в кофе побольше сахара, потому что, судя по тому, как ведет себя Дин, чувствую, мне понадобятся силы.

— Потому что, во-первых, этот парень уже однажды отверг тебя.

— Спасибо за напоминание! — восклицаю я, помешивая сахар.

— Мне очень жаль, но он это сделал. И ты в течение нескольких дней чертовски из-за этого злилась. Была настоящей занозой в заднице для всех вокруг.

— Что же, пожалуйста, позволь мне извиниться за те чувства, что я выказала перед друзьями.

— Я злился вовсе не на твои чувства. А на этого идиота, Майлса.

— Ты не можешь говорить, что он идиот, ты его не знаешь.

— Ой, умоляю. — Он ухмыляется и кладет руки на спинку кабинки. Он выглядит таким напыщенным и высокомерным, что мне хочется его ударить. — Он механик в «Магазине шин». С чего бы ему быть умным?

Я со стуком опускаю ложку на стол.

— Ты что, мать твою, всерьез говоришь мне подобное дерьмо?

— Да, — отрезает он, сжимая скрытую под бородой челюсть.

— И это говорит, кто бросил школу?

— Я получил аттестат, и я учился самостоятельно.

— Чему? Тому, чтобы быть гребаным придурком? — рявкаю я и двигаюсь, чтобы встать.

— Сядь, Кейт. — Он протягивает руку, хватая меня.

— Нет! — Отступаю назад и вырываю запястье из его руки. — Дин, ты несешь полную чушь. — Я вся киплю, чувствуя себя такой обиженной и расстроенной его резким суждением о Майлсе. Человеке, которого он даже не знает. Это напоминает мне о мнениях людей, не поддерживающих то, чем я зарабатываю на жизнь, или думающих, что я гожусь только для одного. Майлс — гораздо больше того, что Дин ему приписывает, и если он этого не видит, я не хочу находиться с ним рядом.

Пригвождаю Дина серьезным взглядом и говорю:

— Я окружаю себя людьми широких взглядов, которые не осуждают, что у меня странная работа. Я зарабатываю на жизнь тем, что пишу чертовы эротические романы, и мне не нужны в друзьях те, кто станет судить меня, потому что это сделает меня лицемеркой по отношению к персонажам, о которых я пишу. А Майлс очень ободряюще относится к тому, что я делаю. Более ободряюще, чем ты когда-либо, и в моем понимании, это очень важно! И он вовсе не тупой. Он чертовски проницателен, и ты бы это понял, если бы перестал смотреть на людей свысока.

Лицо Дина становится свекольно-красным, на нем появляется паника, когда я делаю шаг, чтобы уйти.

— Кейт, не уходи. — Он встает и притягивает меня обратно к себе.

— Нет, — восклицаю я, вырываясь из его хватки. — Мне очень жаль, но если ты собираешься так себя вести, то я не вижу возможности продолжать нашу дружбу.

— Кейт! — он так настойчиво повторяет мое имя, что я останавливаюсь и смотрю на него. Глаза широко раскрыты и полны такого ужаса, какого я никогда не видела, что-то вроде паники охватывает все его тело, когда он, наконец, заикаясь, произносит:

— Ты мне нравишься.

Я пожимаю плечами.

— Что же, я тоже думала, что ты мне нравишься, пока ты не превратился в придурка.

— Нет, я имею в виду, что ты мне действительно нравишься. — Он закрывает глаза и засовывает руки в карманы брюк, вся его поза выражает покорность.

Но по какой-то причине его слова пока не до конца доходят до моего сознания. Сердитое выражение на моем лице превращается в недоверчивое.

— Я тебе действительно нравлюсь, как лучший друг, или...?

Он пронзает меня суровым взглядом и отвечает:

— Ты мне нравишься больше, чем просто лучший друг, и я уже не могу это игнорировать.

— Дин, — говорю я со вздохом, желудок падает вниз, словно я на чертовых американских горках. — И как долго?

— Пару лет? — скрипит он зубами, рухнув обратно в кабинку, и нервно проводит рукой по бороде. — Но я был с Линси, а ты с этим придурком, Драйстоном.

С отвисшей челюстью проскальзываю обратно в кабинку и отвечаю:

— Ты не обмолвился ни словом.

— Ждал подходящего момента. — Он пожимает плечами.

— Но мы с Драйстоном расстались уже несколько месяцев назад.

— Но он все еще живет с тобой! — отвечает он, с широко раскрытыми глазами перегнувшись через стол. — И, Кейт, вы были вместе два года. Тебе нужно было время, чтобы справиться с этим дерьмом. Я не собирался быть парнем для утешения. Я хотел большего. А потом из ниоткуда появляется этот гребаный механик, и внезапно ты становишься Кейт, готовой на случайную связь. Подожди, нет... Мерседес, готовой на случайную связь.

Откидываюсь назад, скрежеща зубами от того, что он бросает мне это в лицо.

— Ты знаешь, почему я сказала ему, что меня зовут Мерседес.

— Я знаю, что это смешно — проводить время с парнем, который не знает тебя настоящую.

— Он знает меня настоящую! — спорю я. — Он знает обо мне больше, чем Драйстон узнал за два года нашей совместной жизни.

— Но ты трахаешься с парнем, который до сих пор не знает твоего настоящего имени. Как думаешь, Кейт, чем все это закончится?

— Не знаю. Сейчас у нас случайная связь, но, возможно, она перейдет в нечто большее.

— Видишь! Вот что меня убивает. Я думал, что Майлс — просто парень для утешения, но ты пытаешься заставить его перейти в нечто большее, а я, мать твою, здесь и сейчас пытаюсь предложить тебе большее! Этот парень даже не знает твоего настоящего имени, а ты потрясена моими ожиданиями? Ну же, Кейт, спустись с небес на землю.

— Каких небес?

— Ты так слепа и зациклена на себе. Ты не могла не заметить.

У меня отвисает челюсть.

— Прошу прощения?

— Это правда. Когда ты находишься в своем книжном мире, то игнорируете все и всех вокруг.

— Это моя работа, Дин! — восклицаю я. — Я ничего не могу поделать. Это не долбаный рычаг, который я могу переключить.

Он тяжело выдыхает.

— Ты что, правда не видела знаков?

Крепко зажмуриваюсь и мысленно возвращаюсь к нашим дружеским отношениям. Заигрывания Дина. Его постоянный флирт. Как он распускает руки, и выбрасывает мои шлепки за дверь, и все время подкалывает... намного больше, чем Линси. Он как мальчишка на детской площадке, который дергает девочку за косички, потому что она ему нравится.

Осознание этого обрушивается на меня, словно тонна кирпичей.

Смотрю на Дина, который выглядит таким подавленным, что у меня сердце разрывается. Но я должна быть с ним честной.

— Мне нравится Майлс, — заявляю я, пожимая плечами.

— Но ему нужна только случайная связь, — парирует Дин, наклоняясь ко мне и хватая за руку. — С тобой, Кейт, я хочу гораздо большего. Я бы хотел всё. Хорошее и плохое. Ты говорила, что Майлсу не нужна драма. Я приму всю твою драму, потому что ты мне не безразлична.

Его слова убивают меня. Крошечные, как от булавки, уколы тревоги медленно пронизывают меня, потому что, несмотря на готовность Дина взять на себя обязательства, я не вижу его в этой роли. Убираю свою руку из его и отвечаю:

— Прости, Дин.

Он отстраняется и, напряженно кивнув, тяжело выдыхает.

— Я по-прежнему хочу остаться друзьями, — добавляю я, но он обрывает меня уничижительным взглядом.

— Мне нужно, чтобы ты ушла, — заявляет он, в гневе стиснув зубы.

— Дин…

— Я не шучу, Кейт. Все пошло хуже, чем я мог себе представить, и мне нужно, чтобы ты ушла, пока не загубила мне эту пекарню. У всех нас есть свои счастливые места, где мы чувствуем себя хорошо, и это мой «Магазин шин». Так что, пожалуйста, можешь просто уйти?

Видя на его лице смиренное выражение, которое я не могу оставить без внимания, хватаю с сиденья сумку и выхожу из кабинки.

— Мне очень жаль, Дин.

Он сухо кивает, и, не говоря больше ни слова, я поворачиваюсь и ухожу, оставив Дина ожидать наш заказ.

 

ГЛАВА 20

Кейт

— Привет! — восклицает Майлс, широко раскрыв глаза от удивления, когда я обхожу капот старинного синего грузовика, в который он залез по локоть.

Он ударяет меня улыбкой на тысячу мегаватт, и мне приходится притормозить возле ящика с инструментами, чтобы прийти в себя. На Майлсе не обычный комбинезон с логотипом «Магазина шин». Он одет в поношенные джинсы и белую майку, которая, из-за его огромных грудных мышц, выглядит на один размер меньше.

— Я как раз направлялась в комнату ожидания, а так как дверь гаража была нараспашку, решила остановиться и поздороваться.

Он ставит на пол какую-то сложную на вид штуковину и поднимает подол майки, чтобы вытереть пот со лба. Иисус, Мария и Иосиф, даже его пресс покрыт грязью и маслом.

Все тело блестит от пота и масла, а ярко-голубые глаза, как всегда, сияют. Все это очень бурно сказывается на моем теле.

Я прочищаю горло и несколько раз быстро моргаю, чтобы взять себя в руки.

— А это что такое? — спрашиваю я, указывая на устройство, которое он поставил на пол. Мне нужно отвлечься от мыслей о том, как сильно я хочу трахнуться с ним прямо здесь, в этом грязном гараже.

— Карбюратор, — отвечает он, и его губы растягиваются в полуулыбке.

— А для чего он? – спрашиваю я, как прилежная маленькая ученица, которой никогда не была.

— Э-э, много для чего. — Он почесывает затылок и поднимает карбюратор, чтобы показать мне. — Ты правда хочешь знать?

Я киваю, потому что, да. Я очень-очень хочу этого. Хочу услышать, как он сейчас обрушит на меня свою механическую поэтику.

Он откашливается.

— Итак, он в специальных пропорциях смешивает бензин и воздух внутри двигателя, чтобы происходило сгорание. Правильная пропорция для лучшей работы двигателя формируется на основе скорости автомобиля, пробега и других факторов. В настоящее время большинство автомобилей имеют инжекторы, но классические все еще работают на них.

— Интересно, — хриплю я, придвигаясь ближе к нему и прижимаясь спиной к решетке грузовика. Он придвигается ближе ко мне, его плечо и нога соприкасаются с моими, и он добавляет:

— Это похоже на то, как для горения свече нужен кислород. Топливо не воспламениться должным образом без воздуха, который нагнетает карбюратор.

Я поджимаю губы и медленно тру их друг о друга, от летнего жара мой блеск стал липким.

— Что-то вроде того, как невозможно достичь оргазма без трения.

Его тело сотрясается от беззвучного смеха.

— Можно, конечно, провести и такую параллель.

— Мне бы хотелось провести такую параллель, да поскорее, — хрипло отвечаю я.

От моей очень ясной просьбы его глаза загораются.

— Ты что-то задумала?

Интересно, может, перепихон по-быстрому в гараже шиномонтажа — это вариант, но затем выбрасываю эту ужасную идею из головы, когда другая мысль вспыхивает ярким светом.

— Вообще-то, да. Давно хотела спросить, ты ходишь в поход?

Он хмурит лоб от этого вопроса из ниоткуда. Очевидно, Майлс тоже подумывал о быстром трахе в гараже. Он прочищает горло и отвечает:

— Иногда. Мы с Сэмом обычно несколько раз за лето ездим в Рейнбоу Лейкс. Рыбалка там действительно хорошая.

— Рыбалка! — воплю я возбужденно. Черт возьми, будто так все и задумано. — Мне бы очень хотелось научиться ловить рыбу. Майлс, может, ты когда-нибудь надумаешь взять меня с собой в поход? В интересах книжных исследований, конечно.

— Ну, если для книжных исследований, — поддразнивает он, подмигивая и ставя карбюратор на тележку. — У тебя был на примете какой-нибудь день?

— Как можно скорее, — выкрикиваю я и поджимаю губы, возводя глаза к небу. Это совершенно не круто. Сейчас я уж точно не веду себя как Мерседес, заинтересованная лишь в случайных связях. — У меня очень гибкое расписание, как удобно тебе.

Он медленно кивает и достает из заднего кармана тряпку, чтобы вытереть руки.

— В Рейнбоу Лейк не так уж много мест для палаточного лагеря, и там не резервируют места. Так что в пятницу нам придется выдвинуться пораньше, если мы хотим получить шанс застолбить себе место.

— А разве тебе не надо работать? — спрашиваю я, оглядываясь на полный народу и машин огромный сервис.

Майлс с застенчивым видом пожимает плечами.

— У меня есть небольшой отпуск, который я мог бы использовать.

Не могу скрыть довольную улыбку. И, честно говоря, не хочу.

— Ты бы потратил свой отпуск на меня?

Он посмеивается и качает головой, застенчивость делает его таким чертовски красивым.

— Ну, я очень ответственно подхожу к твоему просвещению, Мерседес.

Я хихикаю над этим ответом и благодарно касаюсь его руки.

— Я сделаю так, что это будет стоить твоего времени. — Я многозначительно вскидываю брови, и он выпаливает в ответ:

— О, поверь мне, я знаю. — Он отстраняется и качает головой, явно нуждаясь в некотором пространстве, чтобы выкинуть из головы непристойные мысли. — Хорошо, тогда я заеду за тобой в пятницу в восемь утра.

— Восемь — звучит здорово! — восклицаю я и разворачиваюсь, чтобы уйти. Направляюсь к служебному выходу, ведущему в переулок, и не могу не заметить, как он впивается взглядом в мои голые ноги. — Я лучше пойду... неожиданно нахлынуло вдохновение.

Поворачиваюсь, чтобы сбежать, и чуть не врезаюсь в друга Майлса, Сэма, который как раз в этот момент появляется из-за угла.

— Извини, — бормочу я с застенчивой, смущенной улыбкой и тащу свой зад по обычному пути к месту, с которого началась вся эта сумасшедшая гребаная поездка.

 

ГЛАВА 21

Майлс

Ехать по шоссе на грузовике с Мерседес, улыбающейся так широко, что я прежде не видел, — неплохой способ провести день с таким трудом заработанного отпуска. Не знал, что девушки могут быть так взволнованы походом. Хотя, по правде говоря, мой опыт общения с женщинами довольно мал. Джослин вообще не любила прогулки на свежем воздухе, а моя сестра, Мэган, с детства страшилась семейных походов. Так что, думаю, это станет новым опытом для нас обоих.

Проехав чуть больше часа, въезжаем в Рейнбоу Лейкс, и я рад, что мы прибыли первыми. Для палаток и отдыхающих здесь есть около двадцати кемпингов по типу «кто успел, тот и съел». Каждый раз, когда мы приезжаем с Сэмом, то стараемся отхватить один и тот же участок, потому что оттуда открывается лучший вид на небольшое озеро с огромными горами вдалеке. Кроме того, это место находится в некоем уединении от других отдыхающих, а это всегда хорошо.

Дело не в том, что я ненавижу людей, просто мне нравится мое личное пространство. Вот почему я, в итоге, купил дом за пределами Боулдера. В городе казалось слишком многолюдно. Я не для этого выбрал Колорадо.

Мы спускаемся между большими деревьями по разбитой грунтовой дороге и поднимаемся на небольшую вершину холма нашего участка. Мерседес ахает, когда в поле зрения попадает панорамный вид.

— О, Майлс, это просто замечательно! — восклицает она, выскакивая из машины, как только я торможу.

Она направляется к передней части грузовика, чтобы полюбоваться видом, и мне приходится бороться с желанием затащить ее обратно внутрь и оттрахать по первое число прямо здесь и сейчас. Она выглядит так чертовски мило в коротких шортиках цвета хаки, белых кроссовках и красно-белой фланелевой рубашке. Рыжие волосы заплетены в две косички, спускающиеся на грудь, а бейсболка «Янкиз» низко надвинута на глаза. Как только я увидел ее сегодня утром, то на полном серьезе заявил — как можно вырасти в Колорадо и не болеть за «Рокиз»?

Выхожу из машины, встаю рядом с ней, засовываю руки в карманы и делаю глубокий, очищающий вдох. Воздух свежий, утреннее солнце теплое, и я, честно говоря, не могу придумать, где бы мне сейчас хотелось быть.

— Место идеальное, — отвечаю я, видя все новыми глазами. Указываю на участок справа. — Здесь есть тропинка, которая ведет прямо к воде.

— О, очень удобно, — говорит она, сияя глазами и все время улыбаясь.

— Да, в озере можно купаться. Вода здесь кристально чистая.

Она смотрит на меня обвиняющим взглядом.

— Ты не сказал мне взять купальник!

Я шевелю бровями.

— Знаю.

Она закатывает глаза и бьет меня по плечу. Со смехом хватаю ее за руку и тащу обратно к грузовику.

— Пошли, у нас еще много работы.

Мы начинаем обустраивать наш лагерь. Сначала, на том месте, где будем ставить палатку, я расстилаю брезент. Затем она помогает мне просунуть дуги каркаса в отверстия и прибить колышками к земле. У меня уютная двухместная палатка, которая замечательно подходит для нас с Сэмом. Но для нас с Мерседес, одна сторона будет для наших сумок, а другая — для нас.

— Он совсем новый, — доносится снаружи палатки голос Мерседес.

Сгорбившись внутри, я высовываю голову из входа и вижу, что она держит матрас, который я вчера купил. Забираю его у нее.

— Да, никогда им раньше не пользовался.

— Почему нет? — спрашивает она, наклоняясь и заходя мне за спину.

Я присаживаюсь на корточки, чтобы открыть коробку.

— Обычно я просто залезаю в спальный мешок.

— Так ты купил его из-за меня? — спрашивает она, нахмурив брови.

Пожимаю плечами.

— Не только из-за тебя. Если сегодня вечером будем трахаться до умопомрачения, как я планирую, это сбережет мои колени.

Она смеется и пихает меня в плечи, чуть не опрокидывая на задницу.

— Иногда ты бываешь таким похотливым засранцем, знаешь об этом?

— Говорит писательница непристойностей, — повторяю я подкол из наших ранних сообщений. У нее отвисает челюсть, когда я добавляю: — Серьезно, какой у тебя вообще может быть имидж в романтическом сообществе, если ты такая ханжа?

— Ах ты, паршивец! — взвизгивает она и прыгает на меня сверху, на этот раз легко опрокидывая назад.

Я смеюсь и стону, когда мне что-то впивается в спину.

— Ой! — кричу я, отбрасывая в сторону булыжник. — Видишь? Я бы не ушибся, если бы ты могла держать свои руки подальше от меня достаточно долго, чтобы я успел расстелить новый матрас.

— Какой же ты все-таки придурок! — Она хихикает и впивается пальцами мне в бока, пытаясь щекотать.

Совершенно безрезультатно.

Смеюсь над тем, как она, высунув язык, чертовски сильно сосредотачивается, чтобы заставить меня извиваться. Но, честно говоря, единственный, кто при этом извивается, — это она. И со всем этим ёрзаньем на мне, неудивительно, что мое тело, наконец, реагирует.

Ее бедро задевает мою эрекцию, и она резко вдыхает. Она освобождает зажатую зубами нижнюю губу.

— Серьезно? — спрашивает она, пригвоздив меня любопытным взглядом.

Я протягиваю руку и снимаю с нее кепку, отбрасываю в сторону и обхватываю ладонями ее потрясающее лицо.

— Серьезно. — Я притягиваю ее лицо к своему, соединяю наши губы и переворачиваю нас, оказываясь сверху. Прерываю поцелуй и хриплю: — Разок сделаем это без матраса, и, надеюсь, получив оргазм, ты сможешь немного лучше держать себя в руках.

Она хихикает и охает, когда я рукой прокрадываюсь ей под пояс шорт и трусиков, и скольжу по складкам ее киски. Ввожу внутрь два пальца, и она стонет мое имя мне в ухо, ее влажное, горячее дыхание посылает необузданное желание прямо к моему члену.

— Всегда такая чертовски мокрая, — рычу я и сильно всасываю кожу на ее шее, зная, что оставлю засос.

Отстраняюсь и наблюдаю, как ярко-красное пятно становится темнее. Вид на ней моей отметины заставляет пальцы внутри нее работать еще быстрее. Она так бесстыдно покачивает своими прелестными маленькими бедрами навстречу моей руке, что я понимаю — она жаждет большего. И, черт возьми, я тоже.

— Сними шорты, — хриплю я, вытаскивая оттуда руку, и вынимаю бумажник из кармана.

Она садится и забирает у меня пакетик из фольги.

— Я хочу надеть.

Мои брови приподнимаются.

— Ладно.

Она прикусывает губу и расстегивает молнию на моих джинсах, сосредотачиваясь, сводит брови. Когда мой член выпрыгивает к ней, я слышу, как она медленно вдыхает. Она выглядит такой чертовски горячей, уставившись на него, будто он — какая-то картина в музее, над которой ей некоторое время хочется поразмыслить.

Это так сексуально, что мне приходится отвести взгляд.

Она берет меня рукой, и я полагаю, это чтобы, наконец, раскатать презерватив, но когда мой кончик обдает влажным, горячим жаром, я смотрю вниз и вижу, как ее идеальные розовые губки обхватывают головку члена.

— Твою мать, детка, — громко стону я сдавленным голосом, когда она втягивает меня в рот. Проводит языком вниз, лаская набухшую вену, которая чертовски чувствительна практически ко всему. — Ох, твою мать, детка, — медленно повторяю я, радуясь, что сейчас могу говорить связно.

Она сжимает крошечную ручку вокруг основания и двигает ею вверх и вниз в идеальном ритме с движением головы. Боже, как же она сексуальна. Тянусь и хватаю ее за косички, сжимая их и управляя ее движениями на моем члене. Как только я осторожно вхожу ей в горло, она громко стонет вокруг моего члена.

Мне кажется, я сейчас заплачу.

Я повторяю, и она стонет еще, когда я вот так трахаю ее рот, ей почти так же приятно, как когда я трахаю ее сладкую киску.

— Мерседес, — предупреждаю я, но она не обращает на меня внимания.

— Мерседес, — снова говорю я, но она продолжает меня игнорировать, более того, другой рукой начинает играть с моими яйцами.

— Детка! — рычу я и выдергиваю член из ее рта и из ее хватки.

Она тяжело дышит, делая большие глотки воздуха, ее рот все еще открыт. Губы такие влажные и блестящие от всех этих сосаний и облизываний.

— Что? —хрипит она, явно раздосадованная.

— Ты делаешь отличный гребаный минет, но если не хочешь, чтобы я кончил тебе в рот, ты должна остановиться, иначе я не смогу тебя трахнуть.

— Кончи мне в рот, — говорит она и снова тянется ко мне.

Я наклоняюсь и прижимаюсь лбом к ее плечу.

— Ты что, блядь, шутишь?

Чувствую, как она качает головой.

— Нет, я серьезно.

Господи Иисусе, что же мне теперь делать с этой девушкой? Я серьезно смотрю на нее.

— Позже, — отрезаю я, нагибаясь, чтобы схватить брошенный ею на землю презерватив, и разрываю упаковку.

Протягиваю резинку ей.

— Надень на меня, хочу трахнуть тебя сзади, когда ты будешь стоять на коленях.

Ее глаза широко распахиваются от возбуждения. Теперь она явно не против такому повороту событий, и сосредотачивает все внимание на пульсирующем, влажном члене, раскатывая по нему Магнум.

Помогаю ей стянуть шорты и трусики, и она быстро сбрасывает рубашку и в одном лифчике поворачивается на коленях, задрав задницу вверх, готовая к бою.

Боже, да, она так чертовски прекрасна. Идеальная круглая попка. Узкая талия. Раздвигаю ей колени еще шире и слегка приподнимаю бедра. Прижав ладонь к ее пояснице, медленно веду рукой вверх по позвоночнику, так что она грудью касается земли. Провожу пальцами по ее щелке и обнаруживаю ее готовой и жаждущей. Вдавливая член в ее жар, нахожу то местечко, где мне нужно быть, и вонзаюсь в него, глубоко и чертовски сильно.

Мы оба громко стонем в ответ на то, как глубоко я могу проникнуть под этим углом.

Когда становится очевидно, что она не собирается вести себя тихо, мысленно быстро даю себе пять за то, что застолбил уединенный кемпинг подальше от любопытных гребаных соседей.

— Будет не слишком нежно, детка. Ты не против?

— Нет, Майлс, трахни меня! — хнычет она сдавленным голосом, ее желание так очевидно.

Именно это я и делаю. Удерживая за ее сексуальные маленькие косички, и долблю ее сладкую киску, пока мы оба не падаем в пропасть... вместе.

 

ГЛАВА 22

Кейт

Майлс Хадсон создан для дикой природы. Он не похож на горца, как многие парни из Колорадо, но у него вид мужчины, который любит свежий воздух и широкие открытые пространства. Вероятно, потому что он такой здоровяк. Но когда я вижу его здесь, в окружении высоких сосен, гор и озер на заднем плане, в джинсах, рабочих ботинках и белой рубашке Хенли с длинными рукавами, закатанными до предплечья, мне кажется, что он нашел свое райское место.

И, может, те оргазмы, которые мы оба испытали ранее, тут не при чем.

Мы закончили разбивать лагерь и спустились к озеру с какими-то рыболовными снастями. Я действительно рада, что мне не нужно притворяться, что я не знаю, как ловить рыбу. Мой отец — дипломированный бухгалтер и он скорее из разряда «отдыхающих на курорте», чем из тех, кто заявляет: «давайте поедем туда, где нет электричества, водопровода или душа».

Так что для меня это действительно новый опыт.

Чтобы забросить удочки, мы отыскиваем место на берегу, на вершине парочки больших валунов. Майлс насаживает наживку на мой крючок, его мужественные руки перепачканы внутренностями червяка и грязью, которую он вытирает о джинсы, будто само собой разумеющееся. Затем он хватает меня теми же самыми руками в кишках червя и показывает, как надо делать нахлыст.

Это совсем не мерзко.

Это по-мужски.

Это очень сексуально.

Это Майлс.

Немного понаблюдав за моим поплавком, Майлс достает маленький холодильник и открывает его, чтобы взять пиво. Он откручивает крышку бутылки и протягивает ее мне.

— Спасибо, — говорю я, забирая у него бутылку и поднося к губам, чтобы сделать глоток.

— Подумал, у тебя пересохло в горле. — Майлс подмигивает и улыбается. — Ты так глубоко глотала.

Громко смеюсь над этим.

— Боже! Возьми себя в руки.

— Никогда, — парирует он и подмигивает мне.

— Разве я не лучший товарищ по походу, чем Сэм? — спрашиваю я с застенчивой улыбкой.

— Ну, да. Этот ублюдок храпит, — серьезно отвечает он. — И не прячет зубы.

Я снова смеюсь, так сильно, что на глаза наворачиваются слезы. Майлс с улыбкой откидывается назад и смотрит, как я обретаю над собой контроль.

— От горного воздуха ты становишься забавным, — говорю я.

— У меня просто хорошее настроение, — отвечает он и сматывает удочку, чтобы на этот раз забросить немного дальше. — Удивительно, насколько приятнее жить без драмы.

Я киваю и на мгновение задумываюсь над этой мыслью.

— Ты еще разговариваешь со своей бывшей?

Он отрицательно качает головой.

— Ни слова. И это хорошо.

— Что же, ты так и не рассказал мне, из-за чего именно вы расстались.

Он пожимает плечами, будто то, что он собирается сказать, не имеет большого значения.

— Она забеременела от другого мужика.

Мои ошеломленные глаза устремляются на Майлса, в профиль его лицо напряженное и серьезное, он смотрит на воду, не проявляя никаких признаков эмоций.

— Это ужасно, — отвечаю я и целую минуту жую губу, прежде чем спросить: — Так в то время вы еще были вместе? — Перевожу: Откуда ты знаешь, что это не твой ребенок?

Он отрицательно качает головой.

— Мы находились в стадии одного из наших перерывов. Ирония всего этого в том, что за десять лет, что мы были вместе, мы ни разу не обходились без презервативов. Ни разу. А потом она начинает трахать какого-то богатого старика, и вдруг — «упс». Сложи два и два.

Я хмурю брови.

— Думаешь, она забеременела специально?

— Нет, — мрачно отвечает он, ковыряя камень. — Да. Не знаю. Возможно. Мне неприятно думать о ней так, потому что тогда я должен задаться вопросом, каким же кретином я был, оставаясь с той, кто оказалась такой отъявленной охотницей за деньгами. — Он тяжело вздыхает и продолжает: — Но в этом есть смысл, потому что у Джослин всегда были проблемы с тем, чем я зарабатываю на жизнь. Она считала, что механик — слишком рабочая профессия. Она хотела, чтобы я занялся чем-то, что приносило бы больше денег.

— А мне кажется, у тебя прекрасная работа, — твердо заявляю я, злясь на эту сучку за то, что она проецирует такую поверхностную чушь на мужчину, которого должна была любить.

— Вот видишь! Спасибо, — говорит Майлс, бросая камень в воду. — Я всегда так думал. Мне нужны простые вещи. Семья, друзья, дом с красивым видом. Место, куда можно время от времени отправиться, чтобы выпустить пар. Все, что я действительно хочу, у меня есть. Даже свой дом в Джеймстауне... он нуждается в ремонте, и я знал, когда покупал его, что он потребует любви и заботы. Но мне он подходит. Мне нравится придавать вещам собственный характер, а основа этого дома чертовски хороша. Он отличный, и если я когда-нибудь решу его продать, то это будет хорошая сделка. Но ей все равно этого было бы недостаточно.

— Думаю, такие люди никогда ничем не будут удовлетворены в своей жизни, не важно сколько бы денег у них ни было, — заявляю я, натягивая бейсболку от солнца на глаза достаточно, чтобы я могла видеть Майлса. — Материнство, дружба, отношения, работа. Если она постоянно завидует и засматривается на то, что есть у других людей, то ей никогда не будет хватать того, что находится прямо перед ее носом.

— Вот именно! — говорит Майлс, искоса поглядывая на меня. — Теперь я злюсь, что не понял этого и потратил с ней впустую лучшие годы своей жизни.

— А кто сказал, что они были лучшими? — констатирую я, чувствуя себя немного уязвленной этим замечанием. — Оглянись вокруг, Майлс. Сегодня чертовски красивый день. — Я пристально смотрю на него и надеюсь, до него дойдет, потому что я на сто процентов говорю серьезно. — Ты ни в чем не нуждаешься, а это невероятное качество в человеке.

Его хмурый взгляд превращается в улыбку.

— Спасибо.

— В любое время, — подмигнув, я лучезарно улыбаюсь. — И посмотри на себя... ты чертовски красив, у тебя есть отличная работа, дом, друзья и очень сексуальная приятельница для траха.

Он громко смеется.

— Так вот как ты теперь себя называешь?

Я пожимаю плечами и криво улыбаюсь ему.

— Наверное. Просто как-то само собой с языка слетело.

— Мне нравится, — отвечает он.

— Мне тоже, — говорю я, беря свою удочку и садясь рядом с ним на валун. Пихаю его плечом. — Так что не переживай из-за прошлого. Сосредоточься на настоящем. Потому что, серьезно, сейчас мне нужна помощь. Мой поплавок исчез несколько минут назад, и я, черт возьми, без понятия, что это значит.

— Дерьмо! У тебя клюет! — восклицает он и встает, роняя свою удочку и обнимая меня. — Ты должна посадить ее на крючок. — Его руки сжимают мои на удочке, и он останавливается, ожидая, когда поплавок снова исчезнет. Через несколько секунд тот уходит под воду, и он кричит мне прямо в ухо: — А теперь дергай на себя!

Его руки напрягаются вокруг меня, когда я дергаю удочку на себя, и леска натягивается.

— Попалась! А теперь наматывай, — возбужденно говорит он и отстраняется, с огромной улыбкой глядя на меня.

Но, честное слово, я чертовски напугана.

Что же окажется на конце крючка? Оно кажется массивным и тяжелым, и слишком сильно сгибает удочку. Там не может быть ничего хорошего. Насколько прочные эти удочки? Какие виды рыб обитают в этом озере? Не акулы, конечно, я не настолько тупая. Но что, если я вытяну какое-нибудь отвратительное болотное существо, типа того, что получается от соития бобра и окуня в полнолуние, в результате чего на свет появляется какая-нибудь ужасная болотная тварь, которая ест людей, как пиранья.

О боже, неужели в Колорадо водятся пираньи? Надо было погуглить!

— Майлс, я ничего в этом не понимаю, — хнычу я, нервно крутя ручку и дюйм за дюймом сматывая леску.

Он хватает сзади рыболовную сеть и спускается по валуну вниз, чтобы находиться ближе к воде. Он смотрит на меня и показывает большой палец.

— Отлично справляешься! И выглядишь так чертовски сексуально!

— Правда? — Я слегка улыбаюсь, а потом хмурюсь, видя, насколько поверхностно то, что делает меня счастливой в данный момент. Мне нужно читать больше литературы.

Мое лицо кривится, когда конец лески наконец появляется из воды.

— Да вы прикалываетесь что ли?

Хриплый смех Майлса эхом отдается от гребаных гор, когда он наклоняется, чтобы зацепить мой улов сетью.

— Детка, ты сделала это! Ты что-то поймала!

Он подтягивает мою добычу к камню и смеется так сильно, что не может говорить. Он то и дело пытается сказать предложение, а потом останавливается, его тело истерически сотрясается.

Мне вовсе не смешно.

Ровным голосом я говорю именно то, что он пытается сказать.

— Я поймала чертову велосипедную шину.

Теперь он рычит, опускается на корточки и закрывает глаза руками.

Рада, что он так хорошо проводит время, потому что я злюсь. Действительно чертовски злюсь.

— Шина? Какого черта, Колорадо? Продолжай в том же духе! – я не обращаюсь ни к кому конкретно. — Боже, я-то думала, наберусь великолепных впечатлений на открытом воздухе, и только что вытянула паршивую старую шину. Вы серьезно? У меня руки отваливаются!

Мои последние слова снова приводят Майлса в безумство, и я начинаю беспокоиться, что во время припадка ему не хватит достаточно кислорода. Наконец он смахивает слезы с глаз.

— Детка, как ты не понимаешь иронии этого момента? Это же шина! Ты — писательница непристойностей, которая пишет в «Магазине шин». Это чертова судьба.

Что же, когда он так говорит, не могу не увидеть в этом некоего позитива. Кладу удочку на землю и спускаюсь по валуну вниз, чтобы проверить свою добычу. Смотрю на Майлса и спрашиваю:

— Как думаешь, я могу повесить ее в моем новом кабинете?

Он кивает и улыбается.

— Чертовски верно, можешь. Я тебе помогу.

 

 

ГЛАВА 23

Майлс

— Ты когда-нибудь расскажешь мне о своей новой книге, которая требует такого кропотливого исследования? — спрашиваю я Мерседес, соскребая с решетки над огнем оставшиеся котлеты для гамбургеров.

Сейчас темно, ночной воздух полон звуков природы. Стрекотание сверчков, уханье совы. В отдалении в кронах деревьев шелестит ветер. Изредка можно услышать, как волны ласково плещутся о берег озера.

А из-за ветра, я даже не слышу отдыхающих на других стоянках, так что у меня возникает иллюзия полной и абсолютной уединенности. В общем, отличный выходной.

Мы с Мерседес в походе.

И, черт меня побери, это весело. Она отлично относится практически ко всему. В какой-то момент даже попыталась сама насадить наживку на крючок. Она потерпела неудачу, но, по крайней мере, попыталась. В обед мы перекусили, а по