А песня «Не модные» как возникла?

Я была в отпуске на Мальдивах, мне прислали ее ребята из Украины. Кстати, как и песню «Вдох», которая оставила значимый след: ее тоже прислали, когда я отдыхала на Мальдивах.

В общем, прислали; слушаю у моря. Звоню – говорю, что это пушка. Прилетаю и еду на студию – через неделю у нас уже был мастер. Но это не всегда так бывает – некоторые песни создаются по музыке очень долго и сложно. Тот же «Вдох» – по‑моему, финальной стала только одиннадцатая версия.

 

Вы сами не думали писать песни? В России это почему‑то редкость.

Я хочу писать и буду писать – я в этом уверена. Но и сейчас довольно редко песня выходит as is без моего – совместного с автором – вмешательства в текст. Почему в России пишут редко, я не знаю. Не творческая, видимо, у нас энергетика в стране; не до креатива.

 

Вы ведь главным образом в интернете свои песни продвигали и после «Импульсов» – это из‑за той истории с радио?

Так сложилось, что когда я ушла от продюсера, ТВ и радио мне активно закрывали несколько лет. Зачем биться о стену? У меня муж чувствовал себя в мобильной и интернет‑индустрии максимально свободно – и перенес свою экспертизу в направление музыки. Мы никогда не полагались ни на какой лейбл, дистрибьютора, рекламное агентство и кого бы то ни было. Все всегда делалось и делается инхаус.

С «Не модными» мы сделали классный проект с Apple Music: помимо обычного клипа сняли вертикальный клип на десяток айфонов. Там было 48 часов монтажа без сна – это один из самых тяжелых клипов по продакшну, хотя с виду и не скажешь. Но вообще мы к запуску каждой песни относимся с особым трепетом и вниманием. Маркетинг сингла начинается за 45‑60 дней до релиза; альбома – за 90–120 дней. Первые сутки в день релиза сингла мы почти не спим. Три первых дня – очень тяжелая работа, которая занимает максимум энергии; потом нужна неделя на восстановление. А с альбомами все еще жестче.

Ваши сольные записи хвалили издания и журналисты, которые обычно не склонны обращать внимание на поп‑музыку, звучащую по радио: «Афиша», The Flow. Насколько вам это важно?

Мы просто делали свою работу. Мы не старались и не стараемся кому‑то понравиться. Если понравилось – я счастлива и очень благодарна. Не понравилось – жизнь идет, работаем дальше. Но я уверена всегда на 1000 %, что я никогда не выпущу плохую музыку. Можно переслушать с первого сингла до последнего – вы не услышите там халтуры: ни в текстах, ни в музыке. Можно посмотреть на каждый наш релиз с точки зрения маркетинга – вы не увидите там примитива.

 

Интервью: Евгения Офицерова (2020)

Елена Темникова отвечала на вопросы письменно

 

 

Miyagi & Эндшпиль feat. Рем Дигга

I GOT LOVE

 

Во второй половине 2010‑х южная поп‑музыка перестает быть экзотикой, существующей в своем региональном и радиочастотном гетто, – теперь это мейнстрим. Miyagi & Эндшпиль – нечаянные вдохновители этого положения дел. Дуэт из Владикавказа, вообще‑то, никогда не метил в поп‑звезды и строил свою творческую жизнь по классическим законам хип‑хопа, претворяя в песни энергию родных улиц, – однако выяснилось, что энергии этой хватит на целую индустрию. Вязкий, как битум, флоу – оба читают так, что слов не разобрать, но затягивает дико; гулкий звук, переводящий на русский певучий раггамаффин; мелодии, вокруг которых как будто идет дым: и Miyagi, и Эндшпиль, на середине карьеры сменивший псевдоним, до сих пор узнаются на раз – при этом именно из их наработок во многом вырос тот самый кальян‑рэп, который на новом витке истории культуры стал символом очередного падения эстрады.

«I Got Love» – и вовсе уникальная штука: органический международный хит на полмиллиарда просмотров, добивший до разных уголков мира чисто через интернет. Сказались, конечно, и усилия режиссера Айсултана Сеитова, в тот момент – подающего большие надежды режиссера из Казахстана, о котором еще не знали главные герои американского хип‑хопа (теперь он снимает для Offset и 21 Savage). Тем не менее клип на «I Got Love» не самая изобретательная его работа: всю дорогу красивые полураздетые девушки двигаются вокруг рэперов в красивых интерьерах; музыка тут, кажется, все‑таки важнее.

 

Сослан Бурнацев (Эндшпиль, Andy Panda)

рэпер, соавтор песни

Владикавказ – моя родина: город, который подарил мне творчество, даровал самобытность и душевную простоту. Музыка здесь будто бы окутывает: ты ее не видишь – но она как призрак летает вокруг и шепчет на ухо, как следует писать. Наша музыка – это то, как звучит город. В остальном все как у всех – обычная провинция, обычные бытовые дела, но очень гостеприимный народ. Осетины достаточно консервативны: у нас есть такое понятие, как «старший». Это люди в возрасте, заслужившие свой статус и уважение. Часто в силу возраста они не понимали ту музыку, которую малы́м любил слушать я.

Меня воспитывала – то есть до сих пор воспитывает – мать, есть дедушка и бабушка. У нас маленькая семья, скромная. Большое влияние на меня оказал дядя, брат мамы, – он и познакомил с музыкой; у него была большая фонотека. Сначала я слушал вполуха – потому что в силу возраста не мог понять, какая же музыка мне нравится. Он часами крутил аудиокассеты 50 Cent и The Game. У меня и выбора не было – эта музыка просто звучала рядом со мной. Уже в зрелом возрасте я сам осознал: «Блин, а музыка‑то охуительная!».

Недавно дядя написал мне такую СМС‑ку, очень серьезную: «Твоя сила в твоей простоте. Звезды далеко в небе, а такие, как ты, пацаны из соседнего подъезда, близко. Не отдаляйся от народа». Такие вещи он мне редко, но метко пишет: у нас братские отношения, своя трушечка. И я понял, что он хотел мне сказать: если будешь проще, люди к тебе потянутся. В этой простой истине вся суть нашего города.

Не поверишь, но я начал заниматься музыкой из‑за того, что меня разозлили соседние пацаны тем, что их рэпчик был максимально дерьмовым. Я захотел доказать им и себе, что можно лучше; я как будто сам себя вызвал на баттл. Я решил пойти написать первый текст – потом пришел с ним на студию, записал это дело. Тогда гремела соцсеть «ВКонтакте» – я понимал, что если хочу распространять музыку там, надо подвязать коннект с пабликами. Я сам занимался своим пиаром: написывал админам, просил выкладывать мое творчество на зацен людям, завел паблик. Эта площадка дала большой толчок, помогла найти слушателей.

Кто‑то может подумать, что нам помогли прийти к успеху какие‑то люди или деньги для пиара, но это не так. Это все труд, пот и слезы. Я понял, что эта музыка может быть успешной еще до формирования дуэта: видел, что песни, которые я выпускаю, слушают сотни тысяч человек. Я сидел с раскрытым ртом, наблюдая как первые треки хайпанули. Это было очень забавно: тебе 16–17 лет, гуляешь по улице – и прохожие даже не знают, кто ты такой. Я утром просыпаюсь, выхожу на остановку восьмого маршрута, чтобы ехать на учебу в Сельхоз,[158] – а пока еду, из тачек ловлю звучание своих треков. Треков, которые я пишу просто в свой кайф. В этот момент в голове что‑то перемкнуло: «Тебя слушают, братан! Тебя слушают прям многие». Иногда бывали такие ситуации, что я в компании с однокурсниками стою – а они начинают обсуждать Эндшпиля: «Да это парень из Москвы!», «Да что ты чешешь! Он вообще сидевший». Я стоял, молчал и охуевал: «Это же они про меня».

У Азамата [Кудзаева, Miyagi] на тот момент уже было несколько народных хитов, которые во Владикавказе слушали. Мне тоже нравились его треки, эта самобытность. Итог: музыка на‑а‑а‑ас связала. Мы сделали пару коллабов с коллегами, а потом записали с ним дуэтную «Санавабич», которая по‑настоящему бомбанула. Я на тот момент сидел во Владике, учился в Сельхозе на электрика, а он – в Питере, вместе с супругой; проходил ординатуру на хирурга‑травматолога. Я сделал куплет в новой для себя подаче, минут за десять его записал; за столько же времени нашел бит. Скидываю ему – он тоже в течение десяти минут скидывает свой. Нам нравилось, что каждый из нас сделал! А припев как получился: в Азамате реально сидит какая‑то магия припевов, они в мозг въедаются. Он мне присылает по WhatsApp записанный на диктофон кусочек, где напевает: «Санава‑санавабич». И следующим же сообщением спрашивает: «Блин, по‑моему, какая‑то херня. Как думаешь, делать или нет?» Я ему отвечаю: «Да ты гонишь! Это гениально». Я аж взорвался. Когда мы уже записали его, поняли, что трек обладает хитовым потенциалом. Азамат позвал меня в Питер, мы сняли клип – и ба‑бах! Мы и раньше общались, но после «Санавабич» он стал мне родным человеком – и мы стали строить планы по захвату мира.

Десять минут – это вообще обычная скорость, с которой я пишу треки, все абсолютно. Так было и с «I Got Love» – самым популярным у нас. Припевчик Азамат и вовсе зафристайлил, когда зашел в будку к микрофону – на ровном месте. Это же творчество. Чувак, это рэпчик! Так и надо работать – в кайф, не в напряг.

Мы не сняли бы клип на «I Got Love», если бы не Айсултан Сеитов, наш мощный друг – спонтанно познакомились в Казахстане. Трек был успешным, хотя мы на тот момент даже в iTunes не выпускали музыку: его слушали в интернете. Было прикольно наблюдать за тем, как он разъебывает. Мы приехали выступать в Алматы – и в гримерку зашел Айсултан, на тот момент еще мало кому известный. Он уже успел поработать со Скриптонитом, снял ему приглашение [на концерт]. Он нам: «Пацаны, вам нужен клип на “I Got Love” срочно!» «Почему?» – «Ну во‑первых, спустя полгода это подарит ему новую волну популярности. А во‑вторых, я могу сделать так, чтобы он стал еще хитовее». Мы такие: «Ну да, можно попробовать». Мы с Азаматом такие люди, на расслабоне, – когда захотим, тогда захотим. И вот если бы Айс не дожал, ничего бы не было. Когда настал день съемок, мы офигели, насколько он крутой тип: как рыба, как акула чувствовал себя на съемочной площадке. Был еще день досъемки – он все быстренько смонтировал, через неделю уже прислал клип. Мы такие: «О, нам нравится! Мировое дерьмо! Надо заливать на YouTube и смотреть на реакцию!» Спустя время понимаем, что он был прав. Этот клип обошелся нам в 800 000 рублей – не копейки, но есть у нас и подороже.

У клипа на YouTube много иностранных комментов. Во‑первых, припев на английском зарешал. Второе – это раггатон, трек же танцевальный. И в‑третьих, он реально охуенный. Несмотря на то, что он меня достал как автора, я его слушаю каждый раз и понимаю: не надоедает. Но исполнять его на концертах нас с Азаматом уже заебало.

 

Интервью: Андрей Недашковский (2019)

Интервью делалось для издания The Flow, полную версию см. по ссылке: the‑flow.ru/features/andy‑panda‑interview‑2019

 

Айсултан Сеитов

режиссер клипа

Поскольку я больше человек визуальный, в последних классах школы многих артистов для себя я открыл непосредственно через их клипы. Но и до того музыка всегда присутствовала в моей жизни: мне очень нравились треки Вани Дорна (моя мама была его фанаткой); композиции Батырхана Шукенова, вечная ему память,[159] дома часто звучали. Я знал, кто такой Тимати, Дима Билан. Но вообще, казахстанская молодежь всегда была ближе к западной музыке. Все кругом слушали 50 Cent, Басту Раймса, Канье Уэста – его я впервые услышал в пятом классе; класса с седьмого мы изучали все, что происходило в Америке в музыкальной и клиповой индустрии, через YouTubе. Кендрика Ламара и Тайлера я слушал с их первых шагов. Это, собственно, меня и подтолкнуло к тому, чтобы уехать из Казахстана учиться на Западе – и узнать американскую культуру изнутри. Теперь эти знания позволяют мне работать с важными для местного комьюнити темами.

В клипмейкинг я пришел случайно. Я учился на кинорежиссера в Лос‑Анджелесе, увидел, что Ваня Дорн тоже там, и захотел познакомиться. Я не думал о каких‑то предложениях – у меня был тогда только один клип, не самый удачный (да и даже еще не вышедший). Нашел Ванин номер и приехал в дом, где они записывали «OTD». Мы разговорились – и он сказал, что можно попробовать снять клип на что‑то из нового альбома, когда они вернутся в Америку. Потом из этого получился клип «Collaba» – и все завертелось‑закрутилось. Мне повезло, звезды сошлись: в 2017 году многие артисты катались с туром по Америке, и они знали, что в Лос‑Анджелесе есть паренек, готовый что‑нибудь снять.

Еще важную роль сыграли Скриптонит и Gazgolder, которые доверили мне снять видеоприглашение на фестиваль GazLive, – и это тоже засветило меня как человека, который снимает околомузыкальные видео. Первое время в Москве мне сильно помогали Скриптонит и [комик] Нурлан Сабуров – даже с жильем, например. Какое‑то время, когда совсем не было денег, жил у Адиля [Жалелова, Скриптонита] дома – за что безумно ему благодарен. Не могу сказать, что поводом тут служили корни и комьюнити: все‑таки важную роль играли успехи, талант и мотивация. Свое желание идти вперед и жить в большом городе нужно было доказывать действиями.

Я всегда брался только за те песни, которые меня вдохновляли, – так произошло и с «I Got Love». Когда мы познакомились с Miyagi и Энди, я сразу сказал: «А чего вы не хотите экранизировать этот трек?» Когда пришел к ним в гримерку в Алматы, мы были уже знакомы – они приезжали на «Газгольдер»; нельзя сказать, что я туда вломился. Но их тогдашний концерт и все, что было после, крепко нас подружило. У нас были долгие обсуждения целесообразности съемок этого видео: сначала клип им казался бессмысленной тратой денег, так как песня уже месяцев семь лежала во «ВКонтакте», и они думали, что пик актуальности трека уже прошел. Тогда я сказал, что «I Got Love» не был нужен какой‑то супермудреный клип – была простая идея сделать красиво, атмосферно; раскрепостить ребят. Я тихонько горжусь тем, что они мне доверились: каждый год поражаемся новой волне просмотров.

Мне очень нравилась история происхождения Мiyagi и Энди. Они стильные, знающие себя. Энди – суперэкспериментатор, растущий на глазах и интересно работающий с голосом. Азамат – ремесленник, который годами оттачивает свой стиль. Он придумывает припевы на английском – очень понятные и при этом самобытные. Не сомневаюсь, что у них все впереди: когда локдаун, [объявленный во многих странах в рамках борьбы с пандемией коронавируса] закончится, они вполне могут поехать в Америку – они уже коннектятся со многими большими артистами. У них есть видение того, как они должны себя позиционировать, есть свой выдержанный стиль – и при этом они чувствуют огромную любовь и лояльность к своей земле и своему народу. Вспомнить хотя бы историю с выпуском альбома «Yamakasi» и помощью тяжелобольной девочке Арнелле Персаевой.

Я однажды ляпнул в интервью, что в Москве не осталось артистов, которым можно что‑то снимать. Но я тогда просто не подозревал, что, как только я уехал, появилась масса новых крутых людей – точнее, они вышли из андерграунда на широкую аудиторию. Я имею в виду Big Baby Tape, Boulevard Depo и многих других. Мне кажется, если бы в российской индустрии были американские бюджеты, мы бы увидели огромное количество шедевров. Все всегда идет от экономики. Простая вещь: среднестатистический фанат Тайлера может себе позволить купить мерча на 200 долларов. А в России дети, мне кажется, могут долго копить на простую футболку за 20 баксов. Будет больше денег – будет выше качество. И так во всем! Но надо отдать должное: российская индустрия очень быстро учится и растет.

Я заметил, что если в мире где‑то что‑то стреляет, то в Москве люди хотят быть первыми, кто будет это демонстрировать. Все жду, когда западные артисты первой величины уже начнут фитовать с российскими музыкантами. Даже если этим музыкантом будет, допустим, Моргенштерн, я все равно буду счастлив – потому что это определенный двигатель для всего местного шоу‑бизнеса. Это неизбежно, это просто дело времени: Россия совсем скоро встанет в одну линию с Южной Кореей или Латинской Америкой; для американских артистов будет имиджево важно проявлять себя на местном рынке, чтобы повышать узнаваемость и собирать стадионы.

 

Интервью: Сергей Мудрик (2020)

 

 

Луна

Бутылочка

 

Иногда, чтобы сдвинуться с места, нужно вернуться назад. Группа «Грибы», которую сделал бывалый киевский продюсер Юрий Бардаш, и певица Луна, которой была его тогдашняя жена Кристина Бардаш, появились почти одновременно – и изменили игру. С одной стороны, Луна как будто всячески отсылала к поп‑музыке 1990‑х – и по звуку, который напоминал то Анжелику Варум электронного периода, то Лику Стар, и по отрешенной интонации, да и просто по конструкции «поющая жена мужа‑продюсера». С другой – в ее песнях не чувствовалось ни ностальгии, ни иронических кавычек, ни искусственности: артистка‑самоучка, Луна пела как пелось и как будто просто продолжала то, что казалось естественным продолжать. В ее трактовке в хаус‑поп, к тому времени превратившийся в музыку для сетевых кофеен, вернулась загадка и страсть – получилась идеальная эстрада эпохи психологических исповедей в инстаграме: Луна ведь не только снимает клипы, как будто это съемка в модном журнале, но и тексты пишет, как будто это подписи под красивыми фотографиями.

После первого набора хитов, самым красноречивым из которых стала «Бутылочка», быстро выяснилось, что объяснять успех певицы продюсерским чутьем ее мужа – обычное следствие сексистских стереотипов: музыку тут делал совсем другой человек. Луна и Юрий Бардаш громко разошлись, но карьере девушки это совершенно не помешало: к 2021 году она куда успешнее и продуктивнее своего бывшего.

 

Кристина Бардаш (Луна)

певица, авторка песни

Поначалу, когда я, еще будучи замужем за музыкальным продюсером, начала петь и запустила Луну, на меня поглядывали косо. Но это нормально. Общество – оно такое, меня это не удивляло. Я читала разные книги в детстве – понимала, что люди в большинстве своем злые. Над хорошими часто издевались – а я себя всегда считала добрым человеком, сострадающим. Понимала, что моя цель – нести свет и перечить всему плохому. Да, многим было сложно воспринимать меня всерьез. Я просто человек из народа, вокалист без образования; начала петь так, как чувствовала. Для кого‑то это было слишком экспериментально – но это переросло в смысл жизни, в любимую работу, в коллектив, в повседневное. Теперь на Луне строится целое семейство музыкантов.

С Сашей Волощуком[160] мы попали в одну тусовку – а потом я увидела его в офисе [основанной Юрием Бардашем музыкальной компании] Kruzheva Music: он ставил свои минусовки. Там было много людей, близких к компании, все ставили свою музыку; кто‑то «Грибов» включал, когда об этой группе еще никто не знал. И мне так понравился один из минусов, которые Саша играл, что я его выклянчила через Юру. Сказала: «Юра, это будет музыка для “Лютиков”».

Я хотела сделать EP, бюджет – всего 500 долларов. Но никто не хотел со мной работать за такие деньги. Знакомые музыканты сделали мне пару демок, а потом сказали: «Мы понимаем, что у тебя муж продюсер, поэтому хотим с его менеджментом общаться – потому что мы эти демки можем продать»… За каждый трек они захотели по 3000 долларов – конечно же, никто эти деньги платить не собирался. И вот я сидела заплаканная из‑за этой истории в офисе и курила. Подошел ко мне Саша, который там делал музыку для других проектов Юры, говорит: «Чего ты плачешь?» А я сказала: «Некому мне песни сделать». Он: «А что тебе надо?» «Пять песен за 500 долларов». – «Ну давай я тебе сделаю». Вот и все!

Период работы над первым альбомом «Маг‑ни‑ты» запомнился тем, что мне пришлось одновременно преодолеть миллион своих страхов. Включиться и перейти из режима Off в режим Аctive. Обстоятельства позволяли мне какой‑то период существовать практически безответственно – не нужно было ради денег устраиваться на работу: я могла оставаться дома, быть домохозяйкой, растить сына. Этим я создала себе сильную самоизоляцию. Во мне накопился заряд – и все это начало выходить, когда мы запустили Луну. Все произошло буквально за пять месяцев: альбом, потом концерты в Москве, Киеве. Мне пришлось изменить ритм жизни: появился регулярный спорт, медитация, больше ответственности. Я стала добрей, научилась общаться с людьми. Все это сделало из меня человека, поэтому Луна – это то, что меня воспитало в этой жизни, что меня укротило и раскрыло. Луна позволила понять до конца, кто я. Возможно, когда людям понравились мои песни и мысли, это позволило мне ощутить, что я не такое уж ничтожество.

Как правило, процесс написания песни у меня начинается с текста. Иногда сажусь – и песня прям льется. Бывает, хожу, думаю над текстом, предварительно формируя: «Куплеты – вот такой длины, припев – более короткий». Подбираю гармонию, потом уже открываю Ableton, базово прописываю какой‑то бит, используя те же пресеты, что и Саша. Творить мне помогает полнолуние: за неделю, предшествующую ему, могу легко создать три – четыре трека. Сначала могу месяц накапливать кусочки – а потом на мощном импульсе придать им законченную форму.

Новые песни я тестирую на папе. Он постоянно говорит: «Еще давай хит, еще хит». Мне с самого детства важно его мнение, всегда хотелось ему понравиться. Но папа у меня такой, конкретный – у него речь 1990‑х: «Ты поняла меня? Надо рвать и метать, ты всем должна показать уровень» (смеется). Это оставило свой отпечаток. Больше всего из моих песен ему нравятся «Сижки».

На первом альбоме есть глубоко печальные песни (сейчас я себя чувствую иначе): например «Затмение» или «Осень», так запомнившаяся людям из‑за клипа, где мы с сыном на детской площадке. Я когда ее слушаю, думаю: «Боже, бедняжечка, ну что ж ты так мучаешься?» (смеется). Песню «Бутылочка» я написала буквально за пару минут. Это был момент, когда какие‑то темы романтических взаимоотношений чувствовались обостренно. Поэтому песня стала таким гимном любви для определенной молодежи: знакомые рассказывали, как после моего концерта из зала вышел пьяный мужчина и стал звонить одной из своих бывших, налаживать отношения.

Саунд‑продюсером песни стал Артем Shumno, который много работает с «Мальбэком» и Сюзанной. Он услышал песни Луны, вдохновился моим вокалом и сделал бит специально для меня. Так и написал мне в соцсети: «Вот, написал для тебя, попробуй что‑то спеть». Я спела – и мы с друзьями поняли, что надо срочно эту песню брать в альбом. Хотя была и другая часть друзей, которым «Бутылочка» казалась слишком банальной. То есть песня изначально вызывала полярные мнения – но когда она вышла, все стало понятно. Мы с музыкантами очень любим ее живое исполнение – оно сильно отличается от альбомного варианта, такое роковое. «Бутылочка» стала гимном каждого концерта, мы ее исполняем всегда.

Против «Бутылочки» была и часть музыкантов нашего коллектива: они слишком перфекционисты. Опираясь на свой багаж музыкального восприятия, они хотели делать что‑то более аутентичное, уникальное… А в «Бутылочке» – прямая бочка, которая на тот момент звучала у каждого третьего. Уже потом они согласились, что в песне присутствует какая‑то магия: мистика времени, схождение момента – и поэтому она как бы вне конкуренции. Она вызвала такую реакцию, потому что была сделана в нужное время в нужном месте. Так песни и становятся культовыми: не можешь предугадать, как и с какой именно это произойдет, – нужно просто чувствовать время, чувствовать себя.

Смысл «Бутылочки» часто истолковывают неправильно. Будто это про ребят, которые пошли в клуб, наелись наркотиков или что‑то там подмешали себе в выпивку. На самом деле это метафора влюбленности как химии. Есть фраза «Между ними происходит химия». Когда это случается, сплетаются энергии людей – и это невозможно объяснить. Там поется: «Девочка не думала, что она красивая». Мне хотелось описать, что девушка, когда влюбляется – любая, в любом возрасте, – становится лучшей версией себя, становится намного красивее. Об этом чувстве, этой химии, песня. А также о том, что несвоевременность и какие‑то несовпадения человеческих качеств могут разыграть между людьми какой‑то драматический сценарий. Начинается песня фразой: «Его подруга от него ушла, / И ты осталась в этот вечер одна». Когда у кого‑то оборвались отношения и казалось, что все печально, это может стать рождением новой настоящей любви. «Бутылочка» – о том, что к такому надо прислушиваться больше, чем к плохим чувствам. Поэтому песня постепенно набирает ход, начинает опираться на бит – и из минорной переходит в танцевальную. Как порыв души, полет и радость.

Клип на «Бутылочку» на момент своего выхода был самым масштабным у нас. Прежде я делала все своими силами: снимала со своей подружкой, потому что ни денег у меня не было, ни продакшна. А потом, когда все увидели, как люди пели «Бутылочку» на концерте, Юра предложил: «Давай снимем клип с моим продакшном». Я очень переживала, потому что на том этапе еще не была готова к большим съемкам. Была слишком внутри себя – мне было проще пойти с кем‑то снять клип вдвоем. А тут – куча людей, все образы надо утвердить. Два режиссера на площадке: одному нравится то, другому – это. А ты вообще стесняешься подойти и сказать: «Отстаньте от меня; дайте делать так, как я хочу». Но и классный клип сделать хотелось! Мы нашли точки соприкосновения: обсудили, что важно лично мне выразить в клипе, о чем эта песня.

По итогу мне предложили три концепции, и все единогласно проголосовали за концепцию с дискотекой. Тогда это было киевским трендом: техно‑клуб Closer был на подъеме, я и сама туда ходила. Про клубы снимают много клипов, но «Бутылочка» – она именно для Киева и всей нашей тусовки. Тогда же было создано модельное агентство моей подруги Маши Погребняк Cat‑b с моделями нестандартной внешности, которых позже начали звать на показы Gucci и Balenciaga. И мы взяли их в клип. Когда они приехали, прям ощущался какой‑то дух целостности – что это наши люди, мы на одной волне; дух молодости. Кстати, с Машей Погребняк мы создали такие крутые песни, как «Лютики» и «Jukebox». В «Лютиках» ее припевы, мои куплеты, а «Jukebox» – это вообще ее текст.

Такие видеоработы, как эта и «Free Love», и сейчас смотрят – там каждый месяц капает 200 000 – 300 000 просмотров. Мне до сих пор пишут про эти песни. Вот вышел сериал «Чики», где в саундтреке была песня «Алиса», – и отзывами на нее у меня забит весь директ: «Только узнал о тебе, открыл твои альбомы. Почему я раньше этого не слышал?» Приятно, что для этих людей мои песни не привязаны ко времени: неважно, первый альбом или третий. Это вдохновляет меня больше разбираться в себе, постоянно быть вдохновленной жизненным процессом – потому что только в таких состояниях я начинаю творить. Я хочу вдохновлять девушек на то, что себя нужно любить; с этого все начинается. Грустной, подавленной, депрессивной, обиженной свою жизнь не построишь. Это не значит, что в ней не должно быть места печали, – но она должна быть в нормальной пропорции.

Альбом «Маг‑ни‑ты» вышел четыре года назад, но эти песни по сей день присутствуют во мне. Сегодня я, например, учу аккорды песни «Мальчик, ты снег» – собираюсь исполнять ее самостоятельно на концертах, еще буду на фортепиано играть. Когда живешь с музыкантом и видишь, как он играет на всех инструментах, приходит понимание: если посвящать этому больше времени, то и песни становятся интереснее, диапазон гармоний шире. Раньше я песни писала методом тыка – подбирала на фортепиано какую‑то мелодию, которая нестандартно ложится на ухо. Сейчас музыки в моей голове становится все больше. Это путь всех хороших артистов – улучшаться, расширяться, набираться профессионализма. Новый EP «Fata Morgana» мы сделали уже полностью аналоговым методом: без компьютера, на разных синтах. Сейчас фишечка Луны в том, что мой такой нежный вокал обернут в мощное глубокое звучание.

Я поменялась в последнее время. Сильное влияние на меня произвело психологическое самообразование и правильный психотерапевт. Девочкам, вместо того чтобы тратить деньги на какие‑то там процедуры, косметологов и бриллианты, стоит сперва разобраться в себе: понять, как наш мозг влияет на нас, как принимать и полюбить себя. Я уже не пишу песни только от своих эмоций – мне не нужно доводить себя до ручки, чтобы пойти написать песню. Я могу почитать какую‑то историю, вдохновиться, вспомнить что‑то из пережитого – или поднять какие‑то темы, которые нравятся мне своими метафоричными смыслами. А иногда мне просто посреди улицы приходит фраза: я ее слышу, вижу какую‑то идею, беру ее как основу и начинаю продумывать способ ее раскрытия. Начинаю читать литературу, вдохновляться оттуда какими‑то оборотами – например, сейчас читаю «Розу мира» Даниила Андреева.

 

Интервью: Андрей Недашковский (2020)

 

 

Loboda

Твои глаза

 

В 2004 году Светлана Лобода на полгода мелькнула в составе «ВИА Гры», успела сняться в паре фотосессий и в клипе «Биология» – и ушла делать сольную карьеру. После такого мало кто выплывает, а Лободе плыть пришлось долго: она была востребована в Украине, даже участвовала в «Евровидении» – но успех на российском рынке никак не приходил. Все начало меняться, когда за продюсирование Лободы взялась создательница телешоу «Орел и решка» Нателла Крапивина; все окончательно изменилось, когда вышли «Твои глаза».

С того момента Лобода уже не промахивалась – почти каждый сингл попадает на вершины чартов; ее живые шоу проще сравнивать с Бейонсе, чем с кем‑то из земляков; певица умеет быть разной, не боится раздражать (см. оголтелый феминистский цирк клипа «Boom Boom»), помогает другим (см. песню «Цвет настроения синий», музыкальным продюсером которой была Лобода); и даже ее личная жизнь с предположительным появлением в ней лидера группы Rammstein превратилась практически в арт‑проект. В общем, если кто в 2021 году и претендует на то, чтобы полноправно называться преемницей Пугачевой, – это Лобода.

 

Игорь Майский

автор песни

Лобода приезжала с выступлением в Донецк и остановилась в гостинице «Атлас». Один из ее охранников подсказал, где она будет, – не знаю, почему он доверился мне (смеется). Она приехала, я поздоровался с ней – тогда мой знакомый был ее менеджером. Ну я ей и сказал: «Вам посылал через знакомого песенки свои – я вот написал, например, группе “Винтаж” песню “Свежая вода”». Она вспомнила про это письмо, обещала вечером того же дня послушать. В общем, минуты три мы пообщались. И по‑моему, либо на следующий день, либо через два дня мне звонит администратор Лободы с предложением.

Светлана тогда взяла около десяти песен точно. Из них три в народе услышанные – это «Твои глаза», «Стерва» и «Ангелок». «Твои глаза» вообще была написана Максимом Овсянниковым – он аранжировку изначально сделал, прислал ее кусочек. «О Макс, давай, класс! Сейчас что‑нибудь придумаем», – я сказал ему тогда. Вот, и я у себя по студии ходил взад‑вперед, придумывал текст. И знаете, песня написалась буквально за вечер! Не думал, что она станет хитом. Мне один знакомый сказал: «Самое главное в человеке – глаза. Самое классное в человеке – глаза». Эта фраза как‑то отложилась. Я думал: «Какими же могут быть глаза?» И потом думаю: «Как небо». И оно вот раз – и пришло.

Я заметил такое: когда автора Майского не обижают (смеется), тогда все выстреливает. Как по мне, это какая‑то магия: вот ты когда пишешь песню, начинает происходить какая‑то энергия – между артистом и автором. И вот когда артист не обижает автора, артисту везет с этой песней. Я тогда у Светы спросил: «Света, у тебя случайно гитарки не завалялось?» (смеется). Я на самом деле в душе маленький панк: вырос на «Секторе Газа», «Пилоте»; слушал немножечко «КиШа», немножечко «Чижа» – вот только почему‑то «Ария» мне не нравилась. И действительно, Светлана мне тогда подарила две гитары: одну акустику, а вторую – электро. Вот такие у нас сложились отношения – очень теплые.

Изначально я работал продавцом‑консультантом в магазинчике детской одежды в Донецке. Копил денежку на запись в студии – и всю зарплату отдавал туда. Две – три песни записал – и первая проданная песня в России была для группы «Винтаж» (им один парень из Донецка меня посоветовал). Кинул цепочку другому парню с Москвы – а тот парень кинул Алексею Романофу, и вот мы как‑то по этой цепочке раз‑раз – и с Лешей разговорились.

Когда ты пишешь под артиста песню – именно под артиста! – потом тяжело продается эта песня. Если ты пишешь то, что тебе нравится самому, и пишешь как бы для себя – это другой результат. Мы в том году написали две попсовые песни. А придумали еще такую: «Плачь, гитара моя, плачь, / В мире, сука, столько неудач, / Но все проходит, несомненно, / И все будет охуенно». Прям с матом. Вот те две попсовые песни просто потерялись на фоне этой песни, в которой «все будет охуенно». Большой ажиотаж пошел: «Вот эту песню хочу».[161] Так что я стараюсь делать так, чтобы самому нравилось, хотя бывает по‑разному, конечно. Вот, например, Николай Басков говорит: «Игорь, сделай эту песню правильной», – я сделаю конкретно ему и больше даже никому не показываю.

 

Интервью: Андрей Клинг (2020)

 

Нателла Крапивина

продюсерка