Ирина Тюрина (Ирина Нельсон)

вокалистка

1998 год был для меня переломным: я начала заниматься философией, йогой. Во мне шло становление моей духовной природы – тогда же я стала вегетарианкой. И когда давала интервью на телевидении, меня все называли странной девочкой: вегетарианство, медитация – тогда еще никто не знал, что это такое. Я, работая в этом женском проекте, всегда хотела привнести в него какую‑то глубину – и поэтому у нас всегда выходил то легкий танцевальный хит, то медленная красивая песня. Первый альбом Reflex «Встречай новый день» – там вообще сплошная метафизика: эзотерический посыл, высокие вибрации.

Наш самый первый ролик – «Дальний свет». Эту песню мы сначала записали на английском, и она взлетела сразу на вершины чартов на «Европе Плюс» – все думали, что это какой‑то европейский проект. А когда музыкальный редактор узнал, что эта девушка с красными волосами – та самая Диана, которая пела «Не говори, что ты любишь меня», он был в шоке и тут же снял этот проект с ротации.

А дальше песня «Сойти с ума» была первой 36 недель подряд во всех чартах всех радиостанций.[113] А затем уже мы встретили девушку Алену [Торганову], решили сделать такую визуально привлекательную картинку – и пошли танцевальные хиты: «Первый раз», «Non‑Stop», «Падали звезды» и так далее. Но я всегда пыталась в них метафизичность какую‑то замешать. Потом мы на три года уехали в Америку, и пока наши хиты всасывались в народ, мы записали пластинку «Sun Generation» социально‑философской направленности.

Когда мы вернулись, эту пластинку здесь послушали и сказали: «Ребята, у Ирины наработанное клише поп‑певицы, мы не можем так шокировать публику». Сейчас я эти песни пою постоянно в прямых эфирах, и мои поклонники уже сами начинают просить их. Сейчас меняются настроения: люди начинают жить по общечеловеческим понятиям, а не на уровне физиологии. Время этой пластинки настало.

Лично я не ощущала степень своей популярности. Только позже, когда я уже начала непосредственно на сольных концертах и через YouTube общаться, читать комментарии, поняла – пусть это нескромно будет звучать, – для какого огромного количества людей мы были кумирами. Мы вот были в Дубае недавно и видели такую сцену: ездит араб на разбитой машине, и у него песня «Сойти с ума» играет на кассете затертой.

Честно говоря, для меня странно, что для книги выбрали именно «Non‑Stop», а не «Сойти с ума», потому что именно эта песня совершила переворот в сознании людей. Я сейчас все концерты начинаю именно с нее – и это полное, стопятидесятипроцентное доверие. Я слышала уже тысячи признаний о том, что люди под эту песню знакомились, первый раз приглашали девушку свою на свидание, дрожали около этой девушки. Потом эти девушки становились женами – и сейчас это счастливые семьи, счастливые дети. Тысячи благодарностей мы получаем именно за эту песню; за то, что в ней раскрывается суть взаимоотношений мужчины и женщины.

У нас с Вячеславом всегда был и до сих пор существует крепкий тандем. Мы – представители женской и мужской энергетики: единство и борьба противоположностей, всегда в состоянии адреналина. Если еще учитывать, что мы оба очень разные и при этом харизматичные, 25 лет совместной жизни – это просто геройский поступок для нашего времени.

В ведических знаниях есть понятие «семь уровней любви». «Non‑Stop» – это первый уровень: сексуальность, вожделение. На это сейчас подсажены все, особенно молодежь: отношения, не любовь. «Сойти с ума» – это уже пятый– шестой уровень: настолько сильная привязанность между партнерами, когда они не могут друг без друга жить. А песня «Sunrise» писалась как седьмой уровень, безусловный – когда партнеры сливаются на уровне душ и потом умирают в один день.

У нас сейчас аудитория все молодеет и молодеет. Есть 12‑летний поклонник, мальчик из Екатеринбурга, он мне пишет такие письма, как будто я его мама. Вот правда, он стоит с фотографией, на которой мой дом, и я думаю: «Боже мой, он мне как сын».

 

Интервью: Марина Перфилова (2020)

 

Вячеслав Тюрин

продюсер, композитор

Проект Reflex родился в 1998 году во время финансового кризиса. До этого Ирина была певицей Дианой, у нас был контракт с компанией «АРС». На фоне кризиса они решили отказаться от нас, а имя Диана оставить себе. Мы были фактически выброшены на улицу, несмотря на свой звездный статус. Но, как говорится, кто заработал хоть единожды миллион, тот заработает его еще раз – и через два года мы создали Reflex. А произошло это так: однажды Ирине на сцене пришлось выступать вдвоем с другой девушкой, танцовщицей – и в этот момент мы увидели, что есть в этом синергия какая‑то. Как будто Вселенная так решила: мы придумали сделать тандем – не дуэт: в Reflex всегда пела одна Ирина. Тогда же стала развиваться тема с гиперсексуальностью: женская энергия удвоилась и стала сносить все.

Мне тогда сон приснился: белые блузки, черные юбки – и я предложил Ирине такой образ. Клипа «Я сошла с ума» «Тату» еще не было, но с ними был смешной момент. Мы встретились с Ваней Шаповаловым в ресторане на Курской, и я говорю: «Ваня, что будем делать? У меня – Reflex, у тебя – “Тату”; и там две, и там две. У тебя “Я сошла с ума” вышел клип, у меня сейчас “Сойти с ума” выходит». Ванька посмотрел на мой текст и говорит: «Да это совсем другой посыл!» У них все шло через подростковую агрессию, противостояние родителям… А у нас была чистая женская лирика.

Про «Сойти с ума» мы изначально не знали, что это будет хит, а с «Non‑Stop» это было сразу понятно – такое редко бывает. Сейчас «Пошлая Молли» дала этой песне новое развитие, и это лучшее, что могло случиться с этой песней в 2017 году. Сейчас многие даже не знают, что это песня Reflex – вы почитайте комменты у «Пошлой Молли»: кто‑то думал, что эта песня написана крутыми панками, а это «две кошелки». А на тот момент таким разрывным, как сейчас, хитом поколения «Non‑Stop» не была. Она все же была очень революционная, ее в принципе боялись ставить на радио: эти биты, риффы гитарные.

Подтекст в песне, конечно, сексуальный. Там в изначальной версии вообще были строчки – абсолютная жесть: «Глубже ладонь, чтобы запомнилось». Но когда мы с режиссером Сашей Игудиным придумали снимать клип про футболистов, решили их убрать. И люди потом стали петь эту песню, даже не подразумевая, что она про секс. Плюс «Non‑Stop» – это еще и о том, что трансформация, которая с нами происходит во имя любви, приведет к тому, что мы будем первыми: всего добьемся, собственно говоря. Вообще, весь Reflex – это метафоры, это не глупые тексты, вот в чем прикол. В песне «Падали звезды» поется: «Растворился мир на сотню кусочков, / И только на щеках мокрые точки», – это уровня Земфиры строчки. Вопрос только в оболочке, в которой это подается: человек не способен воспринимать сложное через простое, мы так устроены.

Был 2004 год, и мы решили снять клип про то, что сейчас популярно. Тогда все болели футболом – а Дима Булыкин был молодой пацан, которого все боготворили. Идея клипа для «Non‑Stop» появилась после того, как мы посмотрели рекламный ролик Nike, где Эрик Кантона с тигренком на поводке ходил. Мы подумали: «Что, мы хуже, что ли?» И сняли тигренка с футболистами. Булыкин сразу сказал: «Не вопрос – я так люблю Reflex!» Наш диджей изображал некоего чувака из нижних миров, который делал ставки, а потом сгорел – «прогорел», значит, опять метафору провели. У нас много пасхалок всяких. А бэкстейдж там был совершенно бомбический: приходил [хоккеист] Илья Ковальчук, какие‑то еще суперзвезды; в коридоре стояла буквально вся сборная России по хоккею и половина сборной России по футболу.

После истории с Дианой мы больше не сотрудничали с лейблами – все делали самостоятельно на свои деньги. Тогда еще не было никаких спонсорских коллабораций – хотя мы ходили в какие‑то фирмы, пробовали всякие продакт‑плейсменты. Но все говорили: «Вы че, с ума сошли, это что вообще такое?» То, что мы все делали сами, – это наша радость и наша боль. При этом коммерчески Reflex – это суперуспешный проект, веха в поп‑музыке.

Большим лейблам важен поток – а инди‑лейбл, как правило, делает более качественный продукт. И его успех, безусловно, раздражает большой лейбл, потому что их вложения в тысячи раз меньше. Тогда лейблы его просто стирают – медийкой заполняют и все. Имя Reflex стирали несколько лет: мы ощущали целенаправленную травлю, про Иру ходили отвратительные слухи. «Куда пропал Reflex?» – мы постоянно читали эту чушь. Если бы Reflex был сейчас, то в клочья было бы порвано все абсолютно. А тогда нам не повезло с медийкой: не было еще YouTube. С современными инди‑музыкантами у нас разница одна: когда мы только начинали, мы не получали за это деньги, никакие. А сейчас музыкант получает монетизацию за каждый свой звук.

Я готовил иск к правительству России о том, что меня страна родная не защищала от пиратства, и собрал справки от авторских сообществ, что я недополучил прибыли на 12 миллионов долларов – это если бы мне по одному доллару платили с каждой проданной пластинки. Но мне сказали: «Ты будешь судиться всю жизнь», – и иск я в итоге не подал. Несколько лет назад отголоски 1990‑х еще продолжались, но сейчас уже музыка – это нормальный бизнес, я считаю. Хотя вот ребята из «Пошлой Молли» мне писали сначала: «Можно мы возьмем песню?» Ну что значит «можно»? Вы должны купить права на ее использование. После этого диалога они пропадают на год, и оказывается, что все это время поют ее на концертах. Когда я об этом узнаю, то с помощью РАО накладываю арест на все это дело. И переговоры сразу идут очень хорошо и быстро, они выкупают у нас права на песню – но потом на нас обижаются. Я считаю, что они здесь не правы: это же нормальная практика. Ты хочешь зарабатывать на песне деньги – купи. Даже в интервью Дудю они признались, что без «Non‑Stop» не существуют. Песня Reflex дала им мощное, настоящее произведение. А их собственный куплет – это куплет‑однодневка, и я Кириллу бы при встрече об этом сказал, если бы он не обижался. А еще – что припев он сделал великолепно; лучше, чем я.

Этот 12‑летний мальчик из Екатеринбурга, про которого Ира говорила, рассказал, что однажды спросил у мамы, какую музыку она слушала. Мама ему дала список, он оттуда выбрал Reflex – и весь класс на него подсадил, у них теперь есть даже свой чарт. «Нам нравятся ваши песни. Но это зашквар – их слушать», – так он мне написал. Это как в моем детстве, когда человек говорил: «Я “Арию” слушаю. Я рок люблю». А сам приходил домой и включал «Ласковый май».

 

Интервью: Марина Перфилова (2020)

 

 

Катя Лель

Мой мармеладный

 

В каком‑то смысле апофеоз продюсерского самовластья – взявшись за второстепенную певицу Катю Лель, Максим Фадеев полностью перезапустил ее карьеру: сменил имидж и звук (до того Лель исполняла романтический шансон с придыханиями), а также написал несколько беспроигрышных песен. «Мой мармеладный» – типичное для Фадеева соединение модного звука и мемоемкой лирики: про «муа‑муа» и «джагу‑джагу» Лель поет под интеллигентное деликатное постдиско в духе Кайли Миноуг; прием с сексуальной звукописью автор, кажется, подрезал в кавере на «Lady Marmalade» из фильма «Мулен Руж», но это дело житейское. Песню, разумеется, обвинили в падении нравов – после чего Фадеев сочинил еще и «Муси‑пуси» и снова сорвал банк. А потом Лель перестала работать с продюсером – и хиты у нее закончились.

 

Катя Лель

певица

Два года я пыталась добраться до Максима Фадеева – потому что человек был совершенно закрыт от внешнего мира. И вот добрые люди дали ему мой телефон. Я помню хорошо, что была в салоне красоты на Арбате, и когда услышала в трубке «Здравствуйте, я Макс Фадеев. Вы меня искали?», оторопела. Но быстро поняла, что это мой единственный шанс. И сказала: «Не кладите трубку. Я очень хочу с вами работать». На что он ответил: «Я не работаю с попсой. Мне это не интересно». Я стала его уговаривать: просила, чтобы он дал мне шанс. И в итоге он сдался.

На встрече у нас было десять минут. Макс сидел со своим экс‑продюсером, который всячески изображал из себя великого. Я вежливо его попросила: «Будьте так добры выйти – мне нужно поговорить с Максом тет‑а‑тет». Максу это страшно понравилось. Я это по его лицу поняла – и когда мы остались наедине, сказала: «Умоляю, помоги мне! Я готова начать все с нуля, только дай мне этот шанс». И он ответил: «Идя на встречу, я был уверен, что твердо скажу: “Нет”, – но что‑то меня в тебе зацепило. Ты не фальшивая. Давай попробуем».

До сих пор у меня в сейфе лежит его письмо, в котором он проводил детальный анализ моего творчества за все годы. И сделал очень правильный вывод: у меня был слишком взрослый образ, хотя я была совсем девчонкой. Фадеев сказал: «Быстро снять все бриллианты, все дорогие вещи. Ты должна быть такой, какая ты есть, – озорной, с полуулыбкой, а не женщиной, которая поет песни о любви для тех, кому за». Он надел на меня короткую юбочку, маечки – все самое очень простое и доступное для народа. Подстриг, выкрасил в блонду. Перед встречей с ним я первым делом забегала в туалет и мочила волосы водой, иначе он меня постоянно ругал: «Почему ты все время выглядишь так, как будто только вышла из салона красоты?»

Началось все с физической формы. Он сказал: «Ты толстая». – «Где толстая? Как толстая? Я же вешу всего 52 килограмма!». А он – толстая, и все. Для съемок клипа «Мой мармеладный» нужно было похудеть так, чтобы мышцы остались на месте, а жировая масса ушла. Это был мучительный процесс: и обмороки были, и ноги заплетались.

Психологическая атака тоже была постоянная. Когда я только приехала к нему на студию в Прагу, первое, что он мне сказал: «Прежде чем ты переступишь этот порог, я хочу тебя предупредить – здесь все плачут, абсолютно все». Тогда мне показалось, что это не страшно. Но дальше день за днем я слышала в наушнике его холодное: «Нет, не верю, абсолютно». Это выбивало из равновесия.

Нам казалось, что нужно дать людям что‑то веселое и провокационное, поэтому мы начали с «Мармеладного». Когда я увидела этот текст, я спросила: «А что такое “джага‑джага”?» Он отвечает: «Да ты что? Ты не знаешь? Это же молодежный сленг, означает “Эй, как дела? Все клево!”» Я все никак не могла спеть эту песню, была совершенно вымотана. Но в один прекрасный момент на меня вдруг как озарение сошло – и я спела этот трек от начала до конца с непонятным акцентом. Я закончила, в ответ – тишина. Вдруг я слышу топот, открывается дверь, Фадеев кидается мне на шею и говорит: «Круто! Вот теперь я тебе верю!»

Мы только записали песню, я счастливая полетела в Италию на шопинг. Захожу в магазин – это был Roberto Cavalli, – звонит Макс, настроение ужасное, сразу слышно. И говорит: «Я тут послушал песню, меня она бесит, я все уничтожаю». Я чуть не упала в обморок. «Не волнуйся, – продолжает он. – Я напишу еще круче». До закрытия магазина оставалось два часа, и все это время я умоляла его, чтобы он одумался. Я говорила, что это депрессия, что все пройдет. Я понимала, что запись шикарная, что это наш успех – а он собственноручно может все уничтожить.

В какой‑то момент я вдруг осознала, что «Мармеладный» звучит просто отовсюду. За год мы выпустили три мегахита: «Мармеладный», «Долетай», «Муси‑пуси». «Муси‑пуси» окончательно добила всех: это был ажиотаж, который ни с чем не сравним. То, что мои песни пародировали в КВН и вообще где попало, меня ни капли не смущало. Тоже ведь показатель популярности: если твое творчество раздражает – это признание.

 

Интервью: Елена Ванина (2011)

 

Максим Фадеев

продюсер