Итак, какова роль мужчины в этот период развития человечества?

Во–первых, это выполнение специфических функций, для которых он наилучшим образом приспособлен. Это война, охота, то есть защита своего племени и добыча пищи. Это тренирует умение действовать сообща в мужском коллективе, пространственное мышление, топографическую смекалку.

Во–вторых, это управление племенем. И мужчины, и женщины признали, что именно мужчины (конечно, не все, а лучшие) подходят для руководства коллективом.

В‑третьих, в среде мужчин появилось то, что мы называем «законом», «законностью».

В‑четвёртых, мужчина – изобретатель оружия, инструментов, лодки, построек, а также нескольких видов деятельности, позже оформившихся в профессии: плотницкого, столярного, строительного дела.

В‑пятых, в этот период под воздействием развития разума у мужчин складывается такое важное, необыкновенно важное для создания цивилизации качество как пассионарность. Именно пассионарность породит учёных, первооткрывателей, святых, борцов за свободу.

Переходим к следующему периоду.

 

4.2. Период варварства  

Общая характеристика периода. Человек овладевает гончарным искусством. Для постройки жилища применяет не только дерево, но также камень и кирпич–сырец. Приручает животных, которые образуют большие стада и становятся одним из основных источников пищи. Второй источник – земледелие. Человек с помощью селекции из диких пород растений получает высокопродуктивные культурные. Инструменты и оружие медные, затем бронзовые. На поздней стадии варварства человек овладевает искусством плавки железной руды, что даёт ему громадные возможности. Кроме того, развивается корабельное дело и судоходство (мореходство). У судов появляется парус, человек предпринимает морские походы на расстояния в сотни километров. Развивается меновая торговля и внешние торговые связи, появляются торговцы, которые везут товары, изготовленные одним народом, в земли другого народа, где меняют на другие товары. Появляются примитивные «деньги» (мера стоимости товара): звериные шкуры, продукты питания (зерно, финики), металлические слитки, скот. Складывается институт пошлин, налогообложения. Внешнеполитические связи становятся более широкими и разноплановыми. Главным образом дипломатия решает военные, торговые и династические вопросы. Фортификация развивается: появляются земляные и дерево–земляные укрепления. Народы практически постоянно пребывают в состоянии войны с кем–нибудь. Тактика боевых действий усложняется. Вместо простых стычек в форме «стенка на стенку» – умелое использование «родов войск»: лучников, тяжёлой и лёгкой пехоты, конницы, колесниц. Военная стратегия также усложняется. Война из одной стычки или нескольких не связанных друг с другом боёв становится чередой сражений, связанных в единую логическую цепь и преследующей определённую стратегическую цель. Этой целью может быть уничтожение враждебного народа и его поселений или полное его переселение на свои земли, присоединение чужого народа и его земель, обращение народа в зависимость и наложение дани и т. п. Появляется и развивается искусство осады и штурма городов. Население разделяется на группы в зависимости от рода деятельности. Выделяется военная аристократия как отдельная группа. Крестьянство и ремесленники разделяются (хотя в основном всё ещё повсеместно распространено натуральное хозяйство). Верования приобретают чёткую структуру, оформляется сонм богов, каждый из которых отвечает за свою область в реальном мире. Обряды упорядочиваются. В обществе формируется класс жрецов. На поздней стадии варварства оформляются основные виды искусства, складывается эпос, мифология. Человек выделяет себя из природы.

Для нас важны ещё две характеристики этого периода.

Во–первых, именно в период варварства начинается быстрый рост численности племён. Если племя периода дикости состояло из сотни–пары сотен человек, то теперь это могло быть несколько тысяч человек. Причины такого роста понятны. Вооружившись, человек перестал быть пищей хищников. Наоборот, он сам стал опасным врагом даже для самых сильных и агрессивных зверей. Каменным и деревянным оружием ближнего боя человек вооружился ещё в период дикости (и даже ранее), но теперь в арсенале человечества был лук, который позволял убивать на расстоянии. Даже относительно слабый воин мог убить сильного зверя или человека. Изобретение лука и связанные с ним более совершенные охотничьи приёмы как помогали в защите племени от зверей и врагов, так и позволяли получать гораздо больше добычи от охоты. Одновременно решались две проблемы: всё меньше людей племени гибло от зубов хищников и всё больше пищи приносила охота. Если первое уже не столь важный фактор, то второй – залог лучшего, чем прежде, питания. Смертность снижалась при той же рождаемости. Одновременно с этим происходило одомашнивание диких животных, что позволяло племени иметь пищу без перебоев. Скотоводство выводило людей из зависимости от результатов охоты или собирательства. Это также способствовало и более низкой смертности от голода, и более высокому уровню здоровья людей, а в конечном счете выливалось в резкое увеличение численности племён.

Вторая важная для нас характеристика периода – увеличение количества самих племён. Иногда от племени откалывалась группа людей. Причин этому может быть множество: это и несогласие с «политикой» вождя или совета старейшин, и желание освоить новою территорию, и стремление молодого вожака (ВР мужчины) основать свою иерархию, выйдя из иерархии племени. Если в раннем палеолите подобный раскол означал практически неминуемую гибель маленькой группы от голода и хищников, то уже к концу палеолита вероятность выживания даже относительно немногочисленного коллектива значительно возросла. Причины описаны выше. Увеличение количества племён вместе с ростом численности каждого из них привело к тому, что территории, наиболее благоприятные для обитания, быстро оказались заселены. Возникла конкуренция за ресурсы. Если в период дикости отселиться было менее болезненно, чем сражаться, то теперь отселяться было практически некуда – разве что в неудобные для жизни земли. Некоторые социумы выбрали последний вариант (северные народы, жители пустынь, высокогорных областей), но общая тенденция борьбы за ресурсы приняла характер военного, а позднее – ещё и политического и экономического противостояния.

Таким образом, факторы, влияющие на уклад жизни древнего человека, со сменой периода дикости на период варварства коренным образом изменились.

1. В период дикости главной и ежечасной задачей практически каждого члена племени был поиск пищи, организация быта, обустройство жилища. Голод (наряду с болезнями, но об этом поговорим позже) был главным врагом людей. Всё их существование крутилось вокруг быта. Лишь небольшая часть мужчин была вовсе избавлена от бытовых забот, и лишь на незначительные промежутки времени от них избавлялись остальные мужчины. Племена пребывали в области женской компетенции. Теперь же голод перестал быть постоянным спутником человека. Ему уже не надо каждый день проводить в поисках пищи. Более совершенное оружие, новые способы охоты, рассчитанные на это оружие, а также скотоводство обеспечило племя пищей с избытком. Мужчина больше не был вынужден пребывать в области женской компетенции. У него освободилось время на реализацию чисто мужских задач, которые уже стали жизненно важны из–за роста племён и увеличения их количества.

2. Охота и скотоводство были чисто мужской сферой компетенции. И именно они стали приносить больше пищи, чем женское собирательство. Статус мужчин значительно повысился. Появилось земледелие. Люди начали выводить из диких сортов более урожайные культурные. Некоторые исследователи в своих трудах пишут, что земледелием занимались женщины (в противовес мужскому скотоводству). Однако это выглядит странно для любого, кто знаком с земледелием до его механизации. Расчистка земель от леса и камней, подготовка пашни для сева – всё это требует очень тяжёлого физического – мужского – труда. Очевидно, земледелие было областью компетенции как мужчин, так и женщин, только каждому полу доставался определённый фронт работы.

3. Укрупнение племён потребовало более совершенной системы управления. Один вождь мог управлять группой людей численностью до 200 человек. Как только численность его коллектива превышала эту цифру, племя разваливалось на несколько группок с локальными руководителями. Подобный раскол был чреват внутриплеменными конфликтами, что ослабляло племя. Разные народы пошли по разному пути. Одни выбрали путь формирования авторитарных иерархий, где абсолютна власть верховного правителя, но от его имени действуют его ставленники, чиновники. Правитель управлял не напрямую всем народом, а только определённым количеством «начальников среднего звена», которые, в свою очередь, руководили вверенной им группой людей или сферой деятельности. Примеры – Древний Египет, Шумер (закат периода варварства и переход к цивилизации). Другие племена разделились на группы, кланы, каждым из которых руководил вожак, а всем народом правил коллектив этих вожаков. Нечто вроде известного нам совета старейшин (или вождей). Пример: племена германцев, ирокезы.

Укрупнение племён, а затем народов потребовало не только большего количества руководителей. Потребовалась более сложная система управления. Об этом мы поговорим ниже.

4. Плотное заселение территорий породило ещё одну проблему, которая оказалась более серьёзной, чем опасность диких зверей на рассвете палеолита. Теперь уже человек должен был конкурировать не с хищниками, а с другим человеком. Если для защиты от первого было достаточно обзавестись каменным топором, копьём и огнём, то против человека этого было мало. Тигр или волк неизменны тысячелетиями. Однажды противопоставив их зубам оружие, человеку удалось значительно снизить опасность, исходящую от дикой природы. Но человек придумывает всё новое и новое оружие, всё более совершенную стратегию и тактику подавления соседей. Стало быть, соседи тоже обязаны работать не покладая рук и развиваться. Конкуренция между племенами, народами, а после – государствами стала двигателем научного, технического, экономического, социального прогресса. В период варварства массово стали появляться отрасли народного хозяйства и области знания, о которых не слышали дикие предки.

5. Расселение людей по планете привело к тому, что стали заселяться не только идеальные для жизни тёплые районы, но и места с более суровыми природными условиями. Те, где сама природа без участия соседей запросто может уничтожить коллектив любой величины. Например, пустыни и особенно северные районы. Жизнь в таких суровых местах потребовала совершенно иной модели межличностных и иерархических отношений. Кроме того, неблагоприятный климат и скудость ресурсов заставил эти народы развиваться интенсивно (в отличие от экстенсивного развития или отсутствия всякого развития тропических, экваториальных народов, которые даже сейчас находятся на ступени дикости или раннего варварства). В жизни этих народов значительно возросла роль способностей, которые позволяют добиться качественного прорыва в материальной или любой другой сфере жизни общества. Иными словами, значительно выросла роль изобретателей, первооткрывателей, законотворцев и вообще любых людей с мощным аналитико–синтетическим умом.

Эти пять факторов стали основополагающими для тех процессов, о которых мы поговорим ниже.

Уже не только часть мужчин – все мужчины покинули вынужденное пребывание в области женской компетенции – быт.

Главным было то, что конкуренция между народами потребовала максимальной активации новаторской деятельности. Новаторство во всём, начиная от обработки земли и заканчивая политикой и экономикой. Не следует думать, что период варварства есть период закоснелой отсталости. За два тысячелетия этого периода человечество придумало больше, чем за сотни тысяч лет периода дикости. И в первую очередь это осуществил мужской ум.

Во–первых, к каждому члену племени, народа общество стало предъявлять больше требований. Он непременно должен был быть умелым в нескольких областях или очень умелым – в одной. Самой важной функцией мужчины стали функции добытчика и защитника, а также исполнителя тяжёлых работ в быту. Охота стала очень результативной, скотоводство снабжало домочадцев мясом, молоком, шкурами. Мужчина превратился в единственный источник благосостояния семьи. Это значительно повысило его статус среди домочадцев. Мужчина должен был умело владеть оружием. Для удовлетворения военных нужд племени теперь требовался каждый мужчина, а постоянная опасность войны (или, собственно, война) приводила к тому, что область компетенции мужчины теперь превалировала над областью компетенции женщины. Быт в условиях сытости (итог результативной охоты, активного скотоводства и земледелия) отступал на второй план как дело уже решённое.

Вместе с тем оказалось, что деятельность человека гораздо результативнее, когда он концентрируется на одном выбранном занятии, а не распыляется на многие. Воинская обязанность – это само собой. Но кроме этого была возможность заняться чем–то ещё. Человек стал выбирать себе тот род деятельности, который ему по душе. Кто–то изготовлял оружие, кто–то делал посуду и так далее. Стало складываться ремесленничество – узкая специализация ручного производства. Надо сказать, что ремесло стало гораздо более разнообразным. Быт человека уже не состоял из нескольких каменных орудий, грубо сшитых шкур и хижины. Появились кожевенное производство, прядение шерсти, ткачество, пошив одежды (в том числе нарядной), плотницкое и столярное ремесло, гончарное ремесло, плетение ёмкостей, металлургия (которая тоже разделилась на изготовление оружия и металлических предметов утвари, а также ювелирное дело), собственно земледелие и скотоводство, бортничство, рыболовство, изготовление транспорта (саней, телег), лодок, обработка камня и т. д. Хотя и большая часть семей жила натуральным хозяйством, человек физически не мог освоить все эти ремёсла, и в какой–то степени свои нужды приходилось удовлетворять за счёт мены собственных запасов на нужные предметы.

Большая часть ремёсел была мужской. Почему так? Ответ прост. Потому что ремеслом занимался тот, кто его придумывал – и это чаще всего были именно мужчины. Так мужчины создали большую часть отраслей народного хозяйства. Хотя, например, прядение шерсти и изготовление ковров находились в области компетенции женщин.

В это же время появляется торговля (вернее, товарообмен, так как денег ещё не было). Вначале местная, на уровне одного племени, а затем и межплеменная. Занимались ею только мужчины. И это очень важный момент, о котором мы поговорим позже.

Постоянные межплеменные взаимодействия на грани войны усложнили политику, в данном случае – внешнюю. Появилась особая категория людей – посланники, переговорщики, задачей которых было урегулирование конфликтов, причём таким образом, чтобы в наибольшем выигрыше оставалось их родное племя. Все они были мужчинами, несмотря на то, что вербальные способности женщин обычно в среднем выше, чем у мужчин. Причина такого выбора проста – у женщин есть недостатки, которые нивелируют очевидное достоинство – развитую речь. Это импульсивность, подчинённость эмоциям (высокая примативность), неспособность мыслить стратегическими задачами (примат принципа «создать благо здесь и сейчас»), своеобразное понимание правды и справедливости (об этом мы говорили в главе «Чем мужчина отличается от женщины?»), высокая внушаемость, конформизм. Вначале переговорщиками были наиболее мудрые, НП и ВР мужчины, обладающие даром убеждения – члены совета старейшин или приближённые вождя. Вне переговоров эти люди исполняли совсем другие функции: военные или внутриполитические.

Внешняя политика вообще стала гораздо сложнее, чем раньше. То и дело заключались союзы нескольких племён против какого–то одного, затем эти союзы рушились и возникали уже в другом составе: вчерашние враги объединялись против недавних друзей. Это требовало привлечения к внешнеполитическим делам всё большего количества людей, причём таких, которые специализировались на дипломатических вопросах. Они становились основными советниками вождя по вопросам «международных» отношений.

Но самым радикальным образом изменились структура общества, внутренняя политика и область права.

Появление полноценной внешней и внутренней политики, торговли (меновой), их развитие, а также развитие «права» как исключительно мужских областей компетенции стало причиной очень важных сдвигов в мужском мировоззрении и поведении. Женщин эти сдвиги почти не затронули. О них – сдвигах – мы поговорим в главе «Религия, закон, нравственность». А пока перейдём к внутреннему устройству общества.

Управление племенем эпохи дикости выглядит примерно так. Есть вожак или несколько вожаков (совет старейшин). Они решают главные вопросы племени, коих не так много. Вершат эпизодический суд. Остальное в регулировании не нуждается – племя живёт само по себе. Это вполне осуществимо в условиях очень благоприятного климата, относительного (минимального) достатка пищи и сниженной опасности со стороны главных врагов – хищников. Общие жёны совокупляются с общими мужьями, общие дети воспитываются коллективно, ведётся коллективный быт. Личные ошибки (если они некритичные) растворяются в коллективной ответственности и коллективной поруке. Коллективизм приводит к тому, что мы называем халявой, авось и небось. Дети природы, питаемые своей «матерью», могли позволить себе такое детское поведение. Всё изменяется в условиях развития жёсткой конкуренции между племенами.

Однажды для человечества стало очевидным (так же, как стал очевидным вред близкородственных браков), что коллективный быт, а значит, коллективная ответственность и фактическое отсутствие стратегического планирования на уровне семей – дело неэффективное. Коллективный брак перестал отвечать требованиям времени. Требовалась новая структура общества – с более чёткой схемой управления каждой ячейкой и индивидуальной ответственностью главы этой ячейки перед обществом (перед вождём).

Одновременно с этим происходит значительное повышение статуса мужчины. Области мужской компетенции превалируют над сферами компетенции женской. Кроме того, именно мужчина становится основным (а иногда и единственным) добытчиком в семье.

В это же время развитие земледелия, скотоводства, ремёсел привело к тому, что в руках мужчин стало накапливаться значительное количество материальных ценностей. Кто приручил животных? Разумно предположить, что тот, кто постоянно контактировал с ними в дикой природе и знал их повадки, образ жизни. Это мужчина. Убивая на охоте волчицу, мужчина забирал волчат и приручал их. После с помощью селекции потомки этих волчат были превращены в сотни пород домашних собак. То же самое с коровами, свиньями, птицами, на севере – оленями, на юге – верблюдами, ослами, слонами. Факт, что именно мужчины приручили скот, подтверждает и то, что стада во время парного брака принадлежали именно мужчинам. Такие были обычаи. Мы же помним из предыдущей части (о периоде дикости), что принадлежность определялась по критерию изготовления: кто изготовил, тому и принадлежит предмет. Стало быть, скотоводство было изобретено мужчинами и являлось исконно мужским видом занятия.

Сюда же добавим военную добычу мужчин. Материнское право уже не удовлетворяло мужчину. Он хотел оставлять своё имущество только своим, а не чужим детям.

При этом окончательно стала понятна невозможность браков не только между близкими родственниками, а между родственниками вообще.

Общество нуждалось в структурировании таким образом, чтобы его ячейкой стал небольшой коллектив, обладающий единственным лидером, который осуществляет стратегическое управление этой ячейкой. Лидер имеет право наказания и поощрения внутри этой ячейки, а сам несёт личную ответственность за свой небольшой коллектив. Племя структурировалось на небольшие коллективы с чёткой вертикалью власти и очевидной ответственностью.

Так возникла парная семья, которая через некоторое время, на закате варварства, превратится в семью патриархальную.

Групповой брак стал постепенно (довольно быстро) вытесняться парным браком. Последний характеризовался устойчивой парой, где функции главы семьи выполнял мужчина. Многожёнство и супружеская неверность мужчины хотя и допускались, но не приветствовались (и не были оправданы экономически, особенно многожёнство). От женщины же требовалась верность мужу, что гарантировало рождение детей внутри пары, а не от постороннего мужчины. В то же время парный брак мог быть расторгнут по желанию одной из сторон.

Появилось и ещё несколько тесно связанных между собой явлений, которые в конечном итоге стали двигателем развития как каждого человека в отдельности, так и общества в целом.

В период дикости племя, как мы знаем, состояло из семей, каждая из которых включала в себя нескольких женщин, нескольких мужчин и их общих детей. Численность такой семьи достигала несколько десятков человек (включая детей). Каждый такой коллектив вёл общее хозяйство и практически всей собственностью владел коллективно. Также коллективно осуществлялось снабжение пищей. В общем, коммунистическая идиллия всеобщего равенства, которой умилялись Руссо и Энгельс. Однако за привлекательным фасадом первобытных коллективных хозяйств (сокращённо – колхозов) таились большие проблемы. Кстати, именно с такими проблемами столкнулись колхозы Новейшего времени, например, в период коллективизации в СССР.

1. Коллективная деятельность автоматически приводит к тому, что ответственность за результат тоже распределяется на весь коллектив. Индивидуальная ответственность каждого члена «команды» размывается, оказывается как бы распределённой между всеми её членами. Меня прекрасно поймут те, кто занимается корпоративным управлением. Конечно, при тщательном контроле можно найти и лидеров, и аутсайдеров, но всегда можно уйти от ответственности, спихнув её часть на другого. В итоге все кивают друг на друга, и как бы никто не виноват. Итак, отсутствие личной ответственности в такой «командной» работе расхолаживает. Человек начинает трудиться спустя рукава. Даже если семья будет голодать, всегда можно успокоить свою совесть, сказав: «А в чём лично моя вина? Ни в чём. Все они (вы) виноваты не меньше меня!»;

2. Работа на «общий котёл» приводит к тому, что личный вклад человека также размывается. Допустим, ты очень ответственный, трудолюбивый, лезешь из кожи вон и делаешь две «нормы». Но если раскидать эту лишнюю «норму» на всю многочисленную семью, окажется, что благосостояние и сытость каждого человека повысились на три зерна. Твоя переработка – капля в море, хотя ты недосыпаешь, недоедаешь и насилуешь себя тяжёлой работой. Итак, незначительная роль личного результата каждого человека демотивирует его хорошо работать. Кстати, если вообще ничего не делаешь, то твоя недоработка из расчёта на всю семью также уменьшает её благосостояние и сытость лишь на кроху. Человек быстро понимает, что и безделье, и работа за двоих в конечном итоге приносят практически одинаковый результат. Конечно, совсем не работать нельзя. Во–первых, если все так будут делать, то семья станет голодать. Во–вторых, за демонстративную праздность можно получить по шапке. А вот если работать, но спустя рукава – будет самое то. И не надорвёшься, и с голоду не умрёшь;

3. Усреднённое распределение результата труда также демотивирует работать лучше всех и тем более придумывать что–то своё, дабы повысить результативность. Работаешь ли ты в поте лица, дремлешь ли в тени пальмы – на обед ты получишь ровно столько же похлёбки, сколько любой другой член семьи. Если ты изобретёшь супер–острогу, с которой не соскакивают самые большие рыбы, и наловишь больше всех, то на обед ты всё равно получишь столько же ухи, сколько твой глупый собрат, который ловит рыбу руками. Тогда зачем работать лучше всех, зачем что–то изобретать, если в результате ты не станешь более сытым, чем был вчера, или чем любой другой член твоей огромной семьи?

В итоге каждая семья жила на уровне, вряд ли сильно превышающем уровень физического выживания. Стимула для роста благосостояния семьи и каждого её члена не было. Также не было стимула придумывать что–то новое, развиваться. Научно–техническое, материальное, нематериальное развитие общества было близко к стагнации. Разумеется, находились люди, которые изобретали, открывали новые территории с более благоприятными условиями или просто менее опасные. Думаю, были и труженики. Но всё это были единичные случаи, которые не могли изменить ситуацию. Впрочем, в условиях естественного плодородия и отсутствия врагов, способных быстро уничтожить племя, развитие на уровне чуть выше стагнации было приемлемым явлением. Но в условиях эпохи варварства, которые мы перечислили в начале раздела, это неминуемо привело бы к гибели племени. Не двигаться быстро вперёд – значит двигаться назад.

Одним из стимулов каждого человека к развитию (а значит, и к развитию всего общества в целом) стал парный брак, который затем эволюционировал в патриархальный. Мужчина – глава семьи, её вождь, добытчик и защитник. Он лично отвечает за судьбу своей женщины и общих с ней детей. Сбросить обязанность на других членов семьи уже не получится из–за строгой вертикали управления. Он обязан крутиться и вертеться, как хочет, но накормить, одеть свою семью и укрыть её под крышей. Если он не сможет этого сделать, то, во–первых, будет до конца дней мучиться угрызениями совести (ведь гибель жены и детей от голода есть всецело его вина), а во–вторых, потеряет уважение соплеменников. Кто станет уважать человека, который своими ленью и тупостью довёл до голодной смерти собственную семью? И уж подавно никакая женщина не выйдет за него замуж после такого. К чему обрекать себя на голодную смерть? Мужчина будет обречён на одинокую старость в статусе отверженного. Поэтому личная ответственность заставляла мужчину быть настолько работящим, изобретательным и находчивым, насколько он мог. Судьба вверенной ему семьи заставляла его трудиться на пределе возможностей.

Вторым стимулом стала частная собственность, которая пришла на смену коллективной и принесла важные перемены. Теперь тот, кто больше, лучше работал, был умнее, хитрее, изобретательнее, получал больше материальных благ. Его семья меньше подвергалась опасности голода. Она была одета в лучшие одежды и становилась более уважаемой. Дети лучше питались, меньше болели, реже умирали и вырастали сильными, что увеличивало трудовые ресурсы. Можно было жить в лучших условиях. В общем, работоспособность, ум, смекалка теперь всецело работали на их обладателя и его семью. Теперь каждый мужчина был заинтересован вывести породу коров как можно мяснее и удоистее, делать как можно более качественные лодки или горшки, за которые он выменивал бы больше продуктов. В его интересах было изобретать, открывать, новаторствовать. Ведь любое нововведение работало лично на него и его детей.

А можно было тренироваться, закаляться в боях и стать лучшим воином. Приносить домой богатые трофеи, и тем самым точно так же обеспечить сытость семьи.

Третьим стимулом стало то, что дети теперь были общими у мужа и жены. У мужчины появился отличный повод вкладывать силы и средства в свою семью, так как теперь он воспитывал не общих, колхозных детей, а своих собственных, продолжателей своей генетической линии, своего рода.

Увеличение благосостояния свидетельствовало о том, что глава богатеющей семьи не лодырь, не дурак, не трус, а наоборот – умелый руководитель своего коллектива, умный, работящий, целеустремлённый человек. Или хитроумный, предприимчивый торговец. Или смелый воин. В общем, достойный, уважаемый член общества. Вожак. Так благосостояние семейства приносило мужчине уважение со стороны других. Прослойки этих людей – более богатых, менее богатых и, наконец, бедняков, начали формировать классы.

Классовое и имущественное неравенство сами по себе стали стимулом к развитию человека. Каждому хотелось перерасти рамки своего класса и перейти в другой, более высокий. С другой стороны, каждый боялся скатиться в низы общества, и это было противоядием против лени и медлительности ума. Конечно, не обходилось тут и без разных мерзких делишек: преступлений, подлости в погоне за чужим имуществом. Кто–то скатывался в бедность не из–за лени, а из–за болезни или иных превратностей судьбы (неурожаи, стихийные бедствия, война). Но мы говорим о тенденции, а она была такова, как описано выше.

Личная ответственность за семью, возможность богатеть и тем самым жить более комфортно, желание принадлежать к более привилегированному классу стали отличными индивидуальными стимулами, обеспечивающими высокую работоспособность каждого члена общества.

Кстати, наибольшего развития достигли как раз те социумы, в которых классовая структура не превратилась в иерархию изолированных каст. Если член одной касты никогда не сможет попасть в другую, то у него нет стимула к развитию. Социальный лифт не работает, и нет смысла надрываться. Всё равно останешься там же, откуда и начал свой бег. И наоборот, если переход из класса в класс затруднён, но возможен, у человека появляется мощный стимул.

В прошлом разделе мы начали разговор о рангах мужчины, и вот теперь, в эпоху варварства, черты характера, свойственные высокому рангу, стали самым ценным внутренним ресурсом. Уверенность в себе и своих силах, целеустремлённость, способность держать удар, нацеленность на ведущие позиции в обществе – всё это приводило к благополучию в семье и росту её благосостояния. Мало того, теперь каждый мужчина, который обзавёлся семьёй, автоматически становился вожаком своего маленького племени. Волей–неволей ему приходилось становиться ВР, лидером. Включать лидерские качества. Или вырабатывать таковые, если их не было. В награду за такую работу над собой мужчина получал массу бонусов. Если не удавалось – терпел лишения дома и презрение со стороны домочадцев и соплеменников.

Мужчине приходилось осуществлять стратегическое руководство семьёй, её бюджетом, имуществом. Он должен был обеспечить жене лучшие условия для деторождения и ухода за детьми – тогда его маленькое племя становилось больше, сильнее. Мужчина должен был стать примером для своих детей и правильно воспитать их. Они должны перенять от отца всё то, что потребуется им самим для семейной жизни.

Кроме того, стимул поддерживать своего мужа появлялся и у жены. Сильный и успешный муж означал лучшие условия для неё и детей. Уставший, забитый, неуверенный в себе муж делался залогом бедности, разлада в семье, горя для него, жены и детей. Поэтому в интересах женщины было создать дома надёжный, сытый и спокойный тыл. А если была возможность – поддержать мужа, помочь ему в его делах. Так же воспитывали дочерей – не конкурировать с мужчиной, не становиться ему соперником, врагом, внося разлад в семью, а разделять сферы деятельности, в конечном счёте работая на общее благо.

В итоге общество (племя, народ) было распределено на небольшие группы – семьи – находящиеся под стратегическим управлением мужчины (главы семьи). Каждый такой коллектив был заинтересован в повышении своего благосостояния, и для этого был готов постоянно развиваться. Несколько семей, имеющих один корень, часто составляли клан, который функционировал так же, как и семья.

Эпоха варварства – мир настоящей демократии. Это тебе не нынешний либерализм, из–за которого выглядывает плохо замаскированная диктатура слабых, тоталитаризм, жесточайшая цензура и прокрустово ложе уравниловки (так называемое равенство результата, которое не имеет ничего общего с настоящим равноправием). Это военная демократия, когда коллектив свободных, вооружённых и ответственных людей, вожаков своих небольших коллективов – семей – выбирают себе лидера. Кстати, нередко и женщины имели право голоса – но не любая женщина (как, кстати, и не любой мужчина), а только та, которая стала наравне с другими мужчинами главой семьи (чаще всего – вдова, которая нашла в себе силы не пуститься во все тяжкие, а принять на свои плечи груз управления домохозяйством). Таким образом, электорат формировался только из тех людей, которые:

1. Полезны для общества. Люмпены, бродяги, нахлебники, нищие отсеиваются.

2. Имеют опыт управления собственным коллективом и поэтому ориентируются в том, что сейчас называется менеджментом. Они могут оценить, справится ли тот или иной претендент с грузом управления племенем (народом), есть ли у него задатки к этому и соответствующий опыт. Молодняк, не имеющий никакого опыта в этом деле, отсеивается.

3. Вооружены и готовы защищать себя и свою семью, а часто и имеют такой опыт. Тут уже не надавишь на избирателей, не запугаешь их. Они сами тебя запугают, нанизав на копья. И не станешь бесчинствовать, заняв «место» правителя. Это тебе не бессловесные и затюканные овощи, а вооружённые, уверенные в себе мужчины, имеющие опыт боевых действий. Тут и дружина не поможет.

4. Имеют развитое чувство ответственности. Им, лидерам своих маленьких коллективов (семей), есть что терять. Поэтому они не станут выбирать абы кого. Не будут голосовать за претендента из–за его бархатистого баритона или густых кудрей. Им нужен в вожаки не поп–звезда или секс–символ, а человек с навыками управления, честный и деятельный.

Управление народом, состоящим из серьёзных, уверенных в себе, свободных и вооружённых людей накладывает на лидера огромную ответственность. Проворуешься – почувствуешь себя на копьях. Начнёшь чваниться и давить свободный люд – отправишься искать свою отрубленную голову в кусты. Даже налоги без очень весомой причины не повысишь – соберут тинг, вече и выкинут тебя с трона, как щенка.

Период варварства стал эпохой множества революционных открытий, изобретений, которыми мы пользуемся до сих пор. Многие наблюдения стали базисом для современных наук. Человек заселил всю территорию Земли (за небольшим исключением). Непрерывно безымянные новаторы улучшали уже известное, изобретали новое. Хранили секреты в надежде возвыситься над конкурентами. Потом эти секреты становились общественным достоянием, и народ поднимался на новую ступень развития. А тысячи безымянных новаторов придумывали всё новое и новое.

Легенды тех времён доносят до нас истории пассионариев, которые шли на отчаянные шаги, дабы достичь своей мечты – иногда сумасшедшей. Титан, укравший огонь у богов и обрёкший себя на мучения. Правитель гаутов, который ради немеркнущей славы бросил вызов чудовищу (и не одному). Человек, построивший гигантский корабль для всей семьи и животных и переживший в нём потоп. Полубог, который в главном враге нашёл друга, а когда тот погиб, ради его воскрешения прошёл множество испытаний. Мужчина, который спустился за своей женщиной в преисподнюю. Мастер, сделавший крылья себе и сыну.

Женщины по–прежнему имели много прав. Это заметно уже по сонмам богов тех времён. Там наряду с богами–мужчинами были и богини, причём их функция была зачастую не менее важной, чем функции мужчин. В начале периода варварства женщины наряду с мужчинами имели право голоса. Со временем, когда глава семьи окончательно принял на себя личную ответственность за судьбу семьи, он стал и единственным выразителем её мнения. Коль скоро мужчина целиком и полностью отвечает за благополучие семьи, стало быть, он и принимает окончательные решения. В том числе вне семьи.

Женщины того периода вовсе не были бесправным придатком мужчины, боксёрской грушей, как то желают видеть феминистки. Женщины имели прав<