Книга четвертая. Этапы Солнечного Глагола. I. Зороастр

 

Слава Ормузду! Честь моей душе

 

Этапы Солнечного Глагола

 

Брахманская религия и цивилизация представляют первый этап постатлантического человечества. Этот этап кратко резюмируется так: завоевание божественного мира исконной мудростью. Великие последующие цивилизации Персии, Халдеи, Египта, Греции и Рима, иудео-христианство, наконец, кельто-германский мир находятся все еще в развитии, частью которого мы являемся, и представляют шаг вперед в развитии белой расы. Сколько религий, сколько рас, сколько цивилизаций, сколько разных миров. Но во все проникает арийский элемент, подавляющий их, и все они связаны некой магнетической связью, идеей, которая их одушевляет и инстинктивно ведет. Этой идеей является завоевание Земли с помощью Божественного, возрожденного к жизни. Это приложение Божественного не было бы возможным без возрастающего ослабления инструмента, который служил открытию этого божественного мира, а именно спонтанного общения с космическими силами, названными богами, и ясновидения как в астральном мире, так и в мире духовном, который является внутренним миром человека и универсума. Эти творческие и ясновидящие способности были атрофированы уже в Индии, начиная с эпохи, когда спекулятивная философия заняла место первоначальной интуиции. Они должны были померкнуть и стереться еще больше у арийских и семитских рас Центральной Азии и Европы по мере того, как развивались способности, свойственные арийской расе, способности, необходимые для познания внешнего мира и власти над ним, а именно: строгое наблюдение, анализ и разум, которые формируют чувство личной независимости и свободы. Тем не менее, трансцендентные способности души не исчезают у человечества. Они сохраняются у избранных, которые их тайно практикуют и развивают под покровом мистерий, защищая от профанации и порчи извне. В этом и состоит смысл инициации. У этой элиты, способной к самоотбору путем испытаний, утвержденных ею же, божественное вдохновение сохраняется, но оно меняет форму. Вместо того, чтобы распылиться на весь универсум и затеряться в Бесконечном, как это произошло у индусов, оно стремится уплотниться и сконцентрироваться в единой точке, которую мы называем солнечным Глаголом.

Солнечный Глагол есть Логос, Божественное Слово, которое одушевляет наш планетарный мир. Прославляя Солнце, первобытные риши и ведические певцы поклонялись не просто физическому Солнцу. Они предчувствовали за ним Дух, который одушевляет звезду-царя. Наша солнечная система и Земля, ее наиболее плотное горнило, в котором Дух и Материя достигают напряжения наиболее сильного и творят наиболее пылкую жизнь, были сотворены иерархией космических сил, вдохновленных непостижимым и бесконечным Богом. Это то, что Книга Бытия великолепно выражает словом Элохим, которое означает Бог-Боги[66]. Тем не менее с самого начала, еще с сатурнианского периода планетарной жизни божественная мысль, Логос, который особым образом руководит нашей солнечной системой, старался уплотниться и проявиться в некоем суверенном органе, который служил бы в каком-то смысле его словом и его горящим очагом. Этот Дух, этот Бог является царем солнечных Гениев, возвышающихся над Архангелами, Господствами, Престолами и Серафимами, одновременно их вдохновителем и величественным цветком их совместного творения, вынашиваемый (или задуманный) ими и растущий вместе с ними с тем, чтобы их превзойти, предназначенный к тому, чтобы стать человеческим Словом Создателя, подобно тому, как свет звезд является его универсальным словом.

Таковым является солнечный Глагол, космический Христос, центр и основа земной эволюции.

Этот величественный Гений, этот солнечный Глагол, который не следует путать с физическим Солнцем (так как он есть ни что иное, как духовная квинтэссенция этой звезды), не могло бы проявиться внезапно и одиножды слабому человечеству. Лишь через последовательность этапов оно могло приблизиться к людям. Им следовало сначала постигнуть его отражения и рассеянные лучи и лишь затем смочь переносить его ослепляющий свет. Первые расы, первобытные религии начали с догадок о нем через других богов подобно тому, как мы видим сияние Солнца сквозь тучи или движущейся человеческой фигуры, через все более прозрачные вуали. Христос сияет издалека через Индру, для Зороастра он вспыхивает в ореоле Ормузда, он зажигается для Гермеса в солнце Осириса. Он обращается к Моисею в виде неопалимой купины и в образе белого метеорита бороздит красные молнии Синая. Он воплощается, наконец, в учителе Христе, в его человеческой кротости и божественном великолепии. Он облачился плотью чтобы стать для всего человечества солнцем любви и воскресения.

Таким образом, постепенно отражение становится лучом, луч — звездой, а звезда — огненным Солнцем. Эта звезда магов, которая направляет свои лучи из Центральной Азии в Египет, чтобы вернуться и остановиться над вифлеемской колыбелью, освещает три чудесные точки в темной толкотне народов, воюющих друг с другом на протяжении пяти тысяч лет, между Каспийским морем, Персидским заливом и Средиземным морем.

Эти три точки есть ни что иное, как откровение Зороастра в первобытном Иране; встреча вавилонских магов с величественной фигурой пророка Даниила; наконец, ужасающее и возвышенное видение Солнца Осириса в египетских склепах, видение, которое провозглашает конец абсолютных монархий Востока и распространение античных мистерий, предваряющих приход Христа.

Эти три события обозначают три этапа солнечного Глагола, и одновременно — три гигантских шага в завоевании земли. Ведь они позволяют предвидеть, с одной стороны, постепенное сошествие космического Христа к человечеству; с другой стороны, работу трех великих могущественных цивилизаций, Персии, Халдеи и Египта, в лице которых продолжается арийский прорыв на Запад.

 

Зороастр

 

Переместимся из Индии в Центральную Азию и рассмотрим этот регион с высоты птичьего полета. Насколько хватает взгляд, под нашими ногами простирается Памир и Гиндукуш, «Крыша мира» и гордиев узел континента. Белые хребты и серые долины. На восток и на север от этих горных нагромождений Персия и Иран образуют высокое плато. На фоне огромных просторов разворачиваются строгие линии, величественных масштабов и дикости. Неровная земля, зеленые оазисы, иссушенные пустыни, которые скрывают высочайшие горы на земле. Один из современных путешественников, лучше всех увидевший Персию и прочувствовавший ее душу, граф Гобино, так описывает эту гордую страну: «Природа расположила Центральную Азию в виде огромной лестницы, на вершине которой она посчитала за честь расположить выше всех иных регионов земли древнюю колыбель нашей расы. Между Средиземноморьем, Персидским заливом и Черным морем земля поднимается своеобразными этажами. Огромные вершины, расположенные на прочном фундаменте, Таврия, Гордиенские горы, цепи Ларистана, приподнимают и поддерживают окрестности. Кавказ, Эльбрус, горы Шираза и Исфахана дополняют картину еще более высокой террасой. Эта огромная платформа, расположившая свои величественные отроги со стороны Сулеймановых гор и Гиндукуша, простирается, с одной стороны, до Туркестана, ведущего в Китай, и, с другой стороны, до рек бассейна Инда, границы менее обширного мира. Доминирующий тон этой природы, самое сильное чувство, которое она вызывает — это чувство необъятности и тайны»[67].

Но она наполнена также сильными контрастами, напоминающими об идее борьбы и сопротивления. После устрашающих весенних бурь, с мая по сентябрь, здесь устанавливается сухая погода, воздух наполняется удивительной чистотой.

Контуры гор и мельчайшие детали пейзажа обрисовываются в сияющей ясности такими живыми красками, что они заставляют задуматься о свежести красок радуги. Лето здесь теплое и легкое, зима суровая и жестокая. Апельсиновые и гранатовые деревья растут на склонах плодородных холмов. Пальмовые деревья охраняют источники, к которым приходят газели, в то время как снега собираются на склонах гор, покрытых дубами и кедрами, где обитают медведи и грифы, а северный ветер подметает в степях круговороты пыли.

Такова была Земля, усыновившая первых ариев, земля, где вода спрятана жадной почвой и пробивается лишь под ударами кирки, земля, которая не дает плодов без сохи и ирригационных каналов, земля, где жизнь — это вечная борьба с природой. Такой была родина Зороастра.

 

Глава I. Юность Зороастра

 

Одни считают, что он родился в Бактрии, другие — в библейском Рее, недалеко от современного Тегерана. Я позаимствую еще раз у Гобино описание этих грандиозных мест: «На севере простиралась цепь гор, искрящиеся белые вершины которых поднимались на величественную высоту: это был Эльбрус, эта гигантская вершина, соединяющая Гиндукуш с горами Грузии, индийский Кавказ с Кавказом Прометея, и, поверх всей этой цепи, возвышаясь подобно гиганту, плыла в воздухе огромная острая вершина Демавенд, белая с головы до основания... Ни одной детали, которая могла бы остановить мысль, это — бесконечность, подобная бесконечности моря, горизонт изумительного цвета, небо, прозрачность и сияние которого не в силах передать ничто, ни слово, ни палитра, полнота, которая волнообразно и постепенно захватывает подножье Эльбруса, соединяется и смешивается с его вершинами. Временами здесь образуются пыльные смерчи, поднимаются к небу, казалось, касаются его своей кружащейся верхушкой, беспорядочно мечутся и, наконец, исчезают. Эту картину невозможно забыть».

Во времена, когда родился первый Зороастр, четыре или пять тысяч лет до нашей эры[68], древние Иран и Персия были населены кочевыми племенами, происходящими от белой расы. Лишь их элита знала плуг и искусство возделывания земли, а также священный колос, который растет прямо, как копье, золотой урожай, который волнуется как женская грудь, и божественное растение, которое является чистым трофеем жнеца. Остальные пасли свои стада, но все они обожествляли Солнце и приносили ему огненную жертву на земном алтаре. Лишившись своего царя-жреца, они жили небольшими племенами. Но уже в древние времена туранцы, пришедшие с равнин Севера и гор Монголии, завоевали землю праведных и сильных, древнюю Ариану Вайю. Неисчерпаемое человеческое семя, туранцы происходят из наиболее сильной расы Атлантиды, коренастых желтолицых людей с близко посаженными глазами. Могучие оружейники, грабители, хитрые всадники, они также обожествляли огонь, но не тот небесный огонь, который просвещает души и сближает племена, но огонь земной, оскверненный нечистыми элементами, отец черного волшебства, огонь, который дает богатство и власть, привлекая жестокие желания. Туранцы считались посвященными темным демонам. Вся история первых ариев представляет историю их борьбы с туранцами. Под натиском первых завоеваний арийские племена рассеялись. Они отступали перед желтыми всадниками, сидящими на своих черных лошадях, как перед армией демонов.

Наиболее непокорные скрывались в горах, остальные покорялись, терпели иго победителей и принимали их нечестивые культы.

В это время в горных племенах Эльбруса, который носил тогда имя Албордж, родился мальчик по имени Арджасп, наследник старой царской фамилии. Арджасп провел детство среди своего племени, охотясь на буйволов и воюя с туранцами. Вечером, под накидкой сын побежденного царя иногда мечтал о восстановлении древнего могущественного царства Йима[69]: но это была лишь неопределенная мечта. Ведь он не имел ни лошадей, ни людей, ни оружия, ни сил, так необходимых для этого предприятия. Но однажды, некий странный провидец, святой в рубище, которыми всегда была полна Азия, пир, предсказал ему, что он станет царем без скипетра и диадемы, более могущественным, чем все земные цари, царем, увенчанным самим Солнцем. И это было все.

Во время одной из одиноких прогулок, ранним утром, Арджасп достиг зеленой и плодородной долины. Устремленные вверх вершины образовывали нечто наподобие цирка, там и тут тучнели обрабатываемые поля, вдали галерея из стволов деревьев возвышалась над группой хижин, окруженных палисадником. По ковру из высоких растений и диких цветов протекала река. Он перешел ее и достиг благоухающего соснового леса. В самой его глубине на каменном ложе находился прозрачный источник, голубее, чем сама лазурь. Одетая в белые льняные одежды женщина, склонясь к источнику, черпала воду медным кувшином. Она поднялась и поставила кувшин на голову. Она принадлежала гордому типу арийских горных племен. Золотой обруч окаймлял ее черные волосы. Под полукругом бровей, соединявшихся выше носа с горбинкой, блестели черные непроницаемые глаза. В ее глазах была непередаваемая грусть, сквозь которую иногда проскакивала искра, подобная голубой молнии, пронизывающей темное облако.

— Кому принадлежит эта долина»? — спросил заблудившийся охотник.

— Здесь властвует патриарх Вагумано, хранитель чистого Огня и слуга Всевышнего, — ответила молодая женщина.

— Как твое имя, благородная женщина?

— Мне дали имя этого источника, который зовут Ардуизур (источник Света). Но берегись, чужеземец! Учитель говорил: Тот, кто выпьет этой воды, будет обожжен нестерпимой жаждой, и лишь Бог сможет ее утолить...

Еще один раз взгляд женщины с непроницаемыми глазами упал на незнакомца. На сей раз он дрожал подобно золотому лучу, затем она повернулась и исчезла в благоухающих соснах.

Сотни белых, красных, желтых и голубых цветов склонили свои лепестки и чаши над голубым источником. Арджасп тоже склонился к нему. Его мучила жажда и он пил кристально чистую воду большими глотками прямо из своих ладоней. Затем покинул источник и больше не вспоминал об этом приключении. Правда, он несколько раз думал о зеленеющей долине, окруженной недоступными вершинами, о голубом источнике в сени ароматных сосен и о глубокой ночи глаз Ардуизур, из которых исходили голубые молнии и золотые лучи.

Прошли годы. Царь туранцев, Зохак, победил ариев. В Иране, на отрогах Гиндукуша, в Бактрии[70], поднялся каменный город, крепость, призванная руководить кочевыми племенами. Царь Зохак собрал здесь все арийские племена, которые должны были признать его могущество. Арджасп вместе со своим племенем тоже пришел сюда, но не для того, чтобы подчиниться, но чтобы увидеть врага лицом к лицу. Царь Зохак, одетый в рысью шкуру, занял золотой трон, стоящий на земле, покрытой окровавленными шкурами буйволов. Вокруг него, в большом круге, расположились вожди, вооруженные длинными пиками. С одной стороны — небольшая группа ариев, с другой — сотни туранцев. За фигурой царя открывался храм, грубо вытесанный в горе в виде своеобразной пещеры. Два огромных каменных дракона, вырезанных в порфировом утесе, охраняли вход в храм и служили его украшением. В центре на базальтовом алтаре полыхал красный огонь. Туда сбрасывали человеческие кости, кровь быков и скорпионов. Было видно, как за этим огнем время от времени поднимались две огромные змеи, которые грелись у пламени[71]. Они имели лапы драконов и мясистые капюшоны с подвижным гребнем. Это были последние выжившие допотопные птеродактили. Эти чудовища подчинялись двум жрецам с палками. Ибо это был храм Ангра-Майниу (Ахримана), повелителя злых демонов и бога туранцев.

Едва Арджасп прибыл с людьми своего племени, как воины привели к царю Зохаку какую-то пленницу. Это была прекрасная женщина, почти обнаженная. Обрывок ткани едва прикрывал ее пояс. Золотые кольца на ее лодыжках указывали на ее знатное происхождение. Ее руки были связаны за спиной веревкой, и пятна крови виднелись на ее белой коже. Она удерживалась накинутой на шею бечевкой, сплетенной из конского волоса, такой же черной, как и ее распущенные волосы, которые спадали на спину и ее трепетную грудь. Арджасп с ужасом узнал женщину у источника, Ардуизур... Увы! Так изменившуюся! Она была бледной от перенесенных страданий, никаких дротиков не вылетало из ее тусклых глаз. Она опустила голову, смерть царила в ее душе.

Царь Зохак сказал: «Эта женщина — самая гордая пленница восставших ариев с гор Албордж. Я предлагаю ее тому из вас, кто сумеет ее заслужить. Но необходимо, чтобы тот посвятил себя богу Ангра-Майниу, вылив свою кровь в огонь и выпив кровь быка. Затем необходимо, чтобы он присягнул мне не на жизнь, а на смерть, положив свою голову под мою стопу. Тот, кто сделает это, пусть возьмет Ардуизур и сделает ее своей рабыней. Если же никто не захочет, то мы отдадим ее на съедение двум змеям Ахримана».

Арджасп увидел, как крупная дрожь сотрясает с головы до ног прекрасное тело Ардуизур. Один туранский вождь с оранжевым цветом кожи, со сросшимися у переносицы глазами вышел вперед. Он совершил жертвоприношение крови перед огнем и двумя змеями, положил свою голову под ноги Зохака и присягнул ему на верность. Пленница выглядела как раненная орлица. В тот момент, когда грубый туранец положил руку на прекрасную Ардуизур, та посмотрела на Арджаспа. Голубой дротик вылетел из ее глаз и крик вырвался из ее груди: «Спаси меня!» Арджасп устремился с обнаженным мечом на вождя, но стражники пленницы схватили его и собирались заколоть его своими пиками, когда царь Зохак вскричал: «Остановитесь! Не трогайте этого вождя!»

Затем он повернулся к молодому арию:

— Арджасп, — сказал он, — я тебе сохраню жизнь и отдам тебе эту женщину, если ты мне присягнешь и подчинишься нашему Богу.

При этих словах Арджасп сжал виски руками, опустил голову и вернулся в ряды своих соплеменников. Туранец схватил свою добычу, Ардуизур испустила новый крик, и в этот раз Арджасп бросился бы на верную гибель, если бы товарищи не удержали его, схватив за горло и едва не задушив. День угас, солнце стало черным, и Арджасп видел лишь поток красной крови, крови всей туранской расы, которую он жаждал вылить в огонь за невинную жертву, за Ардуизур, раненную и смешанную с грязью. Арджасп упал на землю и потерял сознание.

Когда молодой вождь вновь открыл глаза, под навесом, куда его отнесли товарищи, он заметил вдали какую-то связанную женщину на седле лошади. Некий всадник вскочил на животное, обхватив женщину руками, и вся толпа туранцев с длинными пиками, восседающих на своих черных лошадях, устремилась за ним вослед. Вскоре всадники, лошади, крупы и копыта, мелькающие в воздухе, исчезли в облаке пыли вместе с дикой ордой.

Тогда Арджаспу вспомнились слова Ардуизур возле светлого источника, под благоухающими соснами: «Тот, кто напьется этой воды, будет сгорать от неутолимой жажды, — и один только Бог сможет ее утолить!» У него была жажда в крови, в его венах, в мозгу костей, жажда реванша и справедливости, жажда света и истины, жажда силы, чтобы освободить Ардуизур и душу своей расы!