Три «мушкетёра» - В. Дорогой, В. Чурсинов и В. Рыков

Его мама, Мария Андреевна, занималась Володей всерьёз, ведь любила своего единственного сына безмерно: научила его играть на аккордеоне и рисовать, что в дальнейшем ему пригодилось. Играл он хорошо да к тому же пел, но рисовал ещё лучше.

  Как потом оказалось, с возрастом рисование переросло в серьёзное увлечение. Володя стал писать картины, пробуя разные стили и манеры письма. И ведь никогда не был жадным, но дарить свои творения, кому бы то ни было, жалел. Правда, пару картин он мне всё же подарил, но гораздо позже, лет 55 отроду, приговаривая при этом с присущей самоиронией, что его творения – достояние страны, и так просто разбрасываться ими не может.

  Весёлый нрав моего друга всегда давал ему шанс выделяться в любой компании, где бы он ни был. Володю отличал большой интерес к жизни во всех её проявлениях: тульский велотрек, авиационно-спортивный клуб, где учился летать планеристом... А художественная самодеятельность при машиностроительном факультете политехнического, тогда ещё института, раскрыла несомненный артистический талант Володи.

  В наше студенческое время концерты художественной самодеятельности института, особенно машиностроительного факультета, которые по обыкновению проходили во Дворце культуры оружейников, пользовались большой популярностью среди учащейся и рабочей молодежи. И выступлениям моего друга всегда сопутствовал вполне заслуженный успех.

  Нельзя сказать, что свое свободное время мы проводили в развлечениях и только. Нет! Любили мы и бассейн при Доме офицеров, который заставлял нас ежедневно рано вставать, чтобы взбодриться. А летние пробежки в парке, который расположен недалеко от нашего дома, с утра пораньше, вспоминаются и сейчас. Ну, а зимой встать на лыжню в том же парке, – разве не прекрасно!

  Это нас объединяло и в отрочестве, и в юности. Стремление пойти по стопам отцов роднило нас тоже, но судьбе, видно, было распорядиться иначе. Мы стали студентами Тульского политехнического института. Факультеты разные, но стремления оставались прежними. Рано утром, часов в пять пешком шли в ТАСК (Тульский авиационно-спортивный клуб), который располагался в кремле, где нас потом автобусом везли на аэродром, и там пробовали мы свои силы и будоражили свои стремления к небу.

  Однако артистическая жилка друга всё-таки брала верх, и он несколько раз пытался поступить в Свердловскую кинематографическую студию на артистический факультет. Неудачно, правда. Зато это дало ему определенные навыки – артистические, конечно.

  И когда Володя жил в Москве, то начал работать руководителем театральной студии в одном из дворцов культуры, а затем уже и сам играл в народном театре.

  Это время было своеобразной проверкой нашей дружбы на прочность: ведь я уже жил тогда со своей семьёй в Львове, а Володя – в Москве. Мои частые командировки в столицу всегда сопровождались нашими непременными встречами, иногда переходящими в радостные товарищеские застолья, и всегда в любви и уважении друг к другу. Именно тогда мы поняли цену истинной дружбы, не зависящей от расстояний и перерывов.

  Судьба у каждого из нас своя, у всех она очень разная, хотя вместе жили и росли, учились и работали. Любили по-своему девчонок, а родителей и Отчизну одинаково сильно. А ещё мы были гражданами СССР. И любили всех наших родных, близких и даже просто знакомых независимо от их национальности.

  Наша судьба была благосклонна к нам: ни войн, ни революций, ни голода. Советская власть дала нам возможность попробовать свои силы и в спорте, и в художественной самодеятельности, и в кружках технического творчества.

  Помню, как мы, часто увлекаясь фото и кино, ночами сидели за проявлением фотокинопленок и печатанием фотографий. Любили мы новое и в технике, и в самых разных проявлениях нашей жизни. Любителем охоты Володя особенно не был, хотя не прочь с друзьями побывать лишний раз на природе и порадоваться её красотами и запахами.

  И мы часто втроём, я и мои друзья – Володя Рыков и Владислав Дорогой, – таким образом общались с природой в угодьях Тесницких лагерей. Заядлыми охотниками так и не стали, но общение с природой роднило нас тоже. Правда, у Владислава Сергеевича Дорогого страсть к охоте осталась, и он ей верен уже свыше полувека.