Глава II . Технология предъявления личности

ДЛЯ ОПОЗНАНИЯ ПО ПРИЗНАКАМ ВНЕШНОСТИ, ГОЛОСА И РЕЧИ

Содержание технологии предъявления личности для опознания по признакам внешности

Одной из задач криминалистической тактики как раздела криминалистики является разработка рекомендаций по организации расследования, проведению процессуальных действий, направленных на обнаружение, фиксацию, изъятие, исследование, оценку и использование доказательств. В основе криминалистической рекомендации лежит система методов, приемов и средств, позволяющих эффективно осуществлять работу с доказательствами.

В центре внимания криминалистической тактики оказываются следственные действия с точки зрения их организации и проведения. Как справедливо заметил А.Г. Филиппов, положения науки уголовного процесса, основывающиеся на нормах закона, определяют, что можно и нужно и чего нельзя делать в ходе расследования и судебного разбирательства. О том, как это нужно сделать, в уголовном процессе говорится лишь в общих чертах. Напротив, соответствующие положения криминалистической тактики говорят именно о том, как провести то или иное следственное или судебное действие, чтобы с минимальной затратой времени и сил добиться наибольшего успеха[149].

Так, ст. 193, 289 УПК РФ регламентируют порядок предъявления для опознания, при этом остаются открытыми многие важнейшие вопросы, например: как организовать предъявление для опознания; что необходимо предусмотреть для обеспечения объективности и полноты получаемых результатов; какие способы и приемы следует предпринять в той или иной следственной ситуации; в чем состоят особенности предъявления для опознания различных объектов; как обеспечить выполнение требований закона к предъявляемым объектам; как использовать уголовно-правовые и криминалистические средства для нейтрализации противодействия производству данного следственного действия и пр.

Предоставив возможность осуществлять производство предъявления для опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение, УПК РФ поставил перед криминалистами новые задачи, поскольку порядок такого предъявления оказался урегулированным лишь в общих чертах, имеется немало спорных моментов. В частности, остаются открытыми вопросы использования технических средств, тактических приемов, участия некоторых субъектов уголовного судопроизводства. Особую актуальность приобретает высказывание Т.С. Волчецкой и В.В. Войникова относительно того, что задача криминалистики по обеспечению безопасности в уголовном процессе состоит в разработке и внедрении организационных, технических и тактических рекомендаций в отношении отдельных следственных и судебных действий, целью которых является установление и поддержание достаточного уровня состояния защищенности[150].

Представляется, что криминалистические рекомендации, направленные на решение указанных и других вопросов производства предъявления для опознания, могут быть раскрыты через такие категории, как технология и тактика данного следственного действия. Как отмечалось, применительно к предъявлению для опознания в меньшей степени, чем к производству других следственных действий, имеют отношение вопросы тактического характера.

Прежде всего это обусловлено тем, что предъявление для опознания является, условно говоря, пассивным следственным действием. Ведь по большому счету деятельность следователя при его производстве сводится лишь к наблюдению самого процесса опознания: какие бы тактико-криминалистические приемы ни предпринимались в ходе его производства, уже ничего нельзя изменить. Задача следователя состоит в том, чтобы осуществлять и контролировать строго определенный порядок действий участников данного следственного действия. Однако специфика и сложность отличают предъявление для опознания от других следственных действий.

Во-первых, его результаты имеют особый статус доказательства по уголовному делу, в чем заключается их ценность. Следственная и судебная практика свидетельствуют о том, что по многим уголовным делам, особенно о насильственных и корыстно-насильственных преступлениях, результаты предъявления для опознания подозреваемого (обвиняемого) лежат в основе и привлечения лица к уголовной ответственности, и обвинительного приговора. На данное обстоятельство обращает внимание В.П. Божьев, указывая, что при определенных условиях сведения, полученные в результате предъявления для опознания, имеют ключевое значение в системе собранных по делу доказательств[151]. Изложенный тезис подтверждает высказывание И.Е. Быховского о том, что результат расследования дела в целом – результат следственного действия[152].

Во-вторых, качество и результативность предъявления для опознания напрямую зависят от тщательности подготовки к его производству и от правильной организации. Именно на подготовительном этапе должен быть предусмотрен и решен практически весь комплекс вопросов и организационного, и тактического, и технического характера. Такой подход обеспечивает близкие к идеальным условия производства предъявления для опознания, поскольку его невозможно осуществлять в конфликтной ситуации, в ситуации противодействия. Любое нерегламентированное действие опознаваемого, его защитника, участвующего в следственном действии, произведенное ими в процессе акта опознания, заведомо ставят опознаваемого в условия, которые выделяют его из круга лиц, предъявляемых опознающему, что является недопустимым. Устранить подобные обстоятельства в ходе опознания невозможно, поскольку при этом присутствует опознающий. Таким образом, до производства данного следственного действия, учитывая неповторимый характер его условий, следователь обязан учесть все негативные обстоятельства, которые могут препятствовать производству предъявления для опознания, и предпринять необходимые меры по обеспечению нормального его хода.

Безусловно, следователь не сможет успешно решить данные вопросы, если не будет располагать знанием криминалистического обеспечения производства предъявления для опознания, включая технологию его производства. По мнению Г.А. Зорина, эффективность процессуального действия обусловлена степенью владения следователем «тактическим арсеналом», под которым понимается наличие умений и практических навыков по оптимальному использованию криминалистических методов, приемов и средств в структуре выполняемого действия при обнаружении, фиксации, изъятии, исследовании и оценке доказательственной информации; наличие в памяти моделей типовых ошибок, а также навыков по их прогнозированию в конкретной ситуации, предотвращению и своевременному исправлению[153].

С нашей точки зрения, резервы повышения эффективности производства предъявления для опознания могут быть найдены в новом подходе к организации данного следственного действия. Он состоит в соблюдении двух обязательных требований, которые должны быть положены в основу разработки технологии производства предъявления для опознания. К первому – следует отнести особое значение подготовительной стадии производства предъявления для опознания, где, как отмечалось, должна быть спрогнозирована и решена большая часть вопросов организационного характера. Второе требование состоит в том, что процедура опознания в случаях предъявления живых лиц должна всегда осуществляться в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым.

Такой порядок предъявления для опознания предусмотрен лишь в исключительных случаях: при наличии достаточных данных о том, что опознающему или его родственникам, близким лицам угрожают убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением их имущества либо иными опасными противоправными деяниями (ст. 11, ч. 9 ст. 166, ч. 8 ст. 193 УПК РФ). Опознание в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым, должно быть продиктовано не необходимостью обеспечения безопасности опознающего (в этом отношении эта мера практически неэффективна), а скорее созданием максимально благоприятной в психологическом отношении обстановки для опознающего, исключающей какое-либо на него воздействие (активное или пассивное) опознаваемого.

Дискуссии[154] о том, какие данные будут свидетельствовать об угрозах опознающему или его близким бессодержательны, поскольку не решают проблемы, а лишь ставят новые вопросы.

Так, Д.А. Бурыка считает, что высказывание угрозы в адрес опознающего или его близких может быть, а может и не быть, например, в случаях, когда отомстят без предупреждения. Нередко реальная угроза опознающему отсутствует или следователь не располагает достаточными данными о ее наличии, однако опознающий субъективно и даже без веских оснований высказывает опасение за свою безопасность, испытывает чувство страха перед опознаваемым, предчувствует наступление самых нежелательных последствий и отказывается принимать участие в следственном действии. С автором можно согласиться и в том, что четкого и однозначного ответа на вопрос, есть ли в подобных случаях у следователя основания для принятия решения о производстве предъявления для опознания в условиях, исключающих наблюдение опознающего опознаваемым, нет ни в законодательстве, ни в принятой практике.

Однако не вызывает поддержки предложение Д.А. Бурыки о том, что решение о производстве предъявления для опознания в соответствии с ч. 8 ст. 193 УПК РФ должно приниматься по внутреннему убеждению следователя, основанному на оценке следственной ситуации по уголовному делу или по просьбе (ходатайству) опознающего либо других заинтересованных лиц[155]. Предлагаемый подход во многом субъективен, поскольку обусловлен личностными и профессиональными качествами следователя.

С нашей точки зрения, угроза потенциального противодействия расследованию, в частности попытки сорвать производство данного следственного действия, оказать психологическое воздействие на опознающего, существует в каждом случае. Поэтому должен быть установлен строгий порядок – предъявление личности для опознания осуществлять только в специализированных помещениях, исключающих возможность наблюдения опознающего опознаваемым.

Для обоснования данного тезиса рассмотрим наиболее типичные ситуации, возникающие в рамках производства предъявления для опознания, с тем, чтобы выявить факторы, оказывающие неблагоприятные последствия и на результаты следственного действия, и на его участников.

Если в качестве опознающего выступает потерпевший или свидетель, то их эмоциональное состояние может характеризоваться боязнью, отвращением, нежеланием вновь встретиться с человеком, нанесшим помимо прочего моральную травму, особенно это касается женщин, несовершеннолетних. На первый взгляд, данное обстоятельство кажется малозначительным, однако оно способно негативно повлиять на результат опознания. На подобные ситуации обращают внимание многие исследователи. В частности, А.А. Леви указывает, что на практике довольно часто потерпевшая, страшась мести, боится открыто опознать преступника; несовершеннолетний опознающий может поддаться психическому воздействию взрослого опознаваемого, что приведет к срыву опознания[156]. Аналогичный вывод делает и Ю.Ю. Осипов, отмечая, что «очная» встреча преступника и жертвы способна вызвать у опознающего страх, другие негативные эмоции, которые связаны с личностью преступника и могут сломать его установку на дачу правдивых показаний, способствовать отказу от опознания предъявленных лиц в форме ложного неопознания[157]. В целом в литературе обоснованно обращено внимание на то, что проведение предъявления для опознания без учета психологического состояния опознающего (или игнорируя его) часто приводит к тому, что он дает ложные показания, заявляя, что не опознает лицо[158].

С точки зрения психологии такая ситуация явно не способствует выполнению задач, стоящих перед опознающим, особенно если он проходит в качестве свидетеля по уголовному делу. Данный тезис согласуется результатами проведенного опроса. Так, 64% респондентов отметили, что нередко перед производством предъявления для опознания потерпевшие, свидетели обращают внимание на то, что «чувствовали бы себя более уверенно, если бы им не пришлось сталкиваться взглядом с преступником, снова видеть его воочию»; все чаще приходится слышать от опознающих упреки «о нецивилизованных формах опознания, о которых известно из любого американского боевика».

Вызывает тревогу тот факт, что при этом 57% опрошенных следователей указали, что принимают решение о производстве предъявления для опознания даже в тех случаях, когда опознающий проявляет признаки нежелания участвовать в данном следственном действии. Очевидно, что в подобных случаях высока вероятность получения негативных последствий (срыв следственного действия, неопознание лица и пр.). Это игнорируется следователями и не может способствовать повышению эффективности производства данного следственного действия.

Проблема участия в уголовном судопроизводстве такого субъекта, как свидетель, актуальна на протяжении уже долгого времени. Сейчас причинами, объясняющими недобросовестное отношение свидетеля к исполнению уголовно-процессуальных функций и обязанностей (например, отказ от дачи показаний, умалчивание о значимых обстоятельствах дела, всяческие попытки отстраниться от расследования), отчасти выступают духовные перемены в сознании людей (девальвация нравственных ценностей, гражданского долга и ответственности). Однако в большей мере к данным причинам следует отнести неспособность государства надежно защитить лиц, оказывающих содействие правоохранительным органам.

В результате проведенного опроса выяснилось, что 58% респондентов попросту уговаривают «явных» очевидцев преступления выступить в качестве опознающих. Объяснение подобным случаям они видят в том, что граждане стараются избегать каких-либо контактов с правоохранительными органами: здесь неизменно действуют житейский принцип «по судам затаскают», недоверие к правоохранительным органам, боязнь за себя и своих близких.

По признанию многих исследователей, свидетель остается самой «бесправной» фигурой процесса. Действующее законодательство ориентировано исключительно на добросовестных лиц, обязанных давать правдивые показания, не думая ни о себе, ни о своих близких. Социологические опросы граждан, проведенные за последние 5 лет, показывают примерно одинаковую картину: более 30% респондентов в случае, если становятся свидетелями преступления, в правоохранительные органы об этом сообщать не хотят.

Следует согласиться с С.А. Саушкиным, который считает, что свидетель вынужден претерпевать постоянные трудности из-за несовершенства самой процедуры судопроизводства: многочисленные, зачастую совершенно неоправданные вызовы на допрос при перенесении слушания дела; ограничение срока действия мер, направленных на защиту свидетеля, временем производства по уголовному делу; некомпетентность приглашаемых переводчиков; дублирование следственных действий на разных стадиях процесса на фоне отсутствия замены показаний видеозаписью; недостаточно отточенная процедура фиксации показаний и пр.^[159] К сказанному добавим и проблемы психологического, эмоционального характера, имеющие негативное воздействие на свидетеля.

На наш взгляд, крайне отрицательно на этот процесс влияет нежелание лиц, ведущих расследование, заниматься «чужими проблемами». Так, более 70% опрошенных следователей заявили, что не уделяют должного внимания методам упреждающего характера, связанным с пресечением любого возможного воздействия на свидетелей. Такую ситуацию нельзя признать приемлемой. Однако стать другой она должна прежде всего за счет изменения субъектами расследования своего изначального «настроя» к свидетелю. В связи с этим целесообразно взять на вооружение позицию В.Г. Беляева о том, что свидетеля нужно в полном смысле этого слова обслуживать, обеспечивать всем необходимым для выполнения его ответственной миссии^[160].

Следует вести речь о некой стратегической задаче, стоящей перед субъектами расследования, – об установлении долговременного, надежного контакта со свидетелем: о налаживании хороших отношений, достижении взаимопонимания, готовности к взаимодействию при обязательном и добросовестном исполнении каждой из сторон своих функций. Применительно к производству предъявления для опознания главной задачей следователя должно быть создание максимально благоприятной обстановки для свидетеля, потерпевшего.

Изучив обстоятельства производства предъявления для опознания «в открытую», можем говорить о возможности возникновения негативных последствий. Опознающий может ошибиться, например указать на одного из статистов – лицо заведомо не причастное к событию преступления. По изученным уголовным делам подобная ситуация возникала в 9% случаев. В литературе описываются случаи, когда опознающий неожиданно для следователя опознает не подозреваемого, а кого-то из лиц, среди которых тот предъявлялся, или из понятых[161]. Н.Н. Гапанович приводит пример, когда ошибочное опознание было сделано даже несколькими свидетелями в отношении одного и того же лица[162].

Возникает сложная психологическая ситуация: человеку, согласившемуся исполнить гражданский долг, выступив в качестве статиста, наносится душевная травма – в присутствии как минимум 5-6 посторонних лиц на него указывают как на преступника. Нетрудно представить, какие неприятные ощущения вызывает такое «опознание» у человека, не имеющего отношения к событию преступления, если, конечно, следователем были соблюдены требования о привлечении к опознанию граждан, заведомо не имеющих отношения ни к событию преступления, ни к его расследованию.

Мы согласны с Т.Н. Москальковой, считающей, что охрана моральных ценностей в подобных ситуациях очень актуальна[163]. Однако полагаем, что предлагаемая в качестве «компенсации» мера, которую должен предпринять следователь по защите доброго имени гражданина, объявив окружающим, что опознающий ошибся, малоутешительна и неравноценна нанесенной обиде. Человек, согласившийся оказать помощь правоохранительным органам, бескорыстно участвует в предъявлении для опознания, подвергается психологическому дискомфорту, затрачивает свое личное время и при этом «обвиняется» в совершении преступления. А ведь подобные ситуации сопровождаются не только принесением «извинений», но и проверочными действиями – чтобы наверняка исключить непричастность «опознанного» статиста. Необходимость их производства оправдана во всех отношениях, и на это справедливо указывается в литературе[164]. Ошибочно опознанный гражданин будет допрошен (опрошен), затем будут предприняты меры по проверке его алиби и пр.

При опознании «глаза в глаза» возникает ситуация психологического напряжения не только для опознающего, но и опознаваемого, что не исключает срыва следственного действия. Изучение практики производства предъявления личности для опознания позволило выделить несколько таких негативных ситуаций:

1) опознаваемый, опасаясь быть опознанным, начинает заметно проявлять признаки волнения (теряет спокойствие, потеет, сутулится, нервно перебирает руками, потирает лицо, закусывает губы, избегает прямого взгляда на опознающего, излишне суетится и пр.), которое, разумеется, выделяет его среди других предъявляемых лиц;

2) опознаваемый, опасаясь быть опознанным, предпринимает попытки изменить внешность, замаскировать отдельные признаки (прическу, выражение лица, телодвижения). Приведем пример подобного поведения опознаваемого, описанный одним из респондентов в рамках проведенного интервьюирования следователей.

Перед предъявлением личности для опознания (перед тем как в кабинет был приглашен опознающий) в присутствии двух понятых и двух статистов опознаваемый и его защитник попросили следователя поменяться одеждой с одним из статистов, затем они долгое время решали, какое место следует занять, определив сначала одно положение, а затем другое, тем самым пытаясь затруднить предстоящее опознание;

3) опознаваемый неожиданно проявляет отказ от участия в предъявлении для опознания, заявляя о непричастности к совершенному преступлению;

4) опознаваемый высказывает угрозы, оскорбления в адрес опознающего, демонстрирует какие-либо жесты, агрессивное выражение лица, что негативно воздействует на опознающего. По изученным уголовным делам, в 27% случаев предъявление для опознания сопровождалось выкриками опознаваемым оскорблений в адрес опознающего (свидетеля, потерпевшего). Полагаем, что этот показатель на самом деле значительно выше, поскольку в протоколе следственного действия данные обстоятельства практически не фиксируются. На вопрос о том, приходилось ли в ходе предъявления для опознания или после его окончания наблюдать психологическое воздействие опознаваемого на опознающего (недоброжелательные взгляды, жесты, выкрики и пр.), 72% респондентов ответили утвердительно.

Кроме названных ситуаций, в практике могут иметь место и другие, потенциально обусловливающие неблагоприятный исход предъявления личности для опознания. В частности, Ф.В. Глазырин описывает ситуацию, при которой обвиняемый изъявляет готовность опознать своих соучастников, имея в виду на самом деле исказить результаты опознания. Предъявление для опознания в этом случае «в отрытую» чревато тем, что обвиняемый (опознающий) увидев соучастника среди предъявленных ему лиц, «выделяет» его взглядом, даже малозначительно кивнув, а затем отводит взгляд и заявляет, что не знает никого из показанных ему лиц[165].

Существуют и иные ситуации. Демократические преобразования в стране, видимое отсутствие внешнего контроля за деятельностью СМИ (печать, радио, телевидение, Интернет) и их самоконтроля, отчасти способствовали «правовой просвещенности» лиц, совершающих преступления. «Полезную информацию» можно почерпнуть: из многочисленных публикаций юристов, которые анализируют «слабые места» законодательства, дают правовую оценку тем или иным ситуациям, складывающимся при расследовании; из различных телевизионных передач, так называемых журналистских расследований, где героями нередко выступают работники правоохранительных органов (следователи, оперативные работники и др.), которые охотно рассказывают о своих методах работы и пр. Как показывает практика, в настоящее время большинство лиц, задерживаемых по подозрению в совершении преступлений, обладают криминальным опытом, определенными правовыми знаниями, они заранее подготовлены к встречи с работниками милиции, имеют точные установки как себя вести, как и что отвечать на задаваемые вопросы, многие заранее обеспечивают себя ложным алиби и т.д.

Сюда же следует отнести и понимание подозреваемым, возможно, не без установок профессионального защитника, того, что необходимость соблюдения следователем строгих правил производства предъявления для опознания (оно не может быть проведено повторно, а значит, результаты опознания невосполнимы; недопустимо выделение опознаваемого из круга других лиц, одновременно предъявляемых опознающему) может быть использована в качестве приема противодействия расследованию – принятия соответствующих мер к срыву предъявления для опознания, исключение полученных доказательств из числа допустимых.

Именно поэтому в следственной практике все чаще встречаются ситуации, когда подозреваемый (обвиняемый) либо его защитник-адвокат умышленно прибегают к действиям, направленным на срыв предъявления для опознания. В ряде случаев для них такой риск оправдан, поскольку других «веских» доказательств виновности, когда потерпевший, свидетель прямо указывают на лицо как на совершившее преступление, в материалах дела может и не быть, например, отсутствуют материальные следы, и т.п.

С.Ф. Шумилин приводит распространенную ситуацию, когда при производстве предъявления для опознания опознаваемый, желая сорвать опознание, намеренно выделяет себя из числа предъявляемых для опознания – демонстративно заявляет, что он и есть тот, кого следует опознать[166].

Похожую ситуацию могут инициировать и статисты. Так, нередко в качестве статистов к участию в производстве для опознания привлекаются лица из числа задержанных по каким-либо обстоятельствам и ожидающих соответствующего разбирательства, либо случайные лица, находящиеся в отделе внутренних дел по каким-либо личным вопросам (при анкетировании следователей на подобную практику указали 71% респондентов). Из этого следует, что в качестве статистов в ряде случаев выступают весьма «неблагонадежные» лица и потенциально они могут быть склонны к оказанию противодействия расследованию, т.е. в знак солидарности с подозреваемым (обвиняемым) умышленно предпринять приемы, направленные на срыв данного следственного действия. Примером из практики это подтверждает А.Г. Филиппов.

Следователь решил предъявить вместе с опознаваемым двух внешне похожих на опознаваемого лиц, задержанных за мелкое хулиганство. Узнав, зачем их вызвали, задержанные заявили, что не хотят участвовать в проведении следственного действия; однако следователь не счел нужным посчитаться с их настроением и потребовал, чтобы они заняли места рядом с опознаваемым. Когда в комнату был приглашен опознающий, двое предъявляемых вновь потребовали, чтобы их оставили в покое, так как они «не хотят лезть в чужое дело». Предъявление для опознания было сорвано, что резко затруднило изобличение преступника[167].

Результаты анкетирования следователей свидетельствуют о том, что при производстве предъявления для опознания они все чаще сталкиваются с неэтичными, неправомерными действиями защитников, которые участвуют в производстве данного следственного действия и предпринимают попытки дискредитировать результаты опознания, при этом свои приемы они всячески маскируют, объясняют неумышленным характером. На это обратили внимание 79% опрошенных респондентов.

Один из респондентов описал случай, имевший место в его практике. При производстве предъявления для опознания защитник опознаваемого воспользовался заминкой, возникшей из-за задержки доставления конвоем подозреваемого (опознаваемого), и в присутствии опознающего стал неэтично высказываться в адрес следователя о неспособности хорошо организовать следственное действие, перечисляя статистов, называя своего клиента по имени, отмечая, в чем он подозревается, тем самым косвенно указав опознающему на лицо, которое следует опознать. В итоге предъявлять лиц для опознания оказалось бессмысленным.

Наконец, в пользу предлагаемых условий производства предъявления для опознания выступают случаи, связанные с необходимостью проведения встречного опознания: два участника (например, потерпевший и подозреваемый) заявляют о готовности опознать друг друга[168]. При этом рекомендации о порядке осуществления такого вида опознания далеки от совершенства как в организационном отношении, так и с точки зрения культуры расследования. Таким образом, рекомендация о производстве предъявления для опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым, должна стать правилом, а не его исключением.

Еще до принятия УПК РФ в некоторых следственных подразделениях стали оборудовать специальные комнаты, позволяющие осуществлять предъявление для опознания лица в условиях, исключающих наблюдение опознающего опознаваемым. Как отмечают исследователи данной проблемы, в настоящее время специальные комнаты для опознания существуют в следственных подразделениях большинства областных центров России[169]. Однако только 47% следственных подразделений субъектов РФ обеспечены специальными помещениями для производства предъявления для опознания в условиях, исключающих наблюдение опознающего опознаваемым. Безусловно, такое положение не может быть признано удовлетворительным, поскольку не позволяет полноценно реализовывать уголовно-процессуальные средства, предусмотренные законодательством.

На необходимость решения данной проблемы обращают внимание опрошенные нами респонденты. Так, 97% следователей уверены в том, что предъявление для опознания без наблюдения опознающего опознаваемым полезно, а в большинстве случаях необходимо, поскольку позволяет исключить психологическое воздействие на опознающего, обеспечить его безопасность. Кроме того, 76% респондентов указали, что осуществляли бы каждый случай предъявления для опознания в условиях, исключающих наблюдение опознающего опознаваемым, при наличии соответствующих условий, отсутствии правовых ограничений.

Следует отметить, что содержащиеся в различных учебных пособиях, методических рекомендациях многочисленные предложения о порядке и приемах проведения «бесконтактного опознания» ориентированы на слабое материальное обеспечение большинства следственных подразделений, и поэтому при отсутствии специально оборудованной комнаты в них предлагается, чтобы опознающий наблюдал предъявляемых для опознания лиц через ширму или узкое отверстие в сплошной непрозрачной преграде, или из затемненной части помещения, где проводиться опознание, или из смежной комнаты при открытой двери, при этом участие понятых увеличивается до четырех человек[170]. Есть предложения помещать опознающего внутри здания, а опознаваемого – перед зданием для опознания через окно; использовать помещения, разделенные с помощью жалюзи, либо затемнять комнату с опознающим и ярко освещать комнату, где находится опознаваемый[171].

Думается, что ориентация ученых на использование «кустарных» методов и средств, применяемых при расследовании преступлений, является тормозом не только в совершенствовании организации следственной деятельности, но и во внедрении современных, принятых в мировой правоприменительной практике приемов и форм осуществления предъявления для опознания. Подобные рекомендации не должны оправдываться недостаточным материально-техническим оснащением следственных подразделений, поскольку российское общество находится на такой ступени социально-экономического и научно-технического развития, которое вполне позволяет обеспечить реализацию положений уголовно-процессуального законодательства, в частности касающихся производства предъявления для опознания в условиях, исключающих наблюдение опознающего опознаваемым. Кроме того, рекомендации на использование «подручных средств» побуждают следователей изобретать любые способы, формально отвечающие закрепленным в законе правилам производства предъявления для опознания.

Так, для производства данного следственного действия в дверном проеме между комнатами, в одной из которых находился свидетель, а в другой – обвиняемый, установили специальное стекло (оно располагалось на канцелярском столе со сплошной боковиной, чтобы свидетеля нельзя было узнать по обуви). Поверх стекла повесили штору, из-за которой свидетель давал показания и опознавал обвиняемого[172]. В другом случае предъявление для опознания проводилось в ИВС: опознаваемый и два статиста находились в следственном кабинете, а потерпевший в присутствии следователя и двух понятых опознавал представленных ему лиц из-за двери через небольшое окошко, которым пользуется дежурный для осмотра этого помещения[173]. Правоприменительной практике известны случаи проведения опознания в условиях, когда следователь, опознающий и понятые находились внутри автомобиля с тонированными стеклами, а опознаваемый и статисты – на улице[174].

С нашей точки зрения, подобное «творчество» не должно приветствоваться, следует признать приводимые нашими респондентами нарекания свидетелей и потерпевших, участвующих в предъявлении для опознания, о нецивилизованных формах расследования справедливыми. Подобной практики производства предъявления для опознания в условиях, исключающих наблюдение опознающего опознаваемым, следует избегать. Она не соответствует принятым приемам и методам в мировой практике расследования, не обеспечивает нормальных условий производства следственного действия (неудобства по размещению участников, затруднения в освещении, наблюдении, регистрации и фиксации происходящих процессов, увеличение числа понятых и пр.), не позволяет производить данное следственное действие неотложно, оперативно, наконец, не отвечает критериям культуры расследования.

Говоря о производстве предъявления для опознания в целом, включая и те случаи, когда обстоятельства дела требуют принятия мер, исключающих наблюдение опознающего опознаваемым, допустимо и возможно вести речь только о двух формах: 1) в специализированных помещениях; 2) с использованием видеотрансляции. При этом, как представляется, большие преимущества как в организационном, так и в тактическом отношении имеет вторая форма, поскольку позволяет предотвратить, пресечь возможные попытки, связанные с противодействием производству данного следственного действия его участников.

Завершая рассмотрение вопроса о содержании технологии предъявления личности для опознания, обратим внимание на его основные тезисы. Предъявление личности для опознания является специфичным и сложным процессуальным действием. От иных следственных действий с точки зрения криминалистики его отличает то, что осуществить его результативно возможно не только при условии неукоснительного соблюдения процессуальных требований, но и должной психологической атмосферы, в которой происходит акт опознания. Предъявление для опознания невозможно в ситуации противодействия его производству, а такая опасность потенциально существует в каждом случае. При планировании производства данного следственного действия следует учитывать то, что действия, направленные на его воспрепятствование или срыв, выделение опознаваемого их круга других предъявляемых лиц, дискредитацию полученных результатов и пр., предпринятые в ходе производства предъявления личности для опознания его участниками, невозможно нейтрализовать какими-либо тактическими приемами и методами.

Резервы повышения эффективности производства предъявления для опознания найдены в предлагаемом подходе к организации данного следственного действия, позволяющем учесть негативные обстоятельства, препятствующие производству предъявления для опознания, и предпринять необходимые меры по обеспечению нормального его хода. Он состоит в соблюдении двух обязательных требований, которые должны быть положены в основу разработки технологии производства предъявления для опознания.

К первому – относится особое значение подготовительной стадии производства предъявления для опознания, где прогнозируется и решается большая часть вопросов организационного характера. Второе требование состоит в том, что процедура опознания в случаях предъявления живых лиц должна осуществляться в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым.

Предлагаемая технология производства предъявления для опознания может быть представлена как некая система, содержание которой составляют элементы в виде определенных стадий производства следственного действия, имеющие строгую последовательность: 1) подготовка к проведению предъявления для опознания; 2) его проведение; 3) фиксация хода и результатов. Такая структура технологии предъявления для опознания отвечает любой его разновидности, независимо от предъявляемых объектов.

 

Подготовка к проведению предъявления личности

Для опознания

В производстве предъявления для опознания особое значение придается подготовительному этапу, поскольку от качества подготовительных действий зависит результат опознания в целом. Здесь должны быть поставлены и решены практически все вопросы, относящиеся к производству этого следственного действия, включая прогнозирование возможных конфликтных ситуаций. Ведь при производстве предъявления для опознания, как отмечалось, следоват