Как Хорс женился на Заре, а Китаврул похитил её для Месяца

 

Жили-были давным-давно во горах Алатырских, в Вышней Сварге Ирийской — на горе, не под кустом, а во тереме златом — Солнце-бог Сурья-Ра со супругой Волыней. И родился у них солнцеликий сын, и прозвали его Хорсом Суричем.

И вот было так в годы давние — повернулося Коло Сварога, и пришло время смены поколений богов.

Ведь состарился бог Сурья-Ра, и ослабла его десница. И тогда, сойдя с колесницы Солнца, обратился он сам в святу Pa-реку. А возницею в солнечную колесницу поднялся его сын — бог великий Хорс.

И теперь ясным днём правит Хорс в небесах солнечной своей колесницею. А в ночи отдыхает он на островах — Радостее и Радовесте. Радостея — на Дальнем Западе, Радовеста — на Дальнем Востоке, а меж ними находится остров Руян, ближе к Радостее — Буян.

А близ острова Буяна в морской воде любят плавать небесные девы, то Заря-Зареница с Вечерницею и Полуденица с Полуночницей, с ними и Купальница Ночь.

И вот как-то бог Хорс сын Суревич, проезжая по небесам, бросил взор на морские воды. И увидел он, как вблизи Буяна плещется Заря-Зареница с сёстрами, небесными вилами, крылья белые и оперение сбросивши на жёлтый песок.

И влюбился Хорс в Зарю-Зареницу, как и прежде Сурья в Волыню. Ведь Заря-Зареница — чудо как хороша. Тело вилы бело, как лебяжье крыло, а сквозь кожу жилы просвечивают, а по жилочкам кровь струится и катается скатным жемчугом.

И решил тогда Хорс влюблённый, пока девы-вилы купаются, выкрасть платье и белые крылья у прекрасной Зари-Зареницы. Как задумал он, так и сделал.

Вышла из воды Заря-Заряница, видит — улетели подруженьки, окрылившись и оперившись. Лишь её оперенья нигде не видать. Опечалилась Заря и спросила:

— Кто же взял моё оперенье, кто забрал мои белы крылышки? Если ты старик белобрадый, будешь мне отцом, если девица — будешь сестрицею, ну а если ты добрый молодец — будешь мужем моим любимым…

И тотчас Хорс вышел с улыбкою и вернул Заре оперение. Облачилась в перья Заря-Зареница и пошла по небесному своду, на убранство своё нанизывая самоцветы и жемчуга, озаряя сиянием утро… И поднялся за ней яснолицый Хорс…

Полюбили они друг дружку, и назначили вскоре свадьбу. И на свадьбу Хорса и Зареницы собралися все небожители.

Вскоре на ладье легкокрылой прилетели дочери Лады — златовласая Жива, черноокая Мара, с ними и красавица Леля — белокурая, голубоглазая.

И они подарили Заре-Заренице златовышитый чудный платок — развернёшь его ранним утром, озаришь им всё поднебесье.

Ну а Хорсу Суричу подарили чарочку с сурьёю, живою водою, — «кто пьёт воду из этой чары — тот вовеки не умирает».

 

* * *

 

Каждый раз по утру Заря-Зареница разворачивала свой золотой платок. От него по всему небесному своду разливалось сияние золотое. И тогда гасли звёзды частые, затмеваемые Зарёю.

И от звёзд узнал о красе Зареницы сам небесный пастух, Ясный Месяц. Он был холост и также влюбился в юную Зарю-Зареницу. Возжелал и он похитить Зарю, так же как Велес Лунный выкрал жену у Перуна. Но легко пожелать с неба звёзд достать, трудно к делу тому подступиться…

Звёзды посоветовали Месяцу обратиться к волшебнику Китаврулу, на все руки великому мастеру. Он и смел, и умел, и как старец умён — все угодья в нём.

Коль захочет скакать по горам и долам, сам по пояс в коня превращается. А приделает крылья златые, сам по небушку полетит. Иль приладит себе рыбий хвост — в море синем сам поплывёт.

А захочет, построит он город златой, а в том городе — золотой дворец, а в дворце смастерит золотой ларец!

Месяц Ясный разыскал Китаврулушку далеко во Кавказских горах. Тот скакал по снежным вершинам, разбивая скалы копытами, упираясь главой в небосвод. Испугался волшебника Ясный Месяц и во кроне Ясеня спрятался.

В ухе же своём Китаврул носил со морскою водою хрустальный ларец, самоцветами и златом украшенный. А в ларце том держал он супругу свою, юную деву — русалочку. Та из ларчика в ухе выглядывала и смеялась под облаками.

Как скакал он по горам — притомился немного. И сам лёг почивать во белом шатре, во долинушке меж высоких гор близ того высокого Ясеня, в коем спрятался Ясный Месяц. Вынимал он из уха златой ларец, отмыкал его золотым ключом и младую жену из ларца отпускал — во долинушке погулять, со цветка на цветок полетать.

И жена его из шатра пошла, разгулялася по долинушке. И увидела Ясна Месяца, что запрятался в кроне Ясеня. И со смехом к нему обратилася:

— Ай же ты, распрекрасный Месяц! Ты сойди с высокого Ясеня и меня, русалку, люби. Если ты меня не послушаешь — разбужу тотчас мужа грозного. Китаврулушка тебя не помилует!

Что ж тут делать? Как тут перечить? И слезал Ясный Месяц с Ясеня. Стал с русалочкою прохлаждаться, и любиться, и забавляться. И спросил он юную деву:

— Как же сладить мне с Китаврулом?

Отвечала ему русалка:

— Вот что, друг дорогой, выкопай три колодца… После первый колодец наполни сурьёю, а затем второй — ярым пивом, третий же — вином виноградным… Он ведь пить вино не умеет и от хмеля вмиг поглупеет. Как проснётся — захочет пить, и тотчас же все выпьет колодцы. Захмелеет, тогда без страха закуёшь ты волшебника в цепи. И в обмен на свою свободу он потом послужит тебе…

Как задумано, так всё и вышло. Месяц выкопал все колодцы и наполнил их пивом, сурьёй и вином. Пробудился тут Китаврул, приложился он к тем колодцам — и тотчас осушил их до самого дна.

— Ах ты, винный, хмельной колодец! Что ж в тебе нет чистой водицы? Аль всю воду конь выпивал? Грязь копытами выбивал? Пойду ли, выйду ль я, да, в лес да по малинушку… Сорву ли, вырву ль я, да, виноградну ягоду…

Так запел Китаврул. А потом зашатался и, упав на землю, допел:

— Ай же ты, виноградная ягода! Ты меня совсем опьянила! Кинусь-брошусь я батюшке на руки — мне не спится и не лежится… Кинусь-брошусь я матушке на руки — мне не спится и не лежится… Кинусь-брошусь я к милой на руки — мне и спится здесь, и лежится…

И тогда Китаврул заснул рядом русалочкой. И тотчас подошёл к нему Месяц Ясный и сковал волшебника цепью.

Много ль, мало ли времени миновало — пробудился от сна волшебник. И увидев, в какую попал переделку, стал молить он Ясного Месяца:

— Отпусти ты меня на волюшку! И тогда я исполню всё, что пожелаешь!

И он дал нерушимую клятву в том. И сказал ему тогда Ясный Месяц:

— Ай же ты, волшебник Китаврулушка! Ты добудь для меня Зарю-Зареницу. Ты похить её у великого Хорса!

И взялся Китаврул за то дело хитрое, исполняя желание Месяца.

И построил он скоро летучий корабль с крыльями-парусами златопёрыми. Изукрасил нос и корму чистым златом. И иссёк борта его частым жемчугом и каменьями самоцветными. Застелил его алою парчою.

Посадил в корабле сад чудесный. И цветы, и деревья росли в том саду, и свивались лозы виноградные. И средь сада того волшебного он поставил кроватку тесовую со застеленною периною.

Рядом же установил он золоченый стол, застелил его камчатой скатертью. На столе разложил яства разные, меж напитков — вино забудящее.

И поплыл Китаврул к терему Зари по небесному своду синему, к острову Златой Радостее, где златые яблоки спеют.

А приплыв, явился перед Зарею. Мужа же её, бога Хорса, на то время в тереме не было. Разъезжал он по небу в златой колеснице, озаряя всё поднебесье.

И сказал Китаврул Заре-Заренице:

— Здравствуй же ты, Зорька Ясная, чудо-девица распрекрасная! Принимай подарочки дорогие! И шелка, и золото, и самоцветы! Заходи на корабль мой чудесный, покатаемся мы в море облаков!

И тогда Китаврул на корабль проводил молодую Зарю-Зареницу. И привёл её в распрекрасный сад, и сажал за стол золочёный.

И давал он царице золоченный ковш, предложил ей выпить напиточек. Выпивала Заря-Зареница пития того забудящего, и забыла она Хорса светлого. В сердце влилась остуда к постылому мужу, разгорелась любовь к Ясну Месяцу…

И сказал Китаврул молодой Заре:

— Поплывём мы к Ясному Месяцу! Месяц так пожелал, чтобы ты была в его царстве звёздном царицею! Чтоб считала ты звёзды частые в тереме его златоверхом!

Отвечала Китаврулу Ясная Заря:

— Коль поедем мы по горам и долам — Хорс нас лютым зверем настигнет. Полетим на крыльях пчелиных — Ясным Соколом долетит. В синем море — догонит Щукой…

Успокоил её мудрый Китаврул:

— Ты не бойся, Заря-Зареница! Напущу я в море туманы, в небеса напущу тучи тёмные. Не увидит нас златоокий Хорс!

Поднимал Зарю Китаврул на корабль. На крова-точку клал её почивать и уплыл с царицею по небу.

 

* * *

 

А тем временем Хорс Великий возвратился в свои чертоги… Только видит он — пусто в тереме…

И тогда ко Сваргу-отцу обратился солнечный бог:

— Где моя дорогая супруга? Не гуляет ли где-то в садах, не летает ли в облаках?

И ответил Сварог-отец богу пресветлому Хорсу:

— Китаврул украл у тебя Зарю и увёз её к Ясну Месяцу. Ты езжай, Хорс, вслед за угоною! И возьми с собою мой турий рог! Станешь в рог трубить — я на помощь пошлю всё своё небесное воинство. Первый раз протрубишь — все взнуздают коней, как второй протрубишь — оседлают коней, третий раз протрубишь — жди моих сыновей!

И помчался тогда за угоною Хорс. Побежал по Земле лютым зверем — не нашёл Зарю-Зареницу, и нырнул он в морюшко Щукой — не нашёл и в море бегляночку, распустился тогда Ясным Соколом — и за тучами не сыскал Зарю.

Прилетел Хорс к терему Ясного Месяца. Месяц светлый в то время по небу гулял, на рожке пастушьем играл, звёзды частые выпасал.

Лишь Заря оставалась в тереме. И сказал Заре-Заренице Хорс:

— Гой еси, ты моя молодая жена, ты ступай домой скоро-наскоро!

И сказала Заря мужу своему:

— У тебя мне жить тяжелёшенько, я всегда одна-одинёшенька… По утрам вставать — долго мыть лицо, и молиться, и славить Рода. Здесь у Месяца жить привольно мне. Утром здесь встают — и не моются, и Всевышнему здесь не молятся!

Тут раздался близко рожок, возвращался с пастбища пастушок. И спросил светлый Хорс молодую Зарю:

— Если Месяц придёт, как мне спрятаться?

— Я укрою тебя лёгким облаком во перине моей пуховой, на кроватке моей тесовой…

Как вошёл Ясный Месяц в терем, так Заря распорола перинушку и укрыла его лёгким облаком, а потом спросила у Месяца:

— Что б ты сделал, муж, если б Хорс был здесь?

— Я отсёк бы ему буйну голову! Пусть по небу она катается и от Месяца затмевается!

Развернула Заря ту перину и сказала так Ясну Месяцу:

— Отрубай ему буйну голову!

Попросил тут Месяца светлый Хорс:

— Уж ты гой еси, светлый Месяц! Напоследок дай протрубить мне в рог, попрощаться с зверями и птицами и проститься мне с Белым Светом!

— Что ж, сыграй напоследок, пресветлый Хорс…

Первый раз затрубил в турий рог бог Хорс — всколебалася Мать Сыра Земля, приклонилися все дубравушки.

Убоялся тогда Ясный Месяц:

— Это что там шумит во зелёных дубравах?

— Это птицы летят из-за гор и морей, бьют крылами они о дремучий лес!

Протрубил и второй раз великий Хорс — всколебалася Мать Сыра Земля, горы дальние порастрескались.

Убоялся вновь Ясный Месяц:

— Это что там шумит во далёких горах?

— Это туры бегут по крутым горам, о Сырую Землю копытами бьют!

Как играл светлый Хорс — потрясалося небо, рассыпались хоромушки Месяца…

В третий раз протрубил яснолицый Хорс, всколебалася Мать Сыра Земля, гром дошёл до Сварги небесной и потряс Алатырскую гору.

Тут раскрылися небеса, и явилась сила Сварогова — на крылатых конях Сварожичи. Прилетел, во-первых, Огонь-Семаргл, вслед за ним и Велес Корович, и Стрибог закружил вихрем яростным.

И сказал Семарглу великий Хорс:

— Месяц Ясный украл у меня жену — молодую Зарю-Зареницу! Покарай похитчика, брат родной!

И тогда Семаргл разрубил мечом Ясный Месяц, лихого похитчика. И вернул Зарю Хорсу светлому.

И омылась Заря в водах Ирия, и избавилась от остуды, от заклятия Китаврулова. И вернулася к Хорсу светлому, ко супругу её законному.

И с тех пор Ясный Месяц на небе тщетно ищет Зарю-Зареницу и не может найти молодую Зарю. Вырастает опять, но Семаргл-Огнебог вновь мечом его разрубает…

 

* * *

 

Так наказан был Месяц Ясный за дела его незаконные. И теперь он то разрастается, то опять умаляется в теле, как Семаргл его разрубает.

Да и Китаврулу-подельнику от ответа уйти не удалось. За то, что похитил у мужа жену, повелел ему Хорс Великий построить храм на Алатырь-горе. Храм Света Предвечного, в честь Бога Вышня.

Китаврул должен был возвести этот храм лишь волшебством и силою рук, безо всяких орудий — из цельного камня, коего не касалось железо.

И рёк тогда Китаврул богу Солнца:

— Ты прости уж меня, Хорс Великий, что служил я Месяцу Ясному. Поневоле ему помогал я… И готов теперь послужить и тебе! Да только с этим делом порученным, со строительством храма Вышнего, я один вовек не управлюсь… Камень Алатырь — чудесен, твёрже его нет в целом свете, одного умения тут будет мало! Ведь он должен быть прочен и вечен, как сама гора Алатырская, чтобы ни железом булатным, ни алмазом, ни заговором выщербить его не могли, не отбилось чтоб ни кусочка! Только коготь самой птицы Гамаюн, порождённой камнем Алатырем, может с той работой управиться. Гамаюнов коготь обтешет без железа камень Алатырь…

И тогда Китаврул и бог Хорс обратилися к Гамаюну, и дала согласие птица. И тотчас Китаврул и птица Гамаюн возвели на Алатыре чудный храм.

Был построен храм на семи верстах, на восьмидесяти возведён столбах — высоко-высоко в поднебесье. А вкруг храма посажен Ирийский сад, огорожен тыном серебряным. И на всех столбах стоят свечки, что вовеки не угасают.

Был тот храм длиной шестьдесят локтей, в поперечину — двадцать, и тридцать — ввысь. Были в храме окна решётчатые, были двери в храме чеканные. Был внутри он обложен золотом и каменьями самоцветными. Оживали на стенах храма птицы каменные и звери, поднимались к небу деревья, травы вились, цветы цвели…

Вот каков был храм на Алатырь-горе, что построили за единую ночь и который стоял много тысяч лет.

 

* * *

 

С тех пор на земле тоже храмы строят по образу Алатырского храма. Украшают их ликами чудными полуптиц и полуконей — первых волшебных зодчих.

На самом почётном месте устанавливают алтарь, названный в память о Бел-горюч камне и великой горе Алатыре. Алтарь украшали лики богов, увитые виноградными лозами в память о саде Ирийском.

А златые врата заалтарные означают те Золотые Врата, что пускают в Вышнюю Сваргу… И свет в храм изливается с-под верхних сводов, из светильника в виде Солнца, — того, что хоросом называют в память о Хорсе Великом.

Вот только о том, откуда слова те, и почему все храмы украсили птицы и полукони волшебные, люди вспоминать будут редко… Слишком давно это было… Лишь сказка с тех пор и осталась.