Юлиана Аристарховна Сучкова, 1942 г. р., Владимир Тихонович Сучков, 1942 г. р., д. Казепель

14. Всё же теперь богато живут люди, особенно при советской власти. Я сажала лук всю жизнь. Огород в меня был за километр отсюда в поле. В общем, огурцы сажали. Много огурцов сажали. По 10-12 мешков убирали их, по 80 килограмм! Вот такие. В общем, всю жизнь мы работали. В Питер всё водили* на продажу. Муж в колхозе работал шофёром, так ездил, водил людей. Ну, и своего луку сведёт*. Денег получали. хорошо работали. А потом, свою машину когда купили, мы с дедом вдвоём. Бывало, натягаем* мешков двянадцать луку – это зеленка*, нагрузим прицеп и машину. И, если в хороший ход, в день продашь и уже домой приедешь. Это было. А теперь, хоть и было бы, да уже год много, и невозможно.

Ирина Ивановна Кошелева, 1922 г. р., г. Калласте

15. Ю.С. Ну. в основном, щука, лещ, судак ловился.

В.С. Ряпушка, окунь.

Ю.С. Ну. снеток и ряпушка, они такие сезонные, они быстро отходили.

В.С. Снеток – весной до 9-го мая, как лёд сойдёт. А ряпушка начинает с 1-го | до середины августа. А икру ряпушка и сиг метают уже в Октябрьскую, 7 ноября начинает. Щука, окунь, судак, лещ – это все весенние. Плотва там, – всё это весной.

Юлиана Аристарховна Сучкова, 1942 г. р., Владимир Тихонович Сучков, 1942 г. р., д. Казепель

16. Считалось как бы само собой разумеется, что на зиму должна быть заготовлена ряпушка, солёные огурцы, квашеная капуста и солёный шпик. Это уж как «Отче наш» у хозяйственных людей.

Лукия Ивановна Суворова, 1954 г. р., г. Муствеэ

17. Тётка в лес ходила ягоды-грибы собирать, может быть, до восьмидесяти лет. Она пешком до леса ходила где-то километров семь–восемь. Лес любила как и я. К вечеру приходила домой. По одному в лес не ходили. Она тоже всегда с кем-нибудь. С сестрой она ходила или ещё кого-нибудь. Иногда нас брала Мы тоже девчонки были ещё, она уже нас таскала в лес, брала. Раньше, ещё бабушка была жива, так они с бабушкой ходили. Вот у меня внучки так я с внучками всё ходила. А теперь внучки выросли, больше не хотят со мной в лес ходить, некогда им.

Анастасия Ивановна Печёнкина, 1933 г. р., г. Калласте

18. З.З. В лес ходили за брусникой, за черникой.

С.К. За гоноболью*.

З.З. В меня свекровка делала с гоноболи вино. И вкусное вино было такое. Как делала, я не знаю. Бруснику варили без сахара. Когда надо, сахарин ложили. Чернику в бутылки ложили, тоже без сахара варили. Сварят, в бутылки нальют и ваткой закрывали, чтобы вместе с ваткой плесень убрать. Ягоды варили в кастрюлях-нержавейках или в тазиках. Добавляли немножко воды, полчашечки, чтоб не пригорело. Мешать надо чаще. Клюкву заливали речной или озёрной водой. И воду меняли постоянно.

Светлана Николаевна Кожевникова, 1948 г. р., Зинаида Кириловна Зыбина, 1921 г. р., г. Муствеэ

19. Каши варили, да. Я помню больше ячменную кашу. Не было тогда, наверное, овсянки, а рис дорогой был. Пшёнки и гречи тоже не было. Может быть, и было, да не по карману, а может быть, и не было.

Мария Михайловна Пушкина, 1925 г. р., д. Тихеда

20. Рис-то уже позднее пошёл. Не было рису. Это редкий случай, когда где-то купят. Рисовая каша по вяликим праздникам была.

Антонина Аверьяновна Кузнецова, 1939 г. р., д. Воронья

21. Гречку мы не знали, потому что её, в общем-то, в магазинах и не было. Я её только узнала, когда мой сын пришел с армии и говорит: «Как я в армии любил гречку». Стала для сына готовить и сама полюбила её. А мать не знала гречку.

Светлана Николаевна Кожевникова, 1948 г. р., г. Муствеэ

Влияние эстонской культуры

В результате тесного общения жителей Причудья с эстонскими крестьянами происходило заимствование блюд из эстонской кухни и их названий. Например, картофельное пюре в Причудье называют картофельной кашей, что является прямым переводом эстонского названия этого блюда kartulipuder, тюрю – пудей (эст. pudi). До сих пор старожилы некоторые овощи называют по-эстонски, не используя русских названий: калика (эст. kaalikas – брюква), баркан (эст. porgand – морковь). По «эстонской моде» к картофелю стали делать мучной соус на поджаренном сале. Начали добавлять клёцки в обычный овощной суп и заправлять молоком. Научились печь к чаю бисквиты и торты, а на сладкое делать манна-крем. Некоторые заимствованные блюда противоречили религиозным предписаниям староверов. Например, иногда нарушали запрет употреблять в пищу кровь и готовили кровяные колбасы вериворсти (от эст. verivorstid) и кровяные лепешки верикяки (от эст. verikäküd).

22. Мы уже привыкли, в нас смешанный язык с эстонским. И всё калика* говорили, теперь более-менее брюква стали называть. А то у нас калика, баркан*. Баркан – это морковка, а по-эстонски пырганд. Лестница в нас была рёдель*, а по эстонски рэдэль. А теперь вот привыкли к лестнице уже, более-менее стали среди молодых так говорить. Насос был к велосипеду – помпа. По-эстонски – поми, а в нас тоже была помпа. Вот теперь – насос. Вот я говорю, в нас язык чугунный. Другой раз мы были в Тойла [1] в санатории. Когда я пошла на массаж, там женщина с Алая была, и говорит: «Вы, наверное, с Причудья?». Я говорю: «Да, с Причудья». «Ну, я по говору понимаю». Вот хошь гордись, хошь не гордись, а язык ломаный.

[2] Варвара Евстигнеевна Пригожева, 1930 г. р., д. Кольки

23. Отец любил, тоже с эстонцами он много общался, молочные эти овощные супы. Мать ругалась, ей это не нравилось, но она делала ему.

Светлана Николаевна Кожевникова, 1948 г. р., г. Муствеэ

24. Клёчки* ещё делали – это эстонская яда была. Вот жирная свинина, это сало резали такими мелкими кусочками и жарили её с луком и потом выливали это в суп картофельный, и тогда тоже делали вот эти клёчки, опускали тоже туда. Так эстонцы варили, такой суп. Мама работала у эстонцев, готовила всё да убирала. Так вот она и дома иногда варила, но редко.