Изгнание черносотенного духовенства из приходов

Церковь благословляла империалистическую войну, «гнилость, гнусность, весь цинизм и разврат царской шайки с чудовищным Распутиным во главе ее, все зверство семьи Романовых...» [1, 31, 12]. 25 февраля, в тот день когда на улицах Петрограда происходила борьба между революционными рабочими и полицией, в главном синодальном журнале «Церковные ведомости» (№ 8), в передовой, озаглавленной «Что в настоящее время более всего необходимо?», епископ Макарий поучал: «Стойте же, друзья, непреоборимой стеной вокруг царского престола». В этот же день Петроградский комитет РСДРП призывал к свержению самодержавия: «Царский двор, банкиры и попы загребают золото... Все на борьбу. Все под красные знамена революции... Долой войну!..».

Даже представители буржуазной печати признавали, что из разговоров с крестьянами можно было сделать вывод о том, как необычайно легко и быстро «деревня отказалась от царя» [80, 89], религиозный культ которого церковь создавала веками.

Историк Г. Л. Соболев отмечает, что за долгие голые своего господства царизм настолько скомпрометировал себя, что даже верующие в бога, наиболее отсталые в политическом отношении слои населения не только не желали возвращения свергнутого монарха, но и не хотели слышать его имя. Г. Л. Соболев приводит интересные факты антицаристских настроений среди петроградского трудящегося населения [77, 34 — 42], были они и среди наиболее сознательной части крестьян. В некоторых селах крестьяне демонстративно срывали портреты царя, разрывали их на куски, нелестно отзывались о «божием помазаннике». Когда в первые дни после свержения са-

70

модержавия духовенство открыто выступило против революции, начало активную агитацию за восстановление монархии, эти проповеди встретили отпор народных масс. Газета «Правда» сообщала 29 марта (11 апреля) 1917 г.: «Во многих церквах пригородов Петрограда (пос. Победовка, Петроградской губ.) священники после обедни, говоря проповеди, качают головой и смиренно говорят с кафедры: „Лишились мы головы: нет батюшки у детушек, нет пастуха у стада". Голова страны — народ. Но не об этой голове поют сторонники старого. Темные силы России ведут пропаганду не о новом, свободном. Они остались на своих позициях, и атакой надо выбить их организованными силами».

Трудящиеся крестьяне стали отрицательно относиться к церкви, потому что духовенство даже после свержения самодержавия продолжало вести монархическую агитацию. Многие крестьяне вспоминали, что у них возникла большая неприязнь к духовенству, потому что оно еще в конце марта продолжало провозглашать здравицу за царя и его семью. В Кирсановском уезде Тамбовской губернии духовенство до 21 марта поминало царя на богослужениях. В той же губернии в селах Пичаево Моршанского уезда и Старо-Юрьево Козловского уезда это продолжалось до апреля [33,59]. Во многих местах священники служили специальные молебствия в целях прекращения революционного движения «О мире во время меж-дуусобной брани», введенные Синодом в 1905 г. Крестьяне в Бийском уезде Костромской губернии были недовольны таким молебствием [39, 20]. Крестьянин А. В. Воробьев рассказывал: «Всего удивительнее было то, что уже 15 —  20 дней как царя нет, а поп Присесхов дует о самодержавнейшем» [83, 221]. Крестьянин Ф. Ф. Карташев из села Синие Липеги Нижнедевицкого уезда Воронежской губернии вспоминал: «Пронесся слух, что свобода настала, царя свергнули, у помещиков землю отберут... Но попы... затемняли крестьян. „Молитесь, мол, богу о царе, бог поможет нам опять царя восстановить на Царство, без царя немыслимо нам жить"... Сильно застаивал за царя поп нашего села А. Долгошевский» [83, 84].

21 мая 1917 г. газета «Правда» в № 63 сообщала, что многие крестьяне Аткарского уезда Саратовской губернии больше не верят своим «духовным пастырям», «политиканствующим иудам», «отцам сребренниковым».

71

Со всех губерний России приходили известия о том, что на крестьянских сходах как и в 1905 г. крестьяне говорили: «Не надо ходить в церковь, так как там молятся за царя-убийцу» [87, 260]. 1 октября в наказе Всероссийского бюро военных организаций при ЦК РСДРП (б) рабочим и солдатам, едущим в деревню, рекомендовалось «Постановить на сельском сходе, что выборные от беднейших крестьян должны наблюдать в деревне... за попом, чтобы он не пугал нежелающих царя адом» [21, 19-20].

Наиболее сознательные крестьяне требовали принять меры к прекращению монархической агитации священников. Так, например, в селе Коломенское Московской губернии в августе при участии крестьян было разоблачено чудо: торговка Евдокия Андрианова и священник Николай Лихачев распространили слух о том, что неожиданно «обрелась» икона «державной богородицы», якобы повелевшая «восстановить монархию». В Мценском уезде Орловской губернии 8 мая пошел обильный снег, а 9 мая началась сильная снежная буря. Священники объявили, что это наказание бога за то, что нет царя.

Многие крестьяне писали жалобы высшему церковному начальству на священников, занимавшихся монархической пропагандой. Но эти жалобы не имели никаких последствий. Тогда крестьяне стали разоблачать черносотенное духовенство в газетах. В конце 1917 г. один крестьянин прислал письмо в «Деревенскую правду», которое было опубликовано 24 марта 1918 г. (№ 54): «У нас всеми делами заведует поп-монархист. Он ведет компанию со спекулянтами, мародерами, кулаками и в проповеди защищает эксплуатацию и призывает против социлизма... Он свивает паутину для прихожан, запугавая темных, несознательных людей адом кромешным и напевая старую песенку: „Рабы, да повинуются своим господам"». Солдат Соловьев писал в газете «Известия Гельсингфорсского совета депутатов армии, флота и рабочих Свеаборгского порта в г. Гельсингфорсе» от 11 октября 1917 г. (№ 172): «Находясь в отпуску (Петроградской губ., Лужский уезд), я вместе с прихожанами Покровского Мелковского прихода в день Покрова Пресвятой богородицы стоял в храме божьем и выслушал проповедь „уважаемого" батюшки на тему о текущем моменте. Он говорил о том, что многие забыли храм и что все те

72

кто строит жизнь на новых революционных началах, совершают преступление против бога».

23 июня в Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов поступило заявление от солдата 301-го пехотного Бобруйского полка Тимошенкова о том, что священник в селе Староруднянском Староруднянской волости Рогачевского уезда Могилевской губернии ведет черносотенную агитацию. Солдат получил письмо от своего отца, из которого узнал, что «священник села Староруднянского после окончания богослужения говорит проповедь о том, как хозяйство без хозяина пропадает, и поэтому требуйте государя-батюшку на царство обратно» [18, 431]. Крестьяне Андреевского общества Полтавского уезда Полтавской губернии писали в Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов о том, что необходимо удалить священника Преображенской церкви А. Илляшевича, так как «он приверженец старого правительства» [40, 21]. Крестьяне села Троицкого Ново-Оскольского уезда Воронежской губернии в июне жаловались Петроградскому Совету рабочих и солдатских депутатов, что священник Апошанский, пролезший в председатели волисполкома, ведет монархическую агитацию [33, 63].

Другой причиной широкого распространения антиклерикализма среди крестьян была черносотенная деятельность духовенства в 1917 г. Лишь очень незначительная часть духовенства переменила свои старые политические убеждения. Образовавшийся в марте 1917 г. «Всероссийский союз демократического духовенства и мирян» не имел влияния среди сельских священников. В Воронежской, Владимирской, Нижегородской, Вятской и других губерниях священники вели монархическую агитацию среди крестьян.

В июне 1917 г. на Втором Воронежском губернском съезде советов крестьянских депутатов делегаты жаловались, что священники требуют «возврата к монархии». Делегат Павловского уезда рассказывал на этом съезде, что их священник называет революционных ораторов «ненецкими шпионами». Своими антинародными проповедями особенно вызвали ненависть крестьян священники Аретинский (село Пустышь, Шуйский уезд, Владимирская губерния), Алъбицкий (село Семеново, Кинешемский уезд, Kocтpoмcкая губерния) [61, 39],Гордеев (село

73

Суводей, Орловский уезд, Вятская губерния), Н. Смирнов, В. Васнецов (село Пустыми, там же), С. Князев (село Коршик, там же) и др. [25, 40]. В селе Байков Нижегородской губернии священник А. Бельский призывал крестьянский сход вынести приговор о возвращении царя. Об этом проповедовал священник Троицкий в Котовской волости той же губернии [34, 17]. 25 августа крестьяне Минского уезда Минской губерний подали заявление о том, что священник Семереченской церкви Самойлович ведет черносотенную агитацию [45,244]. Особенно много протестов крестьян против монархических проповедей духовенства было в апреле в Киевской, Харьковской, Полтавской, Подольской, Черниговской и других губерниях [67, 150]. В апреле крестьяне села Зорикивка Старобельского уезда Харьковской губернии, по сообщению от 1 октября 1917 г. газеты «Известия xapьковского губернского общественного комитета», были возмущены тем, что священник призывал их «не слушать агитатора из Петрограда и не верить газетам, ругавшим царя». В апреле в селе Мартыновке Донской области «на второй день пасхи о. Говоров с церковного амвона стал говорить о том, что настоящий праздник Пасхи нерадостен, так как у нас теперь нет царя. Во время произнесения этой проповеди поднялось сильное волнение. Народ потребовал от о. Говорова замолчать и после обедни представил его в Исполнительный комитет в сельское правление, требуя от комитета ареста о. Говорова (ЦГИА СССР, ф. 797, oп. 96, 1917, № 314, л. 30).

Местные власти в апреле — мае вынуждены были принять меры для прекращения монархической агитации священников. Так, например, Фатежский уездный исполнительный комитет Воронежской губернии 28 мая поста повил: «Воспретить священослужителям говорить с церковного амвона поучения на политические темы». Опасаясь расправы народных масс с черносотенным деятелями церкви, местные власти потребовали от Синод удаления некоторых из них из епархий. 13 марта председатель временного исполнительного комитета Рязанской губернии телеграфировал обер-прокурору Синода: «Учитывая всю предшествующую деятельность епископа рязанского Димитрия, стоящего во главе „Союза русского народа", и принимая во внимание его широкую, все время

74

возбуждавшую население агитационную черносотенную пропаганду во время богослужения, Рязанский исполнительный комитет просит принять меры к срочному удалению рязанского епископа Димитрия» (там же, № 294, л. 7). 17 марта съезд уполномоченных волостных комитетов общественной безопасности Екатеринбургского уезда Екатеринбургской губернии постановил: «Просить Временное правительство о немедленном удалении епископа Серафима из Екатеринбургской епархии... погромная речь которого, сказанная в соборе 4 марта, через местную прессу стала известной всей епархии. Епископ Серафим — лицо, имеющее тесную связь с шайкой Распутина» (там же, ф. 796, oп. 204, 1917, 5 ст., 1 отд., № 112, л. 67). Этот епископ обратился 4 марта к прихожанам с проповедью, в которой заявил: «Кучка бунтарей окаянных обнаглела до того, что осмелилась посягнуть на священные права помазанника божьего, нашего царя-батюшку... Умрем же за царя!» (там же, л. 63а).

18 марта Нижегородский исполнительный комитет постановил: «Ввиду того, что архиепископ Иоаким настолько откровенно проводил в жизнь свои черносотенные убеждения в тесном содружестве с чинами охранного отделения, приютив последних даже в стенах занимаемого им архиерейского подворья... просить обер-прокурора Синода об удалении Иоакима на покой» (там же, № 124, л. 54 — 54 об.). Нижегородскому исполнительному комитету пришлось вновь 5 октября вернуться к вопросу об архиепископе Иоакиме. В газетах появились сообщения, что он «получил благословение поместного собора и Синода вступить вновь в управление Нижегородской епархией». Нижегородский исполнительный комитет писал обер-прокурору Синода: «Население епархии взволновано слухами о возвращении архиепископа Иоакима, что подтверждается и присланным заявлением Совета крестьянских депутатов. Если сведения о его возвращении правильны, то президиум принужден будет вопрос о возвращении архиепископа Иоакима поднять на общем собрании Комитета» (там же, л. 62 — 62 об.). Воронежский архиепископ Тихон по требованию крестьян и на основе постановления губернского съезда крестьянских депутатов и Совета рабочих и солдатских депутатов был арестован и выслан из Воронежа. Такая же участь постигла бывшем почетного председателя костромского черносотенного

75

«Союза русского народа» архиепископа Тихона, которого выслали из Курска [33, 59].

Орловский городской комитет общественной безопасности 9 апреля 1917 г. обратился к обер-прокурору святейшего Синода с представлением «о неуместности пребывания на орловской епископской кафедре Макария Гневушева, ярого поборника старого режима, и с просьбой об его удалении... Не допуская мысли о возможности оставления на епископской кафедре этого иерарха, как распутинского ставленника, комитет выражает глубокое сожаление о медлительности, проявленной Синодом в столь важном деле» (ЦГИА СССР, ф. 796, oп. 204, 1917, 5 ст., 1 отд., № 113, л. 31). Орловский епархиальный съезд духовенства и мирян нашел недопустимым и опасным дальнейшее пребывание в г. Орле епископов Макарияи Павла и постановил ходатайствовать перед Синодом о немедленном удалении их из Орловской епархии (там же, л. 62). 16 апреля в Харькове в Благовещенском соборе прихожане потребовали удаления архиепископа Антония Храповицкого из Харьковской епархии. В Житомира местным исполнительным комитетом было принята решение об удалении архиепископа Евдогия, в Чернигове — архиепископа Василия, в Полтаве — епископа Феофана.

20 апреля Иркутское исполнительное бюро областного комитета безопасности телеграфировало в Синод, что «подлежит немедленному удалению от должности епископ Евфимий, епархиальный наблюдатель Федоров и инспектор семинарии Нифонтов за явно реакционный образ их действий» (там же, № 118, л. 6). Епархиальный съезд духовенства и мирян Владимирской епархии, состоявшийся 3 — 6 мая во Владимире, постановил: «Удалить архиепископа Алексия из Владимирской епархии... как члена „Союза русского народа" и связанного с Распутиным» (там же, № 102, л. 20). «Архиепископ Алексий... настраивает против нового правительства, читает свои проповеди, в которых называет новое правительство проклятым, оно создано не от бога, а от самого сатаны» (там же, л. 1). В мае Забайкальский комитет общественной безопасности обратился в Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов с просьбой помочь «удалить на покой в монастырь вне области викарного епископа

76

Ефрема, зарекомендовавшего себя всей прошлой деятельностью ярым реакционером, организатором черной сотни» (там же, ф. 797, oп. 96, 1917, № 294, л. 17).

Все эти решения об изгнании архиереев из епархий принимались под давлением народных масс. Это особенно наглядно доказывает факт удаления архиепископа тверского и кашинского Серафима из Тверской епархии. 22 апреля архиепископ Серафим телеграфировал в Синод: «Чрезвычайный епархиальный съезд при насильственном появлении ста депутатов крестьян сверх полагавшихся и прибывших с намерением превысить голоса духовенства избрал председателем ржевского военного врача Тихвинского, бывшего вятского священника, лишенного сана и члена второй думы. Сегодня съезд превратился в учредительное собрание с собственной программой, в которой поставлен вопрос о переизбрании епископов и всего духовенства» (там же, ф. 796, oп. 204, 1917, № 154, л. 5). В тот же день секретарь тверской духовной консистории телеграфировал в Синод, что «епархиальный съезд послал в Петроград депутацию для ходатайства об удалении преосвященного тверского Серафима» (там же, л. 1 — 1 об.). 27 апреля Серафим писал в Синод: «Мое стремление внести некоторое успокоение в духовенство и приходы оказалось безрезультатным. Тверская губерния... отличавшаяся всегда крайним направлением, и сейчас становится вслед за Кронштадтом, по своему резкому и непокойному настроению» (там же, л. 17-17 об.).

В 1917 г. в России повсеместно началось изгнание из приходов наиболее ненавистных народу черносотенных священников. Многие священники, которые помогали полиции преследовать крестьян, участвовавших в аграрном движении, были выдворены из деревень. Так, например, в марте — апреле крестьяне изгнали из приходов священников в селах Семьяны, Муравьиха, Гуляево.Вердеево, Ельни, Юрина и других Нижегородской губернии [34, 37, 23], в Рязанской [45, 48, 46], Орловской [45,10, 11, 38], Екатеринославской [45, 23], Херсонской[45, 22] губерниях. В июне был разоблачен протоиерей Гладков, который в 1915 г. в селе Кульбаках Рыльского уезда Курской губернии втерся в доверие к членам тайного «Крестьянского союза» крестьянам Загородному, Глущенко и другим, а затем сообщил о них полиции.

77

союза были сосланы в Сибирь, а священник Гладков назначен протоиереем в г. Дмитриев [33, 60].

Церковная печать утаивала истинные причины изгнания многих священников из деревень. В 1917 г. «Всероссийский церковно-общественный вестник» (№ 8) сокрушался, что «не оставляют в покое и самих священников лишают их права совершать богослужения в церкви, выгоняют из церковных квартир, выселяют из сел». Эта печать не могла скрыть, что изгнание священников из приходов принимает массовый характер. «Саратовские епархиальные ведомости» писали в мае 1917 г.: «Когда мы выходили из архиерейского дома, то увидели множество священников и крестьян, разделившихся на кучки и о чем-то оживленно беседовавших. К нам подошел знакомый священник и сказал: „Эти священники, которых вы видите беседующими с крестьянами, все это изгнанники из приходов, подыскивающие себе подходящие места, а эти мужички хлопочут об удалении из приходов неугодных им лиц. Сейчас, — продолжал он, — при мне один священник упрашивал этих мужичков, уполномоченных от приходов, принять его в свой приход и обещал угодить и понравиться им"».

По данным Б. П. Кандидова, собранным по церковной печати, в Волынской губернии, где духовенство при самодержавии принимало наиболее активное участие в черносотенном движении, лишь за вторую половину апреля 1917 г. было составлено более 60 приговоров сельских обществ об удалении священников [39, 21]. Церковные издания полны сведений о том, что крестьяне изгоняли священников из приходов. Так, в «Руководстве для сельских пастырей» (№ 12) от 1 сентября 1917 г. сообщалось: «Из Херсонской, Воронежской, Саратовской губерний идут тяжелые вести о массовых изгнаниях духовенства» (с. 537).

Это подтверждается отчетами духовенства. Так, например, благочинный 2-го округа Ардатовского уезда Нижегородской губернии в отчете за 1917 г. писал: «Положение духовенства среди прихожан отчаянное», «были случаи изгнания священников из приходов (Молякса, Кузотово, Березники), в самом недалеком будущем такая же участь ожидает еще многих, если не сказать всех» [34, 23]. Священник Виноградовиз Лукояновского уезда Нижегородской губернии в прошении на имя епископа

78

Иоанна заявил, что крестьяне смотрят на священнослужителей как на «злодеев», выгоняют из приходов [34,23].

В Синод поступали от духовенства жалобы, что миряне вмешиваются в церковную жизнь, добиваясь удаления из приходов нежелательных священников. Так, епископ орловский и севский Макарий писал в Синод, что «в Орловской епархии... в некоторых приходах... происходят а) самовольные отрешения и выборы на место отрешенных церковных старост, с отобранием всех денежных и иных церковных средств; б) крайне грубые оскорбления священников, доходящие до изгнаний из приходов и до серьезных угроз жизни и имуществу как их самих так и их семейств; в) крайне скверное вознаграждение за требы и одновременно требования как бы некоей арендной платы за пользование, например, во время пасхальных хождений по приходу с иконами и другими предметами из церковной утвари» (ЦГИА СССР, ф. 796, oп. 204, 1917, № 113, л. 1-1 об.).

То же самое происходило во многих епархиях. Алексий, архиепископ владимирский и шуйский, обратился с воззванием «К моей пастве», которое читали в церквах Владимирской епархии: «С разных мест... несутся вопли священников о том, что их оскорбляют, притесняют прихожане, а в некоторых случаях по отношению к ним допускается даже насилие: их арестовывают, изгоняют из приходов... Духовенство обвиняют в том, что оно занимается поборами... грубо и непочтительно в обращении с прихожанами» (там же, № 102, л. 64 об.). В 1917 г. в «Томских епархиальных ведомостях» (№ 6) было опубликовано обращение епископа Антония к духовенству Томской епархии 14 марта, в котором он отмечал, что конфликты духовенства с прихожанами «на почве различных отношений к совершившемуся перевороту» сопровождаются нападками на священников, угрозами изгнания их из приходов (с. 112). Воронежский губернский комиссар Временного правительства Андреев 6 мая писал всем уездным исполкомам советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов: «В некоторых местностях духовенство подвергается нападкам, гонению и насилиям со стороны населения включительно до удаления его из приходов» [33, 63].

На Украине крестьянское антицерковное движение против черносотенного духовенства приняло такие раз-

79

меры, что в Киеве церковный комитет обратился с особым воззванием к населению, призывая крестьян не выселять неугодных им сельских священников. 13 — 14 aпреля 1917 г. газета «Нова Рада» опубликовала письмо киевского митрополита Владимира губернскому комиссару: «Во многих селах на Киевщине крестьяне закрыли, церкви и принудили священников покинуть села». Митрополит требовал издать распоряжение, чтобы «крестьяне самовольно не расправлялись с духовенством».

В конце марта — начале апреля 1917 г. многолюдные собрания крестьян Харьковской губернии потребовали изгнания священников из приходов и ареста их за черносотенную деятельность. Во многих уездах Харьковской губернии, в Зеньковском, Константиноградском, Хорольском Полтавской губернии, в Проскуровском уезде Подольской губернии, в Нежинском и Городнянском уездах Черниговской губернии, нескольких уездах Киевской губернии священники были вынуждены покинуть приходы [68, 133 — 134]. 16 мая Харьковский съезд духовенства и мирян обратился по этому вопросу с письмом в Харьковский исполнительный комитет: «Харьковский чрезвычайный епархиальный съезд духовенства и мирян считает своим долгом обратить особое внимание губернского общественного комитета на продолжавшиеся в Харьковской епархии самочинные и бессудные выступления безответственных лиц и групп против церковных учреждений и духовенства, выражающиеся в требовании к духовным лицам немедленно удалиться без суда и следствия из прихода, в лишении их свободы, предании аресту и заключении в тюрьму, в запрещении им богослужения в храме, в закрытии самих храмов и в запрещении немедленно причтам, церквам и монастырям пользоваться з асевом своих полей и доходами от лугов и лесов» [67, 153]. В конце 1917 г. собор русской православной церкви обратился к мирянам с воззванием: «Совершаются неслыханные кощунства и святотатства. Местами пастыри изгоняются из храмов» [70, 102 — 103].

Известно множество фактов, когда в деревнях священникам, активным монархистам, объявляли бойкот, от них требовали прекращения черносотенной агитации, а иногда даже силой удаляли из приходов. В селах Гагарине Раненбургского уезда, Плахине и Колесникове Михайловского уезда, Крутицы Спасского уезда и Агра-

80

фениной пустыни Рязанского уезда Рязанской губернии крестьяне еще в марте вынесли решения об удалении священников [87, 318]. В марте Воронежский губиспол-ком рассматривал заявление крестьян села Быково Краснодолинской волости Землянского уезда, настаивавших на смещении церковного старосты и священника (Гос. исторический архив Воронежской обл., ф. 2393, оп. 1, Л. 14, л. 3). 27 марта и 8 апреля сходы села Томановки Екатеринославского уезда Екатеринославской губернии вынесли приговор «об удалении из прихода села священника С. Андрющенко, подорвавшего свое пастырское достоинство разными нарушениями и издевательствами над крестьянами». «Священник, — говорилось в одном из приговоров, — обирал крестьян, и как приверженец старого режима, вносит разлад в общественную жизнь» [13, 71].

3 апреля крестьяне села Сиухи Нижегородского уезда Нижегородской губернии постановили выселить священников-черносотенцев Кострова и Парфенова из села. Одному из священников крестьяне дали такую характеристику: «Заслушали вопрос об удалении из села Сиухи епархиального миссионера С. Н. Кострова за его старую и настоящую провокационную деятельность... Много раз он привлекал свободных граждан, передовых людей и предавал их полиции, которые переносили великую кару» [32, 66]. В начале апреля вятский епископ Никандр получил телеграмму: «Сарапульский уездный исполнительный комитет просит немедленно перевести из села Тойкино священника Ваганова в виду его вредной агитации, сеющей рознь среди населения» [39, 21]. 30 апреля поступило сообщение о том, что крестьяне деревень Голышино Севского уезда и Алисово Карачаевского уезда Орловской губернии удалили церковных старост, в Ревене Трубчевского уезда той же губернии устранен местным населением священник, церковь передана в распоряжение населения [45, II]. В Брянском уезде той же губернии решено удалить священника Митропольского [45, 41], а в Елецком уезде, в селе Яриловке, крестьяне требуют удаления всего причта церкви [45, 38]. В апреле в селах Вышнее и Брусовое Горяинской волости Фатешского уезда Курской губернии, в селе Крутче-Байгора Усманского уезда Тамбовской губернии, в селе Злыне Болховского уезда Орловской губернии крестьяне изгнали священников за черносотенную агитацию [33, 59].

81

В мае Главное управление милиции получило телеграмму: «Приходское духовенство Симбирской епархий просит защиты от притеснения местного населения» [45, 48]. 10 мая казанский архиепископ Иона писал Синоду: «Благочинный 1 округа, Спасского уезда, протоиерей о. Александров донес мне, что в приходах за последнее время, вследствие воздействия на крестьян некоторых пропагандистов, как противников церкви и духовенства проявляются самоуправство и полный произвол среди прихожан как в отношении лично к членам причтов, так и в отношениях к церковной и причтовой собственности. Так, например, в селе Гусихе прихожане требовали от местного священника о. Нечаева, чтобы он удалился из их прихода» (ЦГИА СССР, ф. 796, oп. 204, 1917, № 134 л. 1). 28 мая сельский сход села Чегодаева Болховского уезда Орловской губернии предъявил требование духовному начальству — удалить местного священника [45, 41]. 3 июня в селе Круглом Ливенского уезда Орловской губернии церковный староста отобрал церковные ключи у священника и не допустил венчания [45, 83]. В Воронежской губернии «было несколько случаев насильственного удаления... священников... из пределов данной местности» [79, 28]. 10 июня Михайловский сельский комитет Каневского уезда Киевской губернии предложил священнику оставить приход и захватил его земли 15 июня Ботвинский сельский комитет Уманского уезда той же губернии насильственно удалил местного священника и захватил церковную землю [45, 109].

В начале июля крестьяне села Старый Шимкус Цивильского уезда Казанской губернии вынесли решения об удалении священника Разумовского [28, 94]. 7 июля священник села Заставец Литинского уезда Подольской губернии Нестеренко жаловался на насильственные действия исполнительного комитета села [45, 172]. 13 июля крестьяне деревни Морча Слуцкого уезда Могилевской губернии постановили «отстранить от прихода местного священника, забрав у него церковные книги, а церковную землю разделить между собой» [47, 111]. 17 июля крестьяне села Соварки Васильковского уезда Киевской губернии «насильственно удалили местного священника М. А. Акимовича... а землю церковную захватили в свои руки» [45, 171].

82

3 августа обер-прокурору Синода сообщали, что «часть крестьян села Поганки Тамбовского уезда Тамбовской губернии не допустила священника и прихожан в храм, ключи от которого отобраны комиссаром. Толпа направилась к дому священника, разрушила забор сада и поломала сучья деревьев» [45, 210]. В августе «исполнительный комитет села Признанного, Корочановского уезда Курской губернии удалил священника Садовского из церковного дома, запретил ему служить в церкви и намерен захватить землю» (ЦГИА СССР, ф. 797, он. 93, 1917, № 257, л. 156). 16 августа сообщалось, что «прихожане сел Алемаева и Ново-Иванцева Нижегородской губернии учиняют насилия над священниками Павлом Каллистовым и Евлампием Успенским» [45, 223].

4 сентября крестьяне села Безыменного Бердичевского уезда Киевской губернии удалили из прихода священника Плотницкого, захватили засеянное им поле, сено, продали сад (ЦГИА СССР, ф. 797, oп. 93, 1917, № 257, л. 174). В тот же день «в селе Кимрчах Чернобыльской иолостп, Родомысльского уезда, Киевской губернии, местные жители, под влиянием агитации отпускных солдат, удалили священника сельской церкви Н. Калиновского, лишили его всего урожая сенокоса, фруктовых садов и огорода» (там же, л. 165). 12 сентября «жители села Кнутова Сосницкого уезда Черниговской губернии разгромили дом местного священника Ясинского, отняли ключи от церкви, отстранили от должности» [45, 294].

Неизвестно, сколько было изгнано из сельских приходов священников. Только в одной Пензенской епархии, по данным «Пензенских епархиальных ведомостей» от 1 ноября 1917 г., было изгнано из приходов около 70 церковнослужителей — почти 10 процентов от общего состава епархиального духовенства. Комиссия помощи духовенству, созданная в Кишиневской епархии, 23 августа писала: «Гонения на священнослужителей... находят себе богатую почву... Священники изгоняются... Движение против священников растет с угрозою принять стихийный характер» [64, 221]. В начале октября в этой епархии, по сообщению «Голоса бессарабской церкви» (№ 40 — 41), было 34 свободных места священников и 13 мест псаломщиков (с. 108). Можно предполагать, что число священников, удаленных крестьянами из приходов, доходило до

83

нескольких сот. Некоторые священники сами покидали приходы, не дожидаясь, когда крестьяне отомстят им за доносы и другие обиды.

В 1917 г. духовенство, продолжавшее черносотенную агитацию, иногда подвергалось арестам. По сообщению «Церковный правды» (№ 7), в Воронеже был арестован архиепископ Тихон, в Чите — епископ Ефрем, возглавлявший до революции местный отдел «Союза Михаила Архангела». При обыске у него нашли большой склад черносотенной литературы, предназначенной для отправки в деревню. В Киевской губернии был арестован почаевский архимандрит Виталий. Этот бывший председатель почаевского отдела «Союза русского народа» тоже проповедовал: «деревня любит царя и постоит за него». Архимандрита Виталия, по распоряжению комиссара Самгородецкой волости Бердичевского уезда, отправили в Свято-Андреевский скит Киевской епархии [45, 110]. В циркулярном отношении обер-прокурора Синода В. И. Львова от 20 апреля 1917 г. на имя управляющего Московской епархией епископа Иоасафа отмечалось, что до него «доходят сведения о нередких случаях арестов священников в разных епархиях местными исполнительными комитетами Советов за их неприязненное отношение к новому государственному строю, выражаемое как в частных разговорах, так и в проповедях с церковных кафедр. Обычно такие аресты происходят после безуспешных обращений к епархиальным властям об увольнении того или иного священника ввиду полного к нему недоверия прихожан и порвавших духовные и нравственные связи с ними» (ЦГИА СССР, ф. 797, oп. 86, 1917,II отд. 3, ст., № 44. л. 58).

В марте — апреле крестьяне отбирали земли священников, арестованных за монархическую агитацию. Так, в Ананьевском уезде Херсонской губернии был арестован местный священник, а его земля передана в пользу крестьян. То же самое случилось со священником села Баурчи Бендерского уезда Бессарабской губернии Е. Kpoкусом [81, 94]. В этом же месяце Воронежский губисполком рассматривал письмо крестьян села Ячейки Шученской волости Бобровского уезда, предлагавших изгнать священника Богомолова. Губисполком не возражал против этого (Гос. историч. архив Воронежской обл., ф. 2393, он. 1, № 14, л. 3).

84

Священники села Александровки Бобровского уезда, села Поганки Тамбовского уезда и села Олыпанки Борисоглебского уезда Тамбовской губернии были арестованы крестьянами за монархическую агитацию [45, 85]. Священник села Покровки Шацкого уезда той же губернии был отстранен от службы [45, 90]. В селе Нижнем Даймене Шигровского уезда Курской губернии за подобную же деятельность крестьяне также осудили священника. В селе Ярославке Уфимской губернии Советом крестьянских депутатов был арестован благочинный [45, 356]. В Ливенском уезде Орловской губернии прихожане села Колодезь, отобрав «у местного священника ключи от церкви, арестовали его и отправили в уездный город» [45, 83]. В селе Ровнец того же уезда арестовали священника [45, 85]. 16 мая Юрьевицкий уездный революционный комитет общественной безопасности арестовал священника церкви села Калинникове Н. Аполлова «за контрреволюционную агитацию». Он «во время хождения со славою по деревням в пасхальную неделю поучал, что все спасение родине, если будет снова старое правительство во главе с царем-батюшкой» (ЦГИА СССР, ф. 797, ол. 96, № 298, л. 7). 29 августа был арестован священник Вознесенской церкви г. Екатеринослава К. Айвазов как видный член «Союза русского народа» (там же, № 299, л. 4). В Астраханской губернии солдаты арестовали сразу восемь священников также за то, что они вели «контрреволюционную агитацию» [9, 72].

Массовые выступления крестьян против черносотенного духовенства так перепугали буржуазию, что стали предметом обсуждения на совещании членов Государственной думы. Было решено обратиться через Синод с особым посланием к местным властям с предложением «впредь не допускать подобные действия».

В 1917 г. были случаи ограбления церквей и духовенства. Главное управление по делам милиции 7 октября 1917 г. издало циркуляр: «Министр исповеданий сообщил, что к нему в святейший Синод поступают многочисленные донесения об участившихся в последнее время вооруженных нападениях на монастыри и приходские церкви, с применением, при их ограблении, самого грубого насилия и даже убийства» [45, 422]. Наряду с кражами, совершавшимися в храмах, число которых не сильно превысило подобные происшествия в предыдущие

85

годы, были такие случаи нападении на священников, которые заставили Синод задуматься над тем, что они не являются обычными уголовными преступлениями. Так, например, на Украине, в селе Григорьевке Бахмутского уезда Екатеринославской губернии в мае произошло вооруженное нападение на дом священника [13, 71]. 10 июня в Синод поступило сообщение, что «солдаты выгнали из дома семейство священника селения Гродецкого, Звенигородского уезда Киевской губернии Мизерницкого и приступили к грабежу имущества» [45, 171].

За несколько месяцев до Великой Октябрьской социалистической революции антиклерикальное движение в деревнях приняло наиболее острые формы. 30 апреля в «Известиях Харьковского губернского общественного комитета» было объявлено, что крестьяне «духовенству не верят и в мартовские дни распространилось даже вздорное подозрение „попы хотят отравить народ"».

В ряде мест были отдельные случаи убийств священников. В августе крестьяне села Костешты Бельцкого уезда Бессарабской губернии убили протоиерея Д. С. Балтагу, известного своими погромными призывами [6, 42]. В селе Михайловка Ямпольского уезда Подольской губернии был убит священник И. Мончинский, заявивший, что, «крестьянам не нужно давать землю». Такие убийства, нередко совершаемые анархистами, только способствовали укреплению религиозного фанатизма. В статье «Об отно-. шении рабочей партии к религии» Ленин указывал,что анархисты крикливыми выступлениями помогают попам и буржуазии. Это особенно подтвердилось в 1917 г.

Поместный собор русской православной церкви писал в своем воззвании: «Печальные вес