Дедушка Ус. Последний день перед побегом

 

Мы находим клад

 

Я не буду рассказывать, как мне было страшно, когда я вслед за Торопуном‑Карапуном прыгнул с кончика луча в темную пустоту.

– Ай, пропадаю! – кричала, летя позади меня. Ложка.

 

 

Оказавшись на земле, она заворчала:

– Носимся и носимся, прыгаем невесть куда! Чуть головушку не расшибла – вон на какой камень налетела!

Она вытащила из‑под головы маленький камешек, и вдруг мы увидели: он весь переливался, сверкал, точно застывшая капля росы.

– Брульянт! – завопила Ложка.

В это время я заметил надпись, сделанную прямо на земле: «Отмерьте от дерева в сторону ветра десять шагов и копайте». И я понял, что там зарыт КЛАД. Сколько тысяч лет я ищу клад – да только ли я один! – и вот он теперь рядом. В десяти шагах стояло дерево.

– А что там зарыто? – спросил Цыпленок. – Может, конфеты какие?

– Эй, отойди, это мое дерево! – закричала Ложка. – А что вокруг дерева, тоже мое. Все, что найдем, – чур, мое, я первая сказала.

– Не надо спорить, – сказал Торопун‑Карапун. – Давайте лучше искать клад.

– А как же мы найдем его? – спросила Ложка. – Ветра‑то нет.

– Давайте шагать в разные стороны, – сказал Торопун‑Карапун. – Так скорее найдем. А клад разделим поровну.

Мы разошлись в разные стороны, отмеряя десять шагов.

Я, конечно, знал, что не так просто наши клад: я ведь его столько искал, да и шага у нас разные. Нет, не найти. Так я думал, а сам отмерял десять шагов, стараясь ступать пошире. Потом я принялся руками копать землю, как случалось давно‑давно в детстве, когда мы с Витей искали волшебную лампу. И сердце мое сжималось от предчувствия… Горсть земли, еще‑еще…

– Нашел! – закричал Солдатик. Он поддел штыком и вытащил маленький сундучок.

Мы бросились к нему. Сундучок был старый, оббитый поржавевшими железными полосами, – в общем такой, в котором должен был храниться КЛАД.

– Открывай! – выдохнули мы.

Солдатик штыком открыл замок… Крышка откинулась… И мы увидели пустоту. О, так случается с кладами, кто‑то всегда опережает нас! И все же, на всякий случай, я стал обшаривать рукой дно сундука. А вдруг мне повезет, хотя бы один раз, хотя бы…

 

Волшебная каша

 

Я обшаривал дно сундука, и вдруг мои пальцы нащупали что‑то гладкое, круглое. На ладони у меня оказалось маленькое железное кольцо. Никакого драгоценного камня на нем не было. Только маленькая желтая змейка блестела на кольце.

– Так вот же он, КЛАД! – закричал я и запрыгал. – Вот НАСТОЯЩИЙ КЛАД, волшебное кольцо! Оно почти такой же силы, как волшебная лампа, старая железная лампа, которую мы с Витей искали на железнодорожной станции. Теперь лишь надо потереть это ВОЛШЕБНОЕ КОЛЬЦО.

И под взглядами моих друзей, затаив дыхание, я надел на палец кольцо, слегка потер, чуть повернул…

И тотчас мы оказались рядом с забором. Прямо перед нами две широкие доски были отбиты, но лаз кто‑то изнутри заделал тремя железными прутьями… И я узнал этот забор. Когда‑то очень давно, еще до войны, когда я был маленьким и жил в городе с папой и мамой, я уже лазил через него. А вот и помойка, на которую мы, ребята, забирались.

Теперь, когда я дяденька с бородкой, мне было бы не очень удобно лезть на помойку. Но здесь, под водой, это слово звучало совсем по‑другому…

Я влез на помойку, глянул через забор: за забором местность мне была совсем незнакома. «Почему же за нашим забором не наш двор? Какая‑то белая река, домик… Видно, сторожка», – подумал я.

– Ну давай лезь, чего там! – торопила Ложка.

Я перевалился через забор и полетел вниз, а вслед за мной остальные.

И тут кто‑то сильно схватил меня за руки и за нога.

– А‑а! – пронесся над нами голос. – Попались, голубчики!

Быстро и непонятным образом мы очутились связанными на полу в домике.

– Фамилия! Как фамилия? – пронесся голос.

 

 

Я поднял глаза и увидел маленького, даже крошечного дедушку с огромными усами и бородой. Дед сидел на маленькой табуреточке, рядом с печью.

– Ну, теперь‑то я вас изжарю и съем, – сказал дед и шевельнул усами.

– Я тут сторож. И приставлен охранять несметные богатства рыбьего царства, рыбьего государства.

«Но ведь это сказка, – подумал я. – А сказка не бывает с плохим концом».

– Всяко случается, – точно догадавшись, о чем я подумал, сказал дед.

– Я для этого и приставлен, чтоб не пускать, куда не положено. Зачем кольцо взяли? Во‑от оно, колечко! – И он повертел перед нашими глазами железным кольцом. – Загублю я вас, вот что. Загублю.

– Не губи нас, дедушка, – попросил Торопун‑Карапун. – Мы клад искали.

– Никаких кладов! – заревел дед. – Погублю я вас. Это дело неминучее.

– Дедушка, – попросил Цыпленок, – дай нам поесть перед смертью.

Я почувствовал, как голоден. Ведь мы целый день не ели.

 

 

– Поесть? Это можно. Сейчас за молоком схожу, поставлю кашу. А вы не убежите?

– Нет, – сказал Торопун‑Карапун. – Мы не убежим.

– Не убежим! Не убежим! – в один голос закричали мы. – Развяжи, дедушка!

– Ну, глядите, не озоровать! Отсель никуда не уйдешь.

Дедушка развязал нас. Вытащил ведро из‑под лавки и пошел на улицу. И мы за ним.

Дедушка пошел по тропке к реке, окунул ведро и, вздыхая, понес назад, к дому.

– Ой! В ведре‑то молоко! – крикнула Ложка.

– А чего дивишься, – сказал дедушка, – у нас тут речка молочная, а берега кисельные.

Дедушка вылил молоко в чугунок, поставил чугунок в печку. Потом поглядел на нас, поколотился за пазухой, вытащил ключи, подошел к огромному сундуку у стенки, отомкнул замок и достал из сундука старенькую скатерку, по краям расшитую красными петушками и цветочками. Дедушка расстелил ее на столе и произнес негромко:

– Ну‑ка, дай‑ка нам с полкило крупы, а еще масла…

Не успел он это сказать, как на столе появились куль гречневой крупы и гора масла.

– Ты что, Самотоха! – закричал дедушка. – Куда столько масла навалила?! И почто гречневую принесла? Знаешь ведь, что с утра ем манную… Убери! Чтоб все чисто! Слышь?

Скатерть послушалась. На столе – опять ничего.

– Во! – повернулся к нам довольный дедушка. – Целыми днями с ей воюю.

– И опять поворотился к скатерти: – Достань полкило манной, сахару немножко, масла маленько, сольцы…

И тотчас на скатерти появилась манная, сахар, масло, а сверху густо посыпалась первосортная, рассыпчатая соль. Дед кинулся к скатерти, начал руками сбрасывать соль, а скатерть увертывалась, подсыпала еще, еще, сыпала на дедушку, на его усы. Мы захохотали, а дедушка завопил:

– Ах ты Самотоха, убери соль!

И тотчас соль исчезла.

– Ух! – вздохнул дедушка и повалился на скамеечку.

– Давай, дедушка, я тебе помогу, – пожалела его Ложка и взялась сама стряпать.

Дедушка убрал скатерть‑самобранку, положил ее в сундук и опять замкнул.

А мы принялись за кашу. И никогда в жизни я не ел каши вкуснее. Поистине это была волшебная каша.

 

Дедушка рассказывает о себе

 

Так мы и стали жить‑поживать в домике у дедушки. Звали его дедушка Ус, а еще – дедушка Никитушка.

Раньше звали его не дедушка Никитушка, а Никитушка‑молодец, Никитушка‑Силушка, потому что была в нем сила богатырская. Пойдет в лес, выхватит березку и выдернет с корнем. Одну, другую – так и насшибает на дрова. А повстречает медведя – бороться с ним.

– Как врежу ему, – смеется дедушка, – он и валится. Это для меня утеха, это как забава.

– Дедушка, а как же ты попал в рыбье царство, в рыбье государство?

– О‑о, дело давнее. Сыр‑бор еще не горел, как то дело было. Повадился к царской дочке Жуо. Ходит и ходит. А я тогда в солдатах службу царскую нес.

– Дедушка, а кто это Жуо?

– Жуо и есть Жуо. Стал Жуо к царской дочке подлетывать. Подлетит и пыхнет замуж зовет. А она не хочет. А он еще больше пыхает: пых да пых!

Ну, видно, делать нечего, собралась она и полетела с этим Жуо. А по дороге чегой‑то заупрямилась, он возьми и брось ее в море‑океан. Бросил аккурат посередке. Пропала царская дочка. Царь опечалился и дает клич по земле: «Кто мою дочку достанет, тому полцарства‑полгосударства, да за того молодца дочку замуж отдаю».

Как услыхали в нашей роте, мне и говорят «Что ж, Никитушка‑солдат, ступай выручай дочку, окромя тебя некому». Обнялися мы с товарищами на прощанье, я и пошел. Долго ли, коротко, подхожу к морю, да бултых туда с ружом!

Иду, ружом побрякиваю, чтоб не так боязно. Места‑то чужие, темные. Думаю, пропал солдат. Однако по сторонам гляжу. Вижу, посередке поля стоит дворец. Ноги обтер, захожу. Никого. По ступенечкам поднимаюсь. Опять никого. Захожу в залу. А там она сидит, с рыбами разговаривает.

– Здрасте, вашество, домой надо бы.

А рыбы‑то на меня: «У‑у‑у!» Рты разевают и хвостами – тюк, тюк! Я ружо на плечо:

– Отойди от греха.

Они тогда по другому фронту:

– Здравствуй, служба! Чего тебе?

 

 

– Да вот, – отвечаю, – дочку хочу к отцу отправить.

– Бери, коль пришел.

– Спасибо, возьму.

– А не захочешь ли, солдат, охранять наше рыбье царство, рыбье государство? В сторожа к нам?

– Службу царску кончу, можно, конечно, попробовать.

– Платить тебе ничего не будем, а еды сколько хошь.

«Ну что, – думаю, – подходяще». Взял девоньку за руку и пошел на волю. Она плачет, не хочет уходить, – видно, понравилось ей там…

– Дедушка, чего ж ты замолчал? – спросил Торопун‑Карапун.

– А чего говорить, все рассказал.

– Нет, не все! Не все! – зашумели мы. – Привел ты царскую дочку?

– Привел, чего ж не привести, дорога известна.

– Ну, и отдал тебе царь полцарства, да полгосударства да дочку замуж?

– Когда же? Ему не до меня. Обрадовался: дочка домой вернулась. Он тут пиры такие задал!.. Что ты, парень!

 

 

– А ты, дедушка, в рыбье царство вернулся?

– Службу кончил и пошел. Пришел: «Так, мол, и так. Не раздумали сторожов брать?» – «Нет, – отвечают. – Оставайся!» Я и остался. Домой матери писал: «Продай избу, скотину. Желаешь ли ко мне приехать?» Она не пожелала. Так я и остался один. Ничего, хозяйство у меня хорошее. Огородец круглый год: овощ, картошка. Хмель посадил. Потом, если пожелаете, пива наварим. Коровки нет, так она здесь и не нужна. Молоко, так вон оно, из окошка видать.

– Дедушка, а какие богатства ты здесь охраняешь?

– Богатства великие. – И дедушка наклонился к нам и прошептал: – Ни словами сказать, ни ногами обежать!

– Дедушка, а покажи нам богатства рыбьего царства, рыбьего государства.

– Ну что ж, робятки, это можно. Только с собой ничего не дам. – И, наклонившись к нам, прошептал: – Оно тут все заговорено, волшебное, значит.

– Мы не возьмем, дедушка, – сказал Торопун‑Карапун. – Мы только посмотрим.

– Ну что ж, пошли, – согласился дедушка. – Я пойду лодку подгоню, а вы мне тоже помогите.

И дедушка велел нам убраться в домике: все подмести, чтоб чисто было.

Дедушка достал из сундука скатерть‑самобранку. И мы пошли к реке.

Сели в белую лодку‑долбленку, дедушка взял в руки весло, и мы тихонько поплыли по мелочной реке.