Искусство в универсуме культуры. Связь искусства с другими формами общественного сознания

Искусство с древности являлось одним из универсальных способов конкретно-чувст­венного выражения невербализуемого духовного опыта, прежде всего эстетического, одним из главных, сущностных наряду с религией компонентов Культуры, как сози­дательно-продуктивной человеческой духовно-практической деятельности. В европей­ском ареале искусство предстает одним из центральных объектов эстетики как науки; термин «искусство» вошел в ряд главных категорий эстетики. Однако искусство, как мы увидим, отнюдь не ограничивается только эстетической сферой. Исторически сложилось так, что произведения искусства выполняли в культуре отнюдь не только эстетические (художественные) функции, хотя эстетическое всегда составляло сущ­ность искусства. Общество с древности научилось использовать мощную действенную силу искусства, определяющуюся его эстетической сущностью, в самых разных соци­ально-утилитарных целях — религиозных, политических, терапевтических, гносеоло­гических, этических и др. Эстетику как науку искусство интересует, естественно, прежде всего как эстетический феномен, однако, коль скоро он выполняет и внеэс­тетические функции, которые в последние столетия стали преобладающими, нам придется иметь и их в виду, постоянно помня, что они не относятся к сущности искусства, но часто именно благодаря им искусство поддерживается обществом, государством, теми или иными социальными институтами, т.е. обретает свое реальное бытие, возможность реализовывать себя в качестве феномена культуры.

Искусство выступает в различных ипостасях: как социальный институт общества, как специфический вид деятельности, как определенная форма общественных отношений и, наконец, как особая форма общественного и индивидуального сознания. Все эти ипостаси искусства находятся в определенной взаимосвязи и взаимодействии, а посему нет искусства вообще, а есть конкретная форма его проявления. И если мы рассматриваем в качестве объекта исследования искусство как форму общественного сознания, то должны четко отграничивать этот объект исследования от всех других, имеющих отношение к искусству, но при этом не забывать возможное влияние на наш объект исследования этих других. Имея в виду искусство как форму общественного сознания, Г. Гегель характеризовал его как «мышление в образах», как мир воображения, параллельный действительному. Через художественные образы этот мир обогащает человека духовно, ибо это «мышление в образах» ориентировано на открытие красоты мира. Мир красоты с миром добра и миром истины задают основание подлинного бытия человека, составляют слагаемые его сущностных сил. Отсутствие одного из трех атрибутов сущностных сил человека ставит под сомнение его статус общественного человека. Ум человека, глухого к добру и слепого к красоте, способен творить только зло. Светская триада истины, добра и красоты имеет свой религиозный аналог, где вера выступает как истина, надежда как благо, а любовь как красота. Всякая встреча с прекрасным (красотой мира) вызывает и переживания блага (добра), и осмысления истины (подлинности). Радость прикосновения к совершенному миру накладывает печать на духовную жизнь человека, заставляет его подняться над миром суеты. После встречи с прекрасным человек становится добрее, умнее, красивее. Вероятно, этот факт и подметил Ф. М. Достоевский, высказав пророческое суждение о том, что красота спасет мир. Ибо красота это не только гармония космоса, но и порядок в обществе, духовное равновесие человека. Искусство как форма общественного сознания возникло как ответ на общественную потребность. «Инкубационный» период становления человечества привел к тому, что из первоначальной нерасчлененности человеческой жизнедеятельности постепенно оформляется процесс общественного разделения труда с последующим оформлением материального и духовного производства. Каждая из заявленных сфер производства обретает специализированный характер и ориентацию на осуществление определенных потребностей общественного развития. Процесс общественного разделения труда продолжает развертываться и в сферах означенного производства, обеспечивая специализацию как внутри материального производства, так и духовного. Но наряду с этим объективным процессом разделения труда культура сложившейся ойкумены (заселенного пространства) сохраняла потребность и способность воспроизводить деятельность человека в ее изначальной полифункциональности, в одновременном и слитном осуществлении материального и духовного способов освоения мира. Человек одновременно выступает субъектом интегрального способа человеческого освоения мира. Степень освоения мира зависит от состояния сущностных сил человека. И развитие человеческой чувственности (этического и эстетического восприятия) невозможно без искусства. Искусство как «мышление в образах» воспроизводит, духовно облагораживает и возвышает человека. «Сопряжение познавательной, оценочной, созидательной и знаково-коммуникативной грани в структуре художественной ткани, — отмечает М. С. Каган, — позволяет искусству, в отличие от всех специализированных догм человеческой деятельности, воссоздавать (образно моделировать) саму человеческую жизнь в ее целостности, «удваивать» ее, служить ее воображаемым дополнением, продолжением, а иногда и заменой. Достижение такой цели оказывается возможным благодаря тому, что носителем информации является художественный образ, в котором целостное, духовное содержание (единство мыслей, чувств и представлений) выражается в конкретно чувственной форме». «Мышление в образах» значительно усиливает потенциальные возможности человека, раздвигает границы реального житейского опыта человека, ориентирует человека не столько на приспособление к миру, сколько на готовность его совершенствовать. Искусственную природу можно рассматривать как следствие неудовлетворенности человека естественной природой. Благодаря «мышлению в образах», человек готов переделывать законченные создания. Для него нет предела совершенству. В поисках себя он, переделывая себя, готов переделать всю природу. И эта готовность имеет свое основание. Он опирается на искусство, обеспечивающее образы красоты мира. Искусство как форма общественного сознания является особым способом социально направленного формирования индивидуального сознания. Оно позволяет человеку проявить свои способности, реализовать свои возможности, развиваться эмоционально и интеллектуально, приобщаясь к общечеловеческому опыту, устремлениям и идеалам. В мире художественных образов человек поднимается над необходимостью природы и своей собственной природы. Искусство «вводит человека в ситуацию, где ему как бы предлагается ответить на вопрос, что бы он сделал, если бы мог осуществить любое свое стремление и пережить реализацию этой возможности как собственное бытие». Искусство показывает не только реальную жизнь, но и ее потенциал, более значительный по своему содержанию, чем внешние проявления жизни. И этот потенциал обеспечивает «вхождение настоящего в будущее», ибо определяет направленность человеческих желаний и стремлений, обнажает неудовлетворенные потребности, указывает, что еще не реализовано, но требует своего осуществления. Искусство как форма общественного сознания выступает регулятором человеческого поведения. Эту функцию выполняет и мораль, но искусство обеспечивает ее своими средствами. Ключевой ценностью эстетического сознания является красота. В отличие от нравственных норм, ориентированных на определенное поведение, эстетическое сознание через свои художественные образы задает определенный настрой на жизнь. Эффективность этого настроя достигается чувственно-эмоциональной формой образа. Художественный образ принципиально не теоретичен. В нем своеобразно соединены содержание и форма. И это единство есть нечто вроде возможной действительности. Образ несет и знание (информацию), и ценности, и нормативное предписание, но не прямо, а опосредованно, когда видимая незначительная часть «приглашает» почувствовать и пережить невидимое, но предполагаемое и в этом смысле почти реальное, основное содержание. И не только пережить, но и соотнести с идеалом через эстетическую оценку по шкале: от «прекрасного» до «безобразного». Глаз скользит по вершине «айсберга», а мысль проникает в его подводную часть. Образ провоцирует на диалог писателя и читателя, художника и зрителя, музыканта и слушателя. Вкусы обсуждают, но о них не спорят, если личная интерпретация эстетического образа не затрагивает интересы других. Вопрос о том, чьи переживания по поводу просмотренного спектакля истиннее, мои или моего соседа, не имеет смысла, ибо в одном и другом случае формировался свой диалог, с творчеством на сцене, формировался художественный образ объективного содержания и субъективного восприятия. Этот образ в каждом случае был индивидуален, ибо информация со сцены проходила через ценностные ориентиры индивида и снималась в проектируемой реальности образа, где встречалась видимая часть спектакля и его невидимая часть, домысленная зрителем и оформленная его возможностями и способностями. Специфика искусства как особой формы сознания и его отличие от других заключается в том, что оно есть творчество тандема: исполнителя и потребителя, где и тот и другой включены в единый механизм сотворчества, хотя они никогда не встречались, а между ними пролегают целые исторические эпохи. Механизм сотворчества находит свое выражение в акте опредмечивания и распредмечивания, вечного достраивания художественного образа, акте углубленного «мышления в образах», несущего печать как первого, так и последнего творца. После каждого акта сотворчества синтез «Я» и «не-Я» не только рождает новое знание, но и обеспечивает вечное становление нового «Я» в его открытости и устремленности к миру, в единстве его страдательного и деятельного начала. В результате формируется стереотип, привычка, а позже и внутренняя необходимость строить себя по законам красоты, жить в красоте, осваивать мир по канонам истины, добра и красоты.