Накатилась волна и отпрянула

 

1570 год. Неспокойно на южных границах Российского государства. Войска давнего врага России крымского хана Девлет‑Гирея появились под Новосилем, под Рыльском. Поднимались и дальше на север. Доходили до реки Упы, до города Тулы.

Новую негаданную беду принес и следующий, 1571 год. В мае крымские войска неожиданно появились у стен Москвы.

Мирошка Кривая Нога – дворовый человек боярина Ивана Дмитриевича Вельского – мчал к дому от самого Таоанского луга с оленьей прытью.

– Тьма крымских людей идет. Тьма! – вопил Мирошка.

Нелегко пробираться домой Мирошке. Много разного народа в те часы на улицах Москвы скопилось. Не удержали русские воеводы Девлет‑Гирея ни на Оке, ни у Серпухова. Бросились жители окрестных городов и сел к Москве. Искали в городе укрытия и спасения. Забили беженцы московские улицы. Бежит Мирошка, торопится. Натыкается на стариков, на женщин, на плачущих детей. Чуть ли не по человеческим головам перебирается.

Примчался домой Мирошка.

– Пришлых людей тысячи! – кричит.

– Крымских людей – тысячи!

С огромной армией подошел крымский хан Девлет‑Гирей к Москве.

Подожгли крымцы городские посады. Загорелись окраины города. Сильный ветер понес огонь к центру. Пламя охватило Китай‑город, перебросилось в Кремль. Заполыхала гигантским костром деревянная Москва. Забушевало, загудело кругом пожаром.

Огонь вплотную подошел и к усадьбе боярина Вельского.

Смотрит боярин, смотрят другие. Куда от беды укрыться? Слева, справа огонь. Перед тобой огонь. Со спины огонь. Жаром кругом полыхает. Смерть в обнимку с огнем шагает.

– Батюшка боярин, Иван Дмитриевич! В погреб! – во всю грудь завопил Мирошка.

Бросился Вельский, бросились другие в погреб. Влетел Мирошка. От быстрого бега и страха:

– Уф!

Не спас их погреб. Хотя был и каменный. Задохнулись от дыма, от чада люди.

Сотни, тысячи москвичей погибли тогда от огня и в огне. Прошел огонь по городским концам, словно коса по полю.

Устрашился огня и Девлет‑Гирей. Побоялся вступить в пылающий город.

Накатились крымцы, как волна, на Москву. Как волна, от нее и отпрянули.

Сгорела Москва. Ни деревянного шеста не найдешь, ни столба на пустынном месте. Путнику коня привязать не к чему.

 

Фрося

 

Как ком с горы, как колесо в пути, катились на Русскую землю новые беды. То утихая, то вспыхивая с новой силой, шел по русским городам и селам великий мор.

В 1563 году жестокая эпидемия сыпного тифа обрушилась на город Полоцк. Через два года эпидемия в Полоцке вспыхнула вновь. Затем она перебросилась в Великие Луки, в Торопец, в Смоленск. Страшная болезнь захватывала все новые и новые области Русского государства. Не пощадила она и Москву.

Гулял мор по России и в 1570, и в 1571 годах. На смену тифу пришла чума.

Девочка Фрося жила в Пскове. Подобралась и к Пскову смерть. За новостью входит новость.

Померли сразу трое на соседней от Фросиного дома улице: бабка Лукьяна, внучка Татьяна, старик Федул.

Померли сразу пятеро на поперечной улице: гончар Еремейка, бондарь Евсейка, дети – Иван, Кудеяр, Ларюк.

Гуляет по Пскову, как ветер, смерть. Стучится к любому в двери. Подходит все ближе и ближе к Фросиному дому.

Помер Евграф Телега. Это сосед, что живет от них справа.

Помер Киприан Заноза. Это сосед, что живет от них слева.

Скончались лучшие из лучших подружек Фроси – Анна, Степана, Кулиса, Анфиса.

Заволновались отец и мать. Куда‑то ходили. О чем‑то шептались. Смотрит Фрося: готовит отец телегу. Впрягли коня. Усадили Фросю. Бежит лошаденка. Катит телега.

Едут и Фрося, и мать, и отец. Путь их – к востоку, к Новгороду. Ищут они тут от чумы спасенья. Бежит, то как стрела, то вдруг, как змея, дорога. Среди лесных чащоб и болот петляет. На взгорки ползет, ковыляет низинами. Вот и показались соборы Новгорода.

Вдруг застава. Стрельцы с пищалями.

– Куда?

– В Новгород, – ответил отец.

– Откуда?

– Из Пскова.

– Хватай! – закричал караульный.

Опасались новгородцы, как бы к ним из Пскова не пришла чума. Не знали родители Фроси, вышел приказ: всех, кто приезжает из Пскова в Новгород, тут же хватать и бросать в огонь.

Жестокое время. Жестокие меры. Схватили, потащили на гибель родителей Фроси. Хотели бросить в огонь и девочку. Однако нашелся среди караульных жалостливый. Удержал он других от страшного дела. Уцелела, не умерла девочка Фрося.

Всюду добрые люди встретятся. На доброте человеческий мир и поныне держится.

 

И сын, и внук

 

Заявил крымский хан Девлет‑Гирей, что на следующий год он опять с войсками придет в Москву. Даже письмо Ивану Грозному специальное написал. Угрожал вновь разорить Москву, а самого царя взять в плен и привести на аркане в Крым.

Сдержал свою угрозу Девлет‑Гирей. Летом 1572 года двинул он снова огромную армию на Москву. Взял Девлет‑Гирей в этот поход и сына, и внука.

Сыну говорил:

– Запоминай. Рассказывать будешь, как царя Грозного брали в плен.

Внуку говорил:

– Запоминай. Передашь своим детям, внукам и правнукам, как полонили царя московского, как брали Московский Кремль.

Движут на север крымцы. Сотня идет за сотней. Тысяча движет за тысячей. Бьют кони копытами в травы, в землю. Поднимают степную пыль.

Едет Девлет‑Гирей.

Едет сын.

Едет внук.

Все ближе Москва, все ближе. Сто верст до Москвы осталось. Семьдесят. Пятьдесят. Впереди небольшая река Лопасня. Здесь у ее берегов, в 45 километрах от Москвы, вблизи деревни Молоди, и встретились русские в главной битве с войсками Девлет‑Гирея.

Давит, давит Девлет‑Гирей.

Стоят, не колеблются русские.

Послал Девлет‑Гирей в битву сына.

Погиб в сражении сын.

Послал Девлет‑Гирей внука.

Убит в сражении внук.

Не будет детей у сына. Не будет у внука внуков. Устояли русские в жарких схватках. Разбиты враги у берегов Лопасни. Не достались крымскому хану ни Москва, ни Московский Кремль, ни московский царь. Рухнули планы Девлет‑Гирея.

Гудят, переливаются в летнем небе могучим звоном московские колокола. Встречает Москва победителей.

Победа при реке Лопасне имела огромное значение в жизни России. Дело в том, что к этому времени царь Иван разуверился в опричнине. Это опричные воеводы допустили в 1571 году крымские войска к Москве. А многие из опричников и вовсе к своим войскам тогда не явились. Это усилиями простых русских людей в 1572 году был разгромлен Девлет‑Гирей.

Распустил Иван Грозный опричное войско. Даже под угрозой смертной казни вспоминать об опричнине запретил.

 

 

Глава пятая Последние годы

 

Жизнь царя Ивана Грозного приближалась к концу. Приближалась к завершению и Ливонская война.

Успехи России встревожили соседние государства. Польша, Литва, Швеция давно сами мечтали стать хозяевами ливонских земель.

Тянулась к ним и далекая Дания.

Вскоре Польша и Литва объединились в одном государстве.

Стало оно называться Речь Посполитая. В начале Ливонской войны Россия сражалась только с ливонскими рыцарями. Теперь ей пришлось вступить в борьбу сразу с несколькими государствами.

Русские войска были вынуждены отступать, стали терпеть поражения.

О неудачном завершении Ливонской войны и последних годах правления царя Ивана Грозного вы и узнаете из этой главы.

 

Дурные приметы

 

Хвастал Степан Догони Коня:

– А я царя спас!

Действительно, был такой случай. Произошло это под городом Венденом.

Ливонская война продолжалась. Московские полки стояли у Риги, у Ревеля. Однако сил взять эти крепости не хватило. Трудности ожидали русских и в других местах.

В 1576 году в объединенном польско‑литовском государстве – Речи Посполитой – стал новый король Стефан Баторий. Он был опытным полководцем. Вспыхнула война и со Швецией. России теперь пришлось сражаться и со шведскими войсками, и с литовскими, и с польскими.

Упорные бои развернулись за город Венден (ныне это Цесис – один из красивейших городов Латвии). Сам царь Иван принимал участие в штурме крепости. Чуть не погиб при штурме. Пушки из крепости вели огонь по наступающим русским. Царь наблюдал за боем. Вдруг:

– Государь, наклонись! – услышал он чей‑то голос.

Пригнул царь голову. Пролетело рядом ядро. Не раздайся чей‑то предупреждающий крик, сразило б оно Ивана.

Отлетела лихая минута. Повернулся Иван Грозный в ту сторону, откуда раздался голос. Стоит перед ним ратник.

– Как звать? – спросил царь.

– Степан Догони Коня.

– Как, как?

– Степан Догони Коня.

Часто в те времена попадались фамилии странные. Развеселила она царя Ивана. Улыбнулся царь, рассматривает ратника. Высок. Плечист. Длинноног. Поджар. Действительно, такой коня и догонит и схватит.

Смотрит и ратник на царя. Вот он перед ним, суровый их государь. Называется Грозным. А с виду не очень грозный. Запомнил Степан: наружно чуть грузен. Ростом – велик. Борода длинная, густая, рыжая не рыжая – золото с чернотой. Улыбнулся Степану царь. И Степан улыбнулся Грозному.

Подбежали здесь государевы приближенные, увели царя.

Венден был взят. Однако вскоре войска Речи Посполитой в союзе со шведами снова его отбили.

Приказали русские воеводы начать новый штурм.

Не получился штурм. Отразили его осажденные.

Вторично посылают русские воеводы войска на крепость.

Устояли вторично защитники Вендена.

Третью попытку овладеть городом предприняли русские. И вновь удержалась ливонская крепость.

Не только удержалась. Подошли в это время к Вендену новые отряды польских, литовских и шведских войск. Между ними и русскими полками произошло сражение.

Сильнее оказались поляки, литовцы и шведы. Одержали они победу. Много русских погибло тогда под Венденом. Многие не вернулись назад в Россию.

Был в этой битве и Степан Догони Коня. Отважно сражался ратник. Двадцать шесть ран получил в бою. А когда завершилась сеча, оправдал он свою фамилию. Догнал обезумевшего от боя коня. Вскочил. Ускакал от смерти, от плена.

Узнал царь Иван о поражении русских войск. Вспомнил, что и сам чуть не погиб под Венденом.

– Дурные приметы, – сказал Иван.