Чижевский выдающийся ученый, поэт, писатель, художник

Чижевский выдающийся ученый, поэт, писатель, художник

 

 

Александр Леонидович Чижевский - российский биофизик, археолог, основоположник гелиобиологии. Установил зависимость между циклами активности Солнца и многими явлениями в биосфере.

Александр Чижевский. "Русский Леонардо да Винчи"

Доктор наук был пять раз номинирован на Нобелевскую премию, однако так и не получил ее. В течение более чем 20 лет он навлекал на себя гнев Сталина – был на волоске от ареста еще в самом начале карьеры, но спасся. Впрочем, провести несколько лет в ГУЛАГе Чижевскому все равно пришлось. Но от уникальных исследований его это не отвратило.

Самый молодой доктор наук - степень Чижевский получил в 21 год. Лирик, ставший гением физики. Один из первооткрывателей космической биологии, а еще поэт и художник. Александра Чижевского называли "русским Леонардо да Винчи". Однако в советское время, понимая всю величину сделанных открытий, Чижевского все равно арестовали и отправили в ГУЛАГ. Припомнили дворянские корни, обвинили в солнцепоклонничестве и даже разнесении заразы. Соседи строчили на Чижевского доносы, когда ученый занимался исследованием эпидемий и действительно ставил опыты с животными - авторы доносов заявляли, что такая работа опасна. Однако властям жалобы до поры до времени были безразличны, куда опасней оказались заявления Чижевского, идущие вразрез с деспотичной идеологией.

В юности Александр Чижевский мог казаться окружающим кем угодно, но только не ученым-физиком. Иностранные языки - английский, французский, немецкий, итальянский, которыми он владел в совершенстве, живопись, незаурядные способности к которой проявились уже в возрасте семи лет, музыка, история, литература, архитектура - вот далеко не полный перечень интересов Александра до 1916 года, когда в возрасте 19 лет молодой человек ушел добровольцем на фронт.

За бои в Галиции Чижевский получил высокую награду - Георгиевский (солдатский) крест IV степени. В начале 1917 года он был демобилизован по ранению и сразу же вернулся к занятиям в Московском археологическом институте. В последующие два года Александр Леонидович защитил три диссертации на совершенно различные темы: «Русская лирика XVIII века», «Эволюция физико-математических наук в древнем мире» и «Исследование периодичности всемирно-исторического процесса». Последняя принесла ему в Московском университете степень доктора исторических наук, которую никто и никогда еще не получал в 21 год.

Именно в этой работе были впервые изложены положения теории гелиотараксии (от «гелиос» - «солнце» и «тараксио» -«возмущаю»). Суть этой теории в том, что Солнце влияет не только на биоритмы человеческих организмов, но и на общественное поведение людей. Иными словами, крупные социальные потрясения человечества (войны, революции и т.п.) напрямую связаны с энергетической активностью Солнца.

Следующие несколько лет Чижевский, будучи сотрудником Института биофизики Наркомздрава СССР, посвятил исследованиям воздействия отрицательно ионизированного воздуха (аэроионизации) на здоровье людей и животных. Тогда же и была им изобретена люстра -прибор, позволяющий насыщать воздух в помещениях полезными отрицательными ионами кислорода, нейтрализующий вредные положительные ионы и очищающий воздух от пыли и микроорганизмов.

Чижевский-изобретатель мечтал о тех временах, когда «аэроионизация воздуха получит в нашей стране такое же распространение, как и электрификация... что приведет к сохранению здоровья, защите от ряда инфекций и увеличению долголетия огромных масс народа». Увы, это так и осталось мечтой.

ДИСТАНЦИОННОЕ ОТКРЫТИЕ ВЫСТАВКИ «ПОСЛАННИКИ ВСЕЛЕННОЙ: ЧИЖЕВСКИЙ И ЧЮРЛЕНИС»

ОТКРЫТИЕ ВЫСТАВКИ АКВАРЕЛЬНЫХ И КАРАНДАШНЫХ МИНИАТЮР А.Л. ЧИЖЕВСКОГО В БИБЛИОТЕКЕ имени О. МАНДЕЛЬШТАМА (МОСКВА, 2019)

Утопическая мысль

 

В изгнаньи крепнут убежденья:

Мужайся духом, кто гоним!

За кровь, за пытки, за гоненья

Врагам сторицей воздадим.

 

Застенок породит застенок,

Тюрьма - стостенную тюрьму,

И мир погибнет за бесценок

В братоубийственном дыму.

 

Таков наш суд и осужденье!

Но выход есть из тьмы и зла,

Когда б Земля в одно владенье

И в строй единый перешла.

 

1917

 

 

Человеку

 

Подобно Прометею

Огонь - иной огонь -

Похитил я у неба!

Иной огонь - страшнее всех огней

И всех пожаров мира:

Я молнию у неба взял,

Взял громовые тучи

И ввёл их в дом,

 

Насытил ими воздух

Людских жилищ,

И этот воздух,

Наполненный живым Перуном,

Сверкающий и огнемётный,

Вдыхать заставил человека.

 

Сквозь лёгкие, через дыханье

Провёл его я в кровь,

А кровь огонь небес

По органам и тканям

Разнесла, и человек

Преображённый ожил!

 

Один лишь раз в тысячелетье,

А то и реже

Равновеликое благодеянье

У природы

Дано нам вырвать.

 

Вдыхай же мощь небес,

Крепи жилище духа,

Рази свои болезни,

Продли своё существованье,

Человек.

 

1918, 23 марта 1945, Кучино

 

* * *

 

                       К.Э.Циолковскому

 

Привет тебе, небо,

Привет вам, звёзды-малютки,

От всего сердца

И помышленья.

Вечно вы мерцаете в чёрно-синем небе

И маните моё одинокое сердце.

 

Сколько раз, стоя под вашими лучами,

Сняв шляпу и любуясь вами,

Я говорил земными словами

Вдохновенные речи.

 

И мне порой казалось, что вы понимаете меня

И отвечаете мне своими светло-голубыми лучами,

Вы - огромные огненные светила.

О жалкое безумие! Разве огонь имеет душу?

Нет, нет - не то...

 

Но там, где в глубоких ущельях бесконечности

Приютились планеты,

Может быть, там

Такой же жалкий и такой же одинокий странник,

Обнажив голову, простирает руки

К нам, к нашему солнечному миру,

И говорит те же вдохновенные,

Те же вечные слова

Изумления, восторга и тайной надежды.

О, мы понимаем друг друга!

Привет тебе, далёкий брат во Вселенной!

 

1919

 

 

* * *

 

Жить гению в цепях не надлежит,

Великое равняется свободе,

И движется вне граней и орбит,

Не подчиняясь людям, ни природе.

 

Великое без Солнца не цветёт:

Происходя от солнечных истоков,

Живой огонь снопом из груди бьёт

Мыслителей, художников, пророков.

 

Без воздуха и смертному не жить,

А гению бывает мало неба:

Он целый мир готов в себе вместить,

Он, сын Земли, причастный к силе Феба

 

1921

 

* * *

 

В науке я прослыл поэтом,

Среди поэтов - я учёный,

Увы, не верю я при этом

Моей фортуне золочёной.

 

Мой путь поэта безызвестен,

Натуралиста путь тревожен,

А мне один покой лишь лестен,

Но он как раз и невозможен.

 

Хотел бы я ходить за плугом,

Солить грибы, сажать картошку,

По вечерам с давнишним другом

Сражаться в карты понемножку.

 

Обзавестись бы мне семьёю,

Поняв, что дважды два - четыре,

И жить меж небом и землею

В труде, довольствии и мире.

 

1935

 

 

Растения

 

Какой порыв неукротимый

Из праха вас подъемлет ввысь?

Какой предел неодолимый

Преодолеть вы задались?

 

В пустынях экваториальных,

В полярных стужах и снегах,

Сквозь пыток строй первоначальных

Одолеваете вы прах.

 

Кому здесь не дано покоя,

А лишь волнение дано,

Тот знает истину: живое

Затем, чтоб мыслить, рождено.

 

И в шёпоте листов неясном

Тому слышна живая речь,

Кто в мире злобном и пристрастном.

Сумел свой слух предостеречь.

 

О, этот слух мы возлелеем,

Чтоб ваш ответ дошёл живым:

"Мы чувствовать, страдать умеем,

Мы мыслить - сознавать хотим!"

 

1935

 

 

* * *

 

Что человеку гибель мирозданья -

Пусть меркнет неба звёздная порфира:

Страшитесь же иного угасанья:

Мрак разума ужасней мрака мира!

 

1942, Челябинск

 

 

* * *

 

В смятенье мы, а истина - ясна,

Проста, прекрасна, как лазури неба:

Что нужно человеку? - Тишина,

Любовь, сочувствие и корка хлеба.

 

1942, Челябинск

 

Примирение

 

Катись, катись, родимая телега,

По древней, по просёлочной дороге.

С небес следит мерцающая Вега,

А мысли тонут в бесконечном Боге.

 

И вдруг душа, озлобясь, негодует

На этот мир... Но, исходя в томленье,

Вновь остывает... Свежий ветер дует

Навстречу мне! О, сладко примиренье!

 

1917, 1943

 

Гемонии

 

Один лишь Рим создать мог эту мерзость -

Упадка Рим, Рим - цезарей, Рим - зверств.

Уже тогда над тёмной его славой

Сгущалась ночи стынущая мгла,

И день своей истории продлить

Ему уже никак не удавалось.

Ни Тацит, ни Виргилий, ни Гораций,

Ни Юлий Цезарь, ни Октавиан -

Ничем бесславное паденье Рима

Предотвратить, увы, уж не могли:

Величие оканчивалось там,

Где чёрствость сердца начиналась...

Где безрассудство попрекало ум,

Где разум уступал невеждам власть,

Где беззаконие вошло в закон.

Где ж были вы, великие умы?

Гемонии! Широкие колодцы

Со стенами отвесными, прямыми,

Вверх выбраться нельзя: уж таковы

Песчаником обложенные стены!

За городом в пустующих местах,

Как злое преисподней проявленье,

Они зияют нестерпимым смрадом,

И этот смрад удушливым потоком

Пустынную окрестность заливает.

Взгляните вниз - печальные останки:

Скелеты, черепа, грудные клетки,

Берцовые и бедренные кости,

Тазы, наполненные чёрной слизью,

Иссохшие чернеющие трупы,

И трупы в рваных, выцветших одеждах,

С лохмотьями и лоскутами мяса,

И мертвецы, распухшие, как бочки.

Вот - чёрный саван; золото волос

Горит на нём в луче звенящем Солнца,

Проникшем в полдень в сумрачную яму:

Льняные волосы так золотятся,

Как бы живущему принадлежат.

А вот и труп собаки жёлтой масти:

Полакомиться прыгнула сюда,

А выбраться никак уж не могла

И сдохла, разделив судьбу людскую, -

Бок о бок с человеком - его друг.

Но что-то шевельнулось в глубине...

Рука приподнялась и опустилась...

Он жив, он жив - преступник молодой:

За оскорбление сюда заброшен

Его величества - тирана Рима.

Десятый день без пищи и воды

Средь страшных мертвецов сосуществует,

В парах невыносимо сладких тлена,

Порою смотрит в голубое небо

И явь свою, как сон, воспоминает.

А ночью звёзды тонкими лучами

Глядят не наглядятся на могилы

Живых существ, и падает порой

Горючая слеза из глубины

Сочувствующей немощной вселенной...

Но ни одна горючая слеза

Ещё с небес на землю не упала,

И ни одна небесная звезда

Не покарала палача-владыку

И не сожгла мучителя-тирана.

А много, много уж тысячелетий,

Как люди все о чуде помышляют

И в небо смотрят с радостной надеждой.

Но тщетны все надежды человека!..

 

1943, Челябинск

 

 

Бесконечности

 

Даны нам бесконечности на небе:

Пространство внеземное бесконечно,

И звёзд числа вовек не перечесть.

А на земном пределе беспредельны:

Пучиной вод - моря и океаны,

Песком зыбучим - жгучие пустыни

И жгучей скорбью - сердце человека.

 

18 февраля 1943, Челябинск

 

Гёте

 

История, не думая, тебе простит:

Пороки, слабости, ошибки, заблужденья

За сверхвеличие бессмертных дел твоих.

Но лишь двух слов простить не сможет - не простит:

Кровавых слов, начертанных, как осужденье,

Тобой на смертном приговоре: "Аuch iсh"*).

 

11 апреля 1943, Челябинск

 

* * *

 

Всё приму от этой жизни страшной -

Все насилья, муки, скорби, зло,

День сегодняшний, как день вчерашний, -

Скоротечной жизни помело.

 

Одного лишь принимать не стану:

За решёткою темницы - тьму,

И пока дышать не перестану

Не приму неволи - не приму.

 

12 апреля 1943

 

Стихия тьмы

 

Течёт таинственно живущего вода

Из вечной темноты в Земли ночное устье,

Свет - мимолётный миг, а вечность - темнота,

И в этой темноте томящее предчувствье.

 

Там Солнце чёрное на чёрных небесах

Свой испускает свет, невидимый и чёрный,

И в чёрной пустоте на чёрных же лучах

Летит в пространство весть о мощи необорной.

 

Там реки чёрные медлительно текут,

Меж чёрных берегов волнуются и плещут,

И зыби чёрные по лону вод бегут

И блики чёрные в невидимое мещут.

 

И мы все бродим там - мы те же и не те,

Как бродят призраки, видения, фантомы;

О, двойственная жизнь - очами в светлоте,

А умозрением - во мраке незнакомом.

 

Тьма, тьма везде! Эреб! Зияющая тьма!

Круженье чёрных звёзд и чёрных электронов.

В фантасмагории - безумие ума,

Но в том безумии - неистовство законов.

 

26 апреля 1943, Челябинск

 

Плиний старший

 

                           Г.Н.Перлатону

 

Ты скипетр нёс природы изученья

И созерцал торжественно один,

Как погибали в лаве изверженья

Помпея, Геркуланум и Стабин.

 

Ты наблюдал за свистопляской фурий

И не закрыл внимательнейших глаз,

Когда в тебя ниспровергал Везувий

Кипящий дождь и ядовитый газ.

 

Ты устоял пред бредом бездны чёрной,

Глядел в неё, не отвратив лица:

Познанья Гений - истинный учёный

Был на посту до смертного конца.

 

16 мая 1943, Челябинск

 

* * *

 

Как сладостно не быть - распасться в вещество

Во прах, в материю, все помыслы утратить,

Все чувства потерять, и духа естество

Изъять из злобных и кромсающих объятий!..

 

Уйти в бездумный тлен! Сокрыться от лучей

Чёрносжигающего, чёрствого светила

И стать ничем, в безлунной тьме ничьей,

Дабы небытие всецело поглотило.

 

Ты был иль не был там, а сумма всё одна:

Чередование восторгов и забвений

На древнем кладбище, куда схоронена

Всеразъедающая горечь вожделений.

 

25 мая 1943, Челябинск

 

Мера жизни

 

Часами я сижу за препаратом

И наблюдаю жизни зарожденье:

Тревожно бьётся под живым субстратом

Комочек мышц - о, вечное движенье.

 

Движенье - жизнь. Сложнейший из вопросов.

Но все догадки - всуе, бесполезны.

Возникло где? Во глубине хаосов?

Пришло откуда? Из предвечной бездны?

 

Бессилен мозг перед деяньем скрытым:

Завеса пала до её предела:

Здесь времена космические слиты

В единый фокус - клеточное тело.

 

Я тон усилил до органной мощи

Катодной схемой, - слышу ритмы струек:

Несуществующее, а уж ропщет!

Неявленное, а уж протестует!

 

Должно быть, жизнь - заведомая пытка -

В зародыше предвидит истязанье:

В равёртыванье жизненного свитка

Звучит по миру жгучее страданье.

 

Но страшны тоны сердца, и тревога

За бытие земное не случайна.

Да, мера жизни - это мера Бога

И вечно недоступная нам тайна.

 

30 мая 1943

 

Раб (по Феогниду)

 

Гордо главы не носить порождённому в чёрной неволе:

Согнута шея раба, гнётся затылок его.

Нет, гиацинту и розе не цвесть на колючем бурьяне -

Так и свободным не быть жалкому сыну рабы.

 

Сократ

 

Загадочны судьбы закрученные путы,

Темно грядущее, и правда далека:

Постичь тщету, перешагнуть века

И, славословя, выпить яд цикуты!

 

3 июня 1943, Челябинск

 

* * *

 

Орлиный ветер веет мне навстречу,

Плыву я к северу на утлом челноке.

Я на пути своём спасения не встречу

И не найду себе я друга вдалеке.

 

Там - одиночество. Там - тундры и туманы,

Болота зыбкие и Солнца круглый ход,

И непосильный труд, и новые курганы,

И жизни неминуемый исход.

 

15 июня 1943

 

* * *

 

Темно вокруг тебя, и страшно бытиё.

Благодари судьбу, а не пытай её.

Неверен солнца свет: всё - бред, всё - тлен: пойми!

И даже чёрный день как дивный дар прими.

 

31 октября 1943, Ивдель

 

 

* * *

 

Спокойствие души - ценнейший дар Земли,

Ненарушимое, возвышенно-благое, -

И размышления плывут, как корабли,

Из пристани ума в приволье мировое.

 

Там остров, среди бездн, умудренно - один

Парит в неведомом для смертного цветенье.

Там Истина живёт, как некий властелин,

В недосягаемом своём уединенье.

 

12 ноября 1943, Ивдель

 

Тщета

 

В необозримой урне мирозданья

Покоится таинственное море

Горючих слёз, пролитых на Земле...

Но тщетны все стенанья человека:

Они вспорхнут, как призраки, над бездной

В дымящихся, пылающих одеждах,

Над морем слёз взовьются высоко

И, растворясь, исчезнут во вселенной.

И море слёз, чистейших слёз людских,

Бескрылый их полёт не отразит.

 

15 ноября 1943

 

* * *

 

Немного любит тот, кто любит меру,

Рассчитывает каждый поцелуй,

Кто страсти пыл готов принять на веру,

Но не коснись, не требуй, не тоскуй.

 

Как осторожен тот, кто мало любит,

Соизмеряет ласки и слова.

Пародия любви его осудит:

Он лжёт любви и любит ли едва?

 

Любовь - вне меры: пламень вдохновенный

Охватит душу и сожжёт дотла.

Но как измерить глубину Вселенной?

Но как зажечь потухшие тела?

 

1943

 

Хлеб

 

               Хлеб наш насущный

               Даждь нам днесь.

                                "Отче Наш"

 

               Ни во что ставяший малое

               Мало-помалу сам приходит в упадок.

                                        Соломон

 

Каждая корочка хлеба священна!

Каждая крошка и каждый кусок!

Xлеб - это труд беспримерно тяжёлый,

Труд на нолях - бесконечно высок!

 

Тот, кто изведал нужду и лишенья,

Тот, кто и тюрьме без конца голодал,

Ведает цену священному хлебу,

Как бы кусок ни был чёрств или мал.

 

Роскоши кухни, тончайшие блюда,

Яства заморские, сласти, вино -

Всё это бледно - насущного хлеба

Им заменить никогда не дано.

 

В хлебе таится великая сила,

Равной которой нигде не найти:

Тысячи лет позади им мы жили,

Тысячи лет будем жить впереди.

 

Да не уроним мы на пол небрежно,

Да не наступим ногой мы на хлеб, -

Лишний кусок сбережём для голодных,

Кто без работы, кто нищ или слеп.

 

1943

 

* * *

 

Ракушку принёс я с берега морского,

Вычистил её и положил на стол,

И поёт она средь шума городского

Песню мне о том, как волны лижут мол,

Как дымится моря пена золотая,

Чтоб вселить веселье в мрак морского дна.

 

9 мая 1945, Кучино

 

* * *

 

Наступление мифологической ночи

Sal equis iter repressit

ungulis volantibus

Квинт Энний      

 

Лишь только знак подаст Юпитер,

Как будет тьма и тишина

В пространствах неба необъятных

Немедленно учреждена.

 

Так Солнце - жгучий повелитель

Золотолитых наших дней,

Удержит звонкоогненогих

И проницающих коней.

 

И пригвоздит морские бури

Трезубцем к лону вод Нептун;

Утихнет мировое море,

Погаснут плески звёзд и лун.

 

Всё остановится в природе:

Прервётся трав и листьев речь,

И ветер сложит свои крылья,

И реки перестанут течь.

 

1945, Кучино

 

* * *

 

22 Февраля 1950 года

 

Рок тяготеет над всем,

Мною свершённом в труде:

Мысли, картины, стихи,

Трезвой науки плоды -

Всё исчезает как дым,

Всё превращается в прах,

Будто трудился не я,

Будто созданья мои

Снятся кому-то во сне,

Вместе со мной - их творцом.

 

 

Александр Чижевский.

Бесконечности. М.: Возвращение, 1992.

Муза в храме науки. Сборник стихотворений. М.: Советская Россия, 1982.

Средь других имён. М.: Московский рабочий, 1990.

 

Чижевский выдающийся ученый, поэт, писатель, художник