Ну, что ты у окна грустишь, родная?

Ну, что ты у окна грустишь, родная?
Дожди сегодня снова не унять.
Ноябрь пройдёт, я это точно знаю,
А там и до зимы рукой подать.
Да что-то непонятны наши зимы –
Совсем не зимний шлют они привет.
Декабрь, январь – а, словно, всё едино:
Нет снегирей, и снега тоже нет.
Февраль один по улицам завьюжит,
И непонятный март придёт опять.
Но только не грусти, грустить не нужно –
Придёт весна, уже рукой подать...
Любовь, любовь, как грусть ты навеваешь,
Когда родное далеко плечо!
И ты сама прекрасно понимаешь –
Погоды эти вовсе не при чём.

 

Поверь, ещё не время нам прощаться

Поверь, ещё не время нам прощаться.
Там, впереди, чудесных много снов.
Рассветы с нами будут просыпаться,
И вместе с солнцем, нам дарить любовь.
Две седины – серебряные годы.
Только морщинок нам не замечать.
Пока душа друг дружкою наполнена,
Желанье есть друг друга целовать.
Поверь, ещё не время нам прощаться,
Пока идут старинные часы.
На них ещё свиданьям назначаться,
И нам на те свидания спешить.
Две седины – серебряные годы.
И с ними наша жизнь идёт вперед.
Прощанье уберёт, как непогоду,
Наша любовь, пока она живёт.

 

День рождения Любви

В этой жизни большего не надо.
Только бы собрать цветы свои,
Чтобы поутру была ты рада,
Дню рожденья, встреченной любви.
Пробуждаются твои глазёнки,
И целует лучик локон твой.
И букет, пчелиный, удивленно,
Ты вдохнёшь, сон, вспоминая свой.
Где чудесно снился День рождения,
Первой встречи и большой любви.
Кто-то в поле, с ранним пробуждением,
Для тебя собрал цветы свои.

 

Годы пальчиком грозят

Время – действо непреложное:
Годы пальчиком грозят!
Стало меньшим то, что «можно».
Ну, а большим, что «нельзя!».
Только пчёлы, утром ранним,
Шлют рассветный свой – Привет!
Собирая мёд полями,
Где букета лучше нет.
Где с одной моей любимой,
На часах вокзальных шок.
Поезда проходят мимо,
А любви не выйдет срок.
И перроны мироздания,
На которых Я и Ты.
Время старит, время старит,
Но это всё – не о любви!

Я за любимую молюсь своей строфой

Я за любимую молюсь своей строфой,
Чтоб поцелуем утро пробудило.
Пусть всё Вчера останется грозой,
Чтобы Сегодня солнце ей светило.

 

***

Любовь, когда себя я забываю,
В другом, неповторимом «Я».
И в том исчезновеньи обретаю,
И жизни смысл, и самого Себя!

 

***

Есть то мгновение судьбы,
Когда и острота прекрасна.
Идёшь по лезвию любви,
И знаешь – это не опасно.

 

***

Ключевое слово – Любовь.
Только, как его в ключ обратить,
Да единственный, не любой,
Чтобы сердце любимой открыть?

***

Врачуют нас не вечные лекарства.

Снимают тяжесть с сердца и души

Слова любви, и нежное касание,

Всего одной заботливой руки.

***

Мне с Вами беречь то великое слово,

Что суть обнимает всех прочих вещей.

Любить – это значит знакомиться снова,

Казалось, всё зная до мелочей.

 

***

Перебирая жизни даты,
Все отметаю от себя,
Где не было любви когда-то,
И там, где не было Тебя.

Моё Евангелие

Всем новоявленным богам,
От супер заповета,
Свою я Книгу не отдам,
Трепать ни так, ни этак.
У ней особая черта,
И шрифт рукоположенный –
Давным-давно, ещё когда,
Писать всё было можно.
Что в этой Книге – только я,
Один, и понимаю.
Та Книга – память вся моя,
Что к сердцу прижимаю.
И в этой Книге вся любовь,
Что очень осторожно,
Своим Евангелием вновь
Страничкою заложенной,
Читаю снова по слогам,
Души поймав мгновение –
Люблю Тебя, люблю Тебя...
И в этом всё моление.

 

Танцующее танго

Танцующее танго
Пластинкой, во дворе.
А веточкой, нежданно,
Коснулась, вдруг, сирень.
Я лепестки вдыхаю,
Что на плече моём.
На танго приглашаешь,
Нас танцевать вдвоём.
И лёгкое касание
Друг к другу не унять.
Пластиночка играет,
А голуби летят.
Шуршит июньский вечер
Зелёною листвой.
Пластинки танго вечность –
Танцуем мы с тобой.
Уходит юность наша,
Как голубиный круг.
Но танго мы вчерашнего,
Услышим снова звук.
Меня ты приглашаешь,
И в танце повела.
Как будто это память
Пластинку завела.

Ты

Ты... Есть только Ты.
В усталой осени, просящей,
В снегах почти что настоящих,
И в раннем баловстве весны.
Ты... Есть только Ты,
Когда нам августовский сад
Подарит яблоки звенящие.
И мы с антоновкой хрустящей
Обрушим первый звездопад.
Ты... Но только подожди,
Оставив миг губам несмелым.
И поцелуями дожди
Вернут всё это непременно:
Ты... Есть только Ты –
В усталой осени, просящей,
В снегах почти что настоящих,
И в раннем баловстве весны.
Ты... Есть только Ты,
Когда нам августовский сад
Подарит яблоки звенящие.
И мы с антоновкой хрустящей
Обрушим первый звездопад.

Ничего нам говорить не надо

 

Ничего нам говорить не надо.
Мы с тобою просто помолчим.
Жаль, что лифт считает по порядку,
Снова свои эти этажи.
А на кухоньке заварен чай неплохо.
И две рюмочки стоят на посошок.
На стене часы торопят, словно,
Но прощанию пока не вышел срок.
И на поезд свой ещё успею,
Пробежав, как вечность, весь перрон.
И, конечно, может быть, сумею

Впрыгнуть в убегающий вагон.
А пока, на кухоньке, мы рядом.
Всё словами высказать нельзя.
Чай заварен хорошо, как надо.
Мы молчим, молчим – глаза в глаза...

 

Рассветный ноктюрн

Ты приходишь ко мне рано,
В блузке летнего тумана,
Где стыдливо обнажилась грудь.
Этот сон мне снится странный,
А губы шепчут неустанно –
Ты не исчезай, ещё побудь.
На моём окне гардины
Лунный свет хранят утиный,
В бахроме свисающих теней.
И иконами картины,
Словно ликами едины,
В закопчённом образе свечей.
Ночь, одна моя подруга,
Словно конь идёт по кругу,
Ничего не видя, всё кляня.
Только наступает утро
Тени все ушли как будто,
И картины, по знакомому, глядят.
Ты приходишь ко мне рано,
В блузке летнего тумана,
Где стыдливо обнажилась грудь.
Этот сон приснился странный,
Где шептал я неустанно –
Ты не исчезай, ещё побудь...