Кошназаров Александр Артыкович , « Коша».

 

С Санькой я дружил очень давно, познакомились мы в техникуме МИПТе, где учились в одной группе. Правда по началу, он мне был не очень симпатичен и весь первый курс я относился к нему настороженно и не слишком дружелюбно. В техникуме он был отличником, и его всем ставили в пример, на всех собраниях звучала его редкая фамилия.

«Карьерист, выскочка, ботаник, выслуживается.» – думал я, про него.                                                               

Но однажды, уже перейдя на второй курс, первого сентября, после занятий,  

я с ребятами из группы, решил отметить начало учебного года.

План созрел сразу.                                              

«Идем в «перемидон!» – так называлась пивнушка расположенная не далеко от нашего техникума.

Набралось нас желающих отметить столь грандиозное событие, человек десять, в их числе оказался я с Кошей. Придя в пивную мы взяли сразу, пятьдесят кружечек пивка, что бы не стоять несколько раз в длинной очереди. Что было дальше не трудно догадаться.

Дело молодое!

После выпитого потянуло на подвиги, захотелось пойти на танцы-шманцы-обжиманцы-обниманцы-облизанцы, или на дискотеку в «Чайник», так назывался Дискобар в Люблино, познакомиться с девчонками.

Вся компания отправилась на танцплощадку в Люблинский парк, мы же с Кошей отстали от ребят. Я почему то после выпитого, очень хотел с ним разобраться, да и он был не против подраться со мной. Так останавливаясь, через каждые метров пятьдесят, мы грозно смотрели друг на друга пьяными глазами, попеременно приговаривая: «Ну, чего ты хочешь, а?»

Я смотрел на него с низу в верх, так как он был на сантиметров десять выше меня. Напирая на него животом, задавая всё тот же вопрос, он слегка отступая, отпихивал меня в грудь, спрашивал меня о том же.

Так задираясь друг на друга, но не начиная битву, мы двигаясь вперед, оказались у Дискобара Чайник.

Подойдя к нему мы стали ломиться в закрытые двери.

К двери подошёл вышибала по имени Дима: «Чего долбитесь? Не видете закрыто.» - рявкнул он.

Его слова показались нам обидными, да не свершившаяся битва до сей поры между нами, подняла наш адреналин в крови до высшей точки кипения.

«Давай открывай, а то б..я, мы тебя порвем как тузик грелку!…» – начал заплетающимся языком угрожать Коша.

«Чего, чего? Это ты дрищ кому так сказал?» - через дверь, переспросил Дима.

«Репу расшибём, тебе.» – встрял в разговор я и пнул дверь ногой.

Дима с невозмутимым видом развернулся и со словами «Сейчас!» – куда то пошёл.

Через минуту он вернулся с каким то амбалом, Дима и сам был ростом под метр девяносто, а его дружбан был ещё выше и толще.

Но нам было в тот момент море по колено.

Четверка бойцов, двое из которых были по весу и размеру чуть ли не на половину меньше, да еще и почти в усмерть пьяны, зашли за угол.

Бой окончился не успев начаться, у меня и у Коши под глазом красовалось по огромному синячищу!

Именно не синяку, а синячищу!

«Вы труппы!.» - крикнул Коша, когда мы бегом, спотыкаясь удалялись от «Чайника», оба массирую руками «фингалы».

Коша был местный и знал почти всех пацанов и его хорошо знали все.

«Бежим на танцверанду, сейчас всех поднимем. Этого Диму с его дружком, на портянки порвём!»- зло сплюнув на бегу, процедил Коша.

Я понял, что в Коше уживаются два человека, в техникуме он пример для всех, на улице он сорви голова и боец.

Не успели мы зайти на танцверанду, как уже все знали, что Кошу избили.

Народ ломанулся к «Чайнику» гасить Диму, мы подошли к бару в тот момент, когда дверь должна была слететь с петель, у «Чайника» находилось, человек тридцать, не меньше.

Лицо у Димы приобрело цвет асфальта, он дико перепугался, друга его не было видно вообще.

Если бы его достала толпа, от него мало, что осталось бы, ну разве что брючный ремешок.

Увидев нас, он с неестественно перекошенной улыбкой, через дверь, попросил успокоить толпу хотя бы на время переговоров.

Мы попросили успокоиться ребят и зашли внутрь бара. Дима сразу принёс нам свои извинения, вместе со своим другом и выставил нам несколько бутылок водки, в качстве успокоительного лекарства для толпы.

Извинения и полученная контрибуция полностью удовлетворила нас, на этом конфликт был исчерпан.

А я, с Кошей после этого случая, ни когда не имели проблем с проходом в «Чайник». Это происшествие сблизило меня и Саньку, ну а с течением времени мы стали друзьями по жизни.

Много историй и приключений произошло с тех давних пор.

Куда нас не кидала судьба, какие бои мы с ним не пережили, стоя спина, к спине как два брата

Вспомнил, аж дух захватило, и как живы остались до сей поры, не знаю!

Коша всегда проявлял себя с наилучшей стороны, он был, и останется на всегда, моим лучшим другом, моей дико буйной молодости.

………………………………………………………………………………………………….

В училище в котором работал я, его привёл случай.

Руководство предложило мне, поехать летом с учащимися в трудовой лагерь, в Краснодарский край. В последний момент, перед отъездом у нас не оказалось физрука, я предложил взять моего друга Кошназарова Александра, образование для работы с учащимися у него было.

«Спортсмен, комсомолец, и просто отличный парень!» – сказал я нашему руководству и оно согласилось посмотреть на этого прекрасного человека.

В училище, на собеседование явился молодой парень...с лангеткой на запястье!

Твоюж мать! Сказал я ему увидев такое дело.

Хороший физрук, со сломанной рукой. Что будем делать?

Буду давить интеллектом, и очаровывать изысканным воспитанием!- сказал он и смело шагнул в кабинет, зам директора по воспитательной работе.

Прекрасной женщины и понимающего человека.

Все удалось, положительное впечатление он произвел, доказал, что лангетка ему не помешает, и свою работу он будет выполнять качественно и усердно.

Санька по началу хотел просто поехать расслабиться, от семьи отдохнуть, с лучшим другом покуралесить месяцок.

Но после приезда, он неожиданно для меня, пришёл в училище устраиваться на работу.

Чему я был чрезвычайно рад!

……………………………………………………………………..

Я заскочил в мастерскую. взял необходимые документы и пошёл к своей группе.          

Проходя мимо раздевалки, меня окликнул мастер Тимошин.

«Саш, как я выгляжу?» – стоя у зеркала и хлопая себя по припухшим щекам с легким налетом щетины, спросил он.

Я пригляделся, вид у него был потрёпанный, чувствовалось, что вчера и всю сегодняшнюю ночью, он здорово где то отдыхал.

«Ничего, нормально, сойдет!» – сказал я.

«Палкан, с меня шкуру спустит! На совещание не пришёл! С Шалимовым всю ночь гудели, двух овец вчера вечером у кабака сняли.» - стоя у зеркала, продолжал себя нахлопывать по лицу Тимошка.

«Ладно, пойду сдаваться, чего ни будь придумаю. Бог не выдаст, свинья не съест!» –подбодрил он сам себя и подмигнув мне, направился к Полкану.                                       

Я посмотрел на часы, время было девять часов - пять минут, раздался звонок возвещающий о начале перемены.

Подойдя к двери кабинета физики, я услышал какой то гул.

Дверь открылась. На пороге появилась преподаватель физики: «Александр Иванович, ваша группа сегодня неуправляема. Плохо подготовились к уроку, в общем я ими не довольна, и поставила в рапортичке им два. Пожалуйста, я Вас прошу проведите с ними работу!»

Я вошёл в кабинет, все затихли.

«А кто особо отличился?» - спросил я, у преподавателя.

«Анохин, Курдюмов, Хейнман, «святая троица». Как всегда!» - перечислила она.

«Командир, вечером у всей группы строевая подготовка, а у особо отличившихся ещё и уборка платца, возьмем мётлы и будем мести его до блеска, пока метлы не изотрутся!» – кратко обрисовал я вечернюю перспективу.

«Понятно! А если ещё сегодня, кто пожалуется из преподавателей, на ваше поведение, то и завтра будет тоже самое, с удвоенной силой!»- добавил я.

«Какой следующий урок?»- поинтересовался я, у ребят.

«Два урока спецтехнологии.» - сказал командир, расстроенным голосом.

Этот предмет преподавала очень сильный педагог, Блидштейн Елизавета Иосифовна (по прозвищу не для ваших ушей), она держала ребят в ежовых рукавицах, и поведение на её уроках было образцовым, тишина в классе была такой, что было слышно как мухи летают в классе.

«Отлично! Два часа отдыха для меня.» -мелькнуло у меня в голове.

«Можете идти.»- скомандовал я.

Ребята выходили молча, по их лицам можно было легко догадаться, что оставаться после уроков им совсем не хотелось, но они знали, что со мной спорить было без полезно.

Я их приучил к тому, что если виноват, будешь отвечать за свои проступки, а если учишься и ведёшь себя нормально, то я таким ребятам, во всём шёл на встречу, поощряя их всеми доступными способами.

«Александр Иванович, моя мама заявление написала, просит меня отпустить в пятницу с уроков, по семейным обстоятельствам. Отпустите?» - протягивая заявление, спросил Вовка Ермишин.

«Вова, тебе всегда пожалуйста.» - сказал я.

Он был одним из лучших парней моей группы.

«А меня отпустите, мне в четверг надо. У нас поминки дома. Вот и записка, от родителей.» –проходя мимо меня поинтересовался учащийся по фамилии Морозов.

«И тебя отпущу, если директор подпишет ваши заявления. Сейчас пойду узнаю у Василь Федоровича.»

Все ребята вышли из кабинета физики и пока была перемена разбрелись, кто куда.

Я поднялся на второй этаж учебного корпуса, и подошёл к кабинету спецтехнологии, дверь ещё была заперта.

По коридору туда сюда бегали учащиеся разных групп, стоял не вообразимый шум, мальчишки, есть мальчишки, им надо куда то девать избыточную энергию, один из них наскочил на меня.

«Ну ты же так голову расшибёшь. Куда ты так спешишь, дружище?» – держа его за плечи, спросил я.

«Больше не буду. Извините.»- повесив голову пробурчал он.

У туалета дежурил мастер Николаев Олег, он ещё не совсем освоился в роли мастера и ребята безбоязненно заходили внутрь и там спокойно совершали перекур.

Из туалета тянуло дымом, я подошёл к Олегу.

«Чего ты их не гоняешь? Они так тебе на шею сядут, и ножки свесят!» – поинтересовался я.

«Я их выгоню, а они опять набиваются.» – ответил Олег.

«Пошли. Разберёмся.» – предложил я.

Мы зашли в туалет, увидев двух мастеров, ребята струхнули, побросав окурки кто куда.

В туалете находилось человек семь, с разных курсов.

«Курить будем на улице, за углом здания, пока ещё не зима. А сейчас на выходе подставляем свои зады. Понятно излагаю.?»- спросил я, у тех кто был в туалете.

«Да мы не курили, мы просто стояли.»- раздались голоса, в оправдание.

«Нюхали! Вот за это и получите. Вы знаете, что больше страдает не тот кто курит, а тот кто находится в помещении с курящими?» - с этими словами, я выдал каждому по легкому, но обидному для каждого пацана пинку.

Раздался звонок на урок.                                                                                                        

«Вот приблизительно так и действуй дальше. И главное не ссы! Мы же с тобой тут учились сами три года. Не ужто не знаешь как надо вести себя с нашим братом? Кому уговор, кому пинок, кому подзатыльник, все по обстоятельствам. Ты же со мной в МИПТЕ психологию изучал.» - посоветовал я Олегу, выходя из задымленного помещения.

Мы пошли к своим группам, усаживать их на урок.

Когда я подошёл, моя группа уже заходила в класс. Я поздоровался с преподавателем, поинтересовавшись нужна ли моя помощь.

Елизавете Иосифовне моя помощь не требовалась ни когда, она закрыла дверь в класс, и в коридоре воцарилась гробовая тишина, начался первый урок.

Только мастера перемешались по училищу в разных направлениях.

«Пойду к Васе, надо подписать заявления учащихся.» – подумал я и направился в кабинет директора. У нас был введён порядок, без подписи руководства учащихся от занятий не освобождать.

Я спустился на первый этаж и зашёл к секретарше.

«У себя?»- мотнув головой в сторону кабинета Васи, поинтересовался я у неё.

«Пол часа уже на телефоне сидит.» - тихо сказала секретарша.

«Михал Иванович тоже его дожидается.» - мотнув головой в сторону Павлюченко предупредила она.

На диванчике возле кабинета сидел Падлюк, просматривая какие то бумаги.

«Стучать пришёл!» - мелькнуло у меня в голове.

Он встал с диванчика и подошёл к двери. «Может, закончил разговаривать?» - спросил он у Светланы.

«Ну, загляни!» – предложила она.

Павлюченко взялся рукой за ручку двери, наклонившись всем телом вперёд, так что его голова оказалась на`уровне дверной рукояти, и надавив на неё приоткрыл дверь.

В следующее мгновение я услышал слащаво – покорный голос Павлюченко: «Василий Фёдорович, если вы освободились, разрешите пожалуйста войти?»

«А, Павлюченко! Заходи.»- позвал Василь Фёдорович, Павлюка.

Павлюк как стоял в прогнутом положении, в таком положении и вошёл в кабинет Васи.

«Вот как надо входить в кабинет руководства!» – улыбаясь сказала секретарша, мотнув в его сторону головой.

«Нет, я так не умею.» – сказал я: «Пойду, лучше подпишу бумаги у Шуркалина, а то это теперь на долго. Стук перестук, дело не быстрое!»

«Это точно!»- согласилась со мной Светлана.

Я направился к кабинету Шурика, одновременно со мной к нему подошёл какой то представительного вида мужчина.

«Чей то папа, а может и из Главка человек.»- подумалось мне и я решил пропустить его вперёд. Он постучал в дверь Михал Васильевича: «Войдит!» - раздалось из-за неё.

«Я, вам обещал календари завезти.» - сказал гражданин входя в кабинет: «Так вот, мимо проезжал на автомобиле и заскочил к Вам.» – продолжал он вытаскивая из сумки большую стопку календариков и подавая их Шурику.

«Как раз к стати! Очень нужны мне именно сейчас!» – сказал Шуркалин приподнявшись из кресла и принимая их из рук вошедшего. 

«Отличные. Красочные, спасибо!» –рассматривая календарики поблагодарил он гражданина, за подарок, протянув ему руку.

«Ну ладно, я рад, что Вам понравились. А мне пора на работу. Если что то еще новое выпустим я вам завезу! Досвидания!»

Шуркалин сидел и рассматривал календарики.

«Можно войти?» – спросил я.

«А Александр Иванович, заходи, заходи дорогой!» – оторвав свой взгляд от подарка, сказал «Шурик».

На столе у него как всегда лежал лист бумаги с несколькими написанными предложениями, рядом возлежала дорогая чернильная ручка, в пепельнице дымился окурок.

«Всё как всегда, вот тёплое местечко нашёл человек!, и всё по «барабану»» – подумал я глядя на идилию окружающую Шуркалина.

«Вот, отец учащегося в типографии работает, завез календарики. Уважает!» –сказал Шуркалин, как бы оправдываясь.

«Чего ты хотел?» - посмотрев на меня, спросил он.

«Заявления ребят надо подписать.»- сказал я.

«А почему ко мне, а не к Василию Фёдоровичу?

«Ну прям перетрудишься, подпись поставив.»- подумал я про себя, а в слух сказал:                     «Ну вы же зам. директора и имеете такое же право подписи, как и директор.»

Сказанное мной ему явно понравилось, он закурил очередную сигарету, взял в руку авторучку и немного подумав спросил -

«А родители написали заявление?»

«Написали, вот.» – подал я Михал Васильевичу заявления от родителей.

Он взял их, не спеша прочитал, положив на стол, взглянул в окно. «Ты знаешь столько работы, в туалет отойти некогда! Корячишься, здесь корячишься, а благодарности ни какой. Не благодарную мы с тобой работу выбрали Александр Иванович!» – переведя взгляд с улицы на меня пожаловался он, и с этими словами чиркнул на заявлениях закорючку.

«Это точно. Спасибо!» –согласившись с ним, поблагодарил я Шурика, и вышел из кабинета.

А подписи то какие, по типу, если, что то случится, не я подписал, на других, важных бумагах, он подписывается, основательно, монументально, красиво!

«Столько болтовни из –за пустячного дела, вот ведь «стахановец» обработался прям!» – анализировал я идя по коридору.

«Пойду зайду к Михе.»

«Комиссаров! Александр Иванович! К тебе родители пришли.» – услышал я окрик Маркова. «Да, да...иду.» – за делами я и забыл, что пригласил родителей Анохина и Курдюмова на девять тридцать.

Я подошёл на вахту и спросил у Марчело: «Где родители?»

«Вон, на улице стоят, у входа. Ждут тебя.» – сказал он, мотнув кучерявой головой в их сторону.

Я вышел на улицу, родители стояли поодаль, о чём то тихо разговаривая.

Увидев меня, они двинулись на встречу.

«Погода та какая! Золотая осень, и солнце как светит!» – озирая небо глазами начал я разговор, пожимая руки, отцам ребят.

«Да, погода отлична! В такой день надо не на работе сидеть, а в лес, на шашлыки, или на рыбалку, махнуть!» – улыбаясь ответил отец Анохина Мишки.

«Это точно! С пивком, а лучше с водочкой!» – согласился с ним папа Курдюмова Виталика.

«А, вызвал я вас господа, вот по какому вопросу!» – резко переменив тему продолжал я.

Родители напряглись.

«Мишка и Виталик, постоянно опаздывают на производственную практику на завод.

Да и преподаватели жалуются на их поведение, я конечно принимаю во внимание, что они пацаны, что им и побаловаться хочется. Но на них смотрят другие ребята и смотрят, как я отреагирую на их поведение. Если я не буду принимать ни каких мер, то и другие пацаны начнут опаздывать на практику, не соблюдать дисциплину. Вы понимаете меня?»

«Да, конечно, мы понимаем, и полностью поддерживаем Вас. Наказывайте их как хотите, претензий с нашей стороны не будет!» – перебивая друг – друга предложили родители.

«Так вот, вы как родители, со своей стороны должны провести с ребятами беседу, и втолковать им, что не стоит опаздывать на практику. Не надо портить хорошее отношение со мной. И на уроках нужно вести себя как положено, не болтать. А я со своей стороны, проведу работу, сегодня за поведение на уроках, кое кто у меня будет подметать платц. За опоздания, я их накажу рублём, за практику они получат меньше чем все ребята. А то если они на втором курсе, опаздывают, то на третьем они вообще начнут прогуливать. Сегодня, на уроке физики уже кто то из них сумел отличиться, поведение у них не на высоте. По учёбе особых замечаний у меня к ним нет. По предметам у них твердые тройки, в перемешку с четвёрками. Но вы как родители должны помочь мне, лишний раз дома проконтролировать их учёбу, загляните в дневник, вовремя поднимите с утра с постели и отправьте на завод.

Мы должны вместе с вами заниматься воспитанием ваших сыновей не перекладывая это на органы правопорядка, а то сначало опаздания, потом прогулы, а там и в милицию угодил!

Вот собственно по таким вопросам я хотел вас видеть. Вопросы ко мне есть?» – спросил я у родителей.

«Я проведу работу, как положено!» – заверил меня отец Курдюмова.

«А я поговорю с моим по мужски!»- потирая кулак, сказал Анохин.

«Нет, я вас только прошу без перегибов, и побоев, так как это только озлобит пацанов.

В этом возрасте они вспыльчивы и ранимы.

Наш метод это разговоры, убеждение, личный пример.

Ни чего особенно серьёзного пока не случилось, на донный момент можно ограничиться словесным внушением.» – попросил я родителей.

Мы постояли еще минут пять поговорив на различные темы, после чего попрощавшись разошлись по своим делам.

Я вошёл в училище, и тут зазвенел звонок на перемену, часы показывали десять часов.

 

С десяти до двенадцати.

Направившись к кабинету спецтехнологии, на лестничном пролете я столкнулся с главным механиком училища Антоновым Анатолием Яковлевичем, по прозвищу «Антошка». Антонову было лет пятьдесят с лихом, маленького роста, с большими роговыми очками на лице,  и вечно трясущимися руками.                                                    

 Трезвым его можно было застать только с утра и то не всегда. Говорил он быстро, прерывисто.

«Саш...привет!» – сказал он протягивая мне руку.

«У меня для тебя есть халтурка. Надо сделать партию диодных мостов, ты ребят получше, по смышленее подбери, оплата пацанам будет хорошая. И тебе перепадет деньжат. Договорились?

 Забежишь ко мне как будет время.» –сказал он, нервно теребя себя за лацканы пиджака.

«Яколичь, ты человек! Спасибо за халтурку!»- поблагодарил я Антошку, слегка хлопнув его по плечу.

«Побежал я, к Галине, может похмелит. Вчера переусердствовал немного, прямо беда! Так ты не забудь, зайди, я тебе все дам.» – уже повернувшись ко мне спиной, прокричал он, семеня ногами по лестничным ступенькам.

Поднявшись на второй этаж, я увидел, что ребята моей группы разбрелись по длинному коридору около аудитории, перемена была пятиминутная, короткая. Я зашёл в класс, Елизавета Иосифовна, что то писала.

 

«Александр Иванович, мне в классе надо повесить стенды, так, что вы дайте мне после уроков парочку мальчишек.» – попросила она.

«Нет проблем! Ермишин и Морозов подойдут?» – спросил я.

«Конечно!»

Зазвенел звонок, ребята начали заходить в кабинет.

«Проблемы есть?» - поинтересовался я на всякий случай.

«Александр Иванович!, у меня с вашими ребятами проблем не может быть, потому что их просто быть не может!.»- улыбнувшись ответила Елизавета.

Я развернулся и удалился из аудитории.

В коридоре я увидел Кошу.

«Ты в мастерскую?» – спросил он: «Как на счёт шахматишек?»

«Пойдём сыграем, только по пути к Надумину заскочим в мастерскую. Поглядим чего он там мутит.» – ответил я.            

Мы шли в производственный корпус и обсуждали предстоящий футбольный матч Спартака с ЦСКА.

 

  Шахматишки.                                                                                                                                                              Подойдя к фрезерной мастерской производственного корпуса, мы увидели Миху, тащившего в большом металлическом коробе, заготовки молотков для практических занятий. Лицо его было покрыто испариной и покраснело.

Заготовки были слегка отфрезерованными, и блистали серебристым светом.

«Тяжело?»- спросил я.

«А как ты думаешь? Тридцать заготовок по пол кило каждая, пятнадцать килограммчиков, да сам ящик три кило. И так перед каждой практикой.»- тяжело дыша, Миха пер короб с болванками на второй этаж.

«Да постой ты, давай поможем.» - предложил Коша.

«С удовольствием!» - сказал Миха отдав нам ящик, а сам, налегке поднимаясь по лестнице.

«Да мы пошутили, забери его обратно.» – сказал я со смехом.

«Вот змей!, палец в рот положи, так он руку откусить готов! Сразу работой нагрузил! Нет, что бы по братски отказаться.» – сказал Коша таща ящик на вытянутых руках, что бы не испачкать пиджак и рубаху.

«Ни чего допрете, вы мои дружбаны, или так погулять вышли?!» - подтрунивал над нами Миха, открывая дверь мастерской.

Мы занесли ящик с заготовками и поставили его на верстак.

«Мыло есть в этой мастерской!»- спросил я направившись к умывальнику.

«Есть, посмотришь повнимательней, найдёшь!»- ответил он выкладывая молотки на верстак.

«Миш, зачем ты берёшь отфрезерованные болванки, ведь ребята их за одно занятие опилят. Я всегда беру литые, с окалиной, и пацаны под лекальную линеечку их опиливают тройку дней, а я только с утра инструктажик дам и сижу «курю бамбук», отдыхаю!

И им хорошо, руку набивают и мне не плохо, один раз эту тяжесть принес, и пол месяца отдыхай.»

«Отличная идея, и как это я сам не додумался до такого!» – задумавшись сказал Миха.

«Учись, студент!»- вытирая руки о полотенце сказал я.

«Ладно заканчивайте инструктаж! Пошли шахматы двинем.»- сказал Коша, направляясь в отдельную комнату находящуюся в мастерской, под названием припараторская.

«Давненько я не брал в руки шахмат!»- изрёк я, потирая руку об руку и усаживаясь в кресло от самолета.

«Знаем, знаем, как вы не умеете играть в шахматы!» –сказал Коша, расставляя шахматные фигурки на доске.

«По рублику, для интереса.» -предложил я.

«С удовольствием!»- согласился Коша.

Припараторская была маленькая, в ней находился шкаф для документов, письменный стол, стул, и два кресла из салона, пассажирского самолета Ту –104, стоящего  на территории училища.

Самолет, как я уже говорил ранее, был символом принадлежности к авиации нашего легендарного ПТУ, он стоял на постаменте, на фасаде перед самым входом.

Когда то его привезли с ВДНХ, со снятыми крыльями, это была целая городская оперция!

Местные мальчишки так поработали над ним, что в последнее время он стал походить на самолет- «призрак».

Он стоял с выбитыми иллюминаторами и открытыми дверями. В нем устраивала посиделки местная шпана, разводя внутри него костры, отчего самолет не однократно горел.

Однажды мне удалось поучаствовать в его тушении.

Предчувствуя плохой конец крылатой машины, мастера заранее вынесли из салона ТУ все, что могло пригодиться, вот таким образом кресла перекочевали в мастерские.

А ведь по началу, на первых порах, после установки, в его салон, водили экскурсии как учащихся ПТУ, так и учеников близ расположенных школ.

………………………………………………………………………..

«Миха, закрой входную дверь в мастерскую, а то «Палкан» поймает нас за игрой, проблем не оберёшься! Двадцать процентов!!!»-сказали мы не сговариваясь, одновременно, усаживаясь и размышляя над началом партии.

Шахматишки покатили, я и Коша играли, Миха наблюдая за нашими действиями на доске в слух рассуждал и комментировал, как бы он сходил в том или ином случае.

В какой то момент я зевнул и у Сашки появилось преимущество в две пешки.

«Мих, да помолчишь ты? Сбиваешь с мысли, вот будешь сам играть, а я тебе буду на уха трындычить, «лошадью ходи, лошадью, век воли не видать!». Тебе понравится?» – осадил я, коментатора.

Надумин умолк, к концу партии я даже выровнял положение, на доске оставалось по королю, по ферзю, по две пешки и по ладье.

«Шах!» – рубанул Коша, со стуком по доске переставив фигурку и довольно поглядев мне в лицо.

Я задумался над сложившейся ситуацией.

Вдруг дверь в препораторской распахнулась, на пороге проявилась крепкая фигура Полкана.

«Десять процентов!»- указав на меня пальцем, сказал старший мастер.

«Десять процентов!!»- указал он на Кошу.

«Десять процентов!!!»- сказал он Михе и медленно развернувшись, не сказав больше не слова, удалился из мастерской, с гордо поднятой головой.

«Отлично поиграли! По двадцатке потеряли.» – сказал я.

«Четыре бутылки водки, как с куста сорвало.» – хлопнул себя по коленке Коша.

«Ага, или семь бутылок портвену, как не бывало.»- согласился Миха.

«Миха, сука!, я же тебя просил закрыть дверь. Ну ты чего, в натуре, охренел совсем?»- не сдерживаясь в выражения возмущался Коша.

«Чего, чего! Забыл совсем. Заработался!» – насупившись, словно медвежонок, оправдывался наш дружбан.                                                                                              

«Ну вот и пожалуйста! Получи фашист гранату. Блин горелый! А ведь деньги так нужны!» – недовольно хлопнул я себя по каленке.

«Ладно, продолжим потом, двигайте на перемену.» - выпроваживал нас облажавшийся друг.

«Ага! Продолжим, потом! Нет уж, хватит! А то вообще получать не чего будет в зарплату.»- сказал я удаляясь из несчастливого места.

Мы вышли из мастерской и направились к своим группам.

На первом этаже, мы встретили мастера по фамилии Солнцев, который всегда обо всём знал, не человек, а просто ходячая инциклопедия.

Увидев нас он заулыбался какой то слащаво – масляной улыбкой.

«Ну что поймал вас Палкан?»-с ехидством в голосе поинтересовался он.

«Уже всё училище знает. Как на базаре, в одном месте шопотом сказали, на другом конце рынка отозвалось.»-удивился я в слух.

«Поймал, поймал! Тебе то что?»- недовольно передразнил его Миха, не глядя проследовав мимо, с засунутыми руками, в карманы рабочего халата.

Проходя мимо расписания, я посмотрел какой будет следующий урок у группы, там значилась история. Историчка у пацанов была не авторитете, они могли сколько угодно болтать на её уроке, а она словно не замечая этого продолжала объяснять материал.

Перед каждым уроком у нее, мне нужно было проводить с ребятами, дополнительный инструктаж по поведению, что бы хоть как то предостеречь их от излишнего шума.

Кто ни будь из руководства училища проходя по коридору, мог обратить внимание на гул в классе истории и тогда, я как мастер, и как тот «стрелочник» который всегда виноват, получил бы нагоняй за неудовлетворительное поведение пацанов.

Звонок с урока раздался в тот момент, когда я открывал дверь кабинета спецтехнологии.

Ребята спокойно укладывали в сумки ручки,учебники, тетради.

«Урок закончен. Все свободны.» – сказала преподаватель.

Ребята повалили гурьбой из класса. «В туалетах не курить! Кого поймаю, отбуцкаю!» - предупредил я, выходящих пацанов.

«Всё нормально Александр Иванович, Ермишина и Морозова я предупредила, что после уроков они помогают мне.» - напомнила мне Елизавета Иосифовна.

«Отлично!».

Здесь мне делать было не чего, я повернулся и пошёл к кабинету истории. Перемена длилась десять минут, поэтому некоторые ребята побежали на улицу на перекур и подышать свежим воздухом.

Я сам не курил и был категорически против курения в принципе, но родители позволяли некоторым этим заниматься, и я с этим не мог ни чего сделать.

Перед собой я ставил задачу, предотвратить втягивание не курящих ребят в это пагубное занятие.

В дверях кабинета истории стояла преподавательница, она была пожилая еврейка, маленького роста.

«Мои любимчики пришли.»- сказала она, увидев меня и моих ребят.

«Да какие любимчики. Болтают у вас на уроке, не слушаются.» - как бы в укор ей, сказал я.

«Нет, у тебя ребята хорошие! Вот ты не видел как фрезеровщики и токаря себя ведут у меня на уроке, и дерутся, и курят, и орут. Ну просто бандиты какие то. Я их, если честно сказать, боюсь! А мастер, этот как его, Мерзликин, он ноль внимания. Если бы все группы были такими как у тебя! Я бы как в раю жила. Поживала. Твои, что?... сидят, потихоньку переговариваются и только!» – негромким, жалобным голосом изливала она мне свою душу.

«Как же ты работаешь, милая? Лучше бы уволилась, раз не можешь с ребятами найти общего языка. Ведь это не преподавание, а мука какая то и нервотрепка.»- подумал я, слушая её.

А в слух посочувствовал: «Безобразие! С таким контингентом приходится работать. Нам нужно молоко выдавать за вредность!»

Зазвенел звонок, оповещающий начало третьего урока, моя группа построилась, командир скомандовал: «Заходи!»

Когда они расселись, я напомнил, что после урока истории, все должны прийти в столовую на обед.

«Парни!, пожалуйста ведите себя на уроке достойно, не забывайте что перед вами не молодая женщина, которая пытается дать вам важные знания. Я лично всегда любил этот предмет. Ведь история это наше прошлое, наши победы и достижения, ну и наши неудачи тоже, о которых мы должны знать и всегда помнить!»

Ребята почти хором уверили меня, что шуметь не будут, и будут вести себя тихо и не злобливо.

«Всё будет нормально! Они хорошие у вас!» – сказала преподавательниц с просветленной улыбкой на челе, выпроваживая меня за дверь.

Я ещё какое то время постоял рядом с классом прислушиваясь к тому, что происходило там. Из – за двери доносился тихий монотонный гул.

 

В мастерской Жиртреса-Толстого.                                                                                                                                                               «Чего прислушиваешся?» – услышал я голос Медведева Николая Сергеевича.

«Контролирую поведение.» – ответил я.

«Да пошли, твои хорошо ведут себя. Вот вчера электрики учудили у неё на уроке, бомбочку магниевую взорвали, это был пи...ц какой то! Грохот, дым столбом! Она выскочила, вся красная, взъерошенная, перепугалась, жуть какая то. Нулевая преподша, просто ужас! У меня как группа к ней идёт на урок, так у меня настроение на ноль опускается. Хоть сиди вместе с ней на уроке.» - рассказывал мне Сергеич пока мы шли к мастерской.

«Кроче, я ему как в репу дал!» – донеслось до меня, когда мы проходили мимо вахты.

«Марков, опять кому то по ушам ездит! И ведь не надоедает человеку, врать безбожно.» – сказал Сергеич мотнув в его сторону головой и заулыбался.

Около Марчелы стояло несколько третьекурсников, раскрыв рты от удивления.

«Лапшу вешает, про то как он Кабул один брал, с рагаткой в кармане.»- съехидничал я.

«Нет он теперь, говорит всем, что был в засекреченном спец отряде, и их                         забрасывали с территории союза, на территорию Афганистана со спец. заданиями. По этому и в военкомате о нём ни чего не знают.» – сказал Сергеич, когда мы проходили по переходу в производственный корпус.

«Да! Это он так говорит? Что то новое, я такое в первые от тебя слышу.»- удивлённо переспросил я у Сергеича.

«Серьёзно! Горихин рассказывал, Марчело ему душу изливал в очередной раз. Понял, что его потихоньку в угол загоняют с его враньем, вот и придумал отмазу.» – подтвердил Сергеич свои слова.

«Пошли в мою мастерскую зайдём, сам у «Толстого» спросишь.» – предложил Сергеич.

Мы зашли в его мастерскую, из препараторской доносились голоса мастеров. 

«Ну я во Владимире служил, два месяца там контовался. Мы там на сборах были. Не служба а лафа была.» -доносился из препараторской голос «Толстого -жиртреса».

«Да ладно!, ты служил. Вот я служил, так служил! ЗФИ – земля Франца Иосифа, пол года ночь, зима почти всегда, на улице минус пятьдесят, ветрюга, с ума сойти можно. Нас десять человек, делать совершенно нечего, от скуки повеситься хочется.

В туалет по канату ходили. Садишься на «очко», пока до земли долетает, дерьмо замерзает, чуть не со звоном шлепается.

Ужас! У нас, один парнишка пошёл в туалет, а на улице пурга как раз началась, так и не вернулся, через неделю нашли его в сугробе замерзшим, метрах в пятидесяти от туалета.

Вот это служба!» - рассказывал Дмитрий Витольдыч, о своих армейских буднях.

«А то, я во Владимире служил… служака, твою мать! Водку ты там небось трескал, как всегда.» – передразнил он Горихина.

И такое было, не скрываю! = смеясь подтвердил Горихин, добавив -  и в самоволки каждый день ходил.

Мы с Сергеичем зашли в комнатушку, сизый дым наполнил помещение так, что видны были только очертания находящихся в ней людей.

«Открыли бы окно, сидите как наркоши. Закройте дверь, а то кайф выходит! Так что ли?! А вот входную дверь надо на ключик затворять обязательно. Меня, Кошу и Надумина, Палкан сегодня уже накрыл с шахматами...» Не успел я закончить фразу, как несколько человек хором рявкнули-двадцать процентов!!!

Нееее, только десять! Повезло сегодня! - сконфуженно ответил я.

«Да, точно надо проветрить помещение, дух очень тяжёлый. Да ещё Горихин поддал газу, пердит сучёк.» – пошутил Витольд, встав со стула и открывая фрамугу.

«Ну Палкан и зверюга! Мои соболезнования.» - посочувствовал мне коллега по фамилии Козлов, который сидя в кресле, что то пережёвывал.

Горихин побежал закрывать входную дверь. Вернувшись назад, он распахнул свой сейфик висевший над его столом и стал что то в нем перебирать. Я мельком взглянул, чего это он там делает и увидел, что там стоит початая бутылка водки, гранёный стакан, на блюдечке лежал порезанный солёный огурец, и несколько кусочков чёрного хлеба.

«А я думаю, чего это Козлов жуёт, жевачку что ли, а он оказывается уже закусывает.» -сказал в слух глядя на «Толстого».

«Да, у нас обеденный перерыв.» – пошутил Козлов: «Имеем право!»

«Горихин, расскажи Саньке чего тебе Марков трепал по поводу Афгана.»-попросил Толстого, Сергеич.

«Да чего он м<