Глава 15. Спокойствие под угрозой.

Прогулка по магазинам с Джинни и Тонкс — это что-то типа мер социальной поддержки. Было весело заставлять Джинни примерять платья одно соблазнительнее другого! Тонкс же без зазрения совести носит платья с глубоким декольте или облегающие как вторая кожа. При её фигуре (ах, спасибо аврорской школе) было бы кощунством носить бесформенные мешки. Они и меня убедили доставить себе удовольствие: я вышла из магазина с новым платьем, чуть более сексуальным, чем те, что я обычно ношу. С другой стороны, кажется, вернулись мои формы, хотя у меня есть некоторые сомнения на этот счёт.

Тем не менее, я чувствовала себя другим человеком после прошедшей сумасшедшей рабочей недели. Да еще мне пришлось трижды отказать Северусу. Голова кругом. Хватит, не думать об этом сейчас.

Я очень рада, что помирилась с Джинни. Сейчас она работает в Гринготтсе ликвидатором заклятий, как и её брат. Вроде бы она не очень обижена на то, что я вышла за Снейпа. По ее словам: «Кто скажет что-то против пары, совместимость которой по тестам «Свах» девяносто процентов?». Кто знает, может однажды мне понадобится свой человек в банке волшебного мира.

На завтра, в воскресенье, я почти на весь день запираюсь в кабинете вместе с Добби и Винки. Мы готовим рекламные листовки, плакаты, выступление и прочее для собрания.

Что за утомительный день! Зато я поняла одну вещь: Добби и Винки намного умнее, чем мы думаем; у них бывают отличные идеи, пусть порой и слегка странные (например, ставить мышеловки на тех домашних эльфов, которые, почувствовав вину за то, что посетили нас, захотят себя наказать).

Потом я поняла кое-что еще более важное: эльфы не только имеют право стать свободными, но они так же должны научиться тому, что значит быть свободными. Они придут к этому, только совершив собственные ошибки, прежде чем всё получится. Так и ребенок, учась ходить, много раз упадёт, пока встанет на ноги. Поэтому я должна покинуть Г.А.В.Н.Э., по крайней мере, формально, и оставить её эльфам. Я могу по-прежнему быть покровительницей движения, их советчиком.

Мне нравится эта мысль! Сообщу об этом всем на собрании. Эльфы во главе освободительной организации! Это заставит пошатнуться архаичные основы магического мира!

Как только эльфы ушли, я выхожу из кабинета выпить чаю и чего-нибудь перекусить. Едва шагнув на лестницу, я тут же натыкаюсь на Северуса. Он суёт мне под нос флакончик с эфирными маслами. Подумать только, и он ещё обвиняет других в отсутствии такта.

— Я подумал, что после общения с этими двумя нытиками, тебе не помешает расслабиться. Что скажешь о массаже? — говорит он елейным голосом.

— Добби и Винки — не нытики!

То, что он волшебник, не даёт ему права запросто унижать других магических созданий! Но даже в порыве ярости до меня доходит, что Северус предлагает свою помощь. Хм-м... Как я знаю, Северус Снейп никогда ничего не делает для других, только если это не выгодно ему самому. Сомневаюсь, что он позволит мне отказать в четвертый раз за неделю. Да и мышцы спины немного затекли.

— Ладно. Но больше никаких уничижительных замечаний про моих друзей.

Он насмешливо улыбается и подталкивает меня к спальне.

Оказывается, у меня в самом деле начало получаться управлять мужем: когда он заявил, что теперь моя очередь делать массаж, я превратила его в вялого, тихого и почти слабого. Строго говоря, про кого-нибудь другого, чем Северус, я бы и сказала про «слабость». С моим мужем более верно говорить о расслаблении. Этот мужчина не способен выдержать сколь-нибудь сильное давление на свой позвоночник, до такой степени, что, когда мы занялись любовью, он позволил мне быть сверху, заставив делать всю работу. Должна признаться, за этот перерыв и я отлично отдохнула. Учитывая, что меня ждет в ближайшее время, думаю использовать таланты Северуса почаще. Имея мужа, грех этим не воспользоваться.

Следующие две недели были более сумасшедшими и нервными, чем подготовка к экзаменам в Хогвартсе. Хорошо ещё Молли не привлекла меня к подготовке помолвки Джинни и Гарри.

Я сделала кучу всего: подтвердила бронирование зала для собрания; заказала плакаты, программки, листовки, пирожные, напитки, и прочие; составила программу пресс-конференцию четырнадцатого июня, чтобы осветить событие в средствах информации… И параллельно довела до блеска первое крупное дело в «Нимбус». Оно должно быть готово к пятнадцатому июня, а процесс начнется девятнадцатого. Ах да, еще надо не забывать поспать.

Пришло время отправляться в Нору. Я задумываюсь о прошедших двух неделях. Что ж я вполне довольна. Я успела сдать готовое дело в срок мистеру Ацидоту, который очень хвалил качество моей работы.

Для собрания тоже уже всё готово. Даже Рите Скитер не удалось сорвать мою пресс-конференцию, несмотря на все её попытки увести разговор от темы моих реформ в обществе в сторону моего брака.

Думаю, пришло время немного повеселиться.

***

Ясно, что единственная причина моего участия в этом фарсе, коим является помолвка Поттера и мисс Уизли, состоит в том, чтобы досаждать большинству гостей своим присутствием. А что ещё могло меня подтолкнуть снова войти в эту... постройку, бросающую вызов всем законам природы и магии? Если можно выразиться, даже мы с Гермионой выглядим поблаговиднее, чем это сооружение. Правда, в честь праздника она надела платье, которое почти обтягивает ее женственные формы. На мой вкус, оно немного слишком демонстрирует округлости, которые принадлежат мне… э-э-э… ей. В отличие от меня, жена не похожа на доску, тем лучше.

Вижу, столы и стулья установили снаружи. Я вздыхаю. Они что позабыли, что мы в Великобритании, а вечера тут теплыми не бывают независимо от времени года?

Поттер и мисс Уизли идут нам на встречу, когда мы приближаемся к группе уже прибывших.

Определенно, платье мисс Уизли неприлично. Удивительно, как Молли это допустила. Благословление небесам, что у Гермионы хватает здравого смысла, хотя бы в том, что касается одежды.

— Гермиона! — восклицают они. — Мы так рады тебя видеть.

Какое-то время они толкаются, борясь за право первым её обнять. Что-то по ним не видно радости от встречи со мной. Знание, что им хочется послать меня подальше, стоит всех мучений этого отвратительного вечера.

— Я тоже рада прийти.

Гермиона, сияя, возвращает им краткие объятия и снова берет меня за руку, в соответствии с приличиями. Поттер хмурит брови, видя это. Заметно, что его это огорчает, но он благоразумно воздерживается от каких-либо комментариев. Вместо этого, смотрит на меня:

— Добрый вечер, сэр. Добро пожаловать в Нору на нашу помолвку. Министра ещё нет, но я надеюсь, вы составите ему компанию.

Он имеет наглость сопроводить свое предложение усмешкой. Пусть сегодня вечером я и хочу побесить министра своим присутствием, это не означает, что я захочу выдержать его общество больше нескольких минут. Если я его прокляну, у него будет великолепный повод упечь меня в Азкабан.

— Вы не боитесь, Поттер, что вашу помолвку испортит дуэль?

Он смеется!

— Ну-ну, сэр, хоть Скримджер и бывший аврор, он не соперник вам в дуэли, будь она словесной или на палочках.

— Я абсолютно нечувствителен к лести, Поттер. В дальнейшем храните ваши глупые замечания при себе.

Мой тон постепенно становится угрожающим. Гермиона, почувствовав это, слегка сжимает мою руку, успокаивая. Пусть Азкабан остается лишь плохим воспоминанием. Сдержавшись, я не достаю палочку.

— Думаю, вам лучше вернуться к гостям, Поттер.

— Конечно, сэр, — отвечает он мне, явно довольный тем, что смог меня рассердить.

На этом он разворачивается и присоединяется к Люпину и Тонкс. Мисс Уизли следует за ним, перед этим бросив на меня быстрый удивленный взгляд, словно спрашивая, почему я не заколдовал её мужа.

Когда мы медленно идём в сторону Артура и Молли, Гермиона произносит со вздохом:

— Если бы знала, что через тридцать секунд после нашего появления ты соберешься бросаться проклятиями, предпочла бы, чтобы ты остался дома. Мы всегда сможем придумать оправдание твоему отсутствию.

— А я наоборот считаю, что найду причину весело провести вечер.

— Да, кстати, что эта за история составлять компанию Скримджеру?

Я вкратце рассказываю ей, о чём подумал, когда Поттер с мисс Уизли пришли ко мне в лабораторию, и о предложении Джорджа Уизли побесить Скримджера моим присутствием.

— Добрый вечер Северус, добрый вечер Гермиона! — приветствует нас Артур Уизли.

Молли отошла поговорить с не совсем человеческой супругой старшего сына, оставив мужа заниматься нами. Бокал вина, несколько пирожных и пара избитых фраз, и он нас оставляет.

И вот мы одни посреди небольшой толпы, заполнившей сад. Гермиона, примирительно мне улыбнувшись, уходит поболтать с Тонкс, которую Люпин оставил, отправившись... превращаться. Сегодня последний день перед полнолунием. Держу пари, назначая дату для танцулек, Поттер и не подумал взглянуть на календарь.

А вот и Хагрид. Думаю, никто не заметит, если я скроюсь в тихом уголке, чтобы почитать. Несмотря на ложь, нет на раскрытие истины, во время суда, он все еще видит во мне убийцу Дамблдора. Когда он смотрит на меня, все его жесты и мимика кричат о ненависти ко мне, и, зная о силе полувеликана, я предпочитаю отступить.

Спустя два часа, я всерьёз подумываю вернуться домой. За столом меня посадили между Гермионой и Флёр Уизли, напротив Чарли Уизли и Нимфадоры Тонкс. Мне смертельно надоели их споры: лучше жить свободно, не завися от «Свах» (выбор оборотня и метаморфини), или довериться генеамурологии; лучше иметь окна на юге или на западе; или иногда, чтобы прикрепить на стену полку лучше выбрать маггловский метод. В этот момент близнецы при помощи соноруса зовут всех снова в сад, чтобы полюбоваться на фейерверк.

Вместе с толпой я случайно оказываюсь возле Руфуса Скримджера. Министр прибыл, когда уже все расселись.

— Господин министр,— говорю я в качестве приветствия.

— Снейп, — отвечает он нейтральным тоном.

Тут небо освещается фейерверками «Фокус-Покус», специально созданными для этого вечера, и на какое-то мгновение меня оглушают взрывы ракет. Скримджер небрежно, не поворачиваясь ко мне, не сводя глаз с буйства красок на небе, спрашивает:

— Артур меня сказал, что ваша супруга, Снейп, нашла работу?

Куда он клонит?

— Это так.

— Учитывая характер её работы, я предполагаю, что она зарабатывает достаточно для вас обоих.

Не отвечаю, я слишком занят обдумыванием последствий того, о чём он мне толкует.

— Вы знаете, что к указу 00/25 от 19 февраля 2000 года прилагается лимит доходов, который запрещено превышать? А то, что бывшие Пожиратели, получившие право работать с веществами, поименованными в указе, из-за наличия иждивенца, ежегодно в конце декабря должны доказать, что их доход не превышает четыреста галеонов на семью без детей? Будьте осторожны, мистер Снейп, в январе вы можете обнаружить, что остались без работы. Конечно, если вы не ждёте прибавления.

Он меня уделал. Придётся открыть счёт в Швейцарии, но туда без риска можно будет вносить только полученный процент с продаж. А вот зарплату за рубеж переправить незаметно не удастся. Да и не желаю, чтобы Гермиона бросила работу. Бог знает, что она сделает, если всё время будет страдать от безделья.

На ум приходит единственный логичный вывод: решение простое — увеличить семью. Тем более, этот болван Скримджер, думая, что смеется надо мной, на самом деле дал мне время, сделать так, чтобы Гермиона забеременела до конца декабря. В этом есть и еще один плюс: Гермиона не сможет использовать бесплодие как повод для развода. Во всяком случае, я думаю, она справиться с ребёнком.

Между тем, на следующий день, то есть в час ночи, по возвращении домой, я проверяю правдивость заявлений Скримджера, внимательно перечитывая документы касательно этого проклятого указа. Дьявол был прав; только ребенок позволит мне сохранить работу. Или это или просить у близнецов понижения зарплаты.

С вечера понедельника я приступаю к выполнению плана. Знаю, что из-за суда она сегодня придёт поздно, уставшая и раздраженная. Я предложу ей расслабляющий массаж (она не сможет устоять перед таким предложением). Я воспользуюсь этим, чтобы нанести на её кожу эфирные масла, обогащенные зельем плодовитости. Затем мы займемся любовью. Для полной уверенности в успехе, мой член также будет покрыт этим зельем. Ни один метод контрацепции не сможет предотвратить зачатие. Именно поэтому я всегда старался, чтобы Беллатриса не нашла рецепт. Об отцовстве подумаю позже.

Глава 16. Подтверждение.

Все прошло, как задумано: Гермиона возвращается со своего первого суда в качестве помощника юриста как натянутая струна, и не может устоять перед массажем, после которого она с удовольствием отвечает на мои домогательства. Зная, что сегодня ночью оплодотворю её, несмотря на желание, двигаюсь осторожнее, скольжу в ней старательнее, ласкаю нежнее.

Мои губы завладевают её и не оставляют до тех пор, пока не возникает потребность выразить словами, или чем-то похожим на слова, наше обоюдное и синхронное удовольствие. К счастью, она так устала, что засыпает сразу после соития. Даже не взглянув на меня, посмеиваясь над моим необычным поведением, и это хорошо, иначе она неизбежно начнет задавать вопросы, которым лучше оставаться невысказанными.

По словам мистера Ацидота суд прошел как нельзя лучше. На следующий день, во вторник (помощники не ходят в суд с юристами и адвокатами) он поздравил меня с превосходно подготовленным делом. По его словам, он без проблем находил требуемую информацию. Так что желание Северуса поласкаться вечером этого понедельника, было очень кстати, мне нужно было расслабиться.

Сегодня вечер среды. Я собираюсь открыть двери зала, где состоится одно из самых важных мероприятий Г.А.В.Н.Э. Гарри и Джинни стоят на подиуме в глубине зала, Добби и Винки — рядом со мной, чтобы встречать участников. Столы и стулья расставлены, листовки готовы к раздаче. Я поворачиваю ручку, толкаю дверь и вижу... пустоту.

За дверью никого! Но как?! Почему?! Я думала, что хоть один участник, да придёт. Я прихожу в себя, заметив две приближающиеся фигуры, но тут же разочаровываюсь: это журналисты. Я хочу закрыть дверь перед их носом.

Вдруг я чувствую, как что-то задевает подол моей мантии. Опустив глаза, я вижу с десяток домовых эльфов, которые прокрадываются в зал, огибая меня, стоящую в проходе. Меня накрывает волна облегчения: теперь всё будет в порядке.

Конечно, стоило догадаться, что журналистов больше интересует жизнь героя Гарри Поттера, чем дело домовых эльфов, обладающих такими же правами, как и волшебники, и которых магическое сообщество принудило к рабству. Это не помешало присутствующим эльфам вступить в движение, особенно, когда они узнали, что волшебница с радостью уступила им место. Услышав моё заявление, что наше движение возглавят Добби и Винки, журналисты даже забыли спросить у Гарри и Джинни про цвет их свадебного торта.

Неожиданно я попала на первую полосу, пусть это и было лишь заметкой в левом нижнем углу.

***

В последнее время я внимательно следил за Гермионой. И не обнаруживал никаких признаков, какие обычно бывают у неё при месячных: ни хандры, ни приступов злости в течение двух или трех дней, никаких использованных салфеток в урне в ванной. Наоборот, её грудь стала больше, она кажется расстроенной, и, самое главное, она почти не завтракает. И вроде бы, начинает волноваться, окажись я рядом.

Чаще чем обычно, она посматривает на меня, закусив губу — верный признак того, что она хочет что-то сказать, но не знает, как это сделать так, чтобы я не взорвался. Страстно желаю прекратить эту пытку, начав разговор, но она слишком умна, есть риск, что она меня раскусит. Поэтому терпеливо жду, когда она наберётся мужества сказать мне, что беременна.

Это происходит в августе, за завтраком в воскресенье.

—Северус.

— Да?

Чувствую, она наконец-то готова признаться. В любом случае, она не сможет и дальше скрывать своё состояние.

— Я... э-э-э... хочу тебе кое-что сказать. Но, вначале, пообещай мне не кричать и не злиться.

С помощью актёрских навыков я пытаюсь выглядеть одновременно заинтригованным и недовольным.

— Давай, говори!

— Я... Я это ненарочно. Клянусь, я не знаю, как так получилось. То есть, знаю как, но я же принимала все меры предосторожности, и этого не должно было случиться. Ах, как сказать…

— Прямо. Перестань ходить вокруг да около.

Она смущенно краснеет и опускает глаза.

— Я беременна, — бормочет она сквозь пелену волос.

Пора играть по-крупному. Думаю, мне бы вручили магловский Оскар. Кричу в притворном гневе:

— Что? Ты что?

Приятно видеть, как она вздрагивает от ужаса, как первокурсники в Хогвартсе.

— Я беременна, — повторяет она еле слышно.

Я прищуриваюсь.

— Какой срок? — спрашиваю я холодно.

— Приблизительно два месяца. Но у меня в запасе еще месяц, чтобы сделать аборт, — добавляет она быстро. — Я только хотела поговорить с тобой, до того как это сделаю. Думаю, ты не хочешь ребенка, но мне показалось правильным сказать тебе.

Спина холодеет. Задаюсь вопросом, что помешало ей сделать это тайно.

— Тебе известно, что промолчав, ты обрубаешь для себя все возможные пути для развода? Сделав аборт, ты не сможешь ссылаться на бесплодие.

Она сильнее прикусывает губу. Вдруг, по-видимому, приняв какое-то решение, она смотрит на меня с вызовом.

— В любом случае, для развода по причине бесплодия, закон требует, чтобы супруги обследовались. Колдомедики сразу поймут, что у меня уже была беременность. А это доказывает способность пары к рождению детей.

Так вот почему она всё рассказала! Потому что при любом раскладе такой путь (развод из-за бесплодия) для неё невозможен. И рождение ребенка абсолютно не нужно. Почему-то именно эта мысль меня беспокоит. Я уже два месяца представляю ее с круглым животом, а она предполагает сделать аборт.

Пытаюсь схитрить:

— А что думаешь ты об этом ребёнке? Ты его хочешь?

Отвернувшись, она смотрит в окно.

— Не знаю. В первое время я была уверена, что не хочу его. Пошла в Мунго записаться на аборт. Сходила на приём к колдомедику и колдопсихологу. Они мне объяснили, почему я уже не смогу развестись из-за бесплодия, потом объяснили, что такое решение окончательное и необратимое. С другой стороны, есть моя карьера. Я только что устроилась на работу! Как я смогу работать с ребёнком? А если я сделаю аборт, а потом пожалею об этом? На мой взгляд, я видела достаточно мёртвых. Разве я смогу убить существо, пусть это ещё вовсе не человек, не видя в кошмарах? А что ты?

Из её глаз бегут слёзы, говоря, она шмыгает носом, без сомнения результат гормонального дисбаланса. У меня нет ответа на ее вопросы, кроме желания сохранить этого ребенка.

— Ты в курсе, что существуют волшебницы-няни, а у нас есть деньги нанять одну?

У этого предложения целых два преимущества: я увижу Гермиону с круглым животом и избегу ежедневных хлопот. Кроме того, когда у неё есть выбор, Гермиона всегда делает правильный, при условии что прежде ей были предъявлены хорошие аргументы. И вновь я оказался прав.

— Я согласна его сохранить, но при условии, что ты, пусть и немного, будешь принимать участие в его воспитании. Напоминаю, что ты активно участвовал в его зачатии.

Ладно, я оказался почти прав.

— Ты серьёзно видишь меня за сменой подгузников?

Она принимает возмущенный и воинственный вид, несмотря на опухшие покрасневшие глаза.

— Это не хуже, чем возиться с драконьим дерьмом, чтобы «усовершенствовать» навозные бомбы Фреда и Джорджа!

Всё верно. Быстро, найди удачный ответ.

— Я отказываюсь менять подгузники, давать бутылочки или петь малышу дурацкие колыбельные!

— Если ты не будешь заниматься ребёнком, я подам жалобу в аврорат на халатность!

Ого. Если она это сделает, то сможет получить развод, чтобы защитить ребёнка. Пора делать уступку. Говоря, я тычу в неё указательным пальцем.

— Уговорила. Я буду проводить с ним или с нею время, лишь обучая чему-то полезному: читать, писать, варить зелья, или проверяя, как он, или она, выучила уроки. Но не надейся, что я буду за ним ухаживать. Не воображай, что неожиданно начну с ним нежничать. А ещё за тобой выбор няни.

Она тепло улыбается.

— Большего и не прошу, Северус. Нет ничего хуже для ребенка, чем чувствовать безразличие или ненависть родителей. Посмотри, к чему это привело Волан-де-Морта. Итак, я его сохраню. Мне повезло: в «Нимбусе» у меня понимающие начальники, а я постараюсь не задерживаться на работе. И с няней я что-нибудь решу.

Совершенно не вижу ничего плохо в том, во что Тёмный Лорд превратил свою жизнь, но об этом лучше умолчать.

— Хорошо. Теперь, когда мы договорились, тема закрыта. Я в лабораторию. До скорого.

Наконец, меня ждёт обычный день. Никаких развлечений, кроме зелий.

Глава 17. Эпилог.

Какой вечер! Я уже слишком большая для подобного. К слову, осталось ещё три месяца.

Одно радует, когда я вклинилась между Роном и Северусом, они, с беспокойством глянув на мой живот, тут же прекратили перепалку. Эти двое чуть не испортили новогодний ужин у Гарри. Рон плохо переносит огневиски, и вчера ему вдруг приспичило выплеснуть всю горечь от нашей неудавшейся помолвки.

Он обвинил Северуса в том, что тот заплатил «Свахам», чтобы меня заполучить (если всё так, то чего же он сам не заплатил «Свахам», чтобы подделать наши результаты?), что тот постоянно меня насилует, что тот сделал мне ребёнка ради сохранения работы. Совершенно нелепые обвинения, за исключением последнего.

Мне понадобилось какое-то время, чтобы всё понять. Я был так решительно настроена доказать всем в «Нимбусе», что могу работать хорошо независимо от моего положения, что почти не обращала внимания на всё остальное до тех пор, пока в сентябре «Пророк» не опубликовал лимиты доходов, установленные указом 00/25. Увы, было слишком поздно что-то делать с этими сведениями. Я уже любила этого ребенка больше, чем себя, и добилась от Северуса обещания принимать участие в его воспитании.

Мои родители совсем не ожидали, что так скоро станут дедушкой и бабушкой, но быстро к этому привыкли.

— Гермиона, ты же только нашла работу! Беременность может помешать твоей карьере! — поначалу сокрушалась мама.

Но уже через два часа зазвучало другое:

— Вы уже выбрали имя? Когда будешь обставлять детскую? Я о-бя-за-тель-но пойду с тобой. Ох, не могу поверить, что стану бабушкой! Поскорее бы он появился!

Реакцию моих друзей можно свети к следующему:

— Что? Уже? Скажи, ты счастлива? Тогда это главное.

Отличалась только степень искренности, с которой это говорилось. Хагрид готов баловать мать и ребёнка по-своему. Артур и Молли, вероятно, думали, что это мог быть их внук, сложись всё иначе. Ремус и Тонкс вели себя так, словно думали, что я под империо. Гарри был в восторге от того, что станет крёстным.

И все спрашивали друг друга, не осмеливаясь озвучить вопрос мне, как я могла спать с сальноволосым ублюдком, каким бы героем войны он там ни был. Мне так хотелось им сказать, что, когда его лицо оказывается между моих ног, мне наплевать урод он или нет, а он знает, как использовать свою анатомию так, чтобы заставить забыть о его недостатках. И, во всяком случае, он не трясется надо мной как над фарфоровой вазой.

***

Нет, только не опять! Сабина плачет уже третий раз за ночь! Разумеется, встаёт Гермиона, но я тоже каждый раз просыпаюсь. С начала недели близнецы Уизли множество раз подшучивали над моим измученным видом, приговаривая «не то, чтобы это еще больше уродовало». Если они попробуют сделать это еще хоть раз, клянусь, я протестирую на них одно зелье. Этот рецепт я нашёл в рукописи Лукреции Борджиа, купленной на прошлой неделе на черном рынке: оно приводит к слепоте и, при этом, его невозможно обнаружить.

С седьмого месяца беременности Гермионы я ещё ни разу не спал беспробудно всю ночь. И представить не мог, до какой степени беременная женщина может быть обузой для близких: она подолгу торчит в туалете; постоянно стонет, что ходит как пингвин; не может сделать и половину домашней работы из-за выступающего живота, плохо спит, а, значит, и мужу мешает спать, можно продолжать до бесконечности.

Меня утешало, что после родов все эти жалобы закончатся.

На родах я не был, не хотелось несколько часов слушать, как жена кричит, как при смерти. Одного часа в день в часы посещений было вполне достаточно. Увы! Увы! У меня было всего пять дней передышки, пять дней, пока Гермиона была в родильном доме.

Гермиона и Сабина (я должен звать её по имени; как только я назвал её «ребёнок», Гермиона тут же бросила в меня проклятием) со мной уже два месяца. Два долгих месяца, которые меня доконают. Я думал, что испытание — это спать вполглаза, чтобы не стать жертвой Пожирателя Смерти, завидующего моим близким отношениям с Тёмным Лордом. С тех пор я пересмотрел свои взгляды. Ребёнок хуже, чем неизвестный убийца. Я на своей шкуре испытал новый вид пытки.

Кроме того, её мать уже поймала меня на слове, заставив дать то обещание, и уже попросила меня поговорить с нашей дочерью. Можно подумать, маленький ребёнок способен понять хоть одно моё слово. Я, по крайней мере, надеюсь, что в скором времени могу рассчитывать на интеллектуальную беседу. Она моя дочь, в конце концов, и должна иметь IQ выше среднего.

Впрочем, если как следует взяться за дело, то можно вырастить из неё настоящее бедствие для Поттера, Уизли и её учителей, когда она пойдет в Хогвартс. Ради этого несколько месяцев можно потерпеть неудобства.

***

Сегодня у нас с Северусом пятая годовщина свадьбы. Это не брак по любви, но в нашем союзе я нашла некое успокоение. Он позволяет мне строит свою карьеру, так как хочу я, и не злится часами, когда мне приходиться на несколько дней оставлять дом, чтобы опросить недовольных клиентов «Нимбус» во всех уголках мира. В такое время он ограничивается тем, что отправляет детей, Сабину и Джулию, к моим родителям до тех пор, пока я не вернусь.

Он не стал разговорчивее или откровеннее, чем был в начале нашей семейной жизни. Однако, немного понаблюдав, я лучше его узнала. И если я не получаю того, что хочу, убеждением или просьбами, то всегда остается шантаж. А с того дня, как я обнаружила тайник с книгами по чёрной магии, это стало совсем не сложно.

Именно так я получила второго ребенка и переехала в более просторный дом. Я всегда хотела двоих детей — не хочу, чтобы ребёнок рос в одиночестве, как я. И после первого ребёнка я вскоре родила второго. По крайней мере, эта «проблема» больше не остановит мою карьеру, а с няней на весь день я могу посвятить себя работе, не беспокоясь о них.

Я смотрю в окно на играющих в саду дочек. Тут рядом с ними появляется Северус, вернувшийся с одной из своих таинственных встреч. Они отвлекаются и здороваются с ним и снова начинают играть, когда он направляется к дому. При виде этой будничной картины меня охватывает умиротворение.

***

Трудно представить, но я женат уже пять лет и у меня двое детей. Я до сих пор работаю на близнецов Уизли. Мне удалось убедить их приплачивать мне неофициально. Я без разговоров «заделаю» третьего ребёнка, если это потребуется для сохранения работы. Двое имеющихся отнимают достаточно времени, не смотря на то, что они спокойнее, внимательнее и любознательнее, чем те идиоты, которых я пытался учить в школе. Короче, это — мои дочери.

Что касается моей жены, могу сказать, что девяносто процентов, послужившие причиной нашему браку, не обманули. Не сказал бы, что между нами безумная любовь, но я удовлетворен нашей сделкой. Она не вмешивается в мою жизнь, а я никогда не вмешиваюсь в её, во всяком случае, не более необходимого, и главным образом ночью в нашей постели. Мы ссоримся чаще всего благоразумно и миримся так же благоразумно.

Я бы никогда не подумал, что женщина может оставить такую свободу своему мужу. Все, кого я знаю, в каком-то роде удавки, но не Гермиона. Даже дочери знают, когда меня лучше не беспокоить.

Чтобы вкратце описать мою жизнь я бы использовал слово «полнота».