Глава 25. Тот, кто не был побеждён

 

Кажется, ещё немного и я останусь совершенно один. Мне и тем немногим, кто ещё верен мне, уже приходится скрываться, используя всевозможные тайные ходы, маскировку и прочие хитрости. Нергал нашёл способ использовать силу Часов даже несмотря на то, что не имел над ними полного контроля. Его посох обладал одним интересным свойством – достаточно было ненадолго коснуться человека, и он заражался Песками. Они словно яд змеи медленно пропитывали тело жертвы и постепенно делали его послушным чудовищем, сводя с ума.

Все предпринятые мною меры слабеют на глазах – он, так или иначе, обходит их. Моя ошибка была в том, что я изначально оборонялся, а не нападал. А ведь любая защита рано или поздно даст брешь и падёт. Тем более, я не был готов идти на любые меры, как он. Как можно противостоять такой беспринципности и жестокости? И он не собирается останавливаться на этом, кажется, он задумал что-то ещё.

Но теперь я слеп и более не вижу будущего. Хотя, кажется, словно бы я наоборот прозрел – я понял, что Судьбы просто не существует. Видение прошлого, показанное медальоном, открыло мне правду. Я придумывал бесконечные объяснения, сложные смысловые конструкции и теории, винил своё невежество, но не видел главного – Судьба это лишь выдумка Песков. Они с самого начала манипулировали мною. Теперь я вижу их злую сущность, хотя и не понимаю её до конца. Почему то, что даёт нам разум, должны быть чем-то плохим? Возможно, сознание, предоставленное долгое время лишь само себе, иссыхает и прогнивает насквозь. И рассыпается в безжизненную пыль. Не хватает чего-то, что может уравновесить его и оттого стихия бушует, покуда не погубит сама себя и всех кто рядом. То же самое с огнём или водой. Стихии разобщены, а оттого враждебны и смертельно опасны. Так же обстоят дела и с человеком – он не может жить только тем, что диктует ему разум. Он должен слушать и голос своего сердца. Но вместе с духовной жизнью не забывать и телесную – ведь он человек, а не бесплотный дух. Человек и есть тот сосуд, что вбирает в себя все стихии и примиряет их. А если он отдаёт предпочтение чему-то одному, как Нергал Пескам, – он перестаёт быть человеком. Но это происходит не случайно – он явно знал, что делает и на что он шёл. Он желал пропитаться Песками и стать их частью. Он уже был таким, каким я вижу его сейчас, ему не хватало лишь оружия и могущества. Получается, что Пески, отрицательные по своей природе, всё же принимают форму сосуда, в который они попадают, и перенимают черты своего хозяина. Именно поэтому они были так податливы, когда я один взаимодействовал с ними – я видел им только хорошее применение. И моё тело не приемлело таких экспериментов. Но стоило Нергалу вернуться и соприкоснуться сознанием – а затем и телом – с Песками, как произошло нечто необратимое. Теперь они – это яд, воплощение зла и грозное оружие. Они лишь коварно ждали момента, когда им встретится тот, кто даст разрастись их могуществу в полной мере. Если дать им волю – они поглотят весь мир! Который затем рассыплется в прах и перестанет существовать. И останется лишь бледное эхо минувших эпох, которым не суждено повториться.

Что ж, теперь я даже рад, что мои иллюзии наконец-то рушатся, одна за другой. Ощущения эти явно не из приятных, но они подобны излечению от болезни. И не тому чудодейственному и мгновенному излечению, что дали мне Пески Времени, а вполне реальному, настоящему. Теперь я устою перед чем угодно, ему ничем не затуманить моё сознание!

Всё, что произошло со мной за эти последние годы – лишь череда случайностей. Судьба выдумана Песками, которые желают контролировать всё, до единого вздоха. Это та дорога, которой они ведут людей к своей собственной цели, лишь притворяясь источником бесконечной мудрости и всезнания. Всё началось с Масгика и, сквозь тысячелетия, протянулось до меня. И, признаюсь, могущество Песков столь велико, что изменить их планы действительно настолько сложно, что обман становится как бы правдой. Навязанной истиной, от которой сложно скрыться или убежать. Многие пытались избавиться от них, засыпать Бездну камнями, но время перебороло их всех, отчего борьба стала просто глупым ритуалом, а настоящие знания были утрачены. И я сам был орудием в этих руках и нёс эту лже-истину людям! Но теперь обману и заблуждениям пришёл конец.

Дневник Намтара, запись 80

 

***

 

Опомнившись от погони в тюрьме, Принц не только предавался отчаянию, но и размышлял над одной странностью – Дахака гнался за ним словно бы вполсилы, как будто его что-то сдерживало. Принц часто терял его из виду, воздух не был слишком тягучим и холодным, как это бывало прежде. Вряд ли это можно было объяснить привычкой – к такому просто невозможно относиться спокойно. Всякое хладнокровие отступало, когда Дахака оказывался рядом. Но, всё-таки, в этот раз определённо что-то было не так.

Ответы на вопросы, которыми задавался Принц, были у него буквально под носом. Но он не мог ни увидеть, ни услышать их. Призрак по-прежнему никак не мог заявить о себе Принцу. И, более того, не видел в этом смысла – он не сможет ему помочь, спасти его от неминуемой гибели. Он видел её собственными глазами. Но даже если бы он захотел, то не смог бы сдерживать Дахаку вечно. Поэтому он решил, что должен ещё один, последний раз, отсрочить эту смерть, чтобы спасти другую жизнь. Призрак, с помощью Имана, подбросил дневник в камеру Аджита и, ненадолго вселившись в Дахаку, лишь направил Принца туда. Он не преследовал цели явить Принцу новых откровений, он лишь обманом и хитростью вёл его к цели. Сначала к дневнику, а затем и к Аджиту. Подделка, оставленная им в камере, не имела ничего общего с правдой – Призрак лишь желал искупить вину перед Аджитом и спасти его. Даже несмотря на то, что вскоре должна была прибыть экспедиция Магараджи и сделать то же самое. Но планы Призрака были куда более далеко идущими – он рассчитывал целиком изменить судьбу пленника и помочь ему более никогда не сталкиваться с Песками Времени. Он и так достаточно пострадал от них, сполна расплатившись за чужие ошибки.

 

***

 

Лицо Аджита едва ли казалось Принцу знакомым – они так ни разу и не встретились в Азаде. К тому же, сейчас он был значительно моложе. И это само по себе занимало Принца куда больше – он даже ничего не ответил пленнику, когда тот представился. Он понимал, что перед ним стоит человек, которому, скорее всего, несколько тысяч лет.

Не дожидаясь ответа Принца, Аджит сказал:

– Ты не тот, кого я ждал.

Он явно не слишком-то интересовался тем, кем был его спаситель, а холодный, сухой тон говорил о безразличии вообще ко всему. В его глазах читалось глубокое разочарование, которое невозможно было объяснить удивлением внезапному освобождению из многолетнего заточения. Это чувство укоренилось в нём, глубоко въевшись в его сознание. И решительно никак не вязалось с его возрастом – черты лица, фигура и даже голос – буквально всё выдавали в нём совсем ещё молодого юношу. Принц и представить себе не мог, как изменил Аджита весь жизненный опыт, что однажды вдруг свалился ему на плечи. Он был несоизмеримо больше всего того, что когда-либо переживал Принц.

– Кого же ты ждал? – спросил тот.

– Никого, – со вздохом ответил Аджит.

– Но… как? Вернее, что ты имеешь в виду? – не понимал Принц.

– Это сложно объяснить. Но я и не хочу. Всё это – сплошной обман, – пояснил юноша, хотя Принц не стал лучше понимать собеседника. – Когда-то ждал, но теперь не жду.

Повисла пауза и Аджит, видя смятение Принца, всё же решил сказать:

– Благодарю тебя за моё спасение. Но как ты нашёл меня? Люди никогда не приходят на этот остров, чтобы спасти кого-либо. Зачем же ты здесь?

Последний вопрос пленника был исполнен подозрительностью и Принц поспешил развеять сомнения собеседника:

– Ты прав. Я попал сюда по собственным причинам. Можно даже сказать, не по своей воле. И я потерпел неудачу. Но там, где закончился мой путь, открылся новый – я нашёл дневник, в котором ты оставил лишь страницу. И, не стану скрывать, я решил спасти тебя от неминуемой гибели, в надежде, что ты спасёшь от неё меня, – объяснил Принц.

Аджит оценивающе выслушал Принца и кивнул, смотря в сторону.

– Стало быть, ты хочешь продлить жизнь, избежав смерти? – спросил он.

– Да, – ответил Принц. – Ты единственный, кто выжил в этом ужасном месте.

– Вот только я не оставлял никаких записей, – ответил Аджит. – Я не понимаю, о чём ты говоришь.

– Но как же ты объяснишь вот это? – спросил Принц, протягивая дневник Намтара пленнику, раскрытым на последней странице, – Я нашёл его в твоей камере, спустя две тысячи лет после твоей смерти.

– Это подделка. Как и медальон, что висит у тебя на шее. Понимаешь, всё это место – один сплошной обман. И всё не то, чем оно кажется! – выпалил Аджит.

Принц наконец-то разглядел, что же именно пленник прятал за своим безразличием – это была глубоко засевшая обида. Неизвестно, на кого-то определённого или на весь мир в целом. Но, чем больше он говорил, тем сильнее становился похожим на обычного юнца. Однако ему явно что-то было известно, и Принц постарался выведать больше:

– В каком…, – едва успел он раскрыть рот, как Аджит перебил его:

– Понимаешь, неважно, что и кем там написано. Всё это – одна большая ложь. Ты, верно, думаешь, что медальон определённо настоящий, раз помог тебе перенестись на две тысячи лет в прошлое? Что ж, когда-то и я заблуждался, как ты. Но время изменило меня.

– Стало быть, не было никакого Намтара? А медальон – простая безделушка? – недоверчиво переспросил Принц.

– Едва ли, – ответил Аджит.

– Но ты противоречишь сам себе, – недоумевающе спросил Принц.

– Нет, нисколько. Вопрос не в том, настоящая ли вещь в твоих руках, а в том, с настоящей ли целью она была создана. Или просто лишь для того, чтобы пустить пыль в глаза? Чтобы создать иллюзию правды, откровения? – с горечью в голосе ответил пленник.

Аджит смотрел на Принца так, будто тот был в чём-то виноват перед ним, поэтому он не сразу нашёлся, что ответить.

– Кажется, я понимаю, о чём ты говоришь. Я сам столкнулся с чем-то подобным, и не раз, – наконец ответил Принц.

– Понимаешь? Серьёзно? Да что ты можешь знать об обмане? – разгорячился Аджит. Обида в его глазах горела всё ярче, и Принц решил немного смягчить его и расположить к себе:

– Расскажи мне свою историю, – ответил он.

– Но ты ведь не за этим сюда пришёл, верно? И у меня нет никаких причин доверять тебе! Если и вправду тебя не подослала ко мне Императрица, то знаешь, что я тебе скажу? Хочешь спасти свою жизнь? – Тогда прошу, заходи в мою камеру, а я запру за тобой дверь. Только так ты познаешь истинную ценность вещей. А с меня довольно! – продолжал распаляться Аджит.

– Постой! – чуть сердито одёрнул его Принц. – Если не хочешь – можешь ничего не рассказывать мне. Но тебе ничего не поделать с тем, что теперь ты свободен. А Императрица – мертва!

Аджит, который только что собирался сказать ещё что-то, осёкся. Он что-то обдумал и спустя полминуты вновь заговорил, уже гораздо более спокойным тоном:

– Я знал Намтара – он жил на самом деле. Вот только он вовсе не тот, за кого выдавал себя. Он – Хранитель, как и Кайлина. Он – самый первый, она – последняя. И каждый из них внёс свою лепту в этот обман. Они зачем-то использовали меня, обманом заманив в эту камеру. Я потратил вечность, чтобы понять их мотивы и так до конца и не разобрался! Намтар погряз в склоках со своим сыном и пытался осуществить моими руками какой-то коварный план. Он много всего рассказал мне, и что-то даже было правдой. Но лишь затем, чтобы усилить обман.

Принц заметил, что Аджит осторожничает и выбирает слова, стремясь не рассказать ничего лишнего. Но ему начинало казаться, что тот почти ничего и не знал – он лишь выдавал собственную трактовку того, что Принцу уже и так было известно. Тем временем, Аджит продолжал:

– И медальон он создал для того, чтобы как-то навредить своим врагам. Намтар сам называл его подделкой, а те возможности, которыми он обладал, были лишь отвлекающим маневром.

– Какова же твоя роль во всём этом? – спросил Принц.

Аджит замер на месте и посмотрел на Принца. В глазах пленника читалась растерянность. Кажется, он не знал ответа…

– Я провёл тысячу лет в этой камере, прежде чем ты нашёл меня. И, судя по твоим словам, минуло бы ещё две, до того как я обрёл бы свободу. Внутри клетки время остановилось, и я остался наедине с тишиной и собственными мыслями. Они копились годами и никак не хотели покидать мою голову. Каждый сон, что я видел, каждая случайная мысль, каждый звук – всё запечатлено в моей памяти. Но едва ли мне это нужно. Знаешь ли ты, каково это оказаться в полной тишине на годы? Поначалу мне казалось, что все проблемы ушли. Но со временем я стал лучше различать детали и, должно быть, сошёл бы с ума, если бы не эти проклятые Пески, что не давали мне свободы. Ты видишь? Моё тело ничуть не изменилось, а мой разум уже несколько раз состарился и рухнул под собственным весом. Оказалось, что развитие, взросление и мудрость – это временное явление. За ними приходит упадок. Я – развалина, которая ни во что не верит, – на одном дыхании, с надрывом в голосе проговорил Аджит.

Принц слышал боль в его голосе. Теперь он говорил правду, хотя бы отчасти. Испытание, что выпало на его долю, было поистине мучительным и он вышел из него непобеждённым. Но, кажется, он был по-настоящему сломлен. И даже более того – он не был готов к этому случайному освобождению. Он не знал, что делать дальше со своей жизнью, как ему распорядиться вновь обретённой свободой.

– Хранители приходили ко мне; один сменялся другим, но каждый пытался выведать у меня что-нибудь. И никто из них не решался выпустить меня. В моей же власти было лишь никого не впускать. Ты первый, кто открыл эту дверь за тысячу лет. Я не знаю, что именно тебе нужно, но ты не похож на Хранителей, – продолжал Аджит.

– А тебе действительно было что-то известно? – поинтересовался Принц.

– Ничего из того, что бы было правдой. Лишь ложь, искусная ложь о Песках. Но сейчас я – никто. Моя память – погребальная урна, где правда неразделимо перемешалась с вымыслом, где мои же домыслы затуманивают мой разум. Прости, я вряд ли смогу тебе помочь. Выходит, мне нечего более делать в этом месте, если последний Хранитель мёртв, – удручённо пробормотал пленник. – И ничего из того, что я якобы знал, не подтвердилось, не сбылось, понимаешь? Ничего, за целую тысячу лет! А ведь я даже был согласен на смерть, я мечтал прервать этот бесконечный кошмар…

Принцу казалось, что он отчасти прочувствовал то невероятное бремя, что упало на плечи юного когда-то Аджита. Он нырнул с головой в неведомую ему стихию, может быть даже сам того желая, но оказался в её плену. И, вместо озера с приятной прохладной и чистой водой, она оказалась мутной и грязной бездонной лужей, на поверхности которой отражались чьи-то лживые обещания. Впрочем, его слова по-настоящему не удивляли Принца – он уже успел отлично убедиться в обманчивости этих мест и в том, что нельзя доверять Хранителям (хотя и повстречался лишь с одним из них).

Ненадолго каждый из собеседников погрузился в собственные мысли. Аджит пытался успокоиться после своего эмоционального рассказа и, возможно, сообразить, что же ему делать дальше. Но, впрочем, это у него едва ли получалось. Принц же думал, что они в чём-то похожи. Несмотря на то, что Принц бежит от судьбы всего лишь последние семь лет, в отличие от Аджита, что был её пленником целую тысячу, ему казалось, что он смотрит на своё собственное отражение. Аджит – это он сам в будущем, измотанный и измождённый. И максимум его возможностей – играть с судьбой на равных, используя все свои силы и навыки лишь для того, чтобы просто не ухудшить своё положение. Однако, глядя на пленника, он сомневался в том, что из подобной схватки можно выйти победителем. Однажды он так же устанет от всего и станет похож на Аджита – для этого даже не придётся ждать так же долго. А судьба, как ни в чём не бывало, продолжит свою гонку.

Принц первым нарушил молчание, и, кажется, Аджит был даже рад этому – пучина собственного разума вновь тянула его на дно:

– В самом начале беседы ты сказал… Кого же ты, всё-таки, ждал? – спросил Принц.

– Ответ «никого» по-прежнему в силе. Намтар являлся ко мне в образе туманного видения, духа. Тот Намтар, которому я доверял, кому я отдал в руки свою судьбу, – его никогда не существовало. Фантом, вымысел, пустое заблуждение, которое я много лет назад оставил позади, но, как ты понимаешь, так и не смог забыть. Что ж, может быть теперь моя память начнёт угасать? Я лишь хочу своими глазами увидеть это. Я желаю самолично убедиться в том, что последний Хранитель мёртв.

Принц надеялся, что Аджит ещё воспрянет духом и поведает ему хоть что-либо полезное. Он чувствовал, что сделал хорошее дело, освободив несчастного пленника и, если бы имел возможность, то помог бы ему ещё в чём-нибудь. Но он сомневался в том, что это возможно. И даже возможность воочию увериться в смерти Императрицы будет ему лишь во вред. Ложь закончится, а правду он уже давно упустил, потерял в тумане собственного разума. Аджит едва ли походил на того, кто сможет помочь Принцу и у него не оставалось вообще никаких зацепок.

Сейчас Принц в полной мере осознал, что оказался перед лицом ещё большей неизвестности, лицом к лицу со своим настоящим врагом – Песками. Он с радостью вернулся бы назад, к уже привычному противостоянию с Кайлиной, которое хоть немного двигало его вперёд, пусть это и происходило каким-то неочевидным образом, не благодаря, а вопреки.

Интересно, что скажет Аджит на то, что Принц хотел бы сейчас вернуть Кайлину к жизни? Это было не лишено определённого смысла! Пусть даже он сделает это лишь для того, чтобы убить её вновь, но уже в настоящем – только тогда Пески не будут созданы или хотя бы никогда не попадут в руки Магараджи и он будет наконец-то свободен. Принц почувствовал воодушевление от внезапной идеи – его план казался ему чрезвычайно простым. Но был ли он таковым на самом деле?

 

***

 

Призрак, всё это время наблюдавший за Аджитом, был попросту обескуражен его поведением. Тот был вовсе не тем человеком, каким он его запомнил по событиям в Азаде. Несколько суровым, но целеустремлённым и неотступным. Сейчас же он видел перед собой жалкого, слабого душой человека, что вообще не был готов продолжать жизнь. Поразительно, во что может превратиться человек, которому не во что верить. И который безмерно, бесконечно устал.

Стоя перед Принцем, Аджит не мог выразить и десятой доли тех чувств, что бушевали в его душе. Она пронзительно, неистово кричала, но он сдерживал себя и внешне держался относительно ровно, опасаясь, что Принц не поймёт его. Как он вообще мог бы понять его, прочувствовать ту боль в каждом его слове, если не проходил через такое испытание сам? После стольких лет он даже не знал, человек ли он вообще. Он стал лишь тенью, его подобием, который всё ещё мог ходить и дышать, но не имел к этому особенной воли. Он двигался лишь по инерции, падая в бездну собственного отчаяния.

Аджит был человеком без прошлого – оно угасло и затуманилось, и без будущего – оно не имело для него смысла, ведь всё было построено на лжи. Ему ничего не вернуть и ничего не построить вновь. И смерть последнего Хранителя не приносила ему какой-то особенной радости, а, напротив, ставила крест на его жизни. Он был ненужным элементом в этом времени. Впрочем, он, кажется, не был им и в свою эпоху. Чья-то злая шутка навсегда перечеркнула шансы прожить нормальную жизнь. И даже право на достойную смерть. Теперь он в лучшем случае мог бы стать скитальцем, который бесцельно бежит от себя самого, но не в состоянии найти другую, новую личность. Он отчаянно мечтал, чтобы кто-нибудь взглянул ему в глаза и увидел бездонную пропасть его горя, что веками напролёт точило его душу, превратив её в пыль. Но это было попросту невозможно – чувствами нельзя поделиться. Можно только помочь их испытать. Но вряд ли его спаситель собирался так глубоко разбираться в его душевных переживаниях и оттого Аджит лишь плёлся за ним ко входу в крепость. Практически безо всяких мотивов, просто как запущенный однажды часовой механизм, что успел проржаветь и загрязниться от времени, но отчего-то всё ещё шевелился.

Мстить было уже некому. Вообще любое действие, по мнению Аджита, не имело более смысла. Приятная когда-то пустота превратилась в ненужную, бесполезную свободу. Аджиту хотелось вернуться в заточение – к такому страданию он хотя бы привык, а новое было попросту невыносимым. Судьба завладела им полностью.

​    Пытаясь разобраться во всём, Призрак пристально смотрел сквозь мысли Аджита и искал ответ. Но его сознание было столь затуманено, что ничего, никакой из ответов, ни одна из находок не были определёнными и достоверными. Его разум был омрачён бесконечными скитаниями, которые происходили только в его голове, и потерей всякой надежды. Всё, чего он когда-либо ждал, не сбылось, не произошло и превратилось в ложь. А ушедшее, утерянное время теперь не имело смысла даже для него самого. И тогда Призрак отвлёкся и взглянул на другую версию событий, ту, к которой он не приложил свою руку. В ней Аджита спас Магараджа и поначалу он вышел из временн о й тюрьмы точно таким же, но водоворот событий подхватил и увлёк его, да так, что всё сложилось совершенно иначе.

 

***

 

В один из обыкновенных дней, границы между которыми Аджит давно перестал различать, он вдруг увидел, что в зале перед его камерой что-то происходит. Поначалу охрана суетилась, а затем и вовсе произошло немыслимое – солдаты покинули свои места, впервые за сотни лет! Больше они не возвращались, а спустя какое-то время к нему пришёл человек, представившийся индийским Магараджей. Он стоял в окружении отряда воинов и только что освобождённых ими пленников из общей тюрьмы.

Как и в случае с Принцем, Аджит не сразу вышел к нему, испытывая недоверие и страх перед неизвестностью. Но спустя несколько минут, после короткого разговора, скепсис и безразличие взяли верх над Аджитом. Однако Магараджа продолжал настойчиво расспрашивать пленника о его заточении. Когда их разговор дошёл до Хранителей, Магараджа принялся расспрашивать о великой и ужасной Императрице, с которой он и его спутники ещё не успели столкнуться, но знали о неизбежности этого.

– Она – всего лишь последний из Хранителей, – объяснил Аджит. – Тот, кто создал Пески Времени. Среди прошлых были и куда более могущественные, великие и грозные Хранители.

Магараджа внимательно слушал пленника, но ничего не ответил ему, обдумывая полученную информацию. Вдруг в разговор включился человек, который представился Амаром, визирем Магараджи, задав вопрос:

– Что это за Пески Времени, о которых ты говоришь?

Аджит не спешил раскрывать все тайны и ответил достаточно расплывчато:

– Они повсюду вокруг. Пески – источник её могущества и необычайной разрушительной силы. Они диктуют судьбу, каждый шаг человека и несут невероятную опасность, особенно тем, кто посмел бросить им вызов. И их невозможно уничтожить.

Последней фразой Аджит чуть слукавил, ведь он знал, что уйди Остров целиком под воду – Пескам не миновать гибели. Но он сам не верил в осуществимость этого сценария, поэтому его слова вряд ли можно было счесть ложью. Скорее, он просто упускал несущественные детали.

– Ты говорил о других Хранителях. Как ты узнал о них, находясь в заточении? – спросил Магараджа.

– Я видел каждого из них лично. Они сами приходили ко мне, – ответил Аджит, ожидая следующий вопрос. Тот не заставил долго себя ждать:

– И сколько их было? Вернее, скольких ты застал? – поинтересовался Магараджа.

– Я затрудняюсь ответить, достаточно много, чтобы забыть многих из них. Но за тысячу лет, что я провёл в заточении, я немало их повидал, – ответил Аджит.

– Тысячу? – удивлённо переспросил Магараджа. На его лице появилась улыбка или даже усмешка. Он и ещё несколько людей было подумали, что пленник лишился рассудка и выдумывает небылицы.

– Всё верно, я …, – продолжил Аджит.

– Погоди, это всё тоже благодаря Пескам Времени, о которых ты говорил? – вновь вмешался в разговор Амар. Он был серьёзен и казался очень заинтересованным. – Их сила заключается именно в этом?

– Да. Время в моей камере однажды остановилось и я видел, как проносятся эпохи, век сменяется веком, а вместо одного Хранителя приходит другой, – ответил пленник.

– И всё это время ты противостоял им? – вмешался в разговор ещё один человек из окружения Магараджи, представившийся Зороастром. Кажется, он тоже верил словам Аджита и одновременно испытывал к нему сочувствие и преклонялся перед силой его духа.

Тогда пленник и поведал им свою историю, понемногу приоткрывая завесу тайны над загадочными Песками Времени. Он по-прежнему был аккуратен, но он видел в Магарадже и его воинах союзников, которые помогут ему осуществить его последний план, тот, который в отличие от всего остального, был правдой. Он должен ею быть – хоть какое-то шаткое оправдание его мучительно долгой пытке. И, рассказывая, Аджит чувствовал, как силы возвращаются к нему, он чувствовал желание жить, пусть даже ради одной единственной цели – смерти последнего Хранителя. К его великому сожалению, Магараджа прибыл слишком поздно и ему не удалось предотвратить создание Песков Времени. Но он знал, что то, что нельзя уничтожить, можно надёжно укрыть. Здесь на Острове Пески никогда не были и не будут в недосягаемости от безумцев и храбрецов, что найдутся в любые времена и обязательно пожелают бросить вызов этой силе, завладев ею. Власть и могущество, что она сулила, манила к себе многих, и Магараджа мог запросто оказаться одним из них. Но у Аджита были идеи, как он сможет убедить его пересмотреть свои взгляды и научиться держаться от них подальше, охраняя мир и Пески друг от друга.

Первой частью плана Аджита было убийство Императрицы. Он отлично знал устройство крепости, многие из её секретов и тайных ходов. Отряд Магараджи (который оказался гораздо более многочисленным) укрепился в тюрьме, готовясь к наступлению. Аджит предупредил, с какими угрозами предстоит столкнуться воинам Магараджи; предложил пути, которыми отряд должен был пробраться в тронный зал. План, кроме того, включал в себя несколько засад и резервных отрядов, что могли помочь в критический момент, внезапно переломив ход боя. В крепости, обладая могуществом Песков, Императрица была куда как опаснее, чем даже несколько сотен её воинов на открытой местности вне крепости. И потому тщательная подготовка была попросту необходима.

Единственным условием, которое выдвинул Аджит, было то, что он сам должен будет убить Императрицу. Он не знал её имени, но предпочёл бы не использовать его в любом случае. Обращение к человеку по имени меняет само отношение к нему. Он же никак не желал этого, им двигала жажда мести. Ведь в какой-то мере она была ответственна за все преступления предыдущих Хранителей, раз продолжала их путь. И, лишь вонзив по рукоять меч в её плоть, он почувствовал бы хоть что-то. То, чему он точно поверил бы и поставил точку в многолетнем кошмаре.

Магараджа и его спутники прислушивались к Аджиту и относились к нему с величайшим почтением и уважением, несмотря на его юность. Большинство из них понимало, кто в действительности стоит перед ними – тот, кого не сломили века, кто выстоял под ударами времени, но так и не был побеждён. Человек величайшей воли, мудрец из древней эпохи. Он был кем-то большим, чем человек. Тот, кто перешагнул смерть, и оказался на новом этапе духовного роста. Многие, и в особенности Зороастр, неустанно расспрашивали его о долгих годах в заточении. И его не слишком интересовало воздействие Песков – с ними было всё более-менее понятно, а скорее то, как ощущал себя Аджит сейчас. Тот, что прошёл над вечностью по натянутому канату и, несмотря ни на что – одиночество, утрата близких и уговоры Хранителей выдать тайны, – всё же оказался на противоположной стороне этой пропасти и до сих пор твёрдо стоял на ногах, как никогда полный решимости.

Убив Императрицу, Аджит собирался выпустить Пески Времени. Он не знал точно, чем это грозит, а его воспоминания лгали ему. Поэтому он приготовился к каждому из вариантов. Самым простым был сценарий, при котором Пески, лишённые связи с Хранителем, просто рассеялись бы и прекратили существовать. Но это было бы маловероятным, и наиболее реальным он считал такой вариант развития событий, при котором Пески, вырвавшись на свободу, устроят настоящий хаос, превращая людей в чудовищ, куда более свирепых и опасных, чем стражи Острова. И это показало бы Магарадже величину опасности, которые таят в себе Пески и заставило бы его изменить своё отношение к Пескам. Тогда Аджит, воспользовавшись кинжалом, вновь вобрал бы Пески внутрь Часов. И тогда всё вернулось бы к своему первоначальному виду, люди обрели свой исходный облик, а Магараджа наверняка смог бы убедить остальных и придумать достойное решение по этой проблеме.

Аджит обманул Императрицу, предложив сдаться ей и рассказать всё, о чём знает от Намтара. Она знала, что пленник оказался на свободе благодаря неприятелю, чья армия напала на Остров, но любопытство брало над ней верх, потому что Аджит начал выкладывать тайны одну за другой, не дожидаясь согласия Императрицы. И в этот момент отряды Магараджи начали наступление. Аджит успел рассказать Императрице о том, что медальон, которым когда-то владела Шади, – Императрица избавилась от неё после создания Песков – был фальшивкой. Он обманом завладел им и кинжалом буквально за мгновение до нападения.

Когда началась битва, Аджит ненадолго скрылся и, улучив момент, передал медальон Магарадже, но оставив кинжал при себе. Затем он появился в нужный момент и убил Императрицу. Она умерла скорее как обычный человек, будучи уязвимой и смертной. После этого, Аджит воспользовался кинжалом и выпустил Пески. Он не знал точно, что произойдёт дальше, но последствия превзошли все его самые смелые ожидания: Пески, буквально сорвались с цепи и устроили повсюду хаос. Стены крепости дрожали и рушились, люди разбегались в ужасе, а сквозь провалы в потолки было видно, как облака вихрем закручиваются над Островом и к небесам вздымается гигантский столб света. Произошедшее невероятно впечатлило Аджита, ненадолго погрузив его в трепетное восхищение, хотя он чувствовал во всём этом нечто знакомое, уже виданное ранее. Но вскоре к нему вернулось самообладание и он занялся поисками Магараджи в общей суматохе, пробираясь сквозь толпы чудовищ.

Призрак же видел, что на закулисье этого плана претворялся в жизнь ещё один. Амару каким-то образом удалось отыскать посох Нергала и он устоял перед разрушительной силой Песков. Посох подсказывал ему, как владеть их силой, хотя и не позволял делать этого. Но он привёл его к знаниям – в библиотеку Императрице, где помимо прочих книг, визирь отыскал тот самый дневник Намтара. У Амара хватило времени прочитать его, и он обезумел от истинной силы Песков. Он понял, что ему необходимо завладеть кинжалом, но он так и не решился выступить открыто против Магараджи, когда Аджиту удалось исправить последствия разрушений.

Однако то, какой путь пришлось проделать Аджиту и Магарадже прежде, чем Пески вновь оказались заключены в Часах и было тем изъяном в плане, на который Аджит не рассчитывал. Он никак не мог себе представить, что вся та ложь, которую теперь, после освобождения, он стремился забыть, окажется абсолютной правдой. Она была предельно проста: за Аджитом пришёл Дахака. Он всегда приходит за тем, кто открывает Пески Времени. И Аджит, подобно Принцу, начал свой бег от судьбы, что подтолкнула его к важнейшей находке – истинному, настоящему медальону. И он привёл Аджита ещё к одной лжи, неожиданно оказавшейся правдой – Маске Песчаного Духа. С её помощью Аджит предотвратил открытие Песков, а медальон помог ему передать Магарадже знание об опасностях Песков и о приключениях, что они пережили бок о бок, но о которых тот неизбежно позабыл.

Магараджа проникся к Аджиту невероятным доверием и уважением. Он почитал его превыше друзей и слуг. Он стал для него кем-то вроде родного брата. Аджит же, опасаясь дальнейшего преследования Дахаки и понимая, что его прошлая жизнь закончилась, и он ничем более не был связан с Островом, попросил Магараджу позволить ему присоединиться к его отряду и отправиться вместе с ним в Индию. Он никогда прежде не слышал об этой стране, и ему предстояло многое познать, в том числе и выучить совершенно незнакомый, чуждый язык. Магараджа с радостью принял его просьбу и чествовал его, прославляя перед подданными, вкратце пересказывая их приключения. Он даже предлагал Аджиту один из высочайших титулов при дворе по возвращению на родину. Тот вежливо отказался от такого щедрого предложения, но согласился стать начальником стражи города: Магараджа поклялся ему ревностно оберегать Пески от всего остального мира и от любых посягательств извне, а Аджит с гордостью возглавил бы дворцовую охрану. Ведь он как никто иной знал, как важно не допустить повторения всей этой истории в каком-либо виде. Но Аджит почти не заметил странностей в поведении Амара и того, что он скрывает. Посох же визиря не вызвал у него особых подозрений, попросту потому что он никогда не видел его воочию, а Намтар рассказывал о нём лишь поверхностно.

Аджит уплыл вместе с Магараджей с Острова и оставил позади своё прошлое. Наконец-то время вокруг него вновь шло в нормальном ритме и его память начала понемногу освобождаться от болезненных тягучих воспоминаний. Единственное, что хоть как-то поддерживало их – это слава, некоторое время опережавшая его. Его почитали как героя, хотя никто и не знал всех подробностей произошедшего, кроме него самого и Магараджи. Впоследствии, имя Аджита настолько прочно закрепилось у индийцев как синоним стойкости и героизма, став буквально нарицательным, что сделалось весьма распространённым именем и навсегда укоренилось в Индии, хоть сама история его происхождения и забылась.

Магараджа попросил Аджита втайне хранить у себя истинный медальон, желая не знать всего того, что он содержал в себе. Он безмерно доверял своему другу и знал, что тот с лёгкостью перенесёт подобное испытание. Часы же и кинжал Магараджа спрятал в своей сокровищнице, которая с тех пор охранялась и днём и ночью усиленным караулом. А фальшивый медальон Магараджа носил сам, зная, что он не представляет особой опасности для него и, в случае чего, он послужит защитой от Песков. Спустя много лет он решил отдать его своей дочери, Фаре, надеясь уберечь её, если что-либо всё-таки произойдёт.

С тех пор Аджит почти не вспоминал о Дахаке – судьба, воплощённая в страшном звере, кажется, перестала его преследовать и до событий в Азаде никак себя не проявляла. Аджит полагал, что Дахаке было очень сложно отыскать его и это обстоятельство позволило ему прожить много лет в тишине и покое. Возможно, истинный медальон как-то помогал в этом Аджиту, но ничто не могло длиться вечно. Он, порой, опасался чудовище никогда не прекратит свою погоню и однажды разыщет его. Что и произошло в Азаде, где Призраку и Джатте придётся спасать его. Однако даже смерть Аджита всё равно была необычной, вопреки всем планам судьбы. Он лишний раз оправдал данное ему имя.

 

***

 

Призрак находился в той точке времени, когда ничего из вышеописанных событий ещё не произошло, и Аджит ещё не был связан судьбой по рукам и ногам. Благодаря вмешательству Призрака, он оказался свободен, хоть сам и не слишком-то желал этого.

Следующим пунктом плана Призрака была замена Принца Аджитом – первый был обречён и думал лишь о спасении собственной жизни. Но Призрака удивляли и крайне удручали апатия и безвольность второго. До тех пор, пока Призрак не изучил иную версию событий, со спасением Аджита Магараджей, всё выглядело так, что Принц мог добиться хоть каких-то успехов в борьбе с Песками, даже не слишком стремясь к этому. Аджит же едва был способен, образно говоря, просто стоять на месте. Призраку нужно было подтолкнуть Аджита, заставить его воспрянуть духом, найти в себе силы вновь действовать – точно та