Фиксация концепта «оскорбление» в религиозном сознании

Если фидеистическое отношение к произнесенному слову в мистическом сознании постепенно сформировало социальные критерии запретности, появившиеся в свою очередь из понятия святости имени божества, то, собственно, сама система оценок или, так называемых, духовных ценностей человека произошла от непререкаемой религиозно-этической убежденности в непогрешимости основ христианского учения, определивших отношение человека к самому себе и взаимоотношения членов общества друг с другом.

Разделение религиозного мира на оценочные элементы имеет свои постоянные признаки. В религиозном сознании четко просматривается соотнесенность бытия с потусторонним миром. И это не просто два разных мира – они противоположны друг другу, как противоположны жизнь и смерть, свет и тьма, день и ночь, белое и черное, правое и левое, добро и зло, космос и хаос. Мир живых – это мир света и солнца, загробный – мир ночи и тьмы. Мир живых – это мир порядка. В нем есть время и календарь, который делит жизнь на равные, повторяющиеся отрезки: минуты, часы, сутки, года; рождение, юность, взрослую жизнь, старость; весну, лето, осень и зиму. В потустороннем мире нет ни времени, ни календаря, ни света, ни жизни. Там царит полная тишина, т. к. там не слышно лая собак, крика петухов, людских голосов, звона колоколов (Левкиевская 2000: 186).

Индоевропейская мифологическая традиция в виде языческих верований, а затем и христианской религии разделяла потусторонний мир на обиталище душ праведных и обиталище грешных. Хотя само представление о грехе как вине человека перед Богом сформировалось только после распространения Христианства. Слово «грех» в русском языке существовало и в языческие времена, но имело другое значение – кривизны, неправильности, отступления от нормы (ср. др.-инд. pataka – грех, падение, рус. грех, огрехи – ошибки, промахи). С языческой точки зрения, грешный – это не тот, кто виноват перед Богом, а тот, кто неправильно себя ведет, живет не так, как следует. Нарушение обрядовых и бытовых правил поведения приводит к нарушению гармонии между человеком и силами природы, а это грозит несчастьем не только самому нарушителю, но и обществу, в котором он живет. Богохульство – нарушение правил речевого поведения на уместность упоминания имени божества в мирской обстановке. Произнесение священного слова в мирской обстановке – это и есть оскорбление, оскорбление всего социума. Хотя первоначально такой акт не имел персонально-оценочного оттенка, но был окрашен антиродовыми, антирелигиозными, святотатственными чертами, так как общим смыслом был направлен против всех, и, собственно говоря, произнесение в обыденной обстановке священного слова – это угроза всему социуму, так как частое упоминание священного слова может ослабить его силу и таким образом погубить весь род, племя: в критический момент оно не сможет более защитить от демонических сил и сохранить существующую гармонию мироздания.

В древние времена человек воспринимался другими не столько как отдельная личность, сколько как член определенного коллектива (рус. какого ты роду-племени? или вот сучье племя). Ответственность за нарушение социальной нормы возлагалась не на виновного, а на род, общину. А христианское понятие греха – это, прежде всего, личная ответственность человека за все свои поступки. В таком понимании караются только те действия, за которые он может и должен отвечать. В языческом представлении о грехе личная воля не играет никакой роли. Здесь важно только одно: укладываются ли поступки человека в рамки нормы или нет, даже если сам человек не виноват. С точки зрения язычника, оскорбление это «неправильный» ход поступков, действий, т. к. опозоренной становится вся система миропонимания и мироустройства, весь «специфический» способ существования в мире (Элияде 1994: 125).

Оскорбить с точки зрения язычника означает причинить духовную боль, накликать беду. Этимологически слово «оскорбление» восходит к родственному слову «скорбь», что имеет смысл «горесть, страдание», от буквального «причинения ущерба» родовым отношениям. В языческом сознании опозоренной или оскорбленной является девушка не потому, что, например, у нее сорвали головной убор (Семенова 2000: 101), а потому что этот позор, во-первых, произошел публично, на виду всего рода. И, во-вторых, все это воспринимается уже не как простое озорство, а как угроза наведения колдовских чар. Отсутствие должного уровня уважительного поведения вызывает «катастрофу» языческого сознания (Семенова 2000: 101), правильного и уважительного с точки зрения пращуров, общины, рода.

Языческое сознание отражало представление первобытного человека о мироустройстве с позиций многобожия. Но Высшие Существа небесной структуры постепенно исчезают из культов и обрядов: они отдаляются от человека, уходят в небо и чувствуют нечто вроде мирской «усталости», как если бы великий смысл Сотворения исчерпал их ресурсы (Элияде 1994: 78). Эти боги укрываются в Небе, оставив на земле своего сына или Демиурга (демиург – из греч. demiurgos, мастер, творец, Бог – Творец Мира), на которых возлагается завершение или совершенствование Сотворения (Элияде 1994: 78). Мало-помалу их место занимают другие божественные персонажи: мифические Предки, Божьи Матери, очеловеченные Боги. Так, например, бог Грозы сохраняет еще небесную структуру, но он уже не Высшее созидающее Существо. Он лишь «оплодотворитель» Земли. Высшее Существо небесной структуры приобретает свое господствующее положение в виде единого Бога в монотеистических религиях (Мадрук, Яхве).