В которой экспедиция покидает Землю, и притом самым необычным способом.

– Извините меня, повар. Честно говоря, я решил, что вы нас предали, – повинился командир и протянул для рукопожатия свою крепкую ладонь. – Ловко у вас вышло с чаем.

– Это вы мне? – опешил Бурбур, но тут же нашелся: – Ну, я сразу смекнул, сказал себе: «Бурбурчик, прикинься, будто ты перешел на их сторону. Там нужен наш человек. В стане врага». И я с собой согласился. Скрипя сердцем. И потом, уловив удобный момент, вылил чай на царя! А вас я, так и быть, всех прощаю. Ибо я добр и великодушен!

– Опять он все выдумывает. Его подтолкнула наша «Сестрица». Я ее попросил как механизм машину, – сказал Кузьма.

– Вы слышали? Он хочет отнять мою последнюю славу! – запротестовал Бурбур, указывая на механика.

– Ну, ну, петухи! Вы все трое герои, – примирительно сказал командир. – А нам пора в путь! Курс прежний! На Новороссийск!

– Витальич, курса нет! – откликнулся со своего боевого места Кузьма. – «Сестрица» говорит: мы так путали следы, что запутались сами. Надобно, говорит, всплыть на поверхность да оглядеться. Может, увидим берег.

– Приступить к всплытию! – не растерявшись, приказал командир.

И субмарина, вместе со своим дерзким экипажем, радостно устремилась вверх на свежий воздух. Она всплывала, всплывала…

– Один метеорит! Но самый гнусный! Что-то наш подъем подозрительно затянулся, – пробормотал командир. – Мы уже поднялись на высоту трех Черных морей, если считать от дна. Но поверхности что-то не видно.

– Мы на высоте Эвереста. А это четыре Черных моря, – уточнил академик, вернувшись незаметно для себя к обязанностям штурмана.

– Будем подниматься дальше. К тому же у нас нет другого выхода, – хладнокровно решил великий астронавт, прибегая к своему излюбленному аргументу.

– Командир! В перископе синее небо! – воскликнул капитан Петров.

Ему, точно юнге, хотелось совать повсюду свой любознательный нос. И он заглянул в перископ.

«Сестрица» и впрямь наконец остановила свой бурный бег наверх и устало закачалась на мягких волнах.

Экипаж с шутками и прибаутками высыпал на палубу, но тут же ему стало не до веселья. Над ним действительно сияло настоящее синее небо. Однако за бортом субмарины творилось нечто странное: там клубились знакомые темные тучи. Затем, спустя какое-то мгновение, совсем рядом, касаясь брюхом туч, пролетел пассажирский самолет, да не какой-нибудь призрак, этакий воздушный Летучий Голландец, а подлинный лайнер из стальной плоти и с керосиновой кровью. Из круглых окон его глазели удивленные пассажиры. Еще бы, не каждый день видишь подводную лодку, которая непринужденно путешествует по небесам.

– Ой, мамочка, куда я попал?! – запричитал Бурбур. – Хочу назад домой!

– Грехи наши тяжкие, – пробормотал Кузьма. – Вот к чему, Виталь-ич, приводит гордыня.

– Спокойствие, друзья! Только не падать духом! – призвал великий астронавт. – Не случилось ничего особого! Мы проскочили мимо поверхности моря и оказались на небе.

– Человек за бортом! – оповестил капитан Петров, окончательно возвращаясь в роль зоркого и неугомонного юнги.

Неподалеку от них из тучи вынырнул человек. Необычный купальщик отфыркивался и вертел головой. Увидев субмарину, он восторженно вскрикнул и поплыл в ее сторону стремительным и красивым кролем. В правой руке он держал модные черные туфли.

– Петр! Это же наш сын Асик! – всплеснула руками Марина.

Через считанные секунды на палубу лодки в самом деле поднялся не кто иной, как молодой сыщик, с которым они простились утром в родном городе Краснодаре. Он и сейчас был в том же самом костюме, в котором пришел на проводы.

– Привет, ребята! – отсалютовал он родителям и Петрову. – Вы так похожи на моих… Папа, мама! Дядя Саня! Это вы? – спросил Асик, еще не веря своим глазам.

– Кто тебе разрешил лазить по небу?! – рассердилась его мать, которая по виду уже годилась ему в сестры. Но в старшие, в старшие.

– Да, да! Как ты здесь оказался?! – вскричали остальные.

– Я приехал на велосипеде, – сказал сыщик. – После того как ваш «вертолет взмыл в небо, я нечаянно взглянул себе под ноги и вдруг заметил те самые следы, которые потерял на берегу Кубани. На этот раз они трусцой бежали к дверям спортивного магазина. Выйдя оттуда, их владелец сел на велосипед и отправился в сторону Сочи. Несомненно, это был наш недруг, и, несомненно, он устремился в погоню за вами. Не тратя время на раздумья и расспросы продавцов, я тоже приобрел велик и в свою очередь пустился в погоню за недругом, став, сам того не зная, участником велогонки Краснодар – Сочи. Я крутил педали изо всех сил, а когда мой велосипед уставал, опускал свои длинные ноги на землю и мчался сам, продолжая, однако, править рулем. На обочинах шоссе то и дело мне попадались загнанные велосипеды. А кое-где на самой дороге валялись важные улики, которые я тут же подбирал на ходу с помощью обычной джигитовки, присущей нам, жителям Кубани. Это были, дедушка Аскольд, ваше излюбленное слово „превосходно“ и горсть восклицательных и вопросительных знаков, принадлежащих моим родителям. И три, дядя Саня, ваших запятых. Наш недоброжелатель их выронил из кармана. Но его самого не было видно. Он по-прежнему катил где-то впереди. Я снова нажимал на педали. Но чтобы найти его, злодея, мне приходилось гнаться за каждым спортсменом. Только обойдя его, можно было глянуть ему в лицо. Так незаметно для себя я оказался на финише первым. Меня тут же подняли на руки и, несмотря на мое сопротивление и проливной дождь, с криками „ура“ отнесли на пьедестал и наградили медалью. – Асик достал из кармана медаль и показал своим слушателям.

– Отдай! Это моя медаль! Я ее заслужил! – вдруг раскричался Бурбур и требовательно потянулся к сыщику, намереваясь отнять награду.

– Пожалуйста, забирайте. Я стремился совсем за иным. Хотел поймать негодяя, – сказал Асик, протягивая медаль.

– Больно она мне нужна. Я пошутил, – пренебрежительно фыркнул Бурбур, пряча за спину руки. – У меня таких медалей тыщи! Я их вырезаю сам. Из консервных банок.

Пожав плечами, Асик убрал медаль в карман и вернулся к своему рассказу:

– Стоя на высоком пьедестале и слушая поздравительные речи, я увидел приземлившийся вертолет и вас, спешащих к берегу моря. За вами бежала, катясь с горы и гоня прочь надоедливый велосипед, еще одна фигура. Наверняка это был он, наш недруг, сумевший скрыться от меня перед самым финишем. Наконец мне удалось вырваться из горячих объятий своих болельщиков. Но я опоздал! На берегу уже никого не было. Ни вас, ни нашего противника. Я стоял у кромки моря один-одинешенек и с безнадежным отчаянием наблюдал, как ваша подводная лодка, скрываясь за стеной дождя, уходит в открытое море. И где-то в ее отсеках прячется наш недруг, проникший туда тайком от вас. Но вы сами приучили меня отчаиваться не более пяти минут. Я так и сделал, а потом начал действовать. Обшарил весь пункт проката в поисках акваланга, но в его помещении не было ничего, кроме огромных запасов пива. Выйдя опять на берег, я вдруг снова заметил вашу подводную лодку. Что-то заставило ее вернуться домой. Но только на этот раз она находилась высоко надо мной, а вскоре и вовсе поднялась за тучи. А я между тем оказался на дне глубокого пресноводного озера, образованного дождем. Не раздумывая, я снял туфли, взял их в правую руку и, мощно оттолкнувшись от дна, всплыл на поверхность, где, к счастью, увидел вас.

– Значит, это опять был не он. Там, на берегу. Но где же тогда наш недруг? – озабоченно пробормотал командир.

– Я же говорю: он здесь, на подводной лодке! Где же еще ему быть?! – воскликнул сыщик и, прищурившись, посмотрел на Бурбура. – Кстати, повар, не вы ли…

– Не я! У меня есть документ, письмо от вашей бабушки, которое я потерял, – опередил его Бурбур.

– Не падайте, сыщик, духом! Наш недруг никуда не денется и скоро вновь напомнит о себе, – сказал великий астронавт. – А теперь всем вниз! Задраить люки! Погружаемся в море, берем в конце концов курс на Новороссийск!

– Командир! Нам не во что погрузиться! Дождь прошел, и между лодкой и морем километры пустоты. Под нами только туча, и та начинает таять! – встревоженно и вместе с тем молодцевато крикнул юнга, уже успевший сунуть за борт свой любознательный нос.

– Мы рухнем вниз! С такой высоты! – в отчаянии вскричали все, кроме великого астронавта.

– Но может, у нас найдется хотя бы один парашют? Пусть маленький-маленький. Самый завалящий! Дайте его мне. Я потом принесу, – взмолился Бурбур.

– К сожалению, на подводных лодках нет парашютов. Полагаю, после нашего несчастного случая конструкторы исправят ошибку, и у каждого в экипаже субмарины будет свой персональный парашют, – с надеждой промолвил Аскольд Витальевич.

– А пока что делать нам? – спросили его бедные спутники.

– Командир! Наша туча тает! Теперь она всего лишь тучка! – уточнил юнга, снова глянув за борт.

– «Что делать?» – спрашиваете вы. Разумеется, искать выход! – произнес командир своим фирменным громовым голосом. – Вот он! Я его вижу! Да, да, мы отправимся в космос прямо отсюда. На этой субмарине! Вы поражены? Но чем она не звездолет? Та же обтекаемая форма и герметичный корпус. А по бортам иллюминаторы, через которые можно любоваться звездами. И есть у нас бывалый экипаж. Штурман! Механик! Юнга! Стюардесса! – При этом Петенька, Кузьма, Саня и Марина молодцевато расправили плечи. – И даже повар, – продолжал командир. – Вот только не знаю, как нам быть с Асиком.

– Я буду сыщиком экспедиции. Надеюсь, неплохим. Потрогайте мой затылок, – предложил Асик и подставил затылок командиру экипажа.

Аскольд Витальевич потрогал, ему показалось, будто под его ладонью твердейший булыжник.

– Но при чем тут затылок? Хоть и очень прочный? – не понял командир.

– А как же! – воскликнули все. – Чем детектив лучше, тем чаще его бьют по затылку. То антикварным подсвечником в темной, богато обставленной комнате. То в брошенном доме стукнут элементарным кирпичом.

– Ну коли так, сыщик, мы вас зачислим в нашу экспедицию детективом, – согласился командир. – Теперь осталось начертать на бортах имя нашего славного корабля и поставить его вертикально, иначе он не взлетит.

– Витальич, я обыскал все отсеки. Тут краской и не пахнет, – сказал Кузьма.

– Командир! Под нашим килем осталось как раз семь футов воды! – известил неугомонный юнга. – А под ними бездна до самой поверхности моря!

– Спокойно! Как видите, мель от нас еще далеко, – невозмутимо произнес великий астронавт и, протянув руку к солнечному лучу, извлек из его спектра оранжевый цвет, точно стрелу из колчана, начертал на бортах корабля гордое имя «Сестрица» и вернул краску на место. – А теперь, юнга, подайте мне швартовы.

Он изготовил из каната лассо или, если хотите, аркан, закрепил его на носу «Сестрицы». К этому времени в небе закончился обеденный перерыв, и самолеты полетели косяками. Аскольд Витальевич облюбовал самый толстый лайнер. В его салоне сидела команда штангистов-тяжеловесов, что значительно увеличило мощь этого лайнера. Командир изловчился и, словно опытный табунщик, набросил петлю на его хвост. Самолет потянул за собой «Сестрицу», поставил ее на корму. Великий астронавт в тот же миг отвязал канат. Лайнер удалился, игриво помахивая новым хвостом, а «Сестрица» теперь была прямиком нацелена в космос. Туда, где за голубым небом, за фиолетовой стратосферой среди черной пустоты сверкали россыпи звезд.

– Командир! Воды осталось фута четыре! Сейчас мы обвалимся вниз! – крикнул юнга. – А там мель!

– Всем в корабль! Задраить люк! И приготовиться к старту! – зычно распорядился командир.

Экипаж занял свои места. Командир сел за компьютер, который уже давно заменил старый добрый штурвал. Петенька быстренько проложил курс. Механик Кузьма включил двигатели, но звездолет даже не шевельнулся. Торчал посреди неба, как вкопанный столб.

– Механик! Почему стоим? – строго спросил командир.

– Под нами всего три фута! – добавил жару юнга, сбегав на палубу.

– Витальич, «Сестрица» не хочет в космос. Она хочет домой, к своему другу Тимоше Орлову, который поливает ее лимонадом, – пожаловался Кузьма.

– Скажите «Сестрице», – попросил командир, – у нее только один путь. Зато вернется она со славой и будет ей лимонада полный бассейн. Даже с верхом.

Механик что-то произнес на языке, похожем на стрекот швейной машинки. Звездолет в ответ тихо прошумел своими двигателями.

– Она согласится, если вы выполните еще два условия, – перевел Кузьма. – К обещанным славе и бассейну прибавите ящик пива для друга Орлова. И будете называть ее впредь не звездолетом, а звездолетихой. «Все-таки я дама», – говорит она.

– Командир! Тучка под нами уже не толще картона! – предупредил юнга.

– Мы принимаем ее условия, – с достоинством уступил командир.

«Сестрица» тотчас взвилась ввысь. И произошло это совершенно кстати. От тучки осталась только легкая дымка, и та сейчас же растаяла в чистом голубом небе. На борту звездолетихи красовалось написанное вязью имя, которому предстояло завоевать всемирную известность.

– Биллион метеоритов, – пробурчал великий астронавт себе под нос, управляя кораблем. – Какие водил звездолеты по просторам Вселенной! Но вот то, что мне придется управлять звездолетихой… Такое не могло привидеться и в самом странном сне.

– Витальич, – окликнул его Кузьма из недр машинного отделения, – «Сестрица» говорит… Правда, я не знаю, что она имеет в виду… Наша звезд олетиха говорит: мол, зато ты первый, кому выпала такая честь.

«Как она догадалась? Ведь „Сестрица“ не знает нашего языка», – удивился Аскольд Витальевич. Но его тут же отвлекли другие заботы. «Сестрица»-звездолетиха приближалась к владениям грозных и беспощадных Перегрузок.

** Напоминаем читателю: парсеки – это то же самое, что кабельтовы в старой приключенческой литературе. Один парсек равен километру, только увеличенному в 9 460 000 000 000 и еще умноженному на 3,26. (Примеч. автора.).

 

ГЛАВА V

 

 

в которой великого астронавта встречают первые сюрпризы в современном космосе и экспедиция делает на необитаемом астероиде ужасное открытие

– Друзья! Я должен вам напомнить: сейчас к нам явятся Перегрузки. Рекомендую набраться терпения, – заботливо посоветовал командир своим подчиненным. – Впрочем, кое-кто из вас уже через это прошел. Двадцать лет тому назад. И, как видите, чувствует себя превосходно!

Все невольно посмотрели на юнгу. Если помнит читатель, тогда безжалостные Перегрузки изрядно намяли ему бока, слепив из него нечто, похожее на колобок. И всей команде потом пришлось, ухватив Саню за руки и за ноги, тянуть его в разные стороны, пока он вновь не стал самим собой.

– Это как массаж, – небрежно произнес Саня. – Я готов еще сто раз… Акольду Витальевичу сейчас лет восемьдесят. А может, и больше того.

– Но это действительно я, – скромно промолвил великий астронавт. – Вы, конечно, спросите, почему я столь молодо выгляжу? О, это длинная история. Я вам преподнесу ее на обратном пути. А теперь мы спешим на выручку к Продавцу приключений.

– Ну, коли так, я вас пропущу в виде исключения, – сдался чиновник. – Вы сами тему закрыли. И если ее открывать снова, то кому, как не вам? – добавил он рассудительно. – Только учтите: космос изменился за эти годы. Вас ждут сюрпризы на каждом парсеке1. Возьмите мой радиотелефон. Ныне без него никто не ступит и шагу.

Он поднял шлагбаум, и «Сестрица» покинула пределы родной системы. И тотчас за ее околицей кто-то принялся пугать землян. Неизвестный настроился на радиоволну «Сестрицы», загукал, завыл: «Возвращайтесь назад! Здесь холодно, темно и страшно…» Потом заскрежетал, несомненно, вставными железными зубами. Но кому-то и этого показалось мало. Космос перед «Сестрицей» озарился недобрыми бледными всполохами.

– Тут небось и лешие завелись, – поежился Кузьма.

– А мы все равно пойдем вперед. Нас не запугаешь, – усмехнулся командир, отвечая тем, кто стращал.

Невидимые озорники будто поперхнулись, умолки. Пропали и всполохи. Вокруг снова стало тихо и темно.

Но после этого земляне без паузы на отдых угодили в космическую войну. Вокруг них носились боевые космолеты и поливали друг друга ракетным огнем.

Командир немедля вышел на палубу и грозно крикнул в боцманский мегафон:

– Сейчас же прекратите это безобразие!

Но куда там! Его никто и не думал слушать. Даже наоборот, война разгорелась с удвоенным азартом.

– Это делается не так. Дайте мне эту штуку, – сказал Бурбур и, взяв мегафон, обратился к воюющим сторонам: – Я здешний дворник! У вас есть разрешение на войну?

– Мы не успели собрать все справки, – принялись оправдываться обе воюющие стороны.

– Значит, разрешения нет. Тогда вон все отсюда! Иначе обоим командующим надеру уши, – предупредил Бурбур.

И все боевые космолеты точно сквозняком сдуло.

– Вообще-то, войны в космосе случаются и покруче. Эта вроде мелкого уличного хулиганства, – сказал Асик со знанием теории.

Еще бы, он был здесь единственным представителем нового поколения.

– Путь свободен! Командир, куда мы полетим первым делом? – живо поинтересовался юнга, нетерпеливый, как все юнги. – У вас, наверное, уже созрел какой-нибудь план.

– Вы угадали, – сказал командир, не сдержав улыбки. – Первым делом мы отправимся к Барбару. Возможно, он знает того, кто тоже не читал «Руслана и Людмилу».

– Барбара нельзя беспокоить! – бурно запротестовал Бурбур. – Человек порвал со своим прошлым. А вы его хотите туда вернуть! Он мне сам сказал, глядя прямо в лицо: «Бурбурик, я не хочу слышать о прошлом!»

– Но вы же с ним никогда не встречались, – напомнил дотошный сыщик.

Бурбур растерялся, но только на миг, затем подтвердил:

– Да, не встречались. Но в жизни. А это было во сне!

– Повар! Выходит, вы нас отговариваете от этого визита? – забеспокоился командир.

– Настоятельно и категорически! – воскликнул Бурбур.

– Возможно, вы правы. Действительно, не стоит его беспокоить, напоминая о прошлых грехах. Что было, то было. В то же время вы допустили оплошность: принялись нас отговаривать. И тем самым подвергли жизнь своего брата смертельной опасности… Видите ли, какая штука… Если вы собрались к кому-то с визитом, а вам что-то помешало или вас кто-то отговорил, словом, если вы к нему не пришли, с ним обязательно стрясется беда. Таков закон приключений. Поэтому мы теперь прямо-таки обязаны отправиться к вашему брату. И как можно скорей, – пояснил командир.

– А я больше никого не отговариваю. Я передумал, – поспешно произнес Бурбур. – Все! Все! Беру свои слова назад! – И он показал, как запихивает сказанное обратно в собственный рот.

– У вас ничего не выйдет, – вздохнул командир. – Слова – создания свободолюбивые. Их не загонишь в темницу. К тому же, увы, ваши речи уже все равно им услышаны, этим законом приключений. Теперь у нас путь один. Штурман, берем курс на астероид Барбарова Пустынь! Извольте его проложить!

Звездолетиха «Сестрица» направилась к астероиду, а на борту начались обычные космические будни. Начальник экспедиции отдавал распоряжения. Штурман прокладывал курс на карте Вселенной, которую сам же нарисовал по памяти на обратной стороне афиши, призывающей брать напрокат доски для серфинга. Юнга носился по кораблю с утра до вечера, надеясь влипнуть в какую-нибудь увлекательную историю. Кузьма без конца смазывал механизмы двигателя и потом вытирал свои металлические руки промасленной тряпочкой. Стюардесса наводила уют и хлопотала на корабельной кухне. Увы, фирменные блюда Бурбура никому не лезли в рот, и того перевели из поваров в матросы. Теперь он то крутился возле штурмана, мешая ему прокладывать курс, то заглядывал на кухню к Марине и загадочно бормотал: «Хорошая растет девочка!» А сыщик, который все еще не расстался с надеждой найти затаившегося где-то на корабле недруга, временами натыкался на Бурбура в самых темных закоулках корабля. «Такова наша матросская доля – встречаться в самом неподходящем месте», – разводя руками, говорил тот удивленному сыщику.

Не было особых забот и с «Сестрицей».. В первые дни она забывалась и по старой привычке принималась плыть. Но твердая рука командира возвращала ее в вертикальное положение и заставляла лететь. И вскоре звездолетиха стала заправским космическим судном. Правда, Бур-бур научил ее раскладывать на экране компьютера карточный пасьянс. «Сестрица» вошла во вкус, и экипажу порой приходилось ждать, пока У нее не сойдутся все карты.

– Уважаемая «Сестрица», нам нужно ввести в компьютер новую программу. Не будете ли вы столь добры освободить экран, – просили ее через переводчика Кузьму и напоминали: – Между прочим, дорогая «Сестрица», мы спешим.

– Сейчас, сейчас, – рассеянно отвечала звездолетиха. – Вот еще одну карту… И еще одну… последнюю… Нет, это была предпоследней…

Но вскоре прошло и это. «Сестрица» быстро увлекалась и так же скоро остывала. Пасьянс ей надоел, и она полетела дальше без малейших запинок.

– Вы уж больше не учите ее азартным играм, – попросили матроса.

– Она захотела сама. Я только показал. Как что, так все валят на матросов, – обиделся Бур-бур.

Но однажды, проснувшись утром, Аскольд Витальевич и его друзья обнаружили нечто странное и к тому же весьма печальное. Они висели в своих койках посреди пустого космоса. Куда-то исчезли и надежные стены, и добрый светлый потолок, и твердый прочный пол. Их славный корабль словно растворился в полнейшем вакууме, ровно кусок сахара в чашке горячего чая. Вместе с ним пропали механик Кузьма и матрос Бурбур.

– Какие только со мной не приключались истории! Одна удивительней другой. Но в такую загадочную я угодил впервые, – признался великий астронавт, сидя на кровати и спустив ноги в пустоту.

А юный сыщик и вовсе заставил себя вылезти из теплой постели и приступить к исполнению своих служебных обязанностей. Он обыскал окрестности и принес обрывок какой-то радиопередачи.

«…числа на планете Тонцор произошла подлинная катастрофа…» – сурово извещал незнакомый диктор.

И на этом обрывок кончался.

– Командир! Передача вылетела из радиоприемника, что установлен на нашем корабле. Время вылета: глухая ночь. Сегодня. Когда мы сладко спали. На обрывке остались царапины динамика и следы темноты, – сказал сышик, изучая находку сквозь увеличительное стекло.

– Некое событие на Тонцоре, несомненно, связано с пропажей нашего судна. Нам нужно во что бы то ни стало попасть на планету со столь необычным именем, – решительно произнес командир. – Вот только как это сделать? Увы, мы остались без средств передвижения. У нас нет даже простейших космических лыж! – закончил он с горечью.

И тут, будто услышав его слова, полные грусти, вдали мелькнул зеленый огонек, а через ми-нуту-вторую к брошенным путникам подлетело космическое такси. Водитель радушно распахнул люк, а когда земляне уселись в удобные кресла, всмотрелся в лицо командира и воскликнул:

– Никак, Аскольд Витальевич?! Великий астронавт?! Ну и ну! Вы даже помолодели. И особенно Саня. Порази меня севший аккумулятор! Словно мы расстались вчера. А вы-то меня узнали?

– Ба! Водитель космического грузовика! – в свою очередь воскликнули командир и юнга.

– Да, я тот, кто двадцать лет назад вам сообщил, сам того не подозревая, очень важную информацию. А было это в таверне «Тихая гавань», – подтвердил водитель. – Вскоре после того случая я пересел на космическое такси, думал, работенка будет поспокойней. Но куда там! Мотаюсь по глухоманям Вселенной и совершенно случайно подбираю по дороге брошенных путников, таких, как вы. Вам, кстати, в какой пункт?

– Нам на планету Тонцор! – ответили земляне.

– Я так и подумал, – признался водитель. – Там что-то стряслось. Но не знаю что. Радиопередачу, где речь шла об этой драме, тут же перехватил какой-то хулиган и вырвал из нее все самое важное. Однако вы-то быстро разберетесь: что там и и зачем. А я вас сейчас домчу с ветерком. Солнечным, конечно, – пообещал таксист.

Юнга и сыщик о чем-то пошептались, потом, подталкивая друг друга, смущенно спросили:

– Командир! Как же так? Вы знаете все! Но вот о планете Тонцор словно бы слышите в первый раз.

– Ничего подобного, – обиделся Аскольд Витальевич, но только самую чуточку. – Я слышал о ней и раньше. Когда вы, юнга, еще ходили в первый класс, а вас, сыщик, не было и в помине. От знакомых авантюристов. Они тоже не могли объяснить, что означает имя Тонцор! Хотя расспрашивали самих тонцорцев и так, и этак. Однако те на все вопросы отвечали глубоким молчанием. Впрочем, может, что-то изменилось за эти годы.

– Абсолютно ничего! – категорично отрезал таксист. – Как не ведали раньше, что кроется за этим словом, так не ведаем и по сей день.

Он привез своих пассажиров на планету Тонцор, высадил в центре столицы и, пожелав удачи, покатил дальше, чтобы где-нибудь на отшибе Вселенной вновь так же совершенно случайно подобрать бедствующих путешественников.

А землян сейчас же обступила толпа тонцорцев. Лица аборигенов были печальны. Знать, с их планетой и вправду приключилась беда.

– Что случилось? И чем мы можем помочь? – обратился командир к местным жителям на чистейшем земном языке, который считался во Вселенной общепринятым.

Кстати, он был избран среди бесчисленного множества других языков и наречий благодаря бешеной популярности Аскольда Витальевича. Те, кто хотели послушать рассказы о его невероятных похождениях из уст самого великого астронавта, должны были вольно или невольно учить язык землян.

Но здешним жителям он, очевидно, был совершенно неведом. Тонцорцы лишь недоуменно пожали плечами: мол, не поняли ни слова. Тогда великий астронавт повторил вопрос на всех языках Вселенной. Однако каждый раз аборигены молча разводили руками.

– Командир! Что же делать? – в отчаянии воскликнул юнга.

Он уже стал верным другом всего населения Тонцора и сгорал от желания броситься ему на помощь и выручить его из беды.

– Остался еще один язык. Последний. Но им, увы, пользуются только немногие специалисты, – вздохнул великий астронавт, потеряв все надежды. И вдруг забубенно вскрикнул: «Эх! Была не была!» Разухабисто швырнул наземь воображаемую шапку и пустился… в пляс!

Он заскакал, выбрасывая ноги то вверх, то в стороны и откалывая всевозможные замысловатые коленца. Его молодые товарищи ошеломлен-но разинули рты. Такого они уж никак не ждали от ну очень серьезного Аскольда Витальевича. А тот, прокрутившись волчком, хлопнул ладонью по своей могучей гулкой груди, затем по лаковому голенищу воображаемого сапога, притопнул и замер, выжидающе глядя на тонцорцев: ну, мол, братцы, теперь ваш черед.

Точно так же вдруг что-то стряслось с грустными тонцорцами. Один из них, высокий и черноусый, сунул в рот два пальца и по-казачьи пронзительно свистнул. После чего его соотечественники выстроились в цепочку, взялись за руки и запрыгали на одной ноге, высоко задирая вторую. Потом, не переводя дух, они сплясали вприсядку, прошлись вокруг землян девичьим хороводом и, дружно выдохнув «ха», застыли на месте.

– Надеюсь, вы уже догадались сами, – сказал командир сыщику и юнге. – Эти люди изъясняются на языке танца. И следовательно, истинное имя планеты не Тонцор, а Танцор. И населяют ее не тонцорцы, а танцоры. Виноват же в этой путанице тот астроном, что открыл планету. Он, наверно по рассеянности, вместо «а» написал букву «о». Эта ошибка породила массу недоразумений. А веселые и общительные танцоры прослыли буками-молчунами. Но я, как видите, с ними мило потолковал: спросил и получил ответ.

– И что же все-таки на них свалилось?! Какое горе?! – взмолились Саня и Асик, потеряв остатки терпения.

– Они говорят, что остались без любимого, а главное, живительного напитка. Лимонада! – сказал командир. – Лимонад заменяет им все! И чай, и молоко, и всякое другое. Они даже умываются лимонадом. Но вот на Танцор пришла срочная телеграмма. Некий таинственный друг, пожелавший остаться неизвестным, предостерегал дорогих ему танцоров от чудовищной опасности. Дескать, в запасы их драгоценного лимонада проникли ловкие и не знающие жалости вирусы гриппа. Друг советовал: пока не поздно, слить лимонад в самый большой городской бассейн. Весь до единой бутылки! Танцоры так и сделали – слили! И вот теперь не знают, как быть. На планете не осталось и капли незараженного лимонада… Лично мне в этой истории кое-что кажется подозрительным. Откуда таинственный друг узнал о не менее таинственном проникновении вирусов в лимонад?

– Хотелось бы глянуть на бланк телеграммы. Всего лишь одним глазком, – мечтательно произнес сыщик. – Там обычно указано, где принята телеграмма и когда.

– Я тоже подумал об этом. Но ждал, когда вы догадаетесь сами. И вы не обманули моих ожидании, – похвалил командир юного сыщика и перевел его пожелание на местный язык, отбив классный степ, а если попросту – чечетку. Высокий усатый танцор, оказавшийся мэром столицы, извлек из кармана сложенный бланк телеграммы и, приблизившись в ритме старинного танго, вручил его командиру.

На белый бланк были наклеены две строки – две цепочки танцующих балерин и мужчин-солистов.

– Перед нами па-де-де из одного очень известного балета, – пояснила Марина, будучи страстной театралкой.

– Это текст телеграммы. А вот и пункт, откуда он был послан. Сии антраша, пируэты и прочие батманы на общепринятом языке звучат так: «Почтовое отделение города Сочи», – расшифровал командир и озабоченно добавил: – Более того, телеграмму дали за десять минут до нашего выхода в море! Многозначительное совпадение! А коли так, мы начинаем действовать!

«Покажите нам самый большой бассейн», – станцевал великий астронавт, пригласив на вальс грациозную стюардессу.

Аборигены отметили их номер одобрительными аплодисментами, и Аскольду Витальевичу и Марине пришлось выйти на поклон. После этого все шумной толпой двинулись к самому большому бассейну.

Он и вправду был по самые борта наполнен лучшим лимонадом. Золотистый напиток сверкал на солнце, со дна бассейна поднимались веселые пузырьки. А на суше, вдоль его бортов, возвышались горы из ящиков с бутылками. Но, как тотчас выяснилось, лимонад был вылит еще не весь. Какой-то человек, взобравшись на вышку для прыжков в воду, брал из верхних ящиков бутылки и лил их содержимое то себе в горло, то в бассейн, притопывая от удовольствия правой ногой. Он стоял спиной к пришедшим, но земляне его сразу узнали и окликнули:

– Бурбур! Вы как здесь оказались? Услышав их голоса, матрос выронил бутылку, но быстро пришел в себя и закричал:

– Это вы? Я-то, думаю, куда они делись?! – И заспешил по лестнице вниз. – А я вот помогаю местному народу. Тружусь! Столько работы! А рук-то у меня только две. Я же все-таки не осьминог. Правда?

– А где Кузьма и «Сестрица»? – набросились на него земляне, опережая друг друга.

– Значит, дело было так, – заученно начал Бурбур. – Сплю. И тут меня как что-то схватит, как закрутит, как понесет. И прямо сюда. А где они, не имею ничуточки представления. У самого разрывается сердце, – пожаловался он, хватаясь за правую сторону груди. – Слышите: трещит! Куда, думаю, они, бедные, делись? Что с ними? – запричитал матрос и смахнул со щеки каплю лимонада, выдав ее за горючую слезу.

При этом он так и вертелся, зачем-то пытаясь заслонить собой бассейн.

А в бассейне вдруг вспучилась ровная гладь лимонада, из его глубин вынырнула «Сестрица», точно. разудалая пловчиха, и, блаженствуя, заплескалась в искрящемся напитке. На ее палубе сидел механик Кузьма, судорожно держась за боевую рубку.

– Да вот же они! Ишь куда забрались. А мы их ищем. Совсем сбились с ног! – закричал Бурбур, указывая пальцем на звездолетиху, будто кроме него ее больше никто не видел.

– Механик! – гаркнул командир. – Срочно передайте «Сестрице»! Лимонад болен гриппом! Пусть она сейчас же покинет бассейн!

Ветреная звездолетиха опрометью вылетела из лимонада и перенеслась на соседний теннисный корт.

– А этот человек лимонад пил целыми бутылками! Он заразен! В больницу его! В больницу! На строгий карантин! – возбужденно проплясали танцоры.

Из толпы выбежали люди в белых халатах и схватили Бурбура под руки.

– Не хочу в больницу! Я боюсь уколов и горьких лекарств! – завопил матрос.

– Лимонад здоровый, как лошадь. Я пошутил! Это моя телеграмма!

– Все закончилось для вас благополучно. Тут еще немало нетронутых бутылок. Хватит вам продержаться первое время, пока не доставят новую партию лимонада, – не протанцевал, а машинально сказал командир танцорам на земном языке.

И случилось нечто удивительное: местные жители его на этот раз поняли.Видно, такая огромная радость в одно мгновение обучила их другому языку.

Земляне простились с танцорами и направились к своему кораблю. Однако на полпути командир что-то вспомнил и, обернувшись, произнес:

– «Идет направо, песнь заводит…»

– «Налево сказку говорит…» Знаем, Аскольд Витальевич. Даже мы читали «Руслана и Людмилу», – смеясь, ответили танцоры на вполне приличном земном языке.

Когда «Сестрица» вернулась на прежний курс, командир спросил механика и матроса, а заодно и «Сестрицу»:

– Что произошло? И каким образом вы оказались на Танцоре?

– Мы сами не знаем. Проснулись, а за окном Танцор, – быстро ответил Бурбур, усиленно подмигивая Кузьме.

– Это все он, матрос. Давно искушал «Сестрицу»: мол, ему известно одно местечко, где безбрежное море лимонада. Можно смотаться туда и искупаться вдосталь. Звездолетиха-то наша ему возражала: командир, штурман, стюардесса, юнга да сыщик будут против. Он, матрос, и скажи: «А мы их оставим тут. На обратном пути заберем. Лет через пять!»

– Мне ее стало жаль. Она давно не видела свой любимый напиток, – пояснил Бурбур, пытаясь оправдаться. – И потом, вы сами обещали. Мол, впереди «Сестрицу» ждет полный бассейн.

– После возвращения, – напомнили все остальные.

– Значит, я не понял, – солгал матрос. – И вообще, что это такое?! Моему любимому братишке, понимаешь, угрожает какая-то неведомая опасность. А я, понимаешь, вытворяю черт знает что!

– Не переживайте. Мы успеем, – сказал командир. – Надеюсь, теперь-то нас никто не остановит!

Мимо снова понеслись парсеки. Они таяли за кормой в космической темноте. И наконец остался последний из них, самый стойкий. Но теперь до астероида Барбарова Пустынь было подать рукой.

Командир так и сказал своему штурману:

– Посмотрите в перископ. Если мне не изменяет память, ровно через час в поле нашего зрения должец появиться тот самый некогда необитаемый астероид, с которого мы сняли Барбара, ныне ставший его скромной обителью.

Штурман припал глазами к окулярам перископа и взволнованно воскликнул:

– Командир! Запрещающий знак! Дальше проезд закрыт.

Аскольд Витальевич распорядился включить тормоза и сменил штурмана возле перископа. Перед ним и впрямь висел красный круг. Посредине его был изображен белый прямоугольник, именуемый «кирпичом «.

– Придется сделать небольшой крюк. Мы подойдем к астероиду сбоку, – не теряясь, решил великий астронавт и подал команду: – Право руля!

Но справа тоже висел «кирпич». Такой же был и слева.

– Что ж, повернем назад и поищем новый путь, – сказал командир, демонстрируя свое знаменитое хладнокровие.

Однако и развернувшись на все сто восемьдесят градусов, наши герои снова натолкнулись на тот же запрещающий указатель. Все дороги перед «Сестрицей» были перекрыты.

– Нас обложили! – воскликнул юнга.

– Да, это похоже на западню, – нахмурился командир. – Кому-то очень не хочется, чтобы мы попали на астероид. Видно, у Барбара уже начались неприятности. Будем искать выход из этой коварной ловушки. И прежде всего пошлем отряд разведчиков. Пусть они изучат обстановку.

– Давайте я пойду один! Лучшего разведчика вам не найти! – торопливо вызвался Бурбур. Он так и рвался на палубу.

– На разведку пойдут… я и сыщик, – сказал командир, как отрубил.

– И чего вам не сидится?! Здесь светло и тепло, – засуетился Бурбур, будто ненароком загораживая трап, ведущий к люку.

Но разведчикам все-таки удалось обойти матроса. Они ушли на боевое задание, в косм<