Попытка на мысль #11: Ангел Смерти

Своему интересному названию эта попытка на мысль обязана блестящей проповеди небезызвестного нам (мне и осилившим Попытку#10) митрополита, произнесённой по всё тому же поводу — вирусная хвороба, одолевающая людей. В этой проповеди было сказано немало прекрасных слов, некоторые из них я не поленился переписать сюда:

«Во имя Отца и Сына, и Святага Духа»
«Сегодня, когда я вошёл в храм, увидел полупустые стены этого храма, сердце моё сжалось от мысли о тех, кто не смог сегодня прийти в храм. Но в то же время я подумал, что лучше пусть эти люди, особенно наши пожилые прихожане, кто не может сейчас в силу обстоятельств прийти в храм, пусть они лучше сидят дома целые и здоровые, вместо того, чтобы они лежали под аппаратом искусственного дыхания в больнице или лежали бы в гробах»
«Мы должны с вами очень крепко молиться Богу о том, чтобы беда прошла мимо нас»
«Мы видим, как распространяется губительное поветрие [COVID-19]»
«Дай Бог, чтобы беда миновала. Дай Бог, чтобы Ангел Смерти прошёл мимо нас»
«В течении всей жизни человек как бы балансирует между верой и неверием. Между упованием на волю Божию и сомнением в милосердии Божием. Между страхом и надеждой.»
«Иногда человеку кажется, что всё возможно верующему, и нам не нужно ничего бояться»
«В течении всего Евангелия мы видим людей, к которым Господь обращает очень простые слова: ''Не бойся'', ''Не бойтесь''»
«Он [Иисус] всегда учит нас возлагать своё упование на волю Божию и на милость Божию»
«Храни вас всех Господь, и берегите себя»

В том числе были крепко похвалены царь с патриархом и было заострено внимание на том, что ради безопасности одного человека, хоть бы даже и пожилого, правительство готово «целую страну остановить». Дай Бог, чтобы так и было. В выписанных мною цитатах (пускай даже некоторые из них на первый взгляд кажутся сказочными) заключается немаломудрый и немалопоэтический взгляд на жизнь.

Эти цитаты явятся превосходным семенем, которое, попав на доброродную почву рассуждающего ума, даст благоприятный плод, несущий в себе разумное умиротворение и ответы на многие волнующие вопросы. (на которые более никто не ответит так же хорошо)

От личной попытки на мысль я в очередной раз уклоняюсь и заместо неё предлагаю небольшой художественный набросок, возникший опять же в ответ на проповедь и на положение дел в современном мире.

Ещё раз хочется повторить, что всё происходящее сейчас является бесценным опытом. При должном подходе в это неспокойное и неопределённое время можно ещё лучше рассмотреть то главное, что обычно сокрыто мелкими заботами и пустыми тревогами. Например, что жизнь есть благо.

На этом прощаюсь.
Всего доброго.

ЕЩЁ ОДИН ДЕНЬ

Издалека доносится шум шестичасового поезда, а значит совсем скоро начнёт светать. Всю ночь я просидел здесь, на веранде, глядя на усыпанное звёздами осеннее небо. Давно пора было перебраться в тепло, ведь ночи у нас холодные, только вот совсем не хочется возвращаться домой. Старого мира больше нет, а начинать жить в новом страшно. Да и стоит ли начинать в нём жить, если в любой момент он может исчезнуть. Вмиг перестать существовать, будто бы никогда его и не бывало. Пусть бы всё это оказалось чьей-то злой шуткой либо дурацким сном. Но нет. Всё это реально, по всей видимости даже слишком реально для меня. Поэтому я решил остановиться; выйти из игры, правила которой ужасны. Оставаясь на одном месте, можно обмануть время – всё вокруг движется, меняется, что-то делает, куда-то спешит, а ты просто замер, будто бы тебя и нет вовсе, будто бы ты и не живёшь. Так и я решил просто остаться здесь, на веранде своего прекрасного деревянного домика, с терьером Банди, багетом, белым сыром и шато марго какого-то там года. Только вот беда в том, что ночь подходит к концу, а я никак не могу перестать снова и снова повторять в памяти случившееся. Да и как тут перестанешь, когда мрачное напоминание о нём прямо перед глазами – достаточно поднять взгляд к небу. И эти четыре ссадины в форме полумесяца, которые всё ещё ноют. Я чувствую, как она смотрит на меня и знаю, что от неё нельзя спрятаться ни под какой крышей, потому что теперь она не только там, в небе, но и внутри меня, внутри каждого живого существа. Всю ночь я думал, пряча глаза от неба, и теперь, чем ближе рассвет, тем лучше я понимаю, что у меня не получится остаться в стороне, не получится выйти из игры. И ни у кого не получится. Мы должны принять. «Должны принять», — произношу я вслух и смотрю в ночное небо, прямо на неё. Воспоминания о случившемся с новой силой загораются в памяти, откидываясь на спинку кресла я отдаюсь им.

Субботний осенний вечер. Уже стемнело, и я в супермаркете. Пришёл купить хоть что-то к завтрашнему празднику. Вокруг меня много людей и равномерный гул. Полные тележки, бегают дети, пришли покупать в последний момент. Я выбираю, кажется, ананасы, пытаюсь отыскать срок годности на металлической банке, но никак не выходит. Вдруг в голове я слышу голос: «Ты должен быть не здесь». Вернее даже это был не голос, а вдруг пришедшее чёткое осознание того, что в данный момент я должен находиться не здесь. Банка с ананасами выпала из опустившейся руки и покатилась по полу. Все вдруг остановились и гул человеческих голос разом затих. Все как один они вдруг выронили корзинки, отпустили тележки и замерли, опустив руки и чуточку склонив голову к земле, будто бы что-то вспоминают. (я думаю, что люди, которые в это время находились в операционной, точно так же вдруг остановились, выронив из рук инструменты). «Там. Снаружи. Вот-вот произойдёт что-то важное». Должно быть, понимание этого пришло ко всем одновременно, потому что все как по команде направились к выходу. Не было ни спешки, ни суеты, ни малейших заминок — люди выходили ровным плотным потоком, будто бы репетировали всё это множество раз. Мы вышли на огромную стоянку перед супермаркетом. «Это случится в небе» — очередное внезапно приобретённое знание. Обратив взгляды к небу, мы стали искать что-то, что-то неизвестное нам, но вместе с тем очень важное. Несколько минут мы смотрели на ясное звёздное небо, а потом всё тот же голос произнёс: «Вон там, у реки, над собором». Абсолютно синхронно мы все повернулись в ту сторону и направили взгляд в указанную точку. Глядя туда, на звёздное небо у реки над собором, я чувствовал, что сейчас случится что-то такое, что навсегда изменит наш мир. Всё это уже будто бы происходило когда-то давно в прошлом или будет происходить когда-то в будущем. Прошлое, настоящее, будущее — вдруг всё перемешалось и время перестало существовать. Глядя на звёзды, я ясно понимал, что все мы, сейчас собравшиеся на этой стоянке, являемся частью грандиозного замысла; я ясно понимал, что с первой секунды образования тех звёзд уже было определено то, что мы будем вот так вот на них смотреть и то, что сейчас произойдёт. Не знаю, сколько времени мы стояли вот так. А потом звёзды начали гаснуть одна за одной. Звезда вдруг потухала и на её месте оставалась абсолютная тьма. С каждым новым потухшим огоньком на небе внутри у меня будто бы что-то обрывалось. Будто бы часть меня исчезала безвозвратно, а на её месте образовывалась пустота, источающая вечную всепоглощающую тоску. Тёмная область на небе расширялась, а чувство безвозвратной утраты росло в каждом из нас. В те несколько минут, пока исчезали звёзды, мы будто бы стали частью высшего вселенского разума. Мы осознавали, что звёзды не просто уничтожались, а переставали существовать совсем. Свет, летящий от них на протяжении миллионов лет, вдруг исчезал, а соседние звёзды начинали движения по новым траекториям, теперь не учитывающим исчезнувшую звезду. И вместе с этим вселенским разумом, создателем вынужденным уничтожить своё творение, мы испытывали бесконечную, внеземную печаль. «Вот и всё», — раздался в голове теперь уже знакомый голос. Люди, с глазами полными слёз, приходили в себя. Под тяжестью перенесённого потрясения многие тут же начинали рыдать, плотно закрыв лицо руками. Больше всех мне запомнился старенький мужчина, который стоял передо мной — он медленно опустился на корточки и, обхватив руками колени, затрясся в плаче. Придя в себя, я ощутил острую боль в правой руке — из плотно сжатого кулака текла кровь. Я поднёс его поближе к лицу и стал рассматривать, будто бы это был не мой кулак, а посторонний предмет, и сперва не мог понять, почему посторонний предмет причиняет мне боль. Через несколько секунд, когда шоковое состояние прошло, я тут же понял в чём дело и в испуге разжал пальцы — в центре ладони от впившихся ногтей остались ссадины в форме полумесяцев. Потихоньку люди стали расходиться. Большинство из них не вернулись в магазин и разбрелись по домам. Поэтому в зале осталось множество брошенных корзинок с продуктами. Медленно гуляя между рядов, я никак не мог вспомнить, зачем приходил в магазин и не мог понять, зачем снова вернулся. Неизвестно, сколько ещё я бы так проходил, если бы мне под ноги не попалась чья-то брошенная корзинка, в который был багет, белый сыр и шато марго какого-то там года. Взяв её, я отправился на кассу. Затем пришёл домой и устроился на веранде, с намерением больше никуда с неё не уйти.
Так всю ночь я и просидел здесь, не решаясь сдвинуться с места. Даже не подымая головы к небу, я знал, что на нём находится тёмная область, абсолютное ничто. Шёл час за часом, и я чувствовал, как она передвигается, но не смел взглянуть на неё. Всё это время во мне шла внутренняя борьба. Теперь же, посмотрев на неё, не испытал прежней всеобъемлющей тоски. Будто бы страдающая по утрате вселенная своей любовью смогла обезболить возникшую язву. Быть может и вправду, те миллиарды и миллиарды творений, ощутившие отмирание материи и отреагировавшие на него своей неутолимой скорбью, быть может, все эти сонмы существ разнообразных форм и строений, быть может этой ночью они спасли мир от гибели. Быть может, они убедили создателя.
Небо на востоке начинает светлеть. Наверное я ещё никогда с такой радостью не встречал восход Солнца. «Нам подарен ещё один день». Вот и Банди проснулся и сонно поплёлся к своей миске. Дурачок этот видимо и не знает, что чуть не проспал конец света. Сейчас-сейчас, нечего скулить. Потягиваюсь в кресле я улыбаюсь и встаю: нам подарен ещё один день. Не станем терять его.