Глава 7. Поединок с Культаром

Когда в назначенный день Самбос и Тяжеля подходили к дворцу Культара, ворота в парк были настежь распахнуты и из глубины его доносилась барабанная дробь. В пути Друзья обгоняли многих жителей страны Вечной Молодости, спешивших посмотреть необычное зрелище.

В парке было уже многолюдно. Человек, в котором Самбос сразу узнал Трица, стоял на специальном помосте, демонстрируя свои мышцы. Для того чтобы мускулы очерчивались яснее, ему приходилось стоять в очень неудобной, неестественной позе — изогнуться всем телом, поставить одну ногу на носок, выпятить грудь, сильно втянуть живот, а руки напрячь и согнуть в локтях. «Долго он не выдержит, — невольно пожалел Трица Самбос, — так ведь и закаменеть можно».

Наконец барабанная дробь смолкла, на помост вышли другие ученики Культара, а Триц повернулся лицом к публике и произнес:

— Жители Спортополя! Вы увидите чудо, которое может создать каждый из собственного тела с помощью специальных упражнений. Эти юноши, — Триц обвел рукой здоровяков на помосте, — исповедуют учение непобедимого Культара.

Здоровяки приняли неестественные позы, видимо, стараясь изобразить красоту, мужество и силу, как было обещано в программе представления.

— Таким может стать всякий, — продолжал Триц. — Накачивай мышцы и принимай анабики, — в его руке появилась белая таблетка, — и ты станешь красивым, сильным и счастливым. Эти юноши всего за несколько месяцев достигли такой красоты и совершенства.

Лица застывших здоровяков выражали довольство и самоуверенность и были очень похожи на скульптурные изваяния Культара, рассыпанные по всему парку.

— А сейчас вы увидите еще одно чудо, — провозгласил Триц.

Из строя здоровяков вышел один — белокурый и голубоглазый — и принял новую позу.

Его грудные мышцы напряглись и выросли на глазах изумленных зрителей до таких размеров, что на его груди свободно поместился большой самовар. Юноша с самоваром замер, но улыбаться перестал — все его силы уходили на то, чтобы удержать самовар, в который другой ученик Культара в это время наливал воду.

И вдруг в полной тишине явственно прозвучали слова:

— Прекратите издеваться над человеческим телом.

— Что такое? Кто это сказал? — крикнул Триц. — Пусть он выйдет на помост.

Тяжеля подошел к помосту и спокойно договорил:

— От таких фокусов мало пользы. Да и красоты здесь тоже мало.

Кое-где в публике раздались смешки. Оторопевший Триц деланно рассмеялся:

— Вы посмотрите на него! И он осмелился вылезти на помост! — Триц уже давился от хохота. — А что ты сам умеешь, увалень? Сейчас мы начнем соревнования в поднятии тяжестей. Посмотрим, на что ты годишься.

На помост выкатили штангу. Один за другим ученики Культара поднимали ее. Тяжеля взял вес с легкостью — не зря же он много лет тренировался именно с этим снарядом.

Триц распорядился увеличить вес штанги. И вновь ее подняли все, кто был на помосте. Вес штанги рос, а количество соревнующихся уменьшалось. Наконец, их осталось двое — Тяжеля и тот белокурый, показывавший фокус с самоваром.

Зрители наблюдали это состязание молча, и Тяжеля понимал, что от его выступления сейчас зависит очень многое. Если он проиграет, учение Культара приобретет новых последователей.

Белокурый присел над новым весом, поднял его на свою могучую грудь, потом толкнул вверх, но, не успев выпрямить руки, как-то вдруг ахнул и согнулся, еле успев отпрянуть от упавшей штанги.

Теперь была очередь Тяжели. Едва он приблизился к штанге, как услышал откуда-то грозный голос Культара:

— А ведь я знаю этого молодца. Он хотел силой увезти с собой мою сестру. Сейчас он пришел опять и угрожает мне. И все это только для того, чтобы похитить Гимнасу.

Люди подняли головы и увидели Культара на балконе дворца. Рядом с ним стояла бледная девушка с испуганными глазами. Она держала на руках котенка.

— Ну-ка, Гимнаса, скажи людям, что этот человек — подлый негодяй, что ты боишься и ненавидишь его.

Гимнаса молчала. И в это время Самбос незаметно юркнул в двери дворца.

— Гимнаса, — тон Культара стал вдруг ласковым, — повтори здесь то, что ты говорила мне не раз. Ну, говори: Тяжеля — нечестный, подлый…

— Я никогда не говорила этого! — крикнула девушка.

— Ну так скажи сейчас, — Культар начинал терять терпение. — Говори, а не то я… — он грубо схватил ее за руку.

И в этот момент на балконе появился Самбос:

— Вот уж не думал, что ты, Культар, можешь вызвать на поединок женщину. Я пришел сюда сразиться с тобой. Но если ты не в форме, если ты теперь воюешь с женщинами, то мне здесь нечего делать.

Пришедшие в себя зрители рассмеялись, некоторые даже зааплодировали Самбосу, узнав в нем того чужестранца, который стал победителем в долине Расцвета.

— Я ждал тебя, Самбос, — ответил Культар, — для того, чтобы раз и навсегда развеять нелепые слухи о твоей непобедимости. Непобедим я, и это сейчас будет доказано. Уйди, Гимнаса! Мы будем сражаться здесь, на балконе. Места хватит. Правда, побежденный наверняка разобьется, упав вниз, на камни, но это придаст остроту нашему бою, не так ли?

Самбос еще не успел как следует оглядеться, как Культар стал теснить его к невысокому барьеру. Положение их было неравным, ведь Самбос очутился здесь впервые. Но держался он молодцом. Вывернувшись из тяжелых объятий, он, оттесняя Культара к стене, захватил обеими руками правую руку противника и резко сел под него. Напирающий вперед гигант словно в яму провалился. Он успел почувствовать, как в его живот уперлось колено Самбоса. Описав дугу в воздухе, Культар гулко шлепнулся всей спиной на плиты балкона. В следующее мгновение он почувствовал резкую боль в локте правой руки. Она была намертво зажата между бедрами Самбоса, который тоже лежал на спине и своими руками тянул правую руку Культара на себя. Гигант заревел от боли и от позора и попытался вывернуться. Не тут-то было: Самбос мертво держал захват. При малейшем движении Культар чувствовал, что боль в локте усиливается.

— Сдаешься? — услышал он ненавистный голос противника и от возмущения, от злобы и от бессилия покрылся холодным потом. Он собрал все силы и, превозмогая боль, вновь постарался вывернуться. И опять не получилось.

— Сдаешься? — повторил Самбос.

Культар молчал. Его глаза были закрыты. Лицо то белело, то краснело. Оно было то неподвижно, как маска, то выражало решимость, злобу и отчаяние.

— Сдавайся, Культар, — в наступившей тишине раздался голос Гимнасы из комнаты.

— Молчи, негодная! — крикнул он. — Такие, как я, не сдаются.

— Сдаешься? — в третий раз повторил Самбос. — Умру, но не сдамся, — прохрипел Культар. Тогда Самбос еще резче потянул руку Культара вниз, направляя большой его палец к полу, и… Культар не выдержал.

— Сдаюсь, сдаюсь! — быстро вскрикнул он, и Самбос отпустил захват.

Морщась от боли и поддерживая освобожденную руку, Культар, качаясь, поднялся и скрылся в комнатах.

Толпа под балконом зашумела. Всем было ясно, что Культар, если бы поединок сложился по-другому, не пощадил бы Самбоса и сбросил его с балкона.

Через несколько минут Культар появился как ни в чем не бывало. Теперь он был уже не в плавках, а в строгом черном костюме. На лице его играла улыбка, но Самбос чувствовал, что она не дружественная.

— Я сдался, но я не побежден, — надменно проговорил Культар. — Самбос, я вызываю тебя на борьбу руками. Я даю тебе возможность отыграться. Ведь не поставь я в прошлый раз условие продержаться против меня двадцать секунд, ты был бы побежден.

— Я согласен, Культар, но только левыми. Твоя правая рука сейчас ослаблена болью.

— Что за нежности? Она у меня вполне здорова и сильна.

— Ты в горячке, еще не все чувствуешь. Давай левыми…

— Нет, правыми, правыми, — настаивал Культар.

— Ну, будь по-твоему, — согласился Самбос.

Они спустились в парк, взошли на помост, сели, сдвинули локти, но не успели начать борьбу, как Культар подал какой-то знак, и его люди бросились на Тяжелю и Самбоса и принялись связывать их.

Зрители ринулись на помощь Самбосу и Тяжеле. Все они были целиком на стороне двух друзей.

— Стойте! — крикнул Самбос изо всех сил, стремясь во что бы то ни стало предотвратить массовое побоище. — Стойте! Культар побежден и бессилен. Ведь всем теперь ясно, что сила без ловкости и умения мертва. Вы убедились в этом только что. Ученики Культара могучи, но беспомощны.

— Не слушайте его! — громовым голосом рявкнул Культар. — Все по своим местам! Принять позы Красоты, Мужества и Силы!

Послушные властному голосу, здоровяки снова замерли в неестественных позах. Зрители расступились, и впечатляющее зрелище открылось им: несколько десятков мужчин застыли среди живой зелени парка. Никто из них не двигался, даже не моргал. Даже волосы на их головах не шевелились под ветерком.

Прошло несколько минут… Самбос окликнул Культара. Тот неподвижно стоял на помосте и не отвечал. Тяжеля подошел к ближайшему здоровяку, положил руку ему на плечо: «Эй, дружище!» — и вскрикнул, отдергивая руку:

— Они окаменели! Они превратились в камень!

 

Люди, подавленные этой страшной картиной, озираясь перешептываясь, двинулись к выходу.

Самбос возвращался в Спортополь с тяжелым чувством. Мяк понуро плелся за ним. Тяжеля вел плачущую Гимнасу.

«Культар погиб, — думал Самбос. — Я должен чувствовать удовлетворение, ведь справедливость восторжествовала, а зло наказано. Но отчего же так тяжело на сердце? Жаль Гимнасу, потерявшую брата, которого она несмотря ни на что любила? Нет, не только это. Жаль людей, одураченных Культаром и погибших вместе с ним? Они все поплатились жизнью за свое пренебрежение к Движению, за свою страсть к самолюбованию. Они превратились в каменные изваяния — в печальные памятники одиноким людям, презиравшим все, кроме собственной красоты, собственной силы. И эта красота, эта сила оказались мнимыми, бесполезными. Нельзя же жить только для себя. Нельзя заботиться только о форме, об оболочке. И все-таки жаль их».

Всю ночь Самбос ворочался в постели не в силах уснуть. Мяк давно уже спал, свернувшись на своей подстилке. А Самбос все думал о том, как поскорее вернуться в Счастливию. Тот путь, которым он добирался сюда, был слишком долог. Скорее бы проходила ночь, скорее бы наступало утро. Завтра пятница — значит, завтра заседание Мускулата, на котором он сможет получить рецепт Спасения.

Ночь длилась долго, и в темноте комнаты Самбосу виделись то Культар в черном костюме, застывший на помосте, то Статиса, жующая рогалики. Оба видения были одинаково неприятны Самбосу. Он пытался понять, что общего между ними, такими разными — толстой, неопрятной колдуньей и гордым, самолюбивым красавцем.

Самбос встал, подошел к окну. Ветви деревьев покачивались под ветерком, и их тени шевелились на земле. Облака то скрывали луну, то расступались перед ней. Жизнь природы не замирала даже ночью. Самбос раскрыл окно, прислушалея и различил звуки ночи — приглушенные, но все же явственные — шелест, шуршанье, шорохи. Даже свет луны, казалось ему, звучал — чисто, мелодично. А может быть, это пела какая-то ночная птица?

«Меня притягивает все, что движется, — подумал Самбос, — и отталкивает все, что застывает на месте. Лицо Кинезы прекрасно, потому что оно подвижно, его невозможно представить себе застывшим. Подвижна мысль Изава. Природа всегда в движении. На морские волны, на пляшущий огонь можно смотреть бесконечно — не потому ли, что и огонь и вода безостановочно движутся, не могут замереть? Движение одухотворяет, а покой и лень отупляют. Так что между Культаром и Статисой действительно много общего», — последние слова Самбос произнес вслух.

И успокоенный тем, что разобрался в своих ощущениях, он наконец заснул. Но сон его был тревожным. Ему снилась сплошная темная стена. Он шел вдоль нее, а она не кончалась. За стеной шутили и смеялись люди, звучала музыка, и Самбосу очень хотелось туда, к ним. Но стена была высокая и гладкая — без единой трещины. Он попробовал пробить ее тяжелым камнем, валявшимся тут же. Но на гладкой поверхности не, появилось и царапины. Обойти, перепрыгнуть или перелезть — об этом нечего было и думать. Оставалось одно — подкопать. И Самбос стал рыть руками землю. Земля была рыхлая, и скоро он оказался в яме по макушку. Но каменный монолит стены уходил все дальше вниз.

Обессилевший Самбос бросил и эту затею. Он сел на камень, оглянулся — вокруг никого, кто мог бы помочь. А музыка и голоса людей дразнили его, он различал даже отдельные слова… «Если нельзя перепрыгнуть и перелезть через стену, если ее невозможно ни обойти, ни пробить, ни подкопать, то через нее можно… перелететь», — подумал Самбос и… проснулся.

Глава 8. В ОБРАТНЫЙ ПУТЬ

За окном сияло яркое утро, Самбос распахнул окно, и солнечный зайчик прыгнул на часы. Было уже девять, и Самбос заторопился: заседание Мускулата должно было начаться ровно через час.

Он с удовольствием сделал зарядку, облился холодной водой. Тяжелый сон как рукой смахнуло. Наоборот, он ощущал удивительную легкость, как будто во сне ему удалось решить трудную задачу.

По пути в Мускулат Самбос попытался вспомнить свой сон. Но сон как-то ускользал, растворялся в приятных ощущениях разгорающегося дня — в улыбках прохожих, в запахах цветов, в каплях росы на траве, в детском смехе…

Ровно в десять утра Мускулат начал заседание. Государственные мужи заняли свои места. Это были высокие, сильные люди. Самбос даже не смог бы определить их возраст. У всех были прекрасные атлетические фигуры, спокойные, уверенные движения, ясные лица. За отдельным столиком на возвышении сидела Кинеза. Увидев ее, Самбос удивился: оказывается, он очень плохо запомнил лицо Кинезы. Или она изменилась за то время, что они не виделись? Так или иначе, но наяву девушка оказалась еще прекраснее, чем в мечтах Самбоса.

Самбос стоял в середине круга, образованного столами, за которыми восседал Мускулат. Главный старейшина сказал, обращаясь к Самбосу:

— Ты пришел к нам с миром, чужеземец. Ты оказал нам три услуги. Ты победил Культара, ставшего опасным для нас. Ты спас Гимнасу от ее разгневанного брата. Ты передал Тяжеле секреты приемов Неуязвимости. В тебе много добра и справедливости. Такой сын не может быть у плохого народа. Мы знаем о несчастье, постигшем твою страну. И мы поможем тебе. Ты изучал законы страны Вечной Молодости. Скажи, что из них ты хотел бы включить в рецепт Спасения?

Самбос стал перечислять. Он говорил о разностороннем развитии людей, о запасе Движения, о школах, об аллее Побежденных Недугов, о ходьбе босиком, о законе Точности, о стремлении людей обходиться без помощи механизмов, когда это возможно, об умеренном питании, о праздниках в долине Расцвета… Он назвал десять пунктов.

— Ну что же, милый юноша, — сказал Главный старейшина. — Это и есть рецепт Спасения. Ты добыл его сам. Мне нечего добавить к тому, что ты перечислил.

Потом он подошел к Самбосу, встал рядом с ним лицом к старейшинам. Когда он называл члена Мускулата по имени, тот вставал и произносил одно-единственное слово. — Кинеза! — выкликнул Главный старейшина.

— Утверждаю! — торжественно произнесла девушка, вставая, и подняла правую руку.

— Атлетид!

— Утверждаю!

— Спортикл!

— Утверждаю!

— Пятибор!

— Утверждаю!

Это были торжественные минуты. Самбос чувствовал, что именно сейчас, здесь рецепт Спасения приобретает силу.

Когда последний из старейшин сел на свое место. Главный старейшина провозгласил;

— Рецепт Спасения утвержден всеми членами Мускулата единогласно. Да поможет он жителям Счастливии!

— Спасибо, — сказал Самбос. — Можно мне задать Мускулату один вопрос?

— Говори!

— Как мне быстрее добраться до своей страны?

— А какой способ передвижения ты предпочитаешь? По воде или по суше?

И тут вдруг Самбос отчетливо вспомнил глухую темную стену из своего сна и то слово, которое вспыхнуло в его сознании, когда он уже просыпался.

— По воздуху, — уверенно ответил он.

— Да, пожалуй, впервые мне приходится пожалеть, что у нас мало машин, — ответил Главный старейшина и задумался. — Стой, стой! — оживился он. — Есть выход… Изав! Да, конечно же, Изав. У него уже давно был готов проект аппарата — Поглотителя пространства. А сейчас, я слышал, он заканчивает его создание.

Сердце Самбоса радостно забилось: на Изава можно положиться, он не подведет.

— А теперь у нас есть к тебе вопрос, Самбос, — услышал юноша голос Главного старейшины.

— Я готов отвечать.

— Ты не сказал нам, как ты собираешься одолеть Стати-су. Твои приемы Неуязвимости хороши. Но ведь Статиса — женщина. Не будешь же ты бороться со старухой.

— Я помогу тебе, Самбос, — раздался звонкий голос Кинезы. Она протянула юноше платок. — Возьми и разверни этот платок перед Статисой. Как только ты сделаешь это, ее колдовские чары иссякнут.

Самбос с благодарностью взял платок. На нем была вышита крупная буква «К» и чуть в стороне от нее — еще три буквы: «СВМ».

«Кинеза из страны Вечной Молодости», — догадался Самбос. Он бережно свернул платок и спрятал его.

— Здесь у меня осталось очень много друзей, — сказал Самбос. — Как только мой народ сбросит проклятые нити Неподвижности, мы устроим в Счастливии всенародный праздник Движения и пригласим на него жителей страны Вечной Молодости.

— Прекрасная идея, — воскликнул Главный старейшина. Все члены Мускулата по очереди пожали Самбосу руки.

Рукопожатие Кинезы было энергичным и твердым, как мужское. Она улыбнулась. И эта чуть грустная, ласковая улыбка помогла Самбосу преодолеть нерешительность.

— Я увижу тебя в своей стране? — тихо спросил он.

— Надеюсь, что это произойдет очень скоро, — ответила прекрасная волшебница.

 

Дом, где работал Изав, Самбос отыскал без труда. Он так и назывался: «Дом Изава».

Самбос вошел в большой кабинет. За столом сидели незнакомые люди. Изав возглавлял это заседание.

— А мы уже ждем тебя, Самбос, — поднялся он навстречу юноше. — Я узнал от Кинезы о твоем желании и вот собрал всех создателей Машин будущего. Мы посоветовались здесь и решили, что из различных машин тебе сможет помочь только Поглотитель пространства. Он готов. Правда, он проходит последнюю проверку. Нужна еще неделя. Через неделю ты сможешь лететь.

— Боюсь, что через неделю будет поздно, — проговорил Самбос. Ты ведь представляешь себе, что может произойти с людьми, живущими почти в полной неподвижности? Я должен лететь если не сегодня, то завтра.

— Но это невозможно, Самбос, — возразил Изав. — В неиспытанный аппарат я не могу тебя посадить. Я не могу рисковать. Вдруг расчеты окажутся неверными?

— Что ждет человека в полете? — быстро спросил Самбос.

— Огромные перегрузки при взлете, которые могут раздавить, расплющить все живое. Это царство Стогруза. А если ты его преодолеешь, тебя поджидает Нольвес. Не научившись бороться с ними, трудно рассчитывать на успех. К сожалению, мы о них еще мало знаем.

— Скажи, Изав, управлять Поглотителем пространства очень сложно?

— Нет. Я обучу тебя этому за полчаса. Ведь тебе не нужно знать всех тонкостей его устройства. За всеми процессами в нем следят автоматы.

— Я лечу сегодня же, — решительно сказал Самбос.

— Да, но мы не можем… — поднялся из-за стола один из сидящих.

— Поймите, — взволнованно сказал Самбос. — У меня нет выбора. Пусть будет что будет. Но если я не появлюсь вовремя в Счастливии, моя жизнь теряет смысл. Я прошу вас всех доверить мне аппарат.

Самбос говорил очень решительно и убежденно. Каждый чувствовал, что это слова не выскочки и не хвастуна, а человека, для которого полет — выбор между жизнью и смертью. Но никто не хотел первым высказаться за то, чтобы разрешить Самбосу полет. Люди стали совещаться.

А Самбос волновался see больше и больше. Он-то отлично понимал этих людей. На их месте он поступил бы точно так же. Но сейчас… Как они не могут понять, что жизнь Сам-боса ему уже не принадлежит? Она принадлежит Счастливии. Вернее, жизнь народа Счастливии сейчас зависит от Самбоса. Но если он погибнет? А если он будет жить, но вернется слишком поздно, что тогда? Да это одно и то же.

— Я должен еще раз поговорить с кем-нибудь из старейшин, — сказал наконец Изав и нажал на аппарате связи кнопку «Мускулат».

В ответ на слова Изава прозвучал звонкий голос:

— Я разрешаю полет Самбоса. Это не прихоть, это необходимость. А кроме того, он смел и удачлив. Я верю, что ему повезет.

— Спасибо, Кинеза, — успел крикнуть Самбос, прежде чем аппарат отключился.

 

Поглотитель пространства поблескивал серебристым корпусом, похожим на тело дельфина. И Самбос сразу вспомнил Ник Бака. Это показалось ему хорошим предзнаменованием.

Изав стал объяснять Самбосу, как управлять этим аппаратом. Потом Самбос примерил специальный костюм, который тут же тщательно подогнали по его росту. Машина-автомат рассчитала для него маршрут полета. Потом на тренажере Самбос стал отрабатывать этапы полета. Специалисты следили за каждым его движением.

Увидев, как уверенно и сосредоточенно работает его друг, Изав подошел к нему в конце тренировки со словами:

— Кажется, и я поверил в твой успех.

— А я просто не сомневаюсь в нем. Вот только как быть с моим другом Мяком? — Самбос с надеждой посмотрел на Изава.

— Ты хочешь, чтобы Мяк летел с тобой? К сожалению, это невозможно. Он не сможет преодолеть царство Стогруза.

— Надо убедить его остаться, — с тяжелым вздохом проговорил Самбос.

— Завтра в восемь — старт. У тебя есть время уговорить Мяка и проститься с ним.

Над Спортополем лежала теплая тихая ночь. Они шли и обсуждали детали предстоящего полета. Изав проводил Самбоса. Прощаясь, он сказал:

— Итак, завтра в восемь.

 

Мяк ждал Самбоса, сидя на подоконнике. Он даже не притронулся к молоку, оставленному для него. Он тосковал.

Вот уже много дней Мяк чувствовал, что Самбос не нуждается в его помощи. И это было обидно. Самыми счастливыми Мяку казались теперь те дни путешествия, когда их на каждом шагу подстерегала опасность. Он с удовольствием вспоминал, как прыгал из крохотного оконца на спину лося в стране Перепутанного Времени, как выкатывал лапами тяжелую шкатулку…

А теперь? Теперь, в стране Вечной Молодости, Самбос легко обходится без него. Во дворце Культара Мяк очень подружился с Гимнасой. Бедной девушке действительно нужна была дружеская поддержка. Мяк смотрел, как она занимается на брусьях, на бревне. Гибкий от природы, он и сам с удовольствием кувыркался, крутил «солнце» на перекладине. Но все это было возможно, только когда Культар спал. Во все остальное время Культару лучше было не попадаться на глаза: никаких упражнений, кроме накачивания мышц, он не признавал и не позволял никому. А как он обижал Гимнасу и его, Мяка!

Мяк вынашивал план мести Культару. По ночам он взбирался на дерево возле окна своего обидчика и устраивал ему кошачий концерт. Мяк так преуспел в этом, что его голос напоминал грозное рычание могучего льва, но никак не котенка. Потом, сидя на той же ветке, он принимался дико хохотать и истерически визжать. Мяк мог поклясться, что Культар не спал в это время. Он не подходил к окну — видимо, боялся — но каждое утро жаловался на мучительные кошмары.

Но разве это была достойная месть Культару?!

А в тот день, когда во дворец валом повалил народ, Мяк понял, что пришла пора действовать. И мысль о том, что он может чем-нибудь помочь Самбосу, воодушевляла его. Однако предусмотрительный Культар внезапно запер их с Гимнасой в комнате, и все происходившее в парке Мяк видел только через окно. Он несколько раз порывался выпрыгнуть в парк с подоконника, но Гимнаса, видя как вздымается его шерстка, гладила Мяка и приговаривала: «Не сейчас, Мяк, подожди, еще рано».

Потом вдруг дверь в их комнату распахнулась, и Культар потащил Гимнасу на балкон. Мяк успел вскочить девушке на руки. А на балконе рядом с ними неожиданно оказался Самбос — и начался поединок…

Потом, на пути в Спортополь, Самбос, казалось, не обращал на Мяка никакого внимания. Он был погружен в свои мысли. Сказал только, что ему утром надо в Мускулат и что скоро они будут дома.

Мяк мог бы обидеться на своего друга за то, что он не разбудил его сегодня, уходя в Мускулат. Но между ними всегда было то доверие, которое не оставляло места для мелких обид.

«Значит, так было нужно», — с грустью подумал Мяк и вдруг увидел под фонарем Самбоса с Тяжелей. Они прощались. «Завтра в восемь», — услышал Мяк: слух у него был удивительно чуткий.

Дверь открылась, вошел Самбос.

— Ты не спишь еще, Мяк? — в его голосе слышалась усталость и какая-то непонятная, насторожившая Мяка жалость.

Самбос тяжело опустился на стул, позвал к себе на колени Мяка. Он молча поглаживал котенка, потом заговорил:

— Я, наверное, очень виноват перед тобой, Мяк. Но у меня нет другого выхода. Ты помнишь, Элевм разрешил мне на обратном пути пользоваться механизмами? Так вот, завтра в восемь часов утра на новом аппарате — Поглотителе пространства — я полечу в Счастливию. — Самбос встал и зашагал по комнате перед спрыгнувшим с его колен Мяком.

— Пойми меня, Мяк. Аппарат еще не испытан. Того, кто полетит на нем, ждет встреча с двумя чудовищами — Стогрузом и Нольвесом. Только очень тренированный человек…

Но Мяк уже не слушал. Он понял, что Самбос решил оставить его здесь, в чужой стране.

— У тебя есть здесь друзья, — продолжал юноша. «Никто не заменит мне тебя, Самбос», — горько вздохнул Мяк.

— Ты остаешься в прекрасной стране…

«Лучше Счастливии ни для меня, ни для тебя нет места на земле, и ты это прекрасно знаешь», — возразил про себя Мяк.

— Потерпи, Мяк. Я верю, что очень скоро мы встретимся на всенародном празднике Движения…

— Не волнуйся, Самбос, это произойдет гораздо раньше, чем ты думаешь, — откликнулся Мяк.

— Спасибо, Мяк, за то, что ты веришь мне и не таишь обиду! — обрадовался Самбос. — Спи, а завтра я отведу тебя к Изаву. Погостишь у него.

Утром Изав и Мяк провожали Самбоса в путь. В необычном костюме Самбосу было очень неудобно. Он как будто оглох. Но скоро раздался легкий треск, и в наушниках послышался голос Изава:

— Самбос, удачи тебе. Действуй так, как мы вчера договорились. Курс на Счастливию рассчитан верно. Я еще раз проверил все расчеты. Я постоянно буду следить за полетом и помогать тебе направлять Поглотитель пространства. Займи свое место. И если ты непреклонен в своем решении — еще раз удачи тебе.

— Спасибо, Изав. Спасибо за все. Счастливо оставаться. До скорой встречи на всенародном празднике Движения в Счастливии.

Разместившись в удобном кресле, он еще раз проверил все кнопки и рычаги.

— Я готов, — сказал он.

Дверь люка стала медленно закрываться. И когда осталась лишь маленькая узенькая щелка, в нее внезапно метнулась серая тень.

Но этого никто не заметил.

Изав видел на экране, как медленно раздвинулась над Поглотителем пространства крыша, раздался оглушительный грохот, и аппарат взмыл в небо, выбрасывая яркое пламя.

В этот миг Самбос почувствовал, как его коленей коснулось что-то. Но он не успел даже наклониться: дикая сила вдавила его в кресло, распластала, запрокинула голову.

«Наверное, я попал в царство чудовища, которого еще никто не видел и о котором предупреждал меня Изав, — подумал Самбос. — Владения Стогруза. Но где же он сам?»

И тут сквозь непрекращающийся грохот и дрожание Поглотителя пространства Самбос услышал громовой голос, который даже через шлем звучал оглушительно:

— Ты хочешь видеть меня? Ты, пылинка, залетевшая в мои бескрайние владения? Жалкое двуногое существо, бездумно презревшее советы таких же двуногих ничтожеств, подозревающих о моей силе. Ты пожалеешь об этом! Ох, как ты пожалеешь об этом!

Оглушенный Самбос мог только еле-еле двигать глазами. Но он никого не видел.

— Покажись, — еле разлепил Самбос непослушные губы. Он почувствовал, что его лицо помимо воли расползается в немыслимой гримасе: одна щека поползла вверх, закрывая глаз, губы разбухли.

— Ох-хо-хо! Ха-ха-ха! — в уши Самбоса ударил смех невидимого чудовища. — Ты хочешь видеть меня? Я доставлю тебе это удовольствие. Ну, посмотри на меня, посмотри. Я великий, непобедимый, вездесущий Стогруз.

«Что-то много великих и непобедимых встречается на моем пути», — мелькнуло в голове Самбоса.

— Смотри в зеркало напротив и удивляйся, — продолжал греметь голос. — Сейчас я уменьшусь, чтобы предстать перед тобой. Ни один человек еще не видел меня, хотя мою силу испытывают все постоянно. Даже младенец, когда упадет, знакомится с моими легкими шлепками.

Самбос, напряжением всех мышц борясь с непосильной тяжестью, преодолевая боль в глазах, всматривался в зеркало, вмонтированное над его головой. И он увидел что-то похожее на ящик. Тяжелый, каменный ящик, или, скорее, каменную глыбу в форме ящика. А с двух сторон — отростки, очень похожие на уши слона. Они шевелились. Ящик весь порос клочьями мха. На стороне, обращенной к Самбосу, светились три узкие длинные щели. И свет этот был такой яростный, что Самбос не мог в них долго смотреть, хотя всегда предпочитал не отводить глаз от противника. Огромные кустистые брови над щелями тоже напоминали клочья мха.

— Ну что, нравлюсь? — спросила глыба. Она повернулась другой стороной, и Самбос увидел раздвигающиеся челюсти с редкими зубами. Между ними горело синее пламя вместо языка.

«Страшилище, но не такое уж страшное», — подумал Самбос. И хотя он по-прежнему был спеленат невидимыми объятиями Стогруза, он теперь чувствовал себя лучше, потому что знал, кто его враг.

— Видел? — прогремел голос Стогруза. — Больше не увидишь. Ты вообще ничего больше не увидишь, бессильный смельчак. Ха-ха-ха!

От громового хохота у Самбоса заложило уши. Изображение в зеркале стало стремительно расти. Зеркало лопнуло и разлетелось на куски. Самбос видел теперь только горящие огнем щели — глаза Стогруза. Казалось, только от этого взгляда воздух над Самбосом тяжелел и камнем давил ему на грудь.

На Самбоса явно нападали, но как применить приемы Неуязвимости? Сидя в кресле, он сжал мышцы так, как будто наносил чудовищу сокрушительный удар. Потом мысленно провел захват. Стогруз замолчал, а Самбос напряг мышцы так, что привязные ремни затрещали. Потом он услышал в наушниках тихий, прерываемый помехами голос Изава:

— Молод… Самбос! Я слеж… за тоб… Держись. Еще немного. Влад… Стогруза конча… Силы его иссякают… Но тебя Поджидает Нольвес. Приготовься!

И точно. Самбос почувствовал, как тяжесть стала сваливаться с него. Скоро он смог выпрямиться в кресле. Как из далекого леса эхом прокатился голос Стогруза:

— Уше-е-ел! Уше-е-е-л!

Самбос взглянул на часы. Прошло совсем немного времени. Но ему эти минуты показались бесконечными.

«Как будто бы, кроме зеркала, ничего больше не пострадало. — Самбос оглядел кабину. И вдруг на полу возле своего кресла он увидел серый комок, с ужасом узнал в нем Мяка и сразу понял: Мяк не спит. Слишком скованной была его поза. По всему видно, что он пытался бороться за свою жизнь: лапки вытянуты, выпущены коготки. Но разве мог он справиться со Стогрузом?

«Ты хочешь, чтобы Мяк летел с тобой? Это невозможно. Он не сможет преодолеть царство Стогруза», — вспомнил Самбос слова Изава.

«Не волнуйся, Самбос! Это произойдет гораздо раньше, чем ты думаешь», — сказал ему Мяк вчера, и он тогда подумал, что Мяк говорит о всенародном празднике Движения.

«Почему же он не позвал меня на помощь? Хотя, даже если он звал, я все равно ничего не слышал за грохотанием Стогруза. Эх Мяк! Не было и не будет у меня друга вернее, чем ты. И смышленее. И добрее. Надо было мне оставить тебя у Гимнасы. Я торопился. Я не смог тебя убедить. Что-то недодумал. И свершилось непоправимое».

Автоматы выключили двигатели, и теперь Самбос был погружен в полную тишину. Сердце ныло. Есть не хотелось, но надо было. Он достал из специальных гнезд тюбики с пищей, разложил на коленях. Но как только протянул руку, тюбики сорвались с колен и, как щепки по воде, поплыли в воздухе. Самбос хотел схватить их и не смог — он не чувствовал собственных рук. Он видел их, они были, но не повиновались ему. К стеклу шлема что-то прилипло, и Самбос потряс головой, пытаясь стряхнуть соринку. Это тоже оказалось трудным делом: соринка не стряхивалась. Она начала расти, и Самбос увидел, что это не соринка, а нечто вроде мыльного пузыря. Пузырь быстро раздувался и на нем появлялись круглые желтые глаза, румяные щеки, широкий нос. А под носом расплылся в улыбке большой красный рот. Со всех сторон этого существа вырастали паучьи ноги-щупальца.

Красные губы медленно двигались, и Самбос услышал ласковый шепот:

— Ты ушел от Стогруза. Но от меня не уйдешь. Я — Ноль-вес, король невесомости. Я всемогущ. Я могу высосать всю твою кровь, все твое мужество и уверенность.

Голос Нольвеса ласкал слух, его улыбка казалась доброй, мохнатые ноги его беспрестанно двигались. Самбос вновь попытался скинуть с себя это невиданное насекомое, но рука как будто лишилась силы. Она двигалась очень медленно, словно увязая в чем-то по пути.

Нольвес, прижавшись к стеклу красными губами, все раздувался. Самбос почувствовал, что отрывается от кресла и плывет по кабине. Голова закружилась.

«Так вот он какой, этот загадочный Нольвес», — с омерзением подумал Самбос.

Это был зримый противник. И он явно нападал. Но как с ним сражаться? Самбос плавал по кабине, увлекаемый Ноль-весом, стараясь выбрать момент для атаки.

Нольвес продолжал ласковым шепотом:

— Не пугайся, двуногий. Тебе не будет больно. Это только сначала неприятно, и ты бьешься, подобно глупой мухе, залетевшей в паутину. Но я не паук. Правда, от тебя после моих поцелуев останется только оболочка. Но я не паук. Не-ет, Я невесомый и вездесущий Нольвес. Я не такой грозный и могучий, как мой брат Стогруз, но все же…

Больше всего Самбос боялся заснуть под убаюкивающие звуки этого шепота.

Ему казалось, что вся его кровь хлынула в голову. А Ноль-вес все рос и рос. Теперь он был уже больше Самбоса.

Его паучьи ноги доставали уже до рук юноши. И вот когда очередная волна боли отступила, Самбос изловчился и схватил Нольвеса за мохнатую ногу. Перехватывая ее и притягивая к себе, Самбос добрался до сустава. А дальше все было просто. Он сжал бедрами ногу Нольвеса, подтянулся, лег животом на сустав и, прижавшись к ней грудью, резко прогнулся. И сразу же почувствовал себя много лучше: Нольвес перестал делать всасывающие движения. Гримаса боли исказила его сочные губы. Прием Неуязвимости сработал безотказно.

— Что ты делаешь? Мне больно! — раздался быстрый шепот Нольвеса. Теперь его голос не был ласкающим. Теперь в нем слышались нотки страха и боли.

— Слушай, Нольвес, почему ты такой могучий, а говоришь шепотом? Ведь это твои владения, ты здесь хозяин.

— Это моя тайна, — прошептал Нольвес.

— Так ты мне ее откроешь, — Самбос снова прогнулся.

Нольвес скорчился от боли.

— Ты раскроешь мне свою тайну и тайну Стогруза. Пусть те, кто полетит за мной, знают, чего от вас можно ждать. — Самбос еще сильнее надавил животом на сустав мохнатой лапы-ноги.

— Скажу, скажу! — заторопился Нольвес. — Я силен, когда вдыхаю или всасываю что-то. Но когда вдыхаешь, говорить трудно. Попробуй, скажи какое-нибудь слово на вдохе. Не получается? То-то же. А когда я выдыхаю, я становлюсь слабым. Мне тогда часто не хватает сил говорить громко. Поэтому я всегда говорю шепотом.

— Понятно, — пробормотал Самбос.

— Зато когда я вдыхаю… — продолжал Нольвес. — Ты сам убедился, как из тебя все внутренности стремятся вылезти наружу. Вокруг тебя создается пустота, ты лишаешься веса и не чувствуешь своего тела. — Нольвес замолчал.

— А Стогруз, в чем его сила? — напомнил Самбос.

— Стогруз — наоборот. Своим выдохом он способен расплющить все живое. Поэтому у него такой громо<