Власть ищет дополнительный карательный инструмент.

Нина Останина о законе об изъятии детей

Svpressa.ru

Недавний законопроект об изъятии ребенка из семьи в течение 24 часов вызвал бурную реакцию в обществе

 

 

Предлагаемый законопроект внесен депутатом Госдумы Павлом Крашенинниковым и сенатором Андреем Клишасом и предполагает работу судов в экспресс-формате.

Основной причиной изъятие ребенка должна стать угроза жизни и здоровью.

Пока рассмотрение законопроекта отложили. Руководитель аппарата фракции КПРФ в Государственной Думе Нина Останина рассказала «Свободной Прессе», почему коммунисты против такого закона.

 

«Молчать, терпеть и умирать».

Что остаётся российским врачам после оптимизации

Svpressa.ru

Системный анализ российской медицины на примерах из регионов. Спойлер — всё плохо

Дарья Назарова

 

 «Ситуация с коронавирусом вскрыла, как нарыв, все несовершенство медицинской системы США», — сказала мне в интервью жительница Вашингтона в начале этого года. Тогда казалось, что нас — россиян — ничем не испугаешь. Проблемы российского здравоохранения при любых условиях неопровержимы, но и нам новый вирус показал, что может быть еще хуже.

Еще до того, как непонятная инфекция захватила умы всего мира, на Россию свалилась другая страшная зараза. В Минздраве ее назвали оптимизацией. Для жителей отдаленных сел и деревень в регионах страны она стала сродни геноциду. Если в США за медпомощью не обращаются те, кому не позволяет страховка, то хваленая российская бесплатная медицина стала просто недоступна большинству сельского населения.

С начала оптимизации здравоохранения в России исчезли 1   100 больниц. При жестком дефиците медперсонала оптимизация продолжает лишать врачей работы, а пациентов — квалифицированной помощи.

Казалось бы, проблема одна — нехватка финансирования. Но на деле к краху системы здравоохранения не приложил руку только ленивый.

Почему уходят врачи?

Кошмарные условия труда стали поперек горла у врачей. И хотя медикам не дали выбора, они все равно голосуют. Голосуют ногами — попросту уходят из медицины. Сами врачи называют четыре причины для увольнения.

На первом месте, естественно, уровень заработной платы.

На втором месте стоит неимоверная нагрузка, не говоря уже о сильнейшем стрессе, который отнимает все силы. Медики тянут по несколько ставок, чтобы хоть как-то свести концы с концами. А ведь есть еще и допобязанности, которые начальство очень любит распределять в качестве общественной неоплачиваемой работы!

Третьей причиной для увольнения у врачей стала пресловутая оптимизация. Кого-то сократили, кто-то показал свою гражданскую позицию и ушел сам. Терпеть становилось все сложнее.

Еще одним моментом, подливающим масло в огонь, для медиков стали СМИ, которые сформировали т. н. негативный образ российской медицины. Ведь врачи никак не защищены от нападок. Если раньше на приеме один пациент нахамит и будет угрожать необоснованными жалобами, то в век интернета на просторах сети свое недовольство люди выливают тоннами, ничуть не стесняясь и не задумываясь о последствиях.

Ко всему этому добавились штрафы, которые в период пандемии «вешают» на врачей. Сфотографировался не с тем, с кем надо, или «не обеспечил соблюдение санитарно-эпидемиологических норм» — вот тебе и 50 тысяч штрафа, а то и больше. О том, что обеспечивать не из чего, — молчат. Да и что тут скажешь, если услышишь потом от какого-нибудь замминистра: «В чем сложность самим нашить бахил?».

Совсем недавно из карельской инфекционки уволили главврача, а за ним ушли 12 человек. Трудности были и при нём, но теперь сил у медиков совсем не осталось. Оказалось, что и в телерепортажах об этой больнице рассказывают откровенные небылицы. Но понятно это было только сотрудникам медучреждения. Журналисты говорили, что все в порядке, все налаживается, в доказательство — показывали кадры. Вот только кадры эти были сняты в начале года, когда еще не было лежащих в коридорах больных и такой большой нехватки средств индивидуальной защиты и лекарств. Рассказать об этом смог лишь уволившийся медперсонал.

А действующим медикам запрещено общаться с прессой. Вернее, запрещено рассказывать все как есть, не согласовав с руководством. Как только заболеваемость коронавирусом выросла до катастрофических масштабов, медики подписали бумагу о неразглашении.

— Видишь СИЗы? — Нет. — И я не вижу, а они есть.

Однако какая-никакая помощь поступала. К примеру, летом в Новгородскую область от мэра Москвы Сергея Собянина пришла гуманитарка — по 500 тысяч масок и перчаток. Но коробки оставались на складах. Больницы втридорога закупали СИЗы, а бесплатные маски лежали нераспакованные.

Проблема оказалась, как всегда, в бюрократии. Нужно было подписать документы, распределить по медучреждениям полученную помощь, но не хватало подписи. Человек то ли болел, то ли был в отпуске — пару месяцев. Как только эта информация просочилась в интернет, региональный минздрав «забил» на подписи и наконец-то распределил СИЗы по больницам.

Хотя и в столичных клиниках вылезли наружу существующие проблемы, с провинциальным адом их не сравнить. В некоторых больницах даже перестали скрывать, что для пациентов нет обычного постельного белья.

А у пострадавшего в недавней автокатастрофе с новгородским рейсовым автобусом в стационаре сразу забрали шину, наложенную на переломанную ногу. Сказали, что не хватает инвентаря. Мальчишка не мог сдать анализы, потому что нога просто болталась, ничем не зафиксированная. А сейчас он пытается дождаться необходимых медицинских деталей, чтобы ему могли провести операцию.

Кстати, лежит он в той самой больнице, рядом с которой два года назад в течение четырех часов умирал мужчина. Мимо него проезжали скорые, а врачи из приемного покоя отказывались выходить. Их вроде и можно понять — заниматься врачебной деятельностью по нашим законам разрешено только в конкретном учреждении, иначе можно лишиться лицензии. В этом случае человек лишился жизни.