Беседа Национального секретаря ФКП Фабьена Русселя с собственным корреспондентом «Правды» Андреем Дульцевым

— XXXVIII съезд Французской коммунистической партии избрал вас Национальным секретарём ФКП. Каковы ваши очередные задачи? Каково ваше видение тактики и стратегии партии?

— Мы переживаем чрезвычайную ситуацию. Когда меня избрали Национальным секретарём, ни о какой мировой пандемии не было и речи. К тому моменту, когда меня избрали Национальным секретарём, во Франции созрел экономический кризис: уже тогда мы говорили, что концентрация капитала и власть транснациональных корпораций ставят под угрозу французскую экономику и будущее нашей страны, что мы рискуем получить резкий рост безработицы и бедности во Франции. Съезд избрал меня новым руководителем Французской коммунистической партии, чтобы указать на опасность экономического кризиса, показать, что капитализм опасен для нашей страны, что необходимо срочно отказаться от этой экономической модели и расчистить дорогу новому социальному проекту.

Поэтому программа партии, утверждённая делегатами XXXVIII съезда ФКП, в корне отличается от предыдущей. Наша задача сегодня заключается в том, чтобы дать надежду на перемены в стране, на значительные перемены для нашего общества. Мы должны восстановить влияние Коммунистической партии Франции. Нам нужна более сильная, более влиятельная, более организованная партия, с лучше подготовленными кадрами, готовыми возглавить идеологическую борьбу в нашей стране и убедить французов в необходимости отказа от капитализма ради построения новой социальной и экологической модели общества.

— На XXXVIII съезде вы поставили на голосование альтернативную программу партии «За Манифест Коммунистической партии для XXI века». Одной из идей программы стал выход ФКП из Левого фронта, в рамках которого ФКП делегировала в течение почти десяти лет полноту полномочий лидеру Левого фронта Жану-Люку Меланшону. Почему вы пошли на этот шаг?

— Новая программа партии, утверждённая съездом, заявляет о необходимости более сильной коммунистической партии, о необходимости нашего участия в национальных выборах, чтобы дать возможность французскому народу выбрать новую экономическую модель, чтобы настаивать на необходимости глубоких революционных преобразований. В тексте программы мы подтвердили курс на укрепление партии, на наше участие в национальных и президентских выборах. Впервые в истории партии была утверждена программа, альтернативная проекту программы бывшего руководства: поводом к этому послужило то, что большинство членов партии желает перемен. Но эти изменения я провожу совместно с Пьером Лораном, бывшим Национальным секретарём — нам важны общая цель и единство партии.

Что касается Левого фронта: в предыдущие годы Французская коммунистическая партия активно участвовала в его создании вместе с Жаном-Люком Меланшоном. В рамках Левого фронта мы поддержали его кандидатуру на президентских выборах 2012 года. На последних президентских выборах 2017 года Левый фронт фактически уже прекратил существование, это было за год до XXXVIII съезда партии. Поэтому мы лишь подтвердили тот факт, что ФКП пришло время восстановить автономию, чтобы непосредственно вести диалог с трудящимися, с госслужащими, чтобы отстаивать нашу общественную модель — коммунизм, доказывать её актуальность. Поэтому на XXXVIII съезде мы заявили не о выходе из состава Левого фронта, который к тому времени был уже мёртв, а о подтверждении необходимости сильной коммунистической партии.

— Французская коммунистическая партия на протяжении десятилетий глубоко укоренилась на муниципальном уровне. Последние муниципальные выборы во Франции это наглядно подтвердили. Какова ваша стратегия по профилированию партии в дальнейшем и по коалиционной работе с другими левыми силами на муниципальном уровне?

— На муниципальных выборах у нас были смешанные результаты: удалось одержать победу в ряде городов, но где-то мы, к сожалению, проиграли. Главным результатом является то, что в больших городах мы показали: победить можно, объединившись с избирателями, не принадлежащими ни к одной политической партии, но жаждущими перемен. Ради этого мы создали коалиции с другими левыми политическими партиями и экологами. Иногда коммунисты были во главе этих коалиций — именно так мы выиграли выборы в городах Вильжюиф или Бобиньи, а иногда во главе коалиций стояли наши партнёры. В любом случае эта тактика позволила нам получить места в законодательных и исполнительных органах таких городов, как Марсель, Монпелье, Нанси и Страсбург — этого не происходило в течение многих лет.

Предстоят непрямые выборы в сенат (Верхнюю палату Франции. — Прим. ред.), на которых мы ожидаем укрепления позиций благодаря голосам наших депутатов в законодательных муниципальных органах. Поэтому на предстоящих окружных и региональных выборах в марте 2021 года этот дух коалиционной работы должен быть закреплён. Как и во время муниципальных выборов, мы говорим: давайте работать вместе, объединяться, чтобы победить правых и либералов, чтобы не позволить Макрону закрепиться в регионах и департаментах.

Что касается законодательных и президентских выборов, то это другая форма голосования. Это общенациональные выборы, и здесь необходим другой подход, ибо эти выборы открывают дискуссию, в которой каждая политическая сила может представить свой проект общества и по результатам которой французы могут проголосовать за идеи, наиболее близкие нам. Поэтому мы хотим должным образом подготовиться к этим выборам.

— Не кажется ли вам, что система голосования на президентских выборах во Франции с двумя обязательными турами и двумя кандидатами — победителями первого тура — устарела? Существуют ли конституционные ограничения, которые следует реформировать?

— Нам действительно необходимо реформировать государственные и общественные институты, чтобы сделать их более открытыми и дать гражданам возможность снова почувствовать вкус к политике, дать им возможность выражать своё мнение, возможность в любой момент влиять на действия исполнительной власти. Мы выступаем за глубокое реформирование институтов власти, за отмену существующей президентской республики — мы добиваемся, чтобы нашей страной управлял не один человек, а коллективное руководство народных представителей.

Наш народ разнообразен по своему составу, идеям, ценностям и истории — и эти идеи должны быть представлены во всей полноте. Мы выступаем за ликвидацию президентских выборов в существующей форме и за установление парламентской республики. В ближайшей перспективе мы требуем изменения порядка голосования на следующих президентских выборах. Мы против второго тура выборов во Франции, в который попадают два кандидата-победителя первого тура. Это единственные выборы с подобной системой голосования. Мы предлагаем открыть второй тур для кандидатов, набравших, скажем, более 10% голосов избирателей. Это позволит обеспечить дебаты и не замыкаться в арифметической логике. Существующая система подталкивает политические силы к объединению в ущерб содержанию, в ущерб программе.

— Не считаете ли вы, что существующая система голосования, в частности, очень ценится либералами, которые управляют Францией, потому что наличие такого традиционного соперника с негативным фоном во втором туре, как Марин Ле Пен, является для них преимуществом?

— Марин Ле Пен существует благодаря либералам, именно они и придумали её… Кто подарил ей столько влияния в стране своим политическим решением? Госпожа Ле Пен — лучший противник, который либералы могут вообразить. Они убеждены, что она оттягивает на себя голоса протестного электората: народный гнев обеспечивает ей выход во второй тур, в котором она вечно проигрывает. Это политический тупик, и имя ему — Национальный фронт. Этот тупик очень опасен. Поэтому я выступаю за чёткую политическую дискуссию с французами: дать понять им, что голосование за Национальный фронт — это тупик. Если мы действительно хотим порвать с нынешней системой, то голосовать надо не за крайне правых, а за коммунистическую партию. Именно поэтому наше участие в общественной дискуссии крайне важно.

— Как вы относитесь к движению «жёлтых жилетов»? Удалось ли им повлиять на смену политического курса французского правительства?

— Первая демонстрация «жёлтых жилетов» состоялась в ноябре 2018 года, в день XXXVIII съезда нашей партии. Я сразу же поддержал движение «жёлтых жилетов». В течение последующих месяцев я вёл с ними переговоры: я работал над тем, чтобы поддержать их предложения об установлении справедливой системы налогообложения, о повышении покупательной способности большинства французов. И на протяжении года мы видели, что требования «жёлтых жилетов» были очень близки к требованиям Французской компартии: борьба с уклонением от уплаты налогов, требования о повышении налогов для богатых, о повышении пенсий, об увеличении зарплаты трудящихся…

Мы обеспечили тесное сотрудничество, хотя существовали и моменты напряжённости, потому что «жёлтые жилеты» вначале отвергали политику как таковую. Мы же говорили им: не все партии одинаковы. Эти дискуссии были очень насыщенными. Я думаю, что «жёлтые жилеты» повлияли на правительство: они смогли предотвратить налог на выбросы углекислого газа, благодаря их давлению снизили налог на пенсии для бедных пенсионеров. Но главное, «жёлтые жилеты» значительно поспособствовали большой общественной дискуссии: французы смогли высказать наболевшее, а президент вынужден был это выслушать. Я сожалею, что президент не хочет претворять в жизнь требования французов, звучавшие в ходе этих дискуссий. Но «жёлтые жилеты» позволили нам добиться значительного прогресса в политическом процессе.

— Каковы предложения Французской коммунистической партии в условиях нынешнего кризиса с учётом неолиберального курса президента Макрона?

— Прежде всего мы предлагаем, как уже было сказано, более справедливую систему налогообложения. Создаваемые нами богатства должны распределяться более справедливо. Мы должны вернуть покупательную способность трудящимся, более справедливо распределять богатства, и поэтому важно облагать богатых более высокими налогами — облагать налогами транснациональные корпорации, прибыль, дивиденды и давать больше денег тем, кто своими руками создаёт это богатство.

Но на этом останавливаться нельзя — мы добиваемся революции производственных отношений. Недостаточно обложить богатых налогом. Нужно изменить характер производства выпуска машин, поездов, турбин… Мы должны поставить производство на службу людям — с учётом экологической ситуации. Мы предлагаем сократить рабочее время, снизить пенсионный возраст до 60 лет, увеличить отчисления на заработную плату, чтобы иметь улучшенную социальную защиту. А это значит — полностью поменять характер производства. И при этом мы усилим наш вклад в экологическую ответственность, которая имеет на сегодняшний день решающее значение для планеты. Мы должны обеспечить трудящихся расширенными правами в компаниях, установить контроль над капиталом, над расходованием государственных средств. Сотрудники должны иметь право вето на решение руководства компании, если это решение приводит к выводу производства за границу и если этот выбор ставит под угрозу интересы трудящихся или наносит ущерб природе.

— Значит, дискуссия об антагонизме капитала и производительного труда является ключевым пунктом программы ФКП?

— Да, и сегодня у нас имеется много примеров: возьмём происходящее на предприятии по производству автошин «Бриджстоун» в Бетюне (подробнее в статье «Нет — политике либералов!», «Правда» №87 (31019), 22—23 сентября 2020 года), где мы видим, что проблема не в стоимости рабочих мест, а в ожиданиях капитала. Капитал ставит невыполнимые цели по рентабельности и для достижения желаемого уровня рентабельности оказывает давление на трудящихся. Жертвы, которых требуют от трудящихся, огромны. А на заводе «Бриджстоун» трудящихся теперь заставляют пожертвовать рабочими местами. Капитал навязывает свою волю. Поэтому когда перед нами ставят выбор между капиталом и производительным трудом, то мы заявляем: рабочие места должны быть сохранены в первую очередь. Мы за фундаментальное право на труд.

— Как вы хотите вести эту дискуссию в рамках неолиберального Евросоюза? Какова ваша позиция по отношению к ЕС? Не кажется ли вам, что ЕС сегодня является в первую очередь организацией, посредством которой ФРГ навязывает свои интересы европейским соседям?

— Французская коммунистическая партия всегда заявляла, и долгое время мы были единственными, что невозможно изменить экономическую модель во Франции, играя по правилам Евросоюза. Проблема европейских договоров заключается в том, что они являются в корне либеральными, они защищают капитал и заставляют трудящихся конкурировать друг с другом. И поэтому мы добиваемся отказа Франции от европейских договоров, мы хотим выйти — не из Евросоюза, а из европейских договоров. Мы добиваемся других рамок сотрудничества между странами, основанных на взаимопомощи, и желаем отмены правил, склоняющих страны и народы к конкуренции. Это значит, что мы должны расторгнуть эти договоры. В ходе последних выборов в Европарламент Французская коммунистическая партия заявила: есть политические силы, защищающие Евросоюз и европейские договоры, а есть те, кто выступает против них. Среди тех, кто выступает против, есть крайне правые, предлагающие национальную изоляцию, в то время как мы, коммунисты Франции, выступаем за сотрудничество и дружбу народов. Но мы хотим покончить с конкуренцией между народами.

— В чём отличие французских коммунистов от других левых партий сегодня?

— В нашей стране на левом фланге ведётся дискуссия между теми, кто считает, что капиталистическую систему можно скорректировать, улучшить, и теми, кто считает, как мы, что мы должны с ней порвать. Сегодня мы много говорим о климате и экологии, и мы — единственная партия, которая говорит, что для настоящей экологической и гражданской революции мы должны отказаться от капитализма. Вы не можете перекрасить капитализм в зелёный цвет. Это иллюзия. Когда я слышу, как кто-то из левых рассуждает об экологическом капитализме, то проблема не в экологии, а в капитализме. Мы должны отказаться от капитализма. Это старая дискуссия между социал-демократами (социал-либералами) и революционерами. Это продолжение дебатов, шедших сто лет назад на Турском съезде Французской социалистической партии, который положил начало нашей организации.

— Вы заявляете о революционных преобразованиях. В какой степени ФКП является революционной партией?

— Сегодня мы должны ответить на два вызова. Первый вызов — это чрезвычайная социальная ситуация: в мире никогда не было столько сверхбогатых, в том числе в Европе и во Франции, и столько бедных. Необходимо использовать все средства для искоренения нищеты и безработицы — это наша первоочередная задача.

Второй вызов — экологический: мы знаем, что если мы не отреагируем на чрезвычайную климатическую ситуацию, если мы не снизим выбросы углерода, если мы не поменяем способ производства в ближайшие 10 лет, то настанет день, когда будет уже слишком поздно. Чтобы ответить на оба эти вызова, мы должны отказаться от капиталистических производственных отношений — от модели, при которой рентабельность, эксплуатация человека и природных ресурсов являются самоцелями. Мы должны отказаться от этой логики, и у нас нет другого выбора, кроме как построить новую, радикально отличающуюся от этого модель общества. Это и есть революция.

— Как коммунисты оценивают французское колониальное прошлое? Что делают коммунисты для борьбы с современным французским неоколониализмом?

— У нас болезненная история, связанная со многими из этих стран, в первую очередь с государствами Северной Африки: Алжиром, Марокко, Тунисом. Во-первых, Французская коммунистическая партия добивается рассекречивания военных архивов, к которым более 60 лет ограничен доступ. Почему до сих пор существует так много файлов с грифом «совершенно секретно» — документов, свидетельствующих о том, что Франция совершила в этих странах? В прошлом году Франция наконец рассекретила дело Мориса Одена, французского коммуниста, замученного в Алжире французскими военными. Важно рассказать о том, что произошло: это важно для памяти алжирского, марокканского и тунисского народов, это важно и для французов — необходима прозрачность.

Другая проблема — это взаимоотношения Франции с африканскими странами сегодня: главы некоторых государств, вызывающие протест со стороны собственного населения, поддерживаются Францией. Народы Африки не понимают отношения к ним Франции: французы продолжают вести себя так, как если бы эти страны оставались их колониями. Подчас политика Франции нацелена на то, чтобы иметь возможность эксплуатировать богатство — я говорю в первую очередь о Мали и Нигере, где Франция занимается добычей урана и где ставки очень высоки. То, что Франция фактически поддерживает глав государств, являющихся тиранами, неприемлемо. Поэтому мы налаживаем узы дружбы и сотрудничества с народами и прогрессивной общественностью этих стран, и когда там присутствует французский военный контингент, как это происходит в Мали, мы добиваемся, чтобы это военное присутствие стало предметом общественной дискуссии во Франции, которой на данный момент нет. То, что сегодня малийский народ считает Францию оккупационной силой, — очень беспокоящий нас факт. Мы должны помогать, а не оккупировать. Мы выступаем за дружбу с африканскими народами, без военной силы. Это очевидно, если посмотреть, что Франция натворила в Ливии. Именно Франция несёт всю полноту ответственности за тот хаос, который существует сегодня в этой стране. Надо, чтобы этого больше никогда не повторилось.

— Какова политика ФКП по отношению к России?

— Мы считаем, что народы, населяющие наш великий евразийский материк, должны мирно сотрудничать друг с другом: неоспорима та географическая близость, которая нас связывает и позволяет работать вместе. Французская коммунистическая партия резко осудила санкции против России в 2016 году, и сегодня мы продолжаем призывать к их отмене, потому что мы не хотим быть страной, подчиняющейся США в противостоянии двух военных блоков. Это логика прошлого. Мы отвергаем политику блоков и экономических войн, особенно сегодня, когда в условиях мировой пандемии мы должны положить конец экономическим «разборкам», которые могут перерасти в настоящую, «горячую» войну. Мы призываем к прекращению экономических санкций и к здоровым отношениям, позволяющим сотрудничать. Французская коммунистическая партия и сегодня является партией мира, братства и дружбы народов. Мы, коммунисты Франции, хотим, чтобы обе наши страны могли сотрудничать на благо наших народов.

Таково моё послание моим товарищам из Коммунистической партии Российской Федерации и всем россиянам в надежде на то, что нам удастся навести мосты братства между нашими двумя народами. Именно поэтому ФКП заявляет, что НАТО не имеет права на существование. Варшавский договор самораспустился, и НАТО необходимо распустить тем же образом, потому что существованию этого альянса обоснования больше нет. Мы должны отказаться от логики военных блоков, и поэтому мы требуем выхода Франции из НАТО.

— В этом году ФКП отмечает своё столетие. Что делает партия для популяризации коммунистических идей в современной французской культуре?

В этом году мы отмечаем столетие ФКП — с учётом нынешних санитарно-эпидемиологических условий проведение празднеств осложнено. Тем не менее нами планируется целый ряд публичных мероприятий: те, которые мы не сможем провести из-за ограничений, связанных с пандемией, мы перенесём на следующий год. Но мы собираемся организовать большинство мероприятий, и я хотел бы, чтобы 100-летие Французской коммунистической партии стало поводом для размышлений о предстоящем столетии, которое мы хотим построить во имя мира, дружбы и человеческого достоинства. ФКП является инструментом для осуществления перемен, поэтому необходимости убеждать французов в полезности Французской коммунистической партии нет. Я не директор магазина. Мы объединились в нашей партии ради подготовки перемен. Мы говорим французскому народу, что мы хотим этих перемен вместе с ним, для чего нам надо быть более многочисленными, чтобы ещё больше людей помогали нам. Столетие ФКП является для нас в первую очередь возможностью спроецировать будущее.

 

 

Кто заказал заказники?

Sovross.ru

В Курганской области прорабатывается решение о ликвидации семи природных заказников. Экологи бьют тревогу: из-за этого регион может лишиться ценных охотничьих животных и краснокнижных видов животных и растений. Считают, что вопрос пролоббировали лесорубы. А поводом стал иск прокуратуры, которая на самом деле хотела защитить курганские леса, а не доводить дело до их вырубки.

В Курганской области 21 природный заказник. Семь из них – Далматовский, Белозерский, Шатровский, Шадринский, Шумихинский, Щучанский и Юргамышский – могут скоро лишиться такого статуса. Как сообщают местные СМИ, губернатор Вадим Шумков поручил департаменту природных ресурсов и охраны окружающей среды «проработать» этот вопрос.
«Это преступно по отношению к животному миру. Заказники – это места концентрации животных. Лося не будет, косули не будет, птицы боровой не будет, если примут это решение», – убежден местный егерь, попросивший не называть своего имени, видимо, из-за боязни, что и его не будет на этом месте.
По его данным, таким образом власти пытаются выйти из ситуации с несоблюдением требований законодательства на этих территориях. В конце 2018 года в Лесной кодекс РФ были внесены изменения, согласно которым на особо охраняемых природных территориях не должно быть «эксплуатационных лесов», то есть лесов для рубки. Должны быть только «защитные леса» (имеют особо ценное значение, можно рубить только в санитарных целях). Но с 2018 года по сегодняшний день лесоустроительные документы в Курганской области не привели в соответствие с федеральным законодательством. По этой причине прокуратура региона в августе 2020 года подала в Курганский областной суд иск к департаменту природных ресурсов.
Курганский природоохранный прокурор Михаил Шишкоедов объясняет это тем, что ведомство пытается защитить природные заказники. «При подготовке административного регламента лесничеств в Курганской области леса, которые произрастают на территории заказников, были отнесены к эксплуатационным. По законодательству они могут относиться только к категории защитных лесов. Чтобы исправить эту правовую ошибку – внести изменения в регламент и сохранить леса, мы вынуждены были подготовить исковое заявление в суд», – уточнил Шишкоедов. Судебное заседание назначено на 23 октября.
О том, что вместо перевода лесов из одной категории в другую власти решили лишить природные заказники их статуса, прокурор не слышал.
Он добавил, что изменение статуса – это прерогатива субъекта Федерации, но правовой акт, который будет принят в таком случае, все равно будет проходить через прокуратуру, которая оценит его законность.
Лесные участки в Курганской области, в том числе леса в заказниках, переданы арендаторам. Экологи предполагают, что именно лесорубы пролоббировали решение о лишении заказников их статуса, чтобы не тратиться на перевод лесов в категорию защитных и к тому же заработать на их вырубке.
Они предупреждают: это может привести к негативным последствиям для природы. Светлана Кузнецова, принимавшая участие в работе над созданием региональных заказников в Курганской области, рассказала, что охотоведы создавали заказники как зоны покоя, где животным можно укрыться в период охоты. Благодаря этому сохраняется репродуктивное ядро микропопуляций охотничьих видов животных в регионе.
Если заказников не будет, животным во время охоты негде будет затаиться и размножаться. В результате их число может не просто сократиться, а реально быть истреблено полностью. Особенно это ударит по сибирской косуле, на нее в Курганскую область едут охотиться жители всей России и даже иностранцы.
«Большинство заказников были созданы более 50 лет назад для сохранения, прежде всего, особо ценных охотничьих животных – таких как лось европейский, боровая дичь, сибирская косуля. Показатели плотности популяции сибирской косули и ее добычи в нашей области – одни из самых высоких в стране. Кроме того, на территориях заказников сохраняются места произрастания и обитания краснокнижных видов растений и животных», – отметила Кузнецова.
Она уточнила, что ликвидация особо охраняемых природных территорий всегда должна быть обоснована, прежде всего – утратой природоохранной ценности этих территорий. Требуется согласование с Минприроды России. «Необходимо доказать, что они не выполняют свою функцию. На сегодняшний день эти территории выполняют свои функции благодаря установленному режиму особой охраны. Действует запрет на сплошные рубки в местах размножения диких копытных, токования токарей, гнездования краснокнижных видов птиц», – добавила собеседница.

 

Камчатские токсины

Sovross.ru

Наша неповторимая Камчатка оказалась в эпицентре экологической трагедии. Край земли, омываемый самым большим в мире Тихим океаном, манящий к себе первозданной природой, гейзерами, вулканами и бесконечными далями, подвергся отравлению. Причины катастрофы, и когда было залито ядами Тихоокеанское побережье Камчатки, до сих пор не установлено. Первыми обнаружили неладное серферы, облюбовавшие для отдыха и тренировок Халактырский пляж у Авачинского залива. Они и рассказали в соцсетях о неестественном оттенке воды, о резях в глазах после заплыва, разместили фото с выброшенными на берег погибшими многочисленными обитателями океанских глубин. Тогда только заговорили о масштабном отравлении воды, дна океана, побережья. Как в случае с потанинским «Норникелем», загадившим полтундры нефтью и скрывавшим содеянное до тех пор, пока народ через соцсети не оповестил мир, включая президента РФ, об экологическом бедствии на Русском Севере. Сейчас Потанин судится с Минприроды, оценившим нанесенный ущерб в 140 млрд рублей, а «эффективный» собственник считает, что напакостил не более чем на 21 млрд рублей. Тяжба началась. И вдруг грянул гром и на Камчатке. Некто залил ядом девственное побережье полуострова.

Удивительное совпадение. Российская природа стала претерпевать тяжелейшие испытания в то самое время, когда президент провозгласил приоритетный нацпроект «Экология», призванный на государственном уровне сберечь окружающую среду для здоровой жизни человека. Но хозяйствующие субъекты призыву не вняли. Ничего кроме поборов с населения не принесла мусорная реформа, свалок меньше не стало. Тайга как горела, так и горит, покрывая дымом аферы «черных лесорубов». Безнаказанно бесчинствует «Норникель». Режим ЧС введен в Кежемском районе Красноярского края из-за разлива нефтепродуктов в Ангару. До 500 литров дизтоплива вылилось в реку при транспортировке цистерны, принадлежащей ООО «Приангарский ЛПК».
Режим ЧС введен на территории Большемуртинского района Юксеевского сельсовета после разлива нефтепродуктов на территории предприятия «Север». Заполыхали леса в Саратовской, Воронежской областях. По всей России стонет природа. Камчатка не исключение. Так что же там произошло?
– Да, экологические катастрофы зачастили, – вздыхает доктор геолого-минералогических наук, академик РАЕН В.П. ПОЛЕВАНОВ в ответ на вопрос «Советской России».
Владимир Павлович постоянный наш собеседник, аналитик по многим проблемам, волнующим наших читателей. Он побывал практически во всех уголках России, знаток земель, недр, многих особенностей и тайн родной природы. Был и на Камчатке. Согласен со словами В. Путина, сравнивавшего полуостров с природным бриллиантом. Кто ж захотел умертвить наш бриллиант?

– По-моему, произошла очередная организационная катастрофа. Экологическая – это следствие организационной. Губернатор Солодов высказался, что причина – природная, то ли размножился токсичный планктон и начал отравлять воду, то ли вулканы зашевелились, то ли подводные ежи-диадемы сделали воду кислотной. Он упомянул и возможные утечки токсинов, но умолчал, откуда они могли появиться.
Не соглашусь с природными версиями Солодова, сверхнеопытного, молодого администратора. О вулканах там давно всё известно. У побережья их три: Корякский, Авачинский, Козельский. Действующими являются Авачинский и Корякский. Но если бы они проявили себя, то сейсмологи тут же узнали бы. В эту осень вулканы ведут себя тихо. Кислотная вода? Она легко определяется, но ее там не нашли.
– В числе причин называются появившиеся вдруг токсичные водоросли. Их даже некоторые академики склонны объявить виноватыми…
– Это еще более экзотичная версия. Водоросли могут частично что-то привнести в состав воды, такое бывает. Только из-за водорослей не будет шлейфов на всем протяжении побережья, и они достаточно быстро пропадают. Их негатив в том, что они уменьшают количество кислорода.
– Да и будут ли от водорослей у серферов страдать глаза, возникать головная боль?
– Скорее всего, не будет. Водоросли ни при чем. Не может такое произойти и от разлива нефти, эти случаи хорошо изучены. В разлив нефти попадают в первую очередь птицы, так как нефть остается на поверхности. Шторм выбрасывает нефть на пляж, она концентрируется возле берега, где не растворяется. От нефти гибнут приповерхностные рыбы. Но чтобы гибла придонная фауна? На берег же были выброшены погибшие крабы, звезды, моллюски, обитающие на дне. Нет, это не нефть.
К сожалению, для расследования было упущено драгоценное время. Если бы специалисты узнали обо всём сразу, то по горячим следам было бы проще установить, какое вещество попало в океан. И очень вероятно, что утечку яда удалось бы локализовать, уменьшить урон природе. Но так же, как в случае с «Норникелем», отравление тихоокеанского побережья тоже замалчивалось, и долгое время отрава распространялась по акватории. Опять мы узнали обо всем из соцсетей только в октябре, а отравление океана произошло еще в сентябре. Первое недомогание серферы почувствовали 14 сентября. Спутники 9 сентября показали изменения воды в районе Авачинского залива. И только после 3 октября, когда все факты экологического бедствия были налицо, невозможно было скрыть погибших животных, пошел вал сообщений, видеороликов о случившемся.
– Что же, по вашему мнению, стало причиной экстраординарного события?
– Остается, по сути, единственная версия, которая, полагаю, должна подтвердиться аналитикой, – это утечка токсичных веществ, которая отравила воду на этом участке до самого дна. Рыба, которая обитает повыше, не погибла, она сбежала. Крупные животные тоже в основном сохранились. Погибли две или три нерпы. Но это не массовый падеж. А представителей придонного мира, которые не могли сбежать, яд просто выкосил. Это драгоценная фауна.
К счастью, катастрофа произошла уже после того, как закончился нерест. Главные богатства Камчатки – природа и рыба, красная рыба нерестится в том числе и по побережью материковому у Хабаровска. Есть и золото, которое добывают с соблюдением всех мыслимых и немыслимых запретов. На золотодобыче пока ни одной катастрофы не было, нужно, чтобы не было и дальше…
– А как насчет радиоактивного заражения?
– Это исключено. Радиоактивность обнаруживается любым счетчиком мгновенно. У меня есть такой, у местных жителей, думаю, тоже есть. Легко ловится самолетом. Как в 1949 году американцы узнали, что мы испытали ядерную бомбу? Самолет, пробы воздуха. Каким образом все узнают об испытаниях корейского ядерного оружия? Те же пробы воздуха, самолет.
На Камчатке никаких радиоактивных загрязнений нет. Это могут быть токсины, думаю, обычный гептил, очень ядовитое вещество.
– Происхождение токсинов, откуда они взялись?
– Там есть полигоны – Козельский, Радыгино – заброшенный военный городок, где продолжается утилизация боеприпасов. Тщательные анализы покажут, кто, что и откуда. А пока, как с отравлением Навального. Говорят, что ему подсыпали яду, но результатов анализов, подтверждающих эту версию, нет, значит, никто его не травил. На Камчатке отравление было, но анализов нет, поэтому какие бы выводы мы ни сделали, они тщетны.
Полигоны, где хранятся ядохимикаты, особенно Козельский, нужно мониторить непрерывно вплоть до создания специальных автоматов, которые бы с помощью блокчейна давали информацию каждый день, каждый час, каждую секунду, что там…
На Камчатке достаточно развито сельское хозяйство, там тоже используются и хранятся ядохимикаты.
Любое опасное производство, не только на Камчатке, должно контролироваться в непрерывном режиме.
Если создали принципиально новое оружие (из-за чего американцы перестали роить авианосцы), то обязаны создать и постоянные приборы контроля за опасными для природы производствами. У нас еще есть ученые, не уступающие мировым светилам, даже превосходящие их, они могут создать приборы по отслеживанию состояния хранения ядохимикатов, топлива, иных вредных веществ. Тогда мы будем опережать события.
А на данном этапе природой Камчатки, насколько мне известно, никто не занимался. Заговорили, когда гром грянул.
– Вы говорите о полигонах, значит, военные допустили разгильдяйство?
– Не знаю. Не могу утверждать, пока не станут известны результаты анализов. Тогда станет ясно, то ли с Козельского полигона, то ли с Радыгинского произошла утечка, а, может, есть другие источники, о которых мало кто знает. Но велика вероятность, что это была утечка токсина, скорее всего гептила.
Резюмирую: если по десятибалльной шкале ранжировать версии, то утечка токсинов – 7,5–8 баллов; утечка токсинов плюс параллельная утечка нефтепродуктов с подводной лодки или с проходящего танкера, что было бы видно с космоса, – балл-полтора; экзотика типа водоросли, сейсмика – балл, не больше.

– Что дальше?
– Самое главное – выявить причины, обнародовать их и начать с полной отдачей ликвидировать последствия. Причем контроль желателен на уровне президента, никто лучше его не управляет ситуацией…
– Так он же всё на себе замкнул, плюс обнуление, так что с него главный спрос.
– Да, ему работать и работать, и не 4 года, а все 16. И тут без четкого контроля за экологией не обойтись. Должна быть военизированная экологическая структура. Никаких гринписов. Это экотеррористы. Помните, как они однажды набросились на нашу нефтедобывающую платформу «Приразломную», штурмовали ее? Мы тогда этих «активистов» отвадили, арестовали, подержали с недельку в тюрьме, и у них пропало желание нападать.
В Северном море тысяча таких «Приразломных», у нас – одна-единственная. Когда у British Petroleum на скважине «Глубокие горизонты» произошла самая большая за всю историю человечества экологическая катастрофа, которая даже климат поменяла, – никакого крику не было. Мексиканский залив «умылся» нефтью. British Petroleum откупилась, заплатив 50 млрд долларов штрафов, а про природу молчок, хотя было о чем шуметь: сотни километров загубленных суперпляжей, включая флоридские, 400 видов флоры и фауны исчезло.
– Теперь Гринпис потянуло на Камчатку?
– А должны ехать не международные организации, которые будут горланить против России, а наши специалисты, наши службы быстрого реагирования, экологический спецназ.
– Как же нам сохранять природу? Что должно быть в нацпроекте «Экология», чтобы он действовал?
– Надо кардинально менять систему охраны природы. У нас хорошо работает МЧС. На таком же уровне должны действовать органы экологического надзора. Пора коренным образом реорганизовать экологические службы, разделить Министерство экологии и природных ресурсов на два – экологии и природных ресурсов. Задача Минэкологи