Вопрос о евреях и жидах. TESUS IV

Вечерний закат. Солнце своими последними лучиками освещает площадь, простирающуюся от начала границы неба и земли до самых ног еще молодого, но уже знающего о жизни многое, Адама. Его светлые среднего размера волоса колосились под натиском теплого южного ветерка, который был особенно сильным в темное время суток. Адам смотрел прямо на уходящее солнце и голову его не покидала одна мысль, которую можно охарактеризовать следующим вопросом: Кто такие евреи и кто такие жиды? Возможно, это странно, что такой вопрос волновал славянского белокурого юношу с голубыми как фиалки, с которых еще не сошла утренняя роса, глазами.

Как часто люди используют равнозначные по своему происхождению слова, давая характеристику типам, которые по их мнению являются хитрыми, жадными, корыстными и безжалостными до всего материального, что есть в этом мире.

Адам в же своих размышлениям разделял такие два понятия как еврей и жид. Еврей - это скорее что-то более относимое к демографическому или расовому признаку, однако люди, использующие его как ругательства для подобных тем, кто был обозначен выше имеют ввиду больше характерологическую сторону и здесь по мнению Адама и приемлем термин жид.

Значение понятия еврей является общепризнанным в научной литературе и всегда толкуется как определенный расовый элемент, народ или этнос. В религиозных писаниях, главным образом в Ветхом Завете, евреи это богоизбранный народ. Те, кому покровительствовал Господь Бог и которых Он оберегал от разного рода бед и вызволял их оттуда, если евреям все-таки приключалось туда попасть.

После распятия Христа евреи утратили особое расположение Бога к себе и здесь начинается эпоха, когда данный народ без личного покровительства свыше начинает мало по малу разделяться на две характерные части, одна из которых продолжает нести в себе смысл этнический, другая же в свою очередь начинает нести смысл характерологический, а именно жид, но не утратив под собой право ношения демографического, исторически сложившегося, смысла, то есть они продолжают иметь за собой звание еврея, как неотъемлемые представители данного народа. В связи с такой сложной обстановкой когда в рамках одного этноса существует два отличных характера, в рамках других народов складывается путаница и понятная неспособность отличить еврея-жида от простого еврея. Вся ситуация осложняется распространением евреев по всем уголкам третьей планеты.

Но важной деталью остается то, что простых евреев обижает момент, когда их ошибочно сравнивают с евреями-жидами. Однако, следует отметить, что черта еврея-жида не является врожденной, она примыкает к личности в процессе его социализации, в которой в данном аспекте огромную роль играет то, какая часть еврейского народа имеет большее влияние на еще не сложившийся характер.

Поэтому, Адам пришел к такому выводу, что со стороны евреев, обида на применяемое к ним понятие жид, должна быть минимальной, но в то же время человек, называющий кого-то жидом, должен десять раз подумать перед этим, с тем ли типом евреев он имеет дело, дабы не оскорбить представителя простого народа, по сути легко сравниваемый с любым представителем любого другого народа. Тем самым, оскорбляя простого еврея вы и самого себя подводите по определение термина - жид. Следовательно, наверное лучше вообще воздержаться от применения такого оскорбления как жид и оставить лишь мысль, которая проскользнет у вас в голове, при охарактеризовании какого-либо человека.

Все эти запутанные мысли привели Адама в глубокую усталость. Солнце уже исчезло из его взгляда, он лег на землю и уснул… Но тревога не иссякла.

Мысли о надежде. TESUS V

Чистый горный воздух, такой же чистый кристально белый снег и пологий склон, который ведет к вершинам Эльбруса, величественной горы, притягивающей к себе сотни скалолазов со всего мира. Среди них оказался и наш отрок Адам. Иногда кровь застывает в жилах от тех прикрас, которые открываются ему при очередной остановке в горах. Кажется, вся планета у него на ладонях, все сущее покорно ему. Холодный леденящий ветер скребет лицо Адама, и он продолжает свой путь наверх к вершине Эльбруса. И Адам затаился надеждой о том, что будет, когда гора покорится, какой прекрасный пейзаж откроется его взору там в высоте. Редкая птица пронесется возле него и Адам понимает, что не каждому дано то, что испытывает он, но, наверное, каждый в глубине души мечтает о чувстве, которое сейчас открылось Адаму, о чувстве приключения и азарта, когда сердце бьется как никогда и дух переполнен надеждой…

И Адам начинает понимать, что та самая надежда и подвигла его на это приключение. Мало цели и средств, нужна надежда, человек должен надеяться о достижении своей цели. Без надежды человек - это просто статистическая данность, он должен мечтать и уповать. Подумать только, сколького бы не добился человек без чаяния добиться этого.

Для любого действия должна быть мотивация и всякий раз одну из ее частей составляет надежда. Малейшее движение основано на чаяние закончить его, а также о том, чтобы результат этого действия был таким, каким вы надеетесь, чтобы он был.

Если внутри себя вы поняли, что ничего хорошего из вашего поступка не выйдет, то так оно и будет, но если вы будете уповать на удачный исход событий, оно свершится и закончится наилучшим образом.

Но помните одному Богу известно, что для вас лучше, и поэтому любой исход событий будет зависеть от него. Ваша надежда, да плюс молитва о прощении у Бога, вот рецепт успешного завершения ваших чаяний.

Если на одной чаше весов положить цель, а на другой результат, то они будут равны и тут шансы пятьдесят на пятьдесят, произойдет то, что вы хотите или то, что произойдет. Но если на чашу с целью поставить надежду, то эта чаша перевесит результат и будет все как должно быть наилучшим для вас.

Здесь нужно уяснить, что надежда - это залог лучшего, но что лучшее это уже решать не вам, а Господу Богу. Помните, что Бог печется обо всем мире и результат должен быть положительным для всех, а не только для вас, в этом заключается суть веры. Любите всех и каждого и принимайте события такими, какие они есть и будет уготовано вам ложе на небесах.

Уже совсем недолго осталось Адаму, скоро вершина будет покорена. Надежда о том, что он там увидит, закипает в его душе все с большим жаром. Вид, который предстанет перед ним, будет поистине божественным, такой красоты Адам не видел никогда в своей жизни…

Тревога о внешнем и внутреннем… TESUS VI

В это прохладное, сумрачное утро, Адама никак не покидали мысли о том, что он испытал днем ранее. За всю ночь он проспал часа три, он долго ворочался в постели и образ того, что он изведал, терзал его душу.

Накануне он ходил в больницу, посетить своего старого товарища, которому за два дня до этого вырезали тот самый гнилостный отросток желудка, который не дает покоя с некоторого времени и Адаму. Не следует думать, что опасность аппендицита для нашего героя была несколько больше, чем для любого другого человека или представителя сильной стороны, нет. Просто все сведения об этой болезни, то, что несвоевременное внимание может привести к крайности и унести его жизнь, это время от времени терзало. Однако в эту ночь Адама беспокоило не это. Для того, чтобы пройти в палату к другу, в отделение где лежал претерпевший операцию, наш герой вынужден был пройти через ожоговое отделение. То что он там увидел, заставило его содрогнуться и даже не столько от ужаса увиденного, сколько этот страх был за будущее судьбы, которая испытала на себе… эту жуть. Там стояла маленькая девочка, которая, как любящая мать свое дитя, прижимала к своей груди плюшевого мишку. Девочке было от силы лет девять-десять. Все ее лицо было покрыто сплошным ожогом, он же задел и часть ее волос. Она тонким голосом спросила Адама, когда он проходил возле нее: «Который сейчас час?» И на полученный ответ, произнесенный с некоторым стеснением в голосе, а возможно и испугом, продолжила: «Уже пора бы поменять бинтик на руках, странно, где эта тетя в белом халате…» Голос девочки был настолько мил и нежен, что заставлял забыть о ее лице… о ее «наказанной внешности». Адаму было стыдно, что он показывал свой страх, хотя он и пытался тщательно его скрыть. Девочка улыбнулась, казалось, ее глаза слегка прослезились, не столько от обиды на Адама, сколько на то, что повлияло на всю ее жизнь...

Молодой человек постоял с ней до того, как пришла медсестра, она отправила девочку в один из кабинетов, сказав что скоро подойдет сама и начала просматривать бумаги лежащие на столе, который стоял прямо в центре длинного коридора, простилавшегося через все отделение, которое с некоторого времени стало для Адама гнусным и ужасающим местом. Он уже собирался продолжить свой путь, но что-то заставило его спросить медсестру о том, как это произошло, что случилось с тем юным созданием, с которым он обменялся пару фразами несколько минут назад. Медсестра рассказала жуткую историю, она говорила это с тем спокойствием, с которым никак не мог слушать ее Адам. Он нисколько не осуждал сестру за столь заметное ему безразличие с ее стороны по отношению к судьбе той девочки, Адам понимал это поверхностное спокойствие, таит в себе внутреннее страдание, которое старательно прикрывается различными самовнушениями, в надежде обрести более умеренную и подобающую жизнь.

Все что далее творилось в разуме Адама не очень легко описать. Ему было крайне стыдно за то, что, такие как он, видят и будут видеть в той обгоревшей девочке только обгоревшую девочку, а не юное милое создание, у которого еще все впереди: и радости, и горе. В умах людей она обречена и это было бы не так сурово, если бы эти же самые люди не заставляли и ее думать подобным образом. И еще более Адама сокрушало то, что и он относится к данному числу недоразвитых существ. Он относится к тем, кто судит по оболочке, а не по содержанию. Для кого внешнее стоит над внутренним.

Адам вопрошал у Бога: за что… в чем могла провиниться, еще не успевшее пожить в этом грязном мире и хоть сколько-нибудь согрешить, уподобаясь всему роду человеческому, это бедное дитя.

Все это не спадало с Адама и еще долго будет тревожить его перед сном, во время сна и после пробуждения. Адам страдал внутренне, но как изменить его сущность, как заставить себя относиться к таким как та бедная девочка, как к небедной девочке, как к полноценному человеку во всех смыслах этого понятия.