Природа будды и ум-как-таковой

 

Идея природы будды идентична идее чистоты ума. Врождённая чистота ума называется природой будды и воспринимается как нечто неизменное. Природа будды, или чистота ума, не претерпевает каких-либо изменений даже несмотря на то, что в уме могут наблюдаться всевозможные омрачения и загрязнения. Загрязнения и омрачения приходят и уходят, но что касается врождённой чистоты ума, в ней ничто не меняется. Утверждается, что природа будды неизменна и в то же время светоносна. Поскольку ум совершенно чист, он также абсолютно светоносен и лучезарен.

В традиции йогачары омрачения, или загрязнения, считаются чем-то внешним по отношению к природе будды. Омрачения, состоящие из наших отпечатков и склонностей, концептуальной параферналии и тому подобного, являются тем, что нам нужно убрать, дабы наша природа будды могла себя проявить. Это немного отличается от подхода махамудры, как мы увидим далее. Ум покрыт омрачениями подобно тому, как зеркало покрыто слоем пыли, которую нужно стереть. Пыль, осевшая на зеркале, не имеет никакого отношения к самому зеркалу. Зеркало само по себе остаётся совершенно чистым. Отпечатки и склонности, концептуальная параферналия и ментальные омрачения также являются тем, что необходимо убрать, дабы могла автоматически проявиться чистота ума.

Утверждается, что изменения и временные явления – рождение, смерть и прочее – возникают лишь из-за наших омрачений. По мере того как практикующие начинают понимать, что их сознание совершенно чисто от природы, они обретают бесстрашие в вопросах смерти и перерождения. Когда удалены все омрачения и открывается совершенно неизменная природа будды, они преодолевают всякий страх рождения и смерти.

Здесь можно сослаться на «Уттаратантру», поскольку это самый важный текст, посвящённый природе будды. Он был написан Асангой, основателем школы йогачара. В «Уттаратантре» утверждается, что бывает четыре типа людей, проявляющих неспособность понять концепцию природы будды.

Первый тип ошибочно верит в существование души. Обыватели не понимают природу будды, потому что они сконструировали для себя идею души. Вследствие этого им недоступна природа будды. Они пребывают в заблуждении из-за представления обо «мне» и «моём», о субъекте и объекте, и это базовое расщепление мешает им понять природу будды, ведь природа будды объемлет всё. В природе будды нет никакой двойственности субъекта и объекта. Природа будды совершенно свободна от этого дуализма. Идея души приводит к созданию двойственности вместо недвойственности, что мешает обычным существам постичь природу будды.

Второй тип людей известен как шраваки, что буквально переводится как «слушатели». Это люди, которые в действительности не очень хорошо понимают услышанные ими учения. И это касается не сторонников хинаяны в общем, а именно данного типа практикующих, не понимающих концепцию природы будды, поскольку она неизменна, а шраваки всецело привязаны к идее изменения и непостоянства. Как следствие их пугает концепция неизменности, и они проявляют неспособность уловить реальность природы будды. Также шраваки навязчиво цепляются за Первую благородную истину и её максиму, согласно которой всё считается страданием. Они не могут понять, как же может существовать такая вещь, как блаженство. Асанга утверждает, что природа будды есть совершенно блаженное переживание, а открытие природы будды подразумевает подобное чувство. Шраваки многократно воспроизводят медитацию на страдании и оказываются неспособны понять эту идею. Если мы будем придерживаться подобного отношения, то тоже окажемся неспособны понять природу будды, ведь она совершенно чиста и неизменна. Созерцание страдания и изменений только лишь продуцирует всё новые нечистые состояния ума. Природа будды же, как утверждается, имеет три следующих характеристики: она представляет собой высшую извечность, высшее блаженство и высшее единство, – пусть это и очень напоминает некоторые пассажи из упанишад!

Третий тип – это пратьекабудда, разделяющий общее воззрение с шраваками. Оба типа чрезмерно придаются созерцанию изменений, непостоянства и страдания, а посему – оказываются неспособны развить чистое восприятие.

Четвёртый тип людей, описываемый в «Уттаратантре», – это практикующие махаяну, недавно ступившие на путь Великой колесницы и проявляющие неспособность понять концепцию природы будды из-за того, что он или она неверно понимают идею пустоты. Я думаю, что здесь Асанга намекает на мадхьямиков. Неверное понимание несубстанциональности мешает им понять природу будды, потому что они считают, что несубстанциональность означает полнейшую пустотность, лишённую всего. Однако, как утверждает Асанга, несубстанциональность в действительности является положительным качеством, и, покуда мы не поймём этого факта, мы никогда не постигнем природу будды. Вот имеющий к этому отношение пассаж:

 

Таким образом, когда нечто отсутствует, это наблюдается как пустота, или пустотность. Какой бы остаток ни сохранялся в данном месте, можно с уверенностью знать, что эта сущность действительно присутствует.

 

Под «нечто отсутствует» понимается двойственность субъекта и объекта. Но также в пассаже говорится «получившийся остаток есть пустота», то есть пустота является тем, что остаётся при отсутствии субъекта и объекта. Это не отсутствие или полное отрицание. Несубстанциональность есть нечто, что остаётся как отсутствие субстанции субъекта и объекта. Некоторые адепты махаяны также навязчиво держатся за идею пустотности и как следствие оказываются неспособны понять природу будды, ведь природа будды – это положительное качество. Именно таким образом концепция природы будды представлена в литературном наследии йогачары.

То же понимание переносится и в традицию махамудры. Однако в ней вводится различие между умом и умом-как-таковым, или, на тибетском, sems и sems nyid. Когда ум находится под влиянием концептуальной параферналии с отпечатками и склонностями, это обыденный ум. Когда же ум свободен от концептуальной параферналии с отпечатками и склонностями, это ум-как-таковой. Здесь проводится подобное различение. Ум-как-таковой эквивалентен природе будды, поскольку он совершенно чист.

Различие между идеями природы будды и ума-как-такового состоит в том, что последний включает в себя нашу концептуальную параферналию с отпечатками и склонностями. На самом деле ум, как мы его переживаем, является лишь небольшим фрагментом ума-как-такового. Омрачения не нужно убирать: необходимо понять их реальную природу. В традиции йогачары их надлежит искоренить, тогда как в традиции махамудры омрачения необходимо не искоренить, а понять, ибо присущая им истинная природа неотделима от ума-как-такового. Ум-как-таковой всеобъемлющ, посему он должен включать в себя омрачения и концептуальную параферналию. Иными словами, пыль на зеркале в каком-то смысле является частью самого зеркала, ведь пыль совершенно не мешает зеркалу. Омрачения не считаются и чем-то внешним по отношению к уму-как-таковому: они воспринимаются как часть всей целостности. Ум-как-таковой всеобъемлющ, – он включает и наше обыденное состояние ума.

Утверждается, что ум-как-таковой нельзя описать или передать словами, ибо он невыразим при помощи языка. Это мистическое переживание. Однако если всё же необходимо дать какое-то описание, тогда можно сказать, что ему свойственны три аспекта: пустотность, светоносность и блаженство. Ум-как-таковой не подобен душе. Это не субстанция, так что ему не присущи никакие форма, цвет или очертания. Он всецело несубстанционален и пустотно свободен от всех характеристик. В то же время он не есть «ничто», ведь ум-как-таковой совершенно светоносен. Он освещает не только себя, но и другие явления. Именно благодаря уму-как-таковому мы имеем способность давать правильную оценку феноменального мира. Постижение пустоты и светоносности приводит к идее блаженства. Когда мы осознаём природу ума-как-такового, мы начинаем чувствовать полнейшую свободу от любых форм тяжести и обременённости. Блаженство – это естественный результат постижения совозникающего аспекта светоносности и пустоты. Это триада аспектов ума-как-такового (пустотность, светоносность и блаженство); её постижение является воплощением переживания махамудры как таковой.

Единственное различие между природой будды и умом-как-таковым состоит в том, что последний не считается чем-то неизменным и извечным. В литературе йогачары концепция природы будды практически твердеет и «схватывается» в такой степени, что она почти что воспринимается как нечто извечное и неизменное. Ей приписываются всевозможные качества. Традиция махамудры, как правило, удерживается от приписывания слишком большого количества характеристик. Тантрики утверждают, что подобное переживание мы не можем передать словами, поскольку его необходимо испытать напрямую. В некотором смысле ум-как-таковой не субстанционализируется в такой степени, как в йогачаре. В последней природа будды практически становится субстанцией: она почти эквивалентна индуистской идее души. Это представляет собой определённую опасность – опасность, на которой сосредоточили свою критику мадхьямики. Они обвинили последователей йогачары в том, что те всего лишь одели в новые одеяния старую индуистскую концепцию души. Я думаю, что в этом замечании есть определённый смысл, ведь некоторые пассажи из «Уттаратантры» и вправду звучат как заимствования из упанишад.

 

Вопросы и ответы

 

Студент: Не могли бы вы прояснить взаимосвязь между блаженством и пустотой?

Ринпоче: Блаженство возникает в результате постижения того, что пустота и светоносность неделимы, это результат аспекта совозникновения пустоты и светоносности. Их неразделимость порождает постижение блаженства и пустоты. Причина, почему это называется «блаженством и пустотой», состоит в том, что пустота всепронизывающая, так что она пронизывает и переживание блаженства. Это не какое-то конкретное и твёрдое чувство или нечто, за что можно ухватиться. Блаженство возникает как результат постижения нераздельности светоносности и пустоты.

 

Студент: Что означает тибетский термин zung 'jug?

Ринпоче: Zung 'jug означает «соединение двух». Это не значит «одно». И это интересно, ведь индуистская традиция формулирует этот опыт как «одно», а не «соединение двух». Буддийская концепция же описывает соединение блаженства и пустоты. Zung означает «два».

 

Студент: В одной из песен махамудры некто по имени Канха говорит: «Не утверждайте, будто нет такого, как Канха: я повсюду». Люди смотрят на это и думают, что мастера-сиддхи махамудры особо не отличались от йогинов – адептов индуизма.

Ринпоче: С тех пор как в Шанкаре выявили «криптобуддиста», индуисты, в свою очередь, предпринимали попытки обнаружить «криптоиндуистов» в рядах буддистов. Дело же не в том, чья концепция лучше или хуже. Я не вижу причин считать, что наш предельный опыт должен быть таким же или отличаться. Это совершенно не важно. Нельзя утверждать, что опыт тот же; равно нельзя утверждать и то, что опыт отличается. Однако, с практической точки зрения, различие всё же есть, но существование данного различия ничего не значит. Это не значит, что буддисты превосходят индуистов.

 

Студент: Кажется, что здесь нет особого акцента на почитании чего-то превосходящего нас самих.

Ринпоче: Это верно. В предельном смысле почитанию не придаётся значимости. В махамудре мы всегда говорим об уме-как-таковом, являющемся субъективным переживанием, а не какой-либо сущностью вовне, с которой можно слиться и стать единым. Нет никакого стимулирования извне. Вот почему буддизм по сути своей нетеистичен. Многие утверждают, что ранний буддизм был нетеистичным, но с развитием махаяны и ваджраяны в буддизм проникло теистическое и даже политеистическое влияние. Однако я не думаю, что это так. Почитание гуру и вправду играет необычайную роль в подобных практиках, особенно в рамках традиции махамудры. Но по мере продвижения по этому пути вы начинаете осознавать, что гуру является всего лишь репрезентацией вашего собственного ума-как-такового. Поначалу нам требуется кто-то, с кем можно соотнестись, однако по прохождении всего пути духовной практики мы приходим к осознанию, что гуру является лишь олицетворением вашего ума-как-такового. Ум-как-таковой называется «предельным гуру». Предельный гуру есть вы сами. Внешний гуру – лишь глашатай этой истины. В буддизме всё всегда возвращается к индивидууму.

 

Студент: Есть ли у этого практическое применение? Можно ли использовать это знание для управления феноменальным миром?

Ринпоче: Нет, я не думаю, что это усилит ваш контроль над феноменальным миром. Но это точно углубит ваше понимание феноменального мира. Изменив свою перспективу и поняв природу ума, вы начинаете лучше понимать мир.

 

Студент: То есть в действительности изменить мир тем самым нельзя?

Ринпоче: Я думаю, что нельзя. Иначе вы смогли бы вмешиваться в кармические цепные реакции других людей, что невозможно. Даже буддам это неподвластно. Медитация – это выход за пределы времени. Обычно обстоятельства времени играют для нас очень важную роль, но когда мы медитируем, то всё меньше осознаём время и начинаем продвигаться в иное измерение опыта. Дар предвидения и тому подобное возникают вследствие выхода за пределы линейного понимания времени. Когда мы видим всё линейным образом, предвидение невозможно.

 

Студент: Если мы должны продолжать существовать в сансаре, какова же наша цель?

Ринпоче: Ваша цель видеть сансару как нирвану, или видеть её как нечто совершенно чистое с самого начала. Вы начинаете видеть и сансару, и нирвану как то, что изначально совершенно, и развиваете в себе чистое восприятие. Необязательно принимать твёрдое решение оставаться в сансаре; это зависит целиком и полностью от вас самих. То, что продолжается, известно как активность будды. Вы продолжаете с полным сознанием, вместо того чтобы следовать навязчивым импульсам. Обычно мы перерождаемся из-за навязчивых влечений, но если вы просветлены, то перерождаетесь намеренно, делая сознательный выбор.

 

Студент: Возможно ли сознательно выбрать полное пресечение?

Ринпоче: Да, возможность такого выбора остаётся, но, когда вы обретёте духовную реализацию, ваша забота о других станет столь великой, что вы захотите продолжать взаимодействовать с ними. Вы захотите делать это бесконечно. Вы не обязаны так поступать, но, я думаю, вы всё равно будете так делать из чувства сострадания.

 

Студент: Все будды обладают способностью учить или же у разных будд разные способности?

Ринпоче: В будущем будды, возможно, не будут учить буддизму. Они, возможно, будут делать что-то другое. Серьёзно: всё зависит от обстоятельств. Полагается, что у будд есть множество способностей или стилей деятельности, которые уникальны для определённого времени или эпохи. Так что в будущем будды необязательно будут заниматься буддийскими учениями. Будда может делать что-то, что нас совершенно шокирует, но, если мы останемся в его окружении, мы, возможно, поймём, что так будды и поступают. Это будет стилем учительства, практикуемым данным конкретным буддой в данное конкретное время или эпоху. Искусные средства будды означают именно это.

Будде Шакьямуни задавали множество вопросов относительно его существования после смерти. Но единственное, что Будда отвечал, было: «Особо об этом не беспокойтесь». Он говорил, что будды могут взаимодействовать с существами и учить различными способами и что они могут давать учения таким образом, который мы не понимаем. Однако даже будды не могут вмешаться в чужую карму. Будды могут поощрять людей к тому, чтобы они пресекали свои привычные паттерны поведения, но они не могут вмешаться и очистить карму людей за них самих. Карма есть нечто, с чем каждый индивидуум должен справиться сам. Иначе Будда давным-давно бы уже разобрался с кармой всех людей. Далай-ламе достаточно было бы лишь махнуть своим павлиньим пером – и наша карма очистилась бы!

 

Студент: Оказывает ли практика тонглен, или «принимать и отдавать», влияние на другого человека?

Ринпоче: Нет, практика тонглен очищает только вас самих. Не обязательно, что она окажет какое-либо воздействие на другого. Ваш собственный героизм – ваша убеждённость в том, что вы по-настоящему можете принять на себя чей-то невроз, – является чрезвычайно здоровым, достойным восхищения отношением к происходящему. Развивая подобное отношение, вы начинаете прорабатывать массу собственных невротических тенденций. Практика благоприятна прежде всего для вас, а не для других людей. Постепенно и не напрямую она может повлиять и на другого, но когда вы её выполняете, то пользу извлекаете именно вы. То же самое касается и молитвы. Молитва за других может оказать какой-то эффект, но необязательно. Вы сами получите больше пользы от молитвы, чем человек, за которого вы молитесь, однако человек, за которого вы молитесь, может всё же что-то «уловить». Всё зависит от степени его открытости. Если мы открыты для учений Будды, тогда мы их получаем и продвигаемся по пути. Если же мы закрыты, то эти учения не сыграют никакой роли в нашей жизни, даже если Будда будет жить с нами по соседству.

 

Студент: А как насчёт пудж, которые выполняются, когда кто-то умирает? Совершаются ли они на благо умершего или же ради вас самих?

Ринпоче: Пуджи совершаются на благо умершего. То, что я далее скажу, является выражением моего личного мнения: я думаю, что пуджи в большей степени являются ритуалом тибетской культуры, чем чем-либо ещё. Нигде больше нет ничего похожего. В Бутане это делается иначе. Они словно делают из мёртвого «зомби» – кладут еду и предметы перед ним и говорят: «Отведай пищи в последний раз». Они готовят самые лучшие блюда, подают наилучшие вина и говорят: «Наслаждайся». Этот ритуал не имеет ничего общего с буддизмом; это обряд, который жители Бутана совершали в течение длительного времени. Они просто сочинили тексты, в которые вставили какие-то буддийские понятия, и используют их при проведении ритуала.

Пуджи будут иметь какой-то эффект, если мёртвый был буддистом, потому что такой человек будет восприимчив и открыт к обряду. Однако если умерший не был буддистом, тогда от ритуала не будет никакой пользы. Культурная связь будет иметь определённое значение для умершего. «Тибетская книга мёртвых», или, по-тибетски, Bardo Thodrol, в значительной мере опирается на традицию бон – добуддийскую тибетскую религию. Однако это всё равно удивительный текст. Я думаю, что он работает и очень полезен. Что же до пудж и вещей, которые делаются во благо умершего, – это зависит от связи человека с традицией, его культурных корней и тому подобного. Всё на самом деле возвращается к учению Будды: если вы сами не проработаете свою карму, никто за вас этого сделать не сможет.

 

Студент: Создаётся впечатление, что в плане соотношения между умом и умом-как-таковым позиции йогачары и махамудры непримиримо разнятся.

Ринпоче: Обе традиции признают факт, что ум по своей природе фундаментально чист. Общее буддийское понимание состоит в том, что ум преображается в мудрость. Мудрость возникает при остановке ума. Тогда как согласно йогачаре и махамудре аспект мудрости всегда уже существует, изначально. В «Бодхичарья-аватаре», тексте мадхьямаки, говорится: «Пресечение активности ума есть обретение дхармакаи (оптимального уровня бытия)». Однако согласно йогачаре и махамудре всё обстоит иначе. Речь не идёт о том, будто ум прекращает активность и возникает мудрость: мудрость существовала с безначальных времён. Ум чист по своей природе. Никакое омрачение не может его запятнать. В этом-то и заключается сходство обеих традиций. Различие же между ними состоит в том, что сторонники йогачары, как правило, субстанционализируют идею чистоты ума, тогда как махамудра не приписывает никаких характеристик уму-как-таковому – за исключением утверждения, что он пустотен, светоносен и преисполнен блаженства. Они утверждают, что в предельном смысле особо ничего о нём и не скажешь: необходимо его непосредственно пережить. К тому же омрачения воспринимаются как часть ума-как-такового.

Однако без концепции природы будды не возникло бы идеи ума-как-такового. Различия имеют место, но ведь если бы йогачара и махамудра были идентичны, последняя не развилась бы в отдельную традицию. Последователи йогачары говорят о четырёх типах мудрости, а махамудра говорит о пяти. Однако если бы первые не предложили идею типов, или аспектов, мудрости, традиция махамудры не пришла бы к идее пятой мудрости. Даже тантра не смогла бы открыть идею различных типов мудрости.

 

Студент: Почитание, по-видимому, состоит в проецировании чувства своей чистоты на другое существо – без подлинного видения чистоты самого гуру.

Ринпоче: В контексте махамудры почитание есть нечто совершенно иное. Почитание здесь практикуется не потому, что вы ожидаете спасения от кого-то другого. Вы пытаетесь развивать в себе смирение и скромность через зарождение чувства почтения к гуру. Дело не обстоит так, будто вы ничто, а гуру – всё; гуру существует для того, чтобы вы могли осознать своё собственное величие. Задачей гуру является помощь практикующему в том, чтобы он осознал собственные элегантность и достоинство. Практикующий не становится всё более зависим от гуру и не ломается внутренне, когда гуру умирает. Практикующий осознаёт, что гуру в действительности является олицетворением чистого состояния его собственного ума. Гуру попросту указывает на это.