Зелёный лабиринт, или Тайная миссия Суповны

Рина приблизилась к Большой Закладке настолько, насколько та подпустила её. Вынула из сумки нежно-голубой камень с жемчужиной и бережно протянула его Закладке.

В камне вдруг что-то ожило, и светлая полупрозрачная тень выпорхнула из него, дотронулась до главной закладки ШНыра и рассыпалась искрами. Рина почувствовала, что вокруг стало светлее, а сердце затопила тёплая волна. Она постояла немного, закрыв глаза и прислушиваясь к внутренней тихой благодати.

Ради этих моментов она и ныряла. Чувство, что через тебя в мир приходит что-то светлое, радостное, ободряющее, исцеляющее, меняющее людей к лучшему — ради него было не жалко терпеть боль в измученных руках, искушения болота, постоянный недосып и всю непростую ШНыровскую жизнь, лишённую комфорта, определённости и непонятную для большинства людей.

Рина ещё раз взглянула на закладку, подозвала Пушистого, который отлучился к каменному фонтану попить воды, и повернула обратно, в зеленый лабиринт.

Возвращаясь по Лабиринту, Рина вдруг услышала чьи-то голоса. Один (это был Макар) вдохновенно втирал кому-то, что Суповна на самом деле – тайный первошныр.

— Уникум её видели? Вооот! Сокола — его кому попало не дадут!.. Зачем простой кухарке ТАКОЙ уникум?.. — вкрадчиво объяснял Макар. — На самом деле Суповна — тайная глава ШНыра! Кавалерия — это так, для вида… Вот нет её сейчас — и что изменилось?.. А Суповна была всегда! Сам Копатыч — тьфу, Кузепыч! — бегал в коротких штанишках перед Суповной — ещё с пионерским галстуком!

Рина немедленно представила себе юного Кузепыча в пионерском галстуке и прыснула. Она всунулась в заросли и замогильным голосом спросила: «Макар! Ты случайно Фантома не гладил?..»

Макар за спиной показал ей кулак: не мешай развлекаться!— и продолжил:

— А ШНыром она управляет через еду! Кто её еду ест — сразу начинает её слушаться!.. Это такая особая магия сокола!

— Да её попробуй не послушайся! — прогудел Андрей Нос.

— А я ча говорю? — важно кивнул Макар. — Вот она — власть этого… как его…

— Серого кардинала! — подсказала Рина шепотом.

Пока Макар определялся с эпитетами, над ним нависла тень Суповны. Тень ласково взяла Макара за ухо и добродушно пробасила: «Шёл бы ты, Макарушка! В Копытово за макаронами «Макфа»!!.. А вы, мелкие, марш на кухню — столы пора к ужину готовить!»

Новеньких как ветром сдуло. Макара тоже.

31. Тем временем в Кубинке…

— Дионисий Тигранович, что у вас с Настой? — спросил Гай. Сейчас, когда дракон был почти у него в руках, его жгло нетерпение.

— Там творится что-то странное, — забормотал Белдо. — Круня говорит, что Наста умерла — спрыгнула с какого-то здания. Потом говорит, что не умерла, а раздвоилась… Потом говорит, что это вообще не Наста… Рисует какую-то девицу в венке из цветов…

— Ну обратитесь к кому-нибудь ещё, Дионисий Тигранович, — с оттенком раздражения ответил Гай.

— Уже обратился, — пролепетал Белдо. — К Гамбетте… Когда она попыталась смотреть Насту, ей выжгло глаза!... Она так кричала, что мы едва успели спастись — там всё заполыхало!..

Белдо нервно задышал, видимо, снова переживая тот ужас, что коснулся его в присутствии Гамбетты. — Словом, где находится Наста, да и жива ли она вообще, мы пока определить не можем, — закончил он трагическим голосом.

— Не беспокойтесь, Дионисий Тигранович, — сказал Гай. — На этот случай у нас есть Рузя. И я займусь им лично.

* * *

Первое время Рузя вообще не понимал, где он находится. Всё, что он успел увидеть — это незнакомые люди в чёрном, которые быстро скрутили его, сняли нерпь и натянули на глаза его же, Рузину, шапочку, которую он всегда носил осенью, благоразумно следуя заветам мамы. Рузя ожидал, что сейчас его привезут в какое-нибудь неприятное место и начнут бить, пытать или пытаться перевербовать. Было отчаянно страшно, но Рузя был полон решимости сопротивляться до конца.

Его привезли, долго вели какими-то коридорами, потом втолкнули в эту комнату и закрыли дверь. Щелкнули замки, и Рузя понял, что остался один. Он медленно стянул с глаз шапочку и огляделся. Комната как комната. Вполне себе жилая. Только без окон. Стены сплошные, серые, обиты чем-то мягким. И, как показалось Рузе, негорючим. В углу на полу – железный матрас с пружинами, навевающий мысли о пионерском лагере; над ним – решётка вентиляции. У входа прикручен маленький крючок для одежды. В стене ещё одна неприметная дверка — Рузя с удовлетворением обнаружил там аскетичный санузел. Больше в комнате ничего не было.

Рузя стянул со спины рюкзак и освободил горловину. Из рюкзака немедленно показалась встрёпанная голова дракона. Он был недоволен: рюкзак всю дорогу трясло, и Рузя несколько раз довольно крепко приложился по нему, когда они на скорости перелетали «лежачих полицейских».

Дракон огляделся точно так же, как и Рузя, разве что в санузел не заглядывал, а потом выпустил короткую струю пламени и внимательно посмотрел на Рузю. Вид его говорил: «Это всё хорошо; а где обед?»

— Если бы я знал, — пробормотал Рузя, присаживаясь на матрас. Накрыт он была чем-то подозрительно похожим на асбестовое полотно.

«Ишь ты, приготовились, — подумал Рузя. — Знают, что дракон постоянно всё жжёт, не хуже Евы. Кстати, а может, у Евы тоже в предках были драконы? Надо будет спросить… Если вообще отсюда выйду живым».

Под асбестовым покрывалом, впрочем, обнаружилось вполне обыкновенное шерстяное одеяло, и Рузя понял, что если его и будут пытать, то во всяком случае не холодом.

Вскоре разъяснилось и насчет голода. Дверь приоткрылась, и в неё пропихнули батон хлеба для Рузи и ведро рыбы для дракона. Дверь снова закрылась.

— А вот и обед, — прокомментировал Рузя. Дракон мигом вылез из рюкзака и помчался к рыбе, подхлопывая себе маленькими крылышками. В этот момент он несолидно напоминал бегущую курицу, и, увидь его кто-то из ведьмарей, подумал бы: «И из-за этого весь сыр-бор разгорелся?..»

Первое искушение Рузи

Следующие сутки тянулись бесконечно долго.

Рузя, измученный хлебной диетой, с тоской вспоминал стряпню Суповны и мамины котлетки.

Вечером, когда дверь приоткрылась в очередной раз, пропуская пакетик с сырым фаршем для дракона, Рузя отчаянно крикнул в узкую щель: «А можно что-нибудь другое, кроме хлеба?!»

На следующее утро ему принесли яблоко. Одно. На весь день.

Рузя с горя съел его, потом подумал: «Говорила тебе мама: молчание — золото! Молчал бы — был бы у меня целый батон…»

К вечеру второго дня Рузя попытался спереть у дракона сырую рыбину, потом долго отплёвывался от чешуи и костей, бормоча: «Какая гадость… какая гадость эта ваша сырая рыба… Соли бы сюда…» ©

В отличие от Рузи, дракончик был вполне доволен жизнью. Для него особенно ничего и не изменилось: еда-сон-еда — это был его любимый график.

Кроме мечтаний о еде заняться было совершенно нечем. Рузя старался отвлечь себя мыслями о том, кто и зачем его похитил. Вариантов было немного: форт Тиллей, Белдо или Гай лично. Последнего варианта Рузя побаивался больше всего. Перед Гаем он испытывал суеверный страх.

Время шло, Рузя скучал, его решительность падала. Периодически он бросался бегать по камере, приседать и отжиматься. Дракончик в эти моменты с недоумением смотрел на него, а когда Рузя попытался отжаться — плюхнулся сверху, думая, что хозяин с ним играет.

Хозяин тут же крякнул под весом дракона, выкормленного собственноручно до кондиций хорошего поросенка, и тихо прилёг на пол. Дракончик удивился: почему меня больше не качают? И легонько дунул хозяину в волосы струей теплого пламени. Для ободрения.

Хозяин взвыл, взвился вверх и сел на полу, огорчённо щупая шевелюру. У него появилась ещё одна выжженная проплешина.

— Как же я тебя люблю, животинка моя! — с чувством сказал он.

На третьи сутки Рузя попытался приспособить дракона, чтобы жарить фарш. Положив пакетик на пол, Рузя стал уговаривать дракона: «Дыхни сюда пламенем! Дыхни, только легонько!»

Дракончик с недоверием посмотрел на Рузю и выпустил по фаршу слабую струю пламени. Пакет сгорел, источая химическую вонь, фарш с краев подрумянился. Рузя приободрился.

— Ещё разочек, — попросил он. — Вот точно так же!

Дракончик дунул огнём ещё раз, но не успел Рузя протянуть руку за своей импровизированной полусырой котлетой, как дракончик сделал быстрое движение — и котлеты не стало.

— Что же ты, гад, хозяина голодом моришь?! — завопил обиженный Рузя.

Дракончик с недоумением моргнул («я же съел свою еду, за что меня ругают?!»), потом вытянул хозяину шею с гребнем: «гладь!» И Рузя, поджав губы, стал привычно гладить его по кожистому гребню.

«Да что же это я! — подумал он, постепенно успокаиваясь. — Неужели я настолько раб желудка? Не кормят — и жизнь сразу не мила? И делайте со мной, что хотите, только плюшкой поманите? Да обломитесь!!» — обратился он непонятно к кому.

С этого момента он перестал есть совсем.

На следующее утро его яблоко так и осталось нетронутым у двери. Завтракая, дракончик сожрал заодно и его, потом ходил, икал дымом и с любопытством прислушивался к новым ощущениям.

Продолжение военного совета

Наутро после памятного Рининого нырка военный совет вновь собрался у стен ШНыра. На этот раз главной темой обсуждения был Рузя. То, что его надо вытаскивать, не вызывало никаких сомнений. Вопрос был: как?

— Надо как-то выманить оттуда дракона, — сказала Рина. — Он ведь уже нырял на двушку … А без дракона им Рузя уже будет не нужен, они его отпустят…

— Ага, отпустят, — хмыкнул Родион. — И пряников с собой в дорогу дадут…

Ул почесал макушку — в том месте, за которое Яра называла его «мой лысик», и сказал:

— Когда дракон вытаскивал нас с двушки, он летал… Думаю, ему, как и пегу, место для разгона нужно. Хотя никто из нас не знает этого наверняка…

— Да и к-к-как его вым-м-манишь? — вставил Макс.

— Ну, не знаю, — покачала головой Рина. — Может, мне Пушистого попробовать туда подослать?

— Конечно! — сказал Сашка. — Ведьмари будут очень рады! Они специально за тобой охотятся, чтобы его отобрать, а тут такой подарочек!..

Рина замолчала. Потерять Пушистого она не могла, а ничего другого в голову не приходило.

— А давайте устроим штурм! — с горящими глазами предложил Макар. — Вон у нас новенькие с какими способностями! Мы там такое замутим!!

Автор рисунка — Вася Ложкин

Ул и Родион одновременно посмотрели на Макара с таким выражением, что Макар закрыл рот и присел.

— Ты, чудо былиин, себе Кубинку вообще представляешь? — снизошел до объяснений Ул. — Степень защиты, количество охраны? Да там одних охранных заклятий столько, что даже Арно боится лишний раз в коридор выходить! Штурм — это вообще не вариант…

Обиженный вид Макара говорил о том, что его не убедили, но он вынужден подчиниться грубому давлению чужого авторитета.

— Вы правы, штурм действительно невозможен, — произнесла Кавалерия, до этой поры молчавшая. Все повернули к ней головы. Сейчас она говорила редко, и к ней прислушивались особенно внимательно.

— Мне кажется, — продолжила она, — что единственный выход в нашей ситуации — обратиться к Сухану.

Родион, Макс и Ул переглянулись.

— Но он же работает на ведьмарей! — воскликнул Сашка. — Он сам говорил, что выполнял самые неприятные поручения Тилля… С какой стати ему помогать нам?..

— Он уже помог нам, — Кавалерия подчеркнула слово «уже». — Без него мы бы не выжили в том доме. И у него жива пчела…

Сашка возмущенно смотрел на Кавалерию. Она понимала его чувства. У него тоже была жива пчела, как и у самой Кавалерии. Но этого было недостаточно, чтобы вернуться в ШНыр.

— Так или иначе, других альтернатив я не вижу, — заключила Кавалерия, разведя руками. — Мы должны попробовать его найти и убедить. Для Рузи это, пожалуй, единственный шанс.

— Кто-нибудь догадался спросить у него номер телефона? — вполголоса осведомился Ул. — Нет? И я не догадался… Не до того как-то было. А потом он сразу исчез…

Родион промолчал. Он хорошо помнил, как отравился болотом до такой степени, что Штопочка еле вытащила его с того света.

— У меня есть его номер, — сказала Кавалерия. — Только я не уверена, что он ответит. Сухан редко бывает в зоне действия сети… Насколько я помню, он предпочитает безлюдные места.

Ул взял у Кавалерии номер и набрал его. Длинные гудки, «Абонент временно находится вне зоны доступа. Пожалуйста, перезвоните позже».

— Мы, конечно, перезвоним, чудо былин! — согласился Ул. — Но Рузя столько ждать не сможет…

Родион вдруг сказал:

— Муром.

Ул заинтересованно взглянул на него.

— Точно! — воскликнул он, хлопая его по плечу. — Родя, брат, ну и память у тебя!

Родион усмехнулся. Ржавая щетина встопорщилась, показалось: ёжик улыбается.

— Есть, конечно, ещё Чернобыль и Малая земля, — прикинул Ул, припоминая слова Сухана. — Но сдается мне, что он где-то поближе. Там уж больно неуютно…

— Что за Сухан? Что за Муром? — спросила Фреда от имени тех шныров, которые не участвовали в байкальском походе.

— Сухан — это бывший шныр, который умеет делать прорези в пространстве, – объяснил Родион. — Раньше он воевал с ведьмарями, потом стал работать на них — там сложная история. Он говорил, что пару лет после ухода из ШНыра он жил в безлюдной деревне под Муромом. Есть шанс найти его там сейчас. Если он, конечно, не отзовётся более традиционным способом, — Родион кивнул на телефон, который Ул всё ещё держал в руках, периодически набирая номер.

— И как мы будем искать эту деревню? — осведомилась Фреда.

Родион отобрал телефон у Ула и вывел на нём карту окрестностей Мурома. Некоторое время все её разглядывали, потом Ул предложил:

— Двойками на пегах?

Макс мотнул головой.

— П-пегов м-мало, нам ещё ны-ырять…

— Значит, кому-то придётся заняться пешим туризмом, – подвел итог Родион. — Желающие есть?