V. Способы расширения феодальной собственности

Если феодальные повинности, сделавшиеся тягостными и несправедливыми, когда бароны перестали исполнять роль защитников своих вассалов, колонов и крепостных, и возникли благодаря взаимному соглашению, то земельная собственность знати увеличилась лишь благодаря обману и насилию, главным образом, за счет общинных имуществ. Вначале это был лишь военный пост, [126] порученный временно какому-либо воину, или просто право на земельный надел.

В замечательной XXIV главе «Капитала» об экспроприации сельского населения, к которой я и отсылаю читателя, Маркс показал, каким грубым и беззастенчивым способом сеньоры Шотландии и Англии совершенно обезземелили крестьян. Пожалуй, никакая другая европейская нация не может похвалиться тем, что выкормила аристократию, которая бы совершила монополизацию земли с такой жадностью и свирепостью. Однако и во всех цивилизованных странах крестьяне были обезземелены и лишены своих вековых прав, причем буржуазией и дворянством были пущены в ход все средства, чтобы достичь этой похвальной и прибыльной цели.

Вот некоторые из них. Подати и барщина стали настолько тяжелы, особенно с тех пор как дворяне перестали играть какую-либо полезную роль, что крестьяне, чтобы от них избавиться, соглашались отдать сеньору часть общинной земли села. Эти уступки земли, которых жадно домогались сеньоры, по-видимому, почти всегда достигались с помощью обмана: дворяне подкупали некоторое число крестьян, которые брались устроить сельский сход из них одних, проголосовать за передачу земли. Поэтому во Франции встречаются королевские указы, отменяющие эти решения и постановляющие возвратить земли общине, причем отмечается, что никакая уступка общинных земель недействительна, если она не постановлена всеми жителями села, созванными для решения этого вопроса.

Захватчики общинных земель не всегда прибегали к таким парламентским приемам, часто они их просто отбирали.

В XVI веке, когда быстро развивалась промышленная и торговая буржуазия, на общинные земли зарились и дворяне и многочисленные спекулянты. Население городов росло и, чтобы удовлетворить его возросшие потребности, сельское хозяйство должно было увеличить свою продукцию. Развитие сельского хозяйства стало делом, интересующим все слои общества. Под предлогом расширения пахотных земель спекулянты добились от французских королей указов, разрешающих распахивать невозделываемые земли. В число их они поспешили включить и общинные земли, которые попытались отнять у крестьян; те с оружием в руках стали защищать их; [127] чтобы сломить их сопротивление, захватчики призвали на помощь вооруженную силу государства. Между прочим одним из королей, приславших вооруженную помощь, был и Генрих IV, тот самый, который говорил, что желал бы видеть по воскресеньям в супе каждого крестьянина курицу.

Дворяне, чтобы завладеть крестьянской землей, прибегали к приемам, носившим характер крючкотворства; они утверждали, что крестьяне владеют землей, не имея соответствующих документов, что во многих случаях было совершенно справедливо; они требовали проверки прав на землю, остальную же конфисковывали в свою пользу. Иногда же они действовали и другим способом: завладев бумагами, доказывающими права крестьян на землю, они их сжигали, а раз крестьянин не мог доказать своих прав, то земля оставалась без хозяина и, следовательно, в силу правила — «нет земли без сеньора» — они ее захватывали. Сожжение документов о собственности в 1789 году было лишь ответом на действия дворянства XVI века.

Захваты лесов начались еще раньше. Не заботясь о бумагах, сеньоры присваивали леса и поросли, огораживали их, запрещали крестьянам в них охотиться и лишали крестьян веками установившегося права рубить лес на постройки и дрова. Эти захваты общинных лесов дворянством вызвали огромное недовольство и послужили поводом к сильным бунтам. В Roman du Rou XI столетия крестьянин говорит: «Сеньоры нам причиняют только зло. У них есть все, они могут все, едят все, а нас заставляют жить в бедности и печали... К чему с нами так обращаются? Мы тоже люди, как и они, у нас те же члены, тот же рост, мы так же способны страдать и нас сто на одного... Защитимся от рыцарей, объединимся, и никто не будет господином над нами, и мы сможем рубить деревья, ловить в лесах дичь, в прудах — рыбу и станем в лесах, на лугах и на водах жить по своей воле».

В середине XIV века в северных и центральных провинциях Франции вспыхнула Жакерия89, вызванная попытками дворян запретить крестьянам пользование лесами и водами.

Такие же бунты повторялись в Германии, начиная с возмущения саксов против императора Генриха IV, [128] кончая швабскими крестьянами, которые во времена Лютера90 выступили с оружием в руках против сеньоров, запрещавших им пользоваться лесом и водою.

Отзвуком этого возмущения был такой же кровавый бунт в Эльзасе и Лотарингии.

Эти восстания заставили сеньоров во многих случаях уважать «права пользования» крестьян, и они так прочно установились, что Ля Пуа де Фременвиль в 1760 г. писал: «Они не могли бы быть у них отняты, даже если бы крестьяне ими злоупотребляли, так как право пользования лесом должно считаться вечным, и как таковое, оно также принадлежит ныне живущим крестьянам, как и их будущим наследникам, а тех, кто еще не родился, нельзя лишить приобретенного права». Но буржуазные революционеры не с таким уважением отнеслись к правам крестьян, как феодальный юрист; они их уничтожили в пользу крупной земельной собственности.

Если сеньорам и приходилось иногда склоняться перед «правом пользования» крестьян, то тогда они обыкновенно объявляли, что это ими дарованные привилегии; они считали себя владельцами лесов так же, как потом они предъявили свои права на земли своих вассалов. В средние века, когда свободный человек, владевший аллодом, искал коммендации, то есть покровительства сильнейшего, он приносил ему комок земли, клялся в верности и брал на себя известные повинности, которые или отрабатывал или платил натурой. Тем не менее, он оставался собственником своего поля. Но феодальный сеньор в некоторых провинциях объявлял себя владельцем того, что находится под поверхностью земли., признавая за крестьянами право на ее поверхность, то есть на все то, что есть на ней: постройки, посевы, деревья, урожай, хотя по феодальному праву сеньор не владел недрами, так как для эксплуатации рудника даже на своей земле он должен был испрашивать у короля разрешение, которое давалось лишь на определенное время за плату. Однако, опираясь на такие же юридические фикции, современные бретонские дворяне требуют экспроприации земледельцев, потомков вассалов, их предков. [129]