Не хватит красок, музыки и света,

Чтоб выразить земную красоту.

Умолкли песни ветреного лета,

Уходит день в эфирную волну.

Накинул лес пастельные узоры,

Лёг белый снег, мир изменился вдруг.

Тихонько ночь сомкнёт ресницы-шторы,

Дон-Купидон с земли поднимет лук.

Грядёт зима, и осень с Чуйским трактом

Играет на последний золотой.

За девой юной по дороге лунной

Плывёт хрустальный месяц молодой.

 

Чуйский тракт прикрыт лесополосой до

Горно-Алтайска, и золотой там не редок.

 

 

28

Пока

 

Пойду до Красногорского сворота,

Где на дорогу смотрят тополя.

Пока в голубизне небесного пролёта

Есть богом незабытая земля.

Там берега речушек неглубоких

Исхожены и вдоль, и поперёк.

Птиц небо разбирает по полёту,

Мать сына по походке узнаёт.

Стареет всё: привычки, лица, люди.

Устанет сердце, волос станет сед.

Пусть остаются в памяти глаза и губы,

И слова доброго необъяснимый свет.

Люблю вдаль уходящую дорогу,

Хотя за быстрой модой не гонюсь,

Когда пойду искать страну свободы -

Остановлюсь и Богу помолюсь.      

 

Быструха

Откроет осень бездорожья камни,

И время рек сближает берега.

На гальку неисполненных желаний,

Поверьте, скоро выпадут снега.

Стою и плачу, открывая землю,

Откуда вышел и куда приду.

Зачем живу и почему не внемлю

Последнему осеннему лучу?

Со мною плачут ивы над рекою,

Роняя в воду золото листвы.

Я боль душевной раны успокою

Журчанием Белухинской воды.

 

Быструха – рукав Катуни, в Катуни вода Белухи

 

25

Почтовый голубь

Благополучный сельский вид,

Необходимый вскоре, вскоре.

Лошадка белая стоит,

Почтовый ящик на заборе.

Руками небо наберу и крикну:

 - Силы! - что есть силы.

- Давайте жить! Не ворошить

Свои могилы до могилы.

Смешно рассудку доверять

В неуправляемой заботе, -

Земное счастье измерять

Горстями человечьей плоти.

Края оплавленных сердец

Теряют светлое сиянье,

Горит творения венец

В огне запретного желанья.

У опалённого ствола

Корона царская дымится,

Над территорией орла

Ворона чёрная кружится.

Над чёрной пропастью страстей

По огороду трактор скачет,

Спугнёт почтовых голубей,

Лошадка белая заплачет.

 

 

Колокол

 

Рыдая по зову души

Не жду утешенья иного -

Мечтаю остаться в тиши

Берёзок народного слова.

Редеет лесов полоса,

Зовут меня дали другие.

Плывут над землёй голоса

Тревожного сердца России.

 

 

30

О Чуйском тракте

 

Написано, как в траурной повестке,

А был ли он? - на карте мира нет.

Точнее, об одном всего отрезке

Дороги в сорок человечьих лет.

Не чувствами - слезами понимаю

Рассказы исполинов-тополей,

Которые стихами проверяют

Любого проходящего по ней.

Шумит Катунь, рокочет и играет,

Показывает свой свирепый нрав

И постепенно сильно прижимает

К крутым предгорьям ровный Чуйский тракт.

Что наша жизнь? Вода наполовину,

И в ней, как в зеркале, всегда отражено,

Какою плотной снежною лавиной

Обратную дорогу занесло.

Вся наша жизнь - река наполовину,

Пусть кто-то отрицает этот факт,

Не нужно ставить на реке плотину,

Гримировать не новый Чуйский тракт.

Попробуй сохранить мечту о Боге,

Во имя счастья будущих детей.

Так мне сказали тополя дороги

И люди, проходящие по ней.

 

Чуйский тракт – вечная дорога на Алтае,

тополя – часовые Чуйского тракта.

Все гигантские каменные заломы Катуни образованы

при разрушении естественных плотин в верховьях

водного бассейна реки.

 

 

31

Другое дело

Да много ли мне надо, жеребёнку?

Устану - и до утренней зари…

Тут если упаду - то на соломку,

Теплее в полнакала фонари.

В селе и быть не может по-другому,

Я вижу сквозь оконное стекло –

Буланому, гнедому, вороному

Избушки светятся, и в них тепло.

Состарюсь, или просто надоело

Копытить землю и ходить в узде,

Тогда найду себе другое тело

Или завклубом стану в Соузге.

Облако

 

К заколдованному дому

Я ползу по окоёму.

Наваждение.

Март. Ночами плохо спится,

Фиолетовое снится

Настроение.

Поболтаюсь, где попало,

Перелётным не пристало,

Жить заботами.

Силы ветра не хватает,

Над Алтаем пролетаю

Мимолётами.

Вырываюсь, убегаю,

Пеший конных догоняю.

Пыль столичная

Вьётся,

Хочется забыться,

В синем небе раствориться,

Это - личное.

 

Соузга - примерно, как Козулька;

лампы в селе горят в полнакала.

 

32

В горы

 

Я в жизнь теперь иду иначе,

По берегам туземной Качи.

Но всех милей одна подружка -

Речушка Старая Бардушка.

Я с ней молитву прочитаю

Любви источнику - Алтаю.

Здесь небу горняя Россия

Всегда поёт: «Aвe Мария».

 

 

А так же

Ценю за вкус краюху хлеба,

За искры - угольное небо.

Из ягод - красную смородину,

Из ткани - ситцевую родину.

За дождь - душевные пустыни,

За милосердие - святыни.

Я среди гор люблю долину,

А так же Галю и Полину.

Мне вдохновением - дорога

И упование на Бога.

 

 

Предки

           Володе Макарю и его сыну Ивану

Глянь с Николаевской горы –

Дымит деревня Хабары.

Там жил и плотник, и звонарь,

И бабник - Владим и р Макарь.

Предтеча Грозного Ивана

Ползёт из бани до дивана,

А мать у стареньких ворот

Который год сыночка ждёт.

Без атамана, со свечами

Стоят унылые сельчане.

 

29

Междуречье

 

          Любови Квасовой - моей тёте

Меж Бией и Катунью есть селенье -

Воинственная Старая Барда.

Болит душа, и в поисках спасенья,

Рискнём разок наведаться туда.

Нам выпишет рецепт выздоровленья

Задиристый народный разговор,

Искристый юмор - нить воображенья…

Ужели мы на месте до сих пор?

С высокой гривы спустимся в долину,

Послушаем зубастую фрезу,

Любую мало-мальскую скотину

Узнаю сквозь невольную слезу.

Земного счастья ищет человечек

И разными дорогами шагал -

Святой воды из мелководных речек

Алтай в чужие руки не отдал.

Сал о м - твоим горам, лесам и солнцу,

Любимой обитаемой земле,

Старинному колодцу и оконцу,

Солонке и буханке на столе.

- Здоров ли ты, Алтай - седой родитель?

- Здоров, сынок, и ты бывай здоров.

Недаром жук - растительный вредитель -

Боится рук крестьянских докторов.

Таинственное чудо - эти руки,

Ищи-свищи, надёжней не найти,

Все вынесут лишения и муки,

Но не оставят трудного пути.

За зло не мстят, от них покоем веет.

Уже видны крестьянские дома,

Дыши, душа, ровнее, поскорее

Спеши забыть ухабы-города.

И покатиться - мёдом, да по воску,

На небосводе звёзды собирать,

Влюбиться в кумандинскую берёзку,

У берега русалку целовать.

 

34

И если вы не спрятались за маску,

И если не остужены сердца,

То сможете продолжить эту сказку

До самого счастливого конца.

 

Залп «Авроры»

 

               Михаилу Кузьмичу из Турочака

Пробил четверг среде капитализма,

Движению предшествует глагол,

«Вперёд, обры, к победе коммунизма!» -

Картавит вождь - этнический монгол.

 

- Наслушались воинственных речей,

Окопы в рост, братва, бросай лопаты,

Берёшь кредит у царских палачей

В швейцарском банке и - айда до хаты!

 

Рыбацкий флот врага атаковал,

Удачный выстрел потопил эсминец,

По Керенскому бухнул наповал

Серёга Пилипенко - кумандинец.

 

Забавные настали времена,

Открылись игровые павильоны,

Пропили боевые ордена

Угорские лихие батальоны…

 

Городовой, колодками бренча,

Притормозил, спросил: «Была ли драка?»,

Так это всё проделки Кузьмича -

Хозяина тайги из Турочака.

 

А сам сказитель в согру упорол,

Пока от смеха утирали слёзы

И самогонку ставили на стол

Весёлые алтайские берёзы.

                                         

Согра – низина на Алтае

35

Нас затопило

                         Ольге Монастырской

Нас затопило, гуляет вода в огороде,

Дом зацепился углами за суши кусок,

Старый индеец в калошах на мокрой дороге,

Перебирает ногами чапшинский песок.

 

Только случайный прохожий

в таёжном народе

Может сухим пронести мимо рта туесок,

В луже елозит уазик - к дождливой погоде,

Рыкает, как алмасты, и пускает дымок.

 

Выйду из дома, напялю китайские бродни,

Воздух родного аула - моя анаша,

Стукну лопаткой, как будто копаем сегодня,

Снег посмотрел, посмотрел и сошёл с Елтоша.

 

Год кумандинцы не видели чёрного хлеба,

Дани не брали деньгами - хватало скота,

Хочется выключить свет,

чтобы вызвездить небо,

Сбить половинку луны для голодного рта.

 

 

* * *

                                           Наде Омелко

Шершавый осколок разбитой России –

Хакасские скулы, глаза голубые.

О чём в своих песнях камлали акыны?

Динлины вернулись, вернулись динлины!

Бескрайние степи, высокое небо,

Сто первое имя Бориса и Глеба…

Сто первый виток векового итога,

Повержено время, и снова – дорога!...

 

Кумандинцы - народность северного Алтая, Елтош – гора.

Динлины – легендарный древний народ в Минусинской котловине.

36

 

Ждать

 

Ни вьюги, ни ветры, ни темень, ни грозы –

Рай.

Луга да покосы, холмы и берёзы,

И Николай.

Огни да пожары, война, комиссары –

Стон.

Три дня до победы, пайки да обеды –

Звон.

Ханжи и кликуши, вор ы, волокуши –

Мор.

Зэка, голодранцы, цыгане и танцы –

Хор.

И быстрое время, я встал на колени –

Мать.

Назло приговору нести триколору –

Ждать.

 

 

Острова на Катуни

             Маргарите Терентьевне Володиной

Газводы попросили у неба,

Получили холодный ответ.

В замешательстве крикнули: «Хлеба»,

Только эхо ответило: «Нет».

Минеральная влага в Катуни,

Газ из хлеба в Москве выдают,

Серебра на зелёной латуни

Наварили и плохо жуют.

Тут посуше дрова выбирают,

На плаву сохраняют слова,

И по Чуйскому тракту гуляют

Острова, острова, острова.

 

Жители катунских сёл собирают сушняк на островах,

и ещё - они за словом в карман не лезут.

33

- Я, старики, родни не постыжусь,

Сниму с себя фамильную рубаху,

Кто верит в Бога - Богу помолюсь,

В Аллаха верит - помолюсь Аллаху.

 

- Красиво пишешь, передвижник Стас,

Уделал басурманскую машину,

Колёса прикрутил на тарантас -

Не нравится Чубайсу и бензину.

 

Свобода слова, что ни говори,

Газетами торгует председатель,

Скучают журналистов патрули,

Потерян политический предатель.

 

Воздушные пускают корабли,

За деньги можно в море умываться.

- А если полдеревни на мели?

- Пешком до Волги-матушки податься.

 

- Однако, русских песен не поют?

- Ломают клуб, химичат дискотеку,

Сломают дискотеку, поплюют,

И снова легче станет человеку.

 

Нетрезвому российскому бомжу

Земного счастья мало выпадает,

Так я пойду… к Терентьевне зайду -

Покруче Нострадамуса гадает.

 

Всё по тексту – правда, точнее, фотография.

Маргарита Терентьевна – администратор клуба и

 по совместительству – вышибала  на дискотеке.

38

Green Peace

                                      Олегу Пермякову

Опять кружит земная карусель

Green Peace по траектории Бианки.

Опять украл цыганочку цыган,

И каждому цыгану - по цыганке.

Олежка - вольный северный олень,

Марал саянский, жеребец монгольский.

Натуралисту никогда не лень

Переводить с долганского на польский.

 

Окончит хоровод полярный день

Среди пустынь норильского уюта,

Про это знает даже лысый пень

«Гражданпроекта» - горе-института.

 

Под белым флагом вырвались они

Из тундры - в заповедники востока,

Где вожаки - сидельцы мужики

Корячились сурово и жестоко.

 

Марал - он, что саянский, что алтайский,

Viagra этим хлопцам ни к чему.

Не понимает бык язык китайский,

Зовёт свою маральную жену.

 

Та - русская, с густой татарской кровью,

До Лены гэть, или на Мане петь,

Бурлит такою полною любовью,

Что легче утонуть, чем умереть.

 

Свежа, как мир, её мамаша Сара,

В реке Оке, на лодочке плыла.

Вам в лодке тесно и свободы мало?

Россия-мать вернёт, что забрала.

 

Россия-мама, вам мои проспекты,

Я ваш порыв не смею, не сужу,

 

39

Уставы - строевые диалекты -

На свой язык любви перевожу.

 

Нужны Парижу деньги? Се ля ви!

Шурши, ля фам, и не ищите сдачи.

А русскому маралу для любви?

Кусочек соли и глоток удачи!

 

О, суета сует в подлунном мире!

В крови не догорит, в земле сгниёт,

Душе - проспект побольше и пошире,

Всё стадо ровно, вожаки - вперёд.

 

«Ура - она!!!» - с трибуны мавзолея,

«Посеем! Соберём!». Потом пожнём?

В Париже «бистро», тут ещё быстрее.

Да ладно, живы будем - не помрём.

 

Олежка, милый, что ты скачешь, глупый,

Копытами своими сваи бьёшь.

Ты для вождей под микроскопной лупой

Две жизни за одну не проживёшь.

 

Ты прожил три. Две? Три сменил квартиры,

Три важенки, трёх жеребят пасёшь…

Твой подвиг не оценят командиры.

Да ладно, живы будем - не помрёшь.

 

Чеканим счастье голыми руками,

Не выдаём чужое за своё,

В бутылочку играем вечерами.

А заболеем? Ищем мумиё.

 

Цветите, юные, и здоровейте телом [1] …

И осенью, на ветреной заре,

Опять за старое, маралы, грешным делом…

 

 

40

Нострадамус

                            моему поколению

Как незаметно время пролетает,

Качается под ветром русский лес,

Днём складывает, ночью вычитает,

Днём правит бал и ночью тот же бес.

 

Природа начинается с зимы,

Питательные снежные покровы.

- Ну, как живёте, горе-пацаны?

Чего мычат кормилицы-коровы?

 

- Живём помалу, всё бы ничего,

Да внуки ни хрена не помогают,

Сидят - на электронное кино,

Мышей там, или чёртиков гоняют.

 

- Сорняк не сортирует русский лес,

Вы рано паникуете, старушки,

Нарубит ёлок лыжник МЧС

И выдернет деревья за верхушки.

 

Куда идёт ходячий анекдот,

И поп кого к причастью допускает,

И как богобоязненный народ,

Законы и порядки уважает?

 

- Сосед наш, Николай - природный зверь,

Не брат ли твой? – похожи, Табакаев,

Футболом занимался, сам проверь -

Не мажет, говорит: «Учил Дасаев».

 

Пожарник он, крутой менталитет,

Закрыл - забылся, стукнешь - появился,

На шее серп, в кармане пистолет,

Какой там храм, да сроду не молился!

 

37

Привет, Абрам, февраль морозит круто,

Поднимем левой, тост за милых дам.

Служи им, брат, я лишнее отдам

Бомжу на лавке возле института.

 

Гурман напрасно в сале шило прячет,

Рецепты перепутаны. Итак –

Кто в Астану на курултай поскачет?

Хохол, москаль и мамин сибиряк.

 

 

Ходынское поле

                           Валерию Мазарскому

Не замай Запорожскую сечь!

Мастера револьверного звона,

Чтобы пару патронов сберечь,

Задавили расстригу Гапона.

 

Будет бой – раз толпа собралась,

Голос крови – народная воля.

 - Она вертится! – крикнул Тарас.

Вся Россия – Ходынское поле.

 

- Я под пытками духом ослаб.

Тяжела ты, рука Мономаха.

 - Где ж ты, батя!? – воскликнул Остап.

Вся Россия – Колымская плаха.

 

Вы топили трусливых жидов,

А хотели классической драки.

В рукопашной горячих голов

Хороши полукровки поляки.

 

Принимайте церковный кагор,

Выбирайте работу посуше.

Гоголь бросил в огонь приговор,

Чтоб спасти полумёртвые души.

 

курултай – «светский раут» в Великой Степи, вечный ритуал

 

42

Броневик

 

                                     Олегу Глухенькому

По Красноярску дую со всей дури,

А что же вы хотели, мать твою?

Я и слепой мечтаю о натуре,

И глухонький - Поздееву пою.

По улицам с машинами кочую

За призраками ржавого меча,

Под барабанный рокот марширую,

Под неусыпным оком Ильича.

Дорога - беспощадная борьба,

На направленьи главного удара

Стреляет пятиствольная судьба

По воле металлического шара.

Отмычка в дверь, потом удар в стекло,

Несутся дни, как эхо от «Авроры»,

На карте - жизнь, под картою - вино,

И линии судьбы, как косогоры.

Долой царя и вместе с ним коня.

Вращается на ободе покрышка.

Какая она круглая, Земля!

Привет тебе, Олег. Привет, братишка!

 

 

Рубаха-парень

 

Скрипит забытая калитка,

Гуляет ветер в вышине,

В скафандр прячется улитка,

Крапива тянется к луне.

Шагает шум к стене покоя,

Рисует пыль ажурный мост,

Прицелясь в небо голубое,

Леса поют последний тост.

Прах в избирательные урны

Бросает двадцать первый век,

И нерасчётливо, и бурно

Стартует новый человек.

 

43

 

Лётная школа

 

                         Александру Лебедю

Сюда я обязательно вернусь,

Большой соблазн - обратно возвратиться.

Греми, геликоптёрная страница,

Маши крылом, казарменная Русь.

 

Упрямые в горах проводники;

Фарфоровыми сжали кулаками,

Насупились листвяжными бровями,

Надвинули железные штыки.

 

Свинцовые шпаги

Был бы чёрным, да будь хоть самым…

Но кто-то выкрасил меня в хаки.

Раз-раз левой! Раз-раз правой!

(Вячеслав Бутусов)

Отмеряя по двадцать шагов

Над дубами Булонского леса,

Эскадрилия ржавых штыков

Примеряла фуфайку Дантеса.

Изводя единицы в нули

В километрах казённой бумаги,

Распадаясь на комья земли,

Прогремели свинцовые шпаги.

 

геликоптёр – вертолёт (устар.)

 

 

44

Разменял

 

Под небесным палантином

             потревожена земля.

Над дорожным серпантином –

                               тополя.

Вижу сосны, вижу ели

                              вдалеке,

И иду к конечной цели

                              налегке.

Ты веди меня, дорога,

                               на юга,

Там родня моя – убога,

                                дорога.

Каракольские озёра

           и Семинский перевал,

Ах вы, горы, мои горы,

                               я устал.

Я устал душой и плачу

                               на бегу.

Я слезу смахну, а сдачу -

                               берегу.

Мамин-Сибиряк

                  Сергею Попову, Виктору Баркову

Всё снова так, как получалось раньше,

Китаец строит дом – считай, капут.

Прибалты россиян послали дальше,

Но русские с прибалтами живут.

Строгают стрелы гордые чеченцы,

Калмыки наконечники куют,

Чтоб не скучал русскоязычный люд

Из «фатерлянда» возвратятся немцы.

 

Скажи-ка, друг, откуда взяли моду

Обманывать московских егерей?

Мордвин, татарин не дотянет сроду,

До леса доползёт один… еврей.

 

41

Молочная река

 

Примчалась туча, заплескала скатерть

На склоны гор разл и ла молоко,

Пришёл из рейса работяга-катер

И булькал кружкой, слышно далеко.

 

Упало небо в воды Чулышмана,

Дыханье кедра воздух растворил,

Укутан берег хлопьями тумана,

И соткан мир из сказочных белил.

 

 

Машина времени

                          Марине Плавко

На горизонте догорало пламя,

Пока заря боролась с темнотой,

День, уходя, малиновое знамя,

Сворачивал невидимой рукой.

В озоновую тунику одета,

Гоня перед собою облака,

В нирвану погружается планета

Часов на шесть, как будто на века.

Разрядами неоновой лучины

По линиям, указанным судьбой,

Вибрацией Вселенской паутины

Покатится процесс переходной.

Когда-нибудь и я соединю

В последний раз земные электроды,

И часовыми в комнату твою

Войдут минуты - наши антиподы.

 

 

Чулышман – река, наполняющая Телецкое озеро

46

Подарок

Я ключ отыскал от волшебной двери –

Такого богатства не видел ни разу,

Мне голос сказал: всё, что хочешь бери,

И я выбираю стеклянную вазу.

 

Пусть хлопают дверью земные года,

В холодное утро хрустальную фразу

Поэт написал: даже небо – слюда,

И я выбираю стеклянную вазу.

 

 

Этюд

 

Под фотовспышкой солнцепозитива

Златым лучом очерчена земля.

Плывут по воздуху речные ивы,

И шелестят слюдою тополя.

В зеркальную хрустальную дорожку

Рассыпались бенгальские огни.

Серебряные нити и серёжки

Сплетаются под гребнями волны.

Талантливым художником природы

Как образ времени задумана река,

И атрибут непреходящей моды -

небесные туманы – облака.

И почему-то так неодолимо

Нас тянет к ослепительной звезде,

Где звездолёт земного пилигрима -

Промчится плоский камень по воде.

 

 

На ходу, впопыхах

 

Пешеходную радость босую

Я измерю в коротких стихах

И полмира в уме нарисую

Сам себе, на ходу, впопыхах.

 

47

 

* * *

                Нине и Александру (поэтам)

Вас Бог простит за всё, за всё на свете

В любви своей и в лирике своей.

Ведь Он всё видит и легко заметит

Своих капризных маленьких детей.

 

Поверьте, нас осталось здесь немного,

Вы слышите, все те, с кем говорю.

Так пусть же будет светлою дорога

К последнему Небесному Огню.

 

 

Чёрный квадрат

 

                       Сергею Пилипенко

Своей судьбы венец достойный,

Не знаменит и не богат,

Угольно-чёрный, чисто чёрный,

Прямоугольный, как квадрат.

 

Изображаю от испуга

Прыжок с любого этажа,

Когда увижу в центре круга

Два перекрещенных ножа.

 

Иду туда, куда не звали,

Из дали в дали, и вдали

Сегодня видится едва ли

Край обет о ванной земли.

 

Не в силах выпрыгнуть наружу,

Гляжу на мир исподтишка,

И на стекле рисую в стужу

Проём Игольного Ушка.

 

Игольное Ушко - ворота испытаний в Иерусалиме

 

48

Новый год

 

Из-за горки аукнет убитая пушка,

Выпивоха стреляет железную медь,

И народный рыбак - Санта-Клаус Хлопушка

Куражом починяет дырявую сеть.

 

Туруханскую бухту молотит винтами,

Рубит сабелькой эхо в таёжной глуши,

И летят облака затяжными прыжками,

Над унылой пустыней озябшей души.

 

Будет дождь или снег, будет ветер-ребёнок

Заполярную ось, ускоряясь, вертеть,

И за 30 секунд годовой оленёнок

Распечатает «фанту» и научится петь.

Розовая лира

 

Извечно из Эдема путь земной

Усеян густо острыми шипами,

И посох пилигрима мы с тобой

Берём незащищёнными руками.

Дрожат на листьях капельки росы,

Избыток чувств - рассеянные слёзы.

Мы - пленники и дети красоты 

Приветствуем сибирские морозы.

Летят на землю чудо-лепестки

Из сотканного временем эфира,

И квантами из солнечной реки

С небес струится Розовая Лира.

 

45

Холодная катунская вода

 

Стремительно проносятся года,

И на глазах меняется природа,

Родная сторона, ты хороша всегда –

В любое время года, в любое время года.

 

Достаточно волшебного огня

В небесной просини.

Пусть снова полыхает для тебя

Багрянец осени, багрянец осени.

 

Домой до Красногорского села

Веди меня, знакомая дорожка,

Там у дороги матушка моя

С ведром картошки, с ведром картошки.

 

В любое время года дорога,

А в октябре не выразишь словами -

Холодная катунская вода

с прозрачными зелёными глазами.

 

 

Человек из дерева

 

Завершаем космический бег,

Всё рассчитано и проверено,

Подплывает к земле человек

От большого дерева.

 

При дрожании сомкнутых век

Оправдаемся – молодо-зелено,

Настоит на своём человек

Из сухого дерева.

 

Пятипрофильный камерный шум,

Отработало сердце уверенно,

Не меняет на пластик костюм

Человек из дерева.

50

 

ЦЫГАНЩИНА