Сталелитейный завод, недалеко от рюссанжа, Франция

 

Хэнсен рявкал приказы, но Валентина едва ли слушала и сознательно сотрудничала больше с Нобору, единственным в команде, кто считался с ней на равных. Она привела его к вертикальной щели, где стена из листового металла, казалось, была отогнута назад достаточно, чтобы позволить человеку пролезть.

Она проскользнула внутрь, включила свой фонарик и обнаружила пещерного типа склад с широкими бетонными перекрытиями и разбитыми световыми люками, словно сквозь них сбросили бомбы, дабы сработать внутри и разорвать на куски кирпичные стены, проржавевшие лестницы и мостики. Решетки из прутов железа и бетонные перемычки были обтянуты толстым слоем паутины, и в свете фонарика было видно, как через них сочится пыль.

Валентина задалась вопросом, была ли эта пыль поднята ими или кем-то другим. Она какое-то время осматривала помещение, уже почти слыша суету призраков-сталеваров, которые не обращали внимания на огонь, плескавшийся повсюду, шипение воды, слышала крики мужчин о подготовке к новой погрузке. Так было в начале 1990-х годов, когда завод процветал.

Нобору внезапно выругался по-японски позади нее, а Валентина услышала треск ломающегося дерева.

Она развернулась и увидела, что его нога провались под пол до колена.

— Держись, держись...

Он начал валиться на бок и, застонал, что подвернул ногу. Она обхватила его руками за подмышки, выругалась и потащила наверх.

Но затем сама провалилась обеими ногами под гнилые половицы. Майя выпустила Нобору, и ладонями шлепнулась об пол, тем самым, остановив падение, и тяжело дыша. На мгновение она повисла, колотя ногами воздух и кашляя от вздымающейся в лицо пыли. Да, только что на своей шкуре они узнали, что у завода был подвал. Нобору все же смог освободить ногу, затем подползти со стороны и обхватить Майю сзади.

— Не наваливайся так сильно, — прошептала она, когда он поднял ее, и уже через несколько секунд она снова сидела на полу и осматривала ноги на предмет порезов.

Они быструю отдышались, затем Майя и Нобору направили свои фонарики на пол: зола, пыль и что-то похожее на ил или глину от кирпичей, покрывало темную дорожку из широких деревянных досок, и на всей этой пыли были видны следы десятков ног различного размера. Дети, взрослые, разного рода люди отваживались играть или исследовать этот завод на протяжении многих лет. Она попытаться отыскать какие-нибудь более свежие следы, но через какое-то время она, наконец, заметила свежий пролом в полу. Майя подошла к нему, направила свет фонарика в пролом и обнаружила пересекающиеся трубы и блеск воды глубоко внизу. Затем переместила свет и заметила канал внизу. А теперь, с этого нового угла обзора, она посмотрела вверх.

А вот и они: свежие следы, ведущие к лестничному пролету. Она наклонила голову в сторону Нобору, и они поднялись.

Шаги Валентины громко звякали на ступеньках, и она поморщилась. Свет фонарика отчетливо показывал, что следы точно есть на третьей ступеньке, но не дальше. Странно.

Нобору посветил фонариком над лестничной клеткой.

— Что? — спросила она, но затем поняла.

Здесь Фишер полез вверх.

И теперь они были легкой добычей. Она представила его, нисходящего снизу-вверх, как паука, который вот-вот готов вонзить ей в шею свои "клыки" со снотворным или чем похуже. Она задержала дыхание, и на несколько секунд ей стало жутко страшно.

 

* * *

 

ГИЛЛЕСПИ оказалась в паре с коротышкой Эймсом, и за то время, пока она следовала за ним вдоль восточной внешней стены завода, она дважды планировала его убийство.

В первом сценарии был задействован нож. Во втором она пускала ему пулю в затылок. Но затем она осознала, что эти методы были слишком милосердными и быстрыми. Она продумывала более медленные способы, изощренные, как с использованием воды, насекомых, и, как бы не позабыть... огня.

Она задавалась вопросом, знали ли остальные о его прошлом. Они все были шпионами, и должны были тщательно изучить друг друга, как в профессиональном, так и в личном плане. У Гиллеспи было много друзей в военной разведке, которые могли обеспечить ее всем необходимым. О смерти семьи Эймса, погибшей в огне, она узнала из газеты. Мир был несправедлив, и для Эймса это были не просто слова. Вся его личность была сформирована двумя фактами: потерей своей семьи и его ростом. Он, вероятно, спрашивал себя: " Почему моя семья должна была погибнуть? Почему я не могу быть выше?" Гиллеспи порой думала, что полностью разгадала его натуру, и были времена, когда она могла всмотреться через все его высказывания и увидеть за ними испуганного маленького мальчика. Она хотела симпатизировать ему, прочувствовать его боль, сказать, что все будет в порядке, и если он просто отбросит все свои баррикады, то люди смогут ему помочь.

Но Эймс был таким уродом, что помочь ему не представлялось возможным.

— Притормози, — сказала она ему. — Ты туда не один идешь.

— Ты обо мне беспокоишься, милая?

— Ну, если с тобой что-то случится, я хочу быть уверенной, что это так и останется.

— Здорово. Я тебя тоже прикрою.

— И запомни, мы берем его живым.

— Чтобы вы могли отпраздновать воссоединение?

— Конечно. А что, хочешь посмотреть?

Он фыркнул.

— Смотри, здесь дверь.

Он дернул за искореженный кусок металла, и они вышли на лестничную площадку. Луч света фонарика пробежал по высокому потолку.

 

* * *

 

ХЭНСЕН прибег к классическому методу Сэма Фишера, проникнув с крыши. Он ощутил легкую тоску на этот счет. Здесь он имитировал поведение человека, который должен был быть его наставником, но стал мишенью. Предположение заключалось в том, чтобы думать как Фишер, и поймать его, но опять же, он знал, что вы поступите именно так, поэтому возможно, он прибег к каким-то маневрам не совсем в своем стиле...

Возможно, думать и предугадывать было слишком сложно, полагал Хэнсен... что было, конечно, размышлением. Снова. Мистеру Ученой Степени нужно было отключить свой большой мозг.

Хэнсен вспугнул стаю спящих голубей, которые, едва не сбили его с ног, когда он добрался до верха внешней лестницы, проходящей вдоль западной стороны завода. Он отмахнулся от них, затем тихо проскользнул в сторону дверного проема на крыше. Сама дверь уже давно отсутствовала, и лежала в стороне, возле противоположной стеной, и Хэнсен спустился вниз по металлической лестнице, держась одной рукой за перила. Он добрался до верхнего этажа, половицы которого там и тут были вырваны, скорее всего, мародерами, и осторожно продолжил двигаться по направлению к центру огромного помещения.

— Мы думаем, он забрался на второй этаж, — сказала Валентина.

— Принято, — сказал Хэнсен. — Я наверху.

Хэнсен глянул вниз сквозь прямоугольное отверстие в полу, потерял равновесие и протянул руку к стене, но его рука прошла мимо. Он соскользнул на пол, приземляясь поперек куска сломанной трубы и вырывая несколько обломков бетона, которые, кувыркаясь, полетели в дыру. Он подавил проклятия, встал и затем аккуратно выбрал место следующего шага, ступая на прочные с виду доски и высматривая спуск на второй этаж.

Он заметил винтовую лестницу из кованого железа слева от себя и пошел по направлению к ней.

Даже когда его нога опустилась, он осознал, что доска на полу не выдержит его вес. Да, он был хорошим знатоком крепкого на вид дерева, ладно. Доска внезапно треснула...

И вот он провалился ногой вниз, сохранив молчание в акте абсолютной самодисциплины. Звук падения выдал его местоположение. Не было нужды, чтобы выдавать себя еще чем-либо.

Наконец, он вздохнул и напрягся, чтобы вытащить себя, ощущая жжение в плечах и трицепсах. Одна его нога была согнута так, чтобы он мог опираться на колено, в то время другая нога провалилась сквозь пол, застряв между досок верхней частью бедра. Он подогнул левую стопу под себя, и сел на нее, чтобы облегчить боль, пронзающую в его бедро. Он потянул к себе правую ногу. Ничего.

"Лидер команды. Человек, который был в России и вернулся. Герой, не правда ли?"

Он сжал руки в кулаки и подумал о веренице эпитетов, которые бы даже монахинь заставили упасть в обморок на месте. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Принять ошибку и двигаться дальше. Не было времени на самобичевание.

Покорно, он прошептал в СВП:

— Я застрял.

Хэнсен снова дернул ногу, но на этот раз почувствовал, что зацепился ногой за что-то, возможно за шнур питания.

— Срань!

"Ох, черт..."

Он сказал это слишком громко.

— Держись. Мы почти добрались до тебя, — сказал Эймс через имплант.

Через несколько секунд они уже были там, Эймс протянул ему руку.

— Нет, — сказал ему Хэнсен. — Я за что-то зацепился.

Он посмотрел на Гиллеспи.

— Спустись вниз.

Она пошла в сторону лестницы, в то время как Эймс подошел к нему и прошептал.

— Как дела, Бенджамин? Двигаешься путем наименьшего сопротивления?

— Ох, какой ты забавный ублюдок.

— Веселый. Смеюсь и плачу, пока Фишер удирает.

Хэнсен сказал Эймсу, куда ему следовало пойти, и он встал, сделав несколько шагов назад.

— Никакого уважения.

— Ладно, понятно, что случилось, — сказала Гиллеспи через имплант. — Твоя лодыжка... Что за черт? Твоя стопа тут обвязана каким-то шнуром.

— Что? Каким шнуром? — спросил он.

— Похоже на паракорд.

Хэнсен вздрогнул.

"Господи боже!"

Фишер привязал его к столбу! Фишер был так близко!

 

* * *

 

ЭЙМС собирался было открыть рот, но в этот момент чья-то рука обхватила его горло и, подняв над полом, затащила в темноту позади, прежде чем он смог отреагировать. Он задыхался, потянулся вверх и пытался ухватиться за руку, которая как кусок стали, сжимала его глотку, давя еще сильнее.

Он попытался вздохнуть. Попытался.

А затем было мгновение паники прямо перед тем как провалиться... в темноту.

— Эймс? Эймс? — Хэнсен вертел головой вокруг, когда паракорд внезапно соскользнул с его ноги.

— Ладно, ты теперь свободен, — снизу сказала Гиллеспи.

Хэнсен дернул еще раз, затем, наконец, вывернул свое бедро и ногу, сломав при этом древесину. Он перекатился на левый бок и высвободил себя от пола.

Гиллеспи поспешила взбежать по лестнице, огляделась вокруг, затем сказала:

— Где Эймс?

— Я не знаю. Эймс?

Они ждали. Он не отвечал через свой СВП.

— Посмотри, может, он полез на крышу.

Она кивнула, убежала прочь.

— Ох, черт...

Хэнсен проверил свой ОПСАТ.

Пришло входящее сообщение, и идентификационный номер ОПСАТа подсказывал, что эта заметка пришла от Эймса:

 

"НЕПОЛАДКИ С СВП. НЕОПЕРАБЕЛЬНЫЕ. ДВИЖЕНИЕ НА НИЖНИХ ЭТАЖАХ, СЕВЕРНАЯ СТОРОНА; ИЗУЧАЮ ".

 

Эймс переключил переговоры команды с "ГОЛОСОВОЙ" на "ГОЛОСОВУЮ И ТЕКСТОВУЮ ШИФРОВКУ", на случай проблем с СВП, что само по себе было подозрительно. Почему он внезапно ускользнул в одиночку, они обсудят потом. В этом Хэнсен был уверен.

— Мы уже на подвале, — доложила Валентина. — Пока ничего нет.

ОПСАТ расшифровал доклад Майи, и скинул сообщение от Гиллеспи, что северная сторона третьего этажа — чисто.

— Эймс, докладывай, — приказал Хэнсен. — Назови местоположение. Эймс, ответь...

Ничего не было.

На расстоянии послышался скрип изгибающейся половицы, одновременно и сверху и снизу, а затем топот сапог и легкий стон откуда-то с трубы позади него.

Хэнсен сделал шаг вперед, направляя луч света от фонарика в сторону люка, которого не видел раньше, и кучи обвалившихся кирпичей. И за кучей он заметил ботинок. Он начал поиск оттуда, задержав дыхание, а затем развернулся, посмотрел вниз и увидел его: Эймса, лежащего на спине, мертвого или без сознания. Его винтовка лежала рядом с ним, но магазин был извлечен, а кобура для пистолета SC пуста. Фишер забрал его оружие.

Для начала, Хэнсен опустился на колени и проверил шею Эймса на наличие пульса на сонной артерии: сильный и устойчивый.

"Проклятье!"

Фишер был чертовым призраком, совершенно бесшумным.

— Это Хэнсен. Я...

Он оборвал себя, когда громкое падение, хруст камней и треск других половиц, разнеслись эхом по всему заводу.

— Что это было? — воскликнул Хэнсен. — Докладывайте!

 

24

 

Валентина бежала трусцой в сторону западной стороны завода, затем быстро остановилась и оглянулась через плечо, когда кто-то провалился сквозь пол.

Проломленная древесина продолжала падать вниз, и откуда-то снизу донесся эхом громкий всплеск.

— Нейтан, ты это слышал?

— Ага, я возвращаюсь к тебе, — ответил он.

Они с Нобору встретились в центре первого этажа, и свет их фонариков привел к пролому в половицам размером с человека. Из поперечных балок торчали куски древесины, Валентина отпихнула несколько штук в сторону и направила свет фонаря вниз, в то время как Нобору, оказавшийся рядом, осматривал область с винтовкой наготове.

Внизу оказался канал черной слизистой жидкостью, обнесенный гладкими бетонными стенами, которые выступами на метровую высоту над жижей. Что было более важно: следы нарушения поверхности водорослей, маслянистые лужи и лопнувшие пузырьки в темноте.

— Вот он! — воскликнул Нобору; затем припал на колено и выстрелил свой первый "Ватный шарик".

Валентина выхватила свою винтовку и выстрелила своим снарядом, Нобору сделал еще один выстрел, затем переключился на боевые патроны, стреляя слева и справа от Фишера, чтобы взять его в тиски.

— Ты что творишь? — вскрикнула она.

— Он же уходит!

— Тебя что, Эймс зовут? Прекрати огонь. Господи, оставайся здесь. Я проверю, сможем ли мы отрезать ему путь.

Она вскочила и бросилась назад в сторону щели в металлической стене, в том месте, где они пролезли в начале.

 

* * *

 

НОБОРУ уже решил, что если ему удастся усыпить Фишера, то он так и сделает; но если придется, то он будет стрелять, чтобы ранить его. Столько всего можно было сделать при помощи "Ватных шариков", "Липких шокеров", "Аэродинамических колец" или гранат со слезоточивым газом, а еще настенных оглушающих мин... особенно когда ваша жертва имела хорошее представление обо всех и каждом из этих нелетальных средств.

Хотя стоило признать, Фишера плохо было видно в воде, но он предпочел бы все же сначала стрелять, а потом уже извиняться. Это, возможно, было единственной вещью, в которой он и Эймс сходились во мнении. Было очевидно, что пробовать брать Фишера живым это как пытаться поймать тигра голыми руками, и веселого в этом мало.

Фишер не собирался заметать следы. Нобору был в этом уверен, но ему все же стоило оставаться на месте на всякий случай. Валентина только что отстранила его от погони. Он мог проигнорировать ее приказ, но опять же, он думал, что может быть, просто может быть, между ними промелькнула искра. Если он даст ей над собой немного власти, то, возможно, она найдет его весьма привлекательным. Он усмехнулся про себя. Такая логика могла быть ошибочной, но когда вы думаете только о своем либидо, то логика, разумеется, была бессильна.

Снизу послышался звук глухого хлопка, почти через мгновение ставшего громче, послышался стук о кусок древесины примерно в тридцати сантиметрах от его локтя.

"Вражеский огонь!"

Нобору отскочил назад, спотыкаясь и падая на задницу, подняв облако пыли вокруг себя.

Фишер возвращался... или он хотел заставить их поверить, что собирался...

— Я тут под обстрелом, — доложил он в СВП.

Еще три выстрела прорвались сквозь древесину, выбивая щепки и улетая в потолок, где срикошетили по бетону. Краем глаза Нобору заметил искры, отскакивающие от камня и стали.

А затем наступила тишина. Он вновь подошел к пролому, сохраняя равновесие с винтовкой и фонариком. Если Фишер хотел поиграть с огнем на поражение, он оказался в нужном месте.

Нобору сглотнул. Он представил старика-шпиона, сидящего тенях, и наблюдающего как Нобору достаточно выставил голову через пролом, а затем — бах! Пуля пробивает лоб Нобору и его последней мыслью будет то, что он был убит за свою глупость.

Он стиснул зубы, сделал вдох, а затем поморщился и украдкой взглянул вниз.

Но снизу в водах канала стояла гробовая тишина.

 

* * *

 

— Оставайся с ним! Оставайся с ним! — приказывал Хэнсен, в то время как Эймс открыл глаза, откашлялся, попытался сглотнуть и состроил гримасу, выражающую боль.

Хэнсен только покачал головой.

— Он забрал твой пистолет и твой ОПСАТ, а еще отключил GPS у ОПСАТа, так что мы не сможем отследить его. Какого черта произошло?

Голос Эймса был низким и хриплым.

— О чем ты говоришь?

— Что значит "О чем я говорю"? Ты тут валяешься на полу. Это был Фишер...

— Это был не он.

— Знаешь, как мы обычно говорили в МТИ? Он тебя вывел из уравнения, как профессор математики вытирает одним махом ластика цифры. Вжжииик. Вот так вот.

Эймс сел и потер глотку.

— Это был не он. Я уверен.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что этот парень был намного больше. Я имею в виду, он был просто огромный. Руки у него как мои бедра. Он бы мог тебя отбросить в сторону как сломанную трансмиссию от машины.

— Не ври, ты стараешься не опозориться.

Эймс сделал глубокий вдох.

— Я не вру.

Хэнсен посмотрел на него.

— Ладно. Этот сукин сын меня достал... а я этого даже не видел или не слышал.

— Фишер. Ну, если ты готов, то тогда поднимайся. Пора двигаться. Ким, Майя, вы где, ребята? Вы его взяли?

 

* * *

 

КИМБЕРЛИ Гиллеспи сильно ударила плечом ржавую дверь пожарного выхода в попытке выбраться наружу. Внизу находился внутренний дворик, и Валентина доложила, что Фишер мог направляться именно туда.

Дверь наконец-то поддалась. С двух сторон внутренний двор окружали крылья главного здания с десятками окон. В дальнем конце дворика росла длинная живая изгородь высотой примерно в три с половиной метра, которая скрывалась за углом. У Фишера было 101 место, чтобы спрятаться, а у нее всего одна пара глаз.

Где-то снаружи, вдалеке, гудела толпа, и она увидела отражение света в облаках, идущего от футбольного стадиона. Если Фишер видел этот свет, то он мог попытаться затеряться среди толпы. Да, это могло сработать, потому как он был бы окружен невинными гражданскими, затрудняющими его захват без поднятия паники или беспорядка.

На его месте она бы точно отправилась туда.

Ким сбежала вниз по лестнице, достигла двора, но что-то (она была не уверена, что именно) заставило ее развернуться в сторону арки и еще раз осмотреться.

И вот он был там, затаился у стены! Он все еще был одет в красную рубашку? Он же сменил одежду, разве нет?

"Два комплекта одинаковой одежды? Что же, не очень-то умно".

— В арке! Внизу на три часа! — доложила она.

Когда она рванула в его сторону, Фишер отступил назад через арку и скрылся из виду в одном из боковых крыльев здания.

Гиллеспи прошла в ту же дверь и побежала вниз до подвала по другой лестнице, оказавшись прямо под щелью в стене, через которую в самом начале проникли Валентина и Нобору.

Она гналась за ним по пятам... но он уже ушел? Как? Это было невозможно.

Кимберли остановилась. Позади нее, через выбитые окна она заметила двух человек пробегавших через двор, возможно, Валентину и Нобору. Они вошли в здание прямо над ней.

Подвал оказался куда больше, чем она ожидала, возможно, даже больше чем футбольный стадион. Рабочие помосты были подвешены над главным каналом, а полдюжины каменных лестничных площадок вели обратно на первый этаж.

Холодок обдувал ее плечи.

Он был близко.

Внезапно три пули откуда-то сверху, ударили по воде, заставив ее нырнуть на пыльный пол.

— Ким, ты в порядке? — спросила Валентина. — Где ты сейчас?

— Я видела выстрелы, — прошептала она. — Он надо мной. Очень близко! Стреляет на поражение!

— Пробуйте взять его живым, — Хэнсен прервал ее в импланте.

Гиллеспи поднялась на ноги и побежала в сторону ближайшей лестницы. На самом верху она оказалась в техническом туннеле, едва ли достаточно широкого для человека, набитым изоляционными проводами, трубами и вмонтированными в стену лестницами.

Свет ее фонарика ухватился за следы ног в пыли. Она остановилась, рассмотрела их. Они выглядели свежими. Ким проследовала по следам до первой лестнице, ржавые ступеньки которой имели явные следы недавнего подъема.

Она взобралась на три метра, оказавшись в узкой шахте, а затем следующие шесть метров вверх привели ее к двери с ржавой ручкой. Она предположила, что достигла первого этажа. Дверная ручка выглядела пыльной. Она продолжила подъем, найдя еще одну дверь на втором этаже — опять же, никаких признаков выхода — а затем еще одну на третьем этаже: также нетронутую. Но лестница выдала следы его прохода, и это отнюдь не был умный способ скрыться.

— Ким, где ты? — спросил Хэнсен.

— Я в какой-то шахте. Проверь меня по карте. Я думаю, он пошел сюда.

— Эй, это Майя. Ким, кажется, я знаю, где ты находишься. Нейтан и я только что проверяли это место, но мы не взбирались наверх.

— Ну, я думаю, он пошел этим путем.

Лестница оканчивалась небольшим люком. Она открыла его, выставила подпорку, затем вылезла наружу, и оказалась на просторах пятнистой гальки и рубероида, покрывавших всю Е-образную крышу здания. В некоторых местах крыша обрушилась: открытые потолочные доски, и остатки световых люков, создавали опасные открытые пространства, грозящие травмами или смертью при падении вниз. Несколько кирпичных дымоходов находились на разных стадиях разрушения, их силуэты напоминали торчащие зубы.

На западе три башнеподобных строения навеяли мысль, что она стояла посреди крыши средневекового замка, а на севере и западе двор был окружен двумя другими крыльями здания Е-образной формы. Она была на приличной высоте; поправка, на этой чертовой высоте, примерно тридцать метров, и хоть она не боялась высоты, но стоять на крыше ветхой постройки с одним лишь тусклым светом от ее фонарика, который мог помочь ей найти безопасный путь обратно, было не самым утешительным.

Она подумала, что услышала шаркающие звуки на севере, затем направила свет фонарика на выступающие балки, и подумала, что возможно нашла следы ног. Медленно и осторожно последовала за ними в сторону северного крыла.

Сосредоточившись взглядом на крыше, она не заметила дерево, когда обходила один из дымоходов. Перед ней стоял колоссального размера дуб, чьи сучья и тяжелые ветви нависали над крышей, словно когти какого-то зверя, готового растерзать камни и сталь здания.

Она сделала еще несколько шагов, подняла свой фонарик...

А вот и он, стоит на выступе, повернувшись спиной и уже собравшись залезть на дерево.

Ошарашенная его появлением, она не могла вымолвить и слова, и когда все же смогла, ее голос прозвучал неузнаваемо даже для нее самой.

— Не двигайся!

Она хотела сказать: "Сэм, пожалуйста, не делай этого. Пойдем со мной. Все кончено. Это для твоего же блага..."

Но наружу вышел только приказ, диктованный инстинктом, реакция, которые пришла за время, проведенное ей в армии, слушая, как тысячи людей отдают тысячи приказов. Команды. Сделай это. Не делай этого.

"Не двигайся".

И ожиданием было подчинение.

Но если вас зовут Сэм Фишер и вы в бегах, приказы мало что значат, даже если они были отданы бывшей любовницей, тем, кому вы очень-очень не безразличны...

И Фишер так и не обернулся. Он не подчинился ей.

Он просто прыгнул.

 

25

 

Хэнсен был как раз на противоположной стороне завода от того места, откуда убегал Фишер, и это было словно находиться на противоположной стороне вселенной. Конкурентная натура Хэнсена вкупе с ревностью начинали выпирать наружу; он хотел быть именно тем оперативником, который схватит Фишера. Может, это и звучало как речь юнца (что-то, о чем Эймс никогда бы не пожалел и не извинился бы), но желание не отступало, и Хэнсену нужно было бороться с этим, сохраняя контроль над командой, и поставить выполнение миссии на первое место. Но это было чертовски трудно.

Он и Эймс неслись полным ходом, пробегая вдоль стены в сторону следующего угла, в то время как остальные, запыхаясь, докладывали ситуацию.

— Он прыгнул с крыши на деревья! Он прыгнул прямо на них! — сказала Гиллеспи. — Я думаю, он сам себя загнал в ловушку. Стойте! Он уже на земле! Мне нужно найти путь вниз.

— Мы двигаемся к тебе, — сказал Нобору. — Уже почти на месте.

— Не упусти его, — сказала Валентина — Слышишь меня, Ким? Не двигайся с места, просто продолжай наблюдение.

— Но он уже ушел, — она воскликнула.

— Моро, вы его видите? — спросил Хэнсен.

— Я видел его слезающим с дерева, — сказал руководитель операций. — Снова увеличиваю изображение. Ах, я его потерял.

— Боковая улица! Боковая улица! — крикнула Гиллеспи. — Кажется, он направляется к стадиону.

— Эймс, давай! — крикнул Хэнсен, затем махнул рукой.

— Так, мальчики и девочки, слушаем меня, — начал Моро. — Он определенно пересек боковую улицу, но я вижу там несколько пешеходов. Посмотрим, что я смогу сделать, но вам нужно нагнать цель!

Пока Моро продолжал комментировать данные со спутника, Хэнсен замедлил шаг. Настало время действовать как настоящий лидер, а не как ищущий славы оперативник. Настало время сдержать себя и дать своим людям делать и работу, в то время как он будет организовывать их и указывать задачу. Он поднял запястье, взглянул на свой ОПСАТ и переключился на карту. На другой стороне улицы лежал лабиринт пересекающихся переулков и дорог, и по прикидкам Хэнсена трехминутный забег вполне мог позволить Фишеру добраться до стадиона, если только они не отрежут ему пусть первыми.

— Моро, мне нужно чтобы вы его засекли.

— Работаю над этим, Ковбой. Чем, черт возьми, я тут, по-твоему, еще занимаюсь, потягиваю колу и заедаю французским картофелем-фри?

 

* * *

 

По правде говоря, сидя в своем номере отеля там, в Реймсе, Моро исправлял систему "Тринити" и действительно запивал картофель-фри колой. Он уже прикончил два чизбургера, которые на вкус были не такими уже и королевскими как американские.

Что еще более важно, Моро прекрасно видел мистера Сэма Фишера, о чем не уведомлял команду. Фишеру требовалось немного увеличить разрыв между собой и "Дельтой Слай" прежде, чем Моро предупредил бы об этом тех юнцов.

Он прожевал еще одну картофелину. Ммм. Соленая. Отлично.

— Моро, есть что-нибудь?

— Все еще работаю над этим.

— Вы что, едите?

Моро причмокнул.

— Погоди минутку. Сейчас. Кажется, я засек его!

 

* * *

 

ГИЛЛЕСПИ стоило помчаться вниз с крыши сразу после того, как потеряла Фишера из виду, но в течение долгого времени она, словно статуя, стояла вопреки любой погоде, вопреки времени, вопреки всему дерьму, что отделяло ее от него. Конечно, он не узнал ее голос. Конечно, он бы никогда не обернулся. И конечно, он ушел прежде, чем она смогла сказать ему что-нибудь значимое.

Осталась лишь острая боль в животе, словно эхо воспоминаний, как пара поношенных джинс с множеством дыр, которые вы должны выбросить, но не можете, и не смогли бы, да и не стали бы... даже если вы засунете их в ящик и никогда больше не наденете. Осознание того, что они все еще лежат в нем, что-то да означают.

Что же осталось между ними? Осталось ли вообще что-либо? Хоть что-нибудь?

Увидев его снова, на нее нахлынуло много воспоминаний. Слишком много.

Смогла ли она сделать выстрел? Он не позволил ей принять этого решения. Он был слишком быстр, и Ким стоило поблагодарить его за это. Каким-то образом.

Хэнсен взгреет ее, узнав, что у нее была возможность, и она упустила ее. Она расскажет всю правду, и будет надеяться, что они поверят ей.

Сделав глубокий вдох, Гиллеспи покинула крышу, спускаясь вниз по ступенькам, лестницам, туннелю, пока не выбралась на улицу, и оказалось, что она осталась одна на территории фабрики. Хэнсен приказал ей взять один из оставшихся внедорожников. Нобору уже уехал на другом.

 

* * *

 

ВАЛЕНТИНА пересекла улицу Барбур, значительно опережая всех остальных, имея преимущество. Она была той, кто собирался поймать Фишера, и пока она бежала, она думала как было бы замечательно доказать это не только Грим, Моро и остальным, но и себе самой. Она не была куклой Барби с SC-20K в руках. Она была оперативником, до мозга костей.

Аплодисменты фанатов стали громче, и Валентина заметила яркие лучи света, обрисовывавшие контур главного входа на стадион, и побежала через стоянку. Глаза девушки приковывались к любому красному, оттенкам красного, розовому и темно-малиновому цветам, однако большая часть фанатов "Женесс"[13], покидавших стадион, носили домашнюю форму команды в виде черных футболок с черно-желтой эмблемой.

Хорошо, если Фишер прошел внутрь стадиона, то он должен был купить билет. Она не могла спросить любого кассира, не видел ли он или она мужчину в красной рубашке. Там было семь билетных касс и, разумеется, много всяких людей в красном. Она быстро вручила свою кредитку молодому человеку за кассой в ближайшей будке, и он сказал ей, что игра почти окончена. Майя ответила, что ей все равно, и поспешила внутрь, сопротивляясь соблазну побежать, дабы не привлекать к себе слишком много внимания.

— Ладно, я на стадионе, — доложила она.

А теперь, подумай, что сделал бы Фишер?

Что бы она сделала?

Она оглядела огромный проход ниже трибун сверху донизу. Сувенирные лавки и тележки с едой выстроились по левой стороне. А вот и он: мужской туалет.

— Что бы я сделала? — она пробормотала вслух. — Я бы сменила одежду.

Она рванула в сторону мужского туалета и задела двух молодых парней лет двадцати, которые удивленно посмотрели, когда она прошла через дверь и поспешила внутрь.

В туалете воняло. Мужчины были свиньями с плохой наводкой. Три таких свиньи стояло около писсуаров, и один из них, дородного вида мужчина средних лет с белыми бакенбардами, оглянулся в ее сторону, в тот момент как его сосед, такой же старикан, повернулся и сказал:

— Эй, дорогуша, ты случайно не меня ищешь?

Она проигнорировала извращенца и направилась прямо к белой стальной мусорной корзине недалеко от группы умывальников. Опрокинула ногой корзину на кафельный пол. Крышка сломалась, и оттуда выпала одежда Фишера вместе с грудой скомканных полотенец.

Майя выругалась и доложила о находках. Она схватила одежду и выбежала из туалета, оставив старых зевак позади.

Валентина отважилась подняться на сам стадион и встала у края трибуны, ее лицо вглядывалось в целое море лиц, где-то около пяти тысяч в общем числе. Он сменил одежду, и, наверное, нашел себе головной убор. Сотни одинаковых кепок казалось, качались и плавали на волнах трибуны.

— Майя, докладывай, — приказал Хэнсен.

— Не думаю, что он планировал что-либо подобное, — она ахнула, — Кажется, что он просто везунчик.

Ее плечи опустились. Теперь они никогда не смогут его найти.

Но часть ее приказала не сдаваться, и она продолжала рассматривать лица, рассматривать... а потом пришла мысль, которую она озвучила остальным:

— Он может попробовать уйти по восточной стороне.

 

* * *

 

ХЭНСЕН отослал Нобору назад на железнодорожную станцию в Эш-сюр-Альзетт. Он также приказал Гиллеспи проехаться на внедорожнике вверх по улице Жан-Пьер Бош, на севере от стадиона, и оставаться там. Он, Эймс и Валентина, в конечном счете, встретились у восточной стороны стадиона, и Хэнсен осознал, какая плотная лесистая местность лежала прямо перед ними.

Фишер мог легко покинуть стадион с восточного выхода и исчезнуть в идеальном укрытии. За лесом, на северо-западе лежал городок под названием Шиффланж, с водонапорной башней в виде гриба. Фишер мог добраться шоссе 31 и автостопом или пешком, направиться дальше на восток к городам Рюмеланж, Кейл и Тетанж. В любом случае, он двигался вглубь Люксембурга, страны, меньше штата Род-Айленд, и граничащей с Францией, Германией и Бельгией. Хотел ли он просто пройти ее? Или у него была здесь какая-то определенная цель?

Спустя пять минут наблюдения за деревьями через бинокли, Хэнсен приказал Гиллеспи подобрать их. Они направлялись к шоссе 4.

— Я подключил все наши ресурсы, — сказал Моро. — Попытается взять напрокат машину — возьмем его. Купит билет на поезд — возьмем его.

— Если только он не воспользуется наличными, — сказал Хэнсен. — Не смешите меня, Моро. Мы уже потеряли его. А сейчас просто следуем алгоритму действий.

Внезапно в канале послышался голос Нобору со сбившимся дыханием.

— Это Нейтан. Я на вокзале. Я думаю, я нашел его.

 

* * *

 

НОБОРУ бежал вдоль платформы, лавируя между другими людьми, и преследуя мужчину в красной рубашке и белой бейсболке.

После того, как он заметил мужчину, глаза Нобору расширились, и установился визуальный контакт. Лицо мужчины было наполовину в тени... но одной его рубашки уже было достаточно. Нобору начал преследование.

— Во что он одет? — потребовала ответа Валентина.

— Снова надел красную рубашку. Белая кепка.

— Нет, он сменил одежду, — она воскликнула. — И если даже не сменил, кепки футбольной команды черного цвета.

— Или может быть, он хочет, чтобы мы думали, что он сменил одежду, хотя на самом деле не сменил.

— Нет, он поменял ее, — она настаивала. — Ты ведешь не того парня.

— Тогда почему он убегает?

Нобору прыгнул верх и глухо приземлился с платформы на мягкой земле, когда парень начал пересекать железнодорожные пути в направлении узкого ряда обслуживающих зданий на другой стороне.

Тот факт, что именно он мог захватить Сэма Фишера, не особо волновал Нобору. Он чувствовал себя паршиво, осознавая, что случилось с парнем, однако он не станет колебаться, если нужно будет убить Фишера. По правде говоря, Нобору точно знал о жизни в бегах, и с этой точки зрения, убийство Фишера могло навсегда покончить со страданиями. Сложно жить, постоянно оглядываясь через плечо; это настолько изматывает, что даже кошмары сливаются со снами.

Горацио и Готуайлер были там. Всегда были там.

Нобору поравнялся с мужчиной, припал к земле, выбросил вперед ногу, и искусным приемом поставил жертве подсечку.

Парень жестко упал, в то время как Нобору перекатился вправо, встал и нацелил на него свой пистолет SC. Он наконец-то увидел лицо парня.

— Ладно, хорошо, ты поймал меня. Они в верхнем правом кармане. Мне все равно. Скажи Пьерру, что все кончено. Я не стану больше заниматься для него этим. С меня хватит.

Нобору боролся с дыханием и грубо выругался по-японски; затем, уже по-английски, сказал:

— Майя, ты была права. Это не наш парень.

— Кто ты? — спросил парень, которому было на вид лет двадцать, гладко выбритый, но телосложение — копия Сэм Фишер. — Что это за штука у тебя на шее?

— Что у тебя в кармане? — спросил Нобору.

Парень нахмурился.

— Наркотики.

Нобору вновь попытался сделать вдох и покачал головой:

— Никогда больше не надевай красное.

— Почему это?

Нобору нагнулся, по-прежнему задыхаясь, и приставил пистолет к лицу парня.

— Потому, что я вернусь и убью тебя.

 

* * *

 

МОРО был согласен с Валентиной, что команде следовало сосредоточить все усилия на поисках к востоку от стадиона, и Хэнсен мог только догадываться, что этот мужчина знал больше, чем делился с ними, как обычно. Группа десять минут ехала к небольшой деревне Кейл, где они дождались Нобору. Затем Хэнсен отправил его и Валентину в Рюмеланж, в то время как Гиллеспи и Эймс должны были проверить Тетанж. Это были небольшие деревушки. Хэнсен остался в Кейле и поддерживал постоянное наблюдение за главной дорогой с насыпи, окруженной высокими соснами.

Если Моро в скором времени не сможет отследить Фишера, на данный момент все будет кончено. И пока Хэнсен сидел там со своим биноклем, он никак не мог выкинуть образ колы и картофеля-фри из головы. Он вспомнил "Макдональдс", вспомн