Квартира Шеневье, верден, Франция

 

Большую часть дня Хэнсен и остальные провели в ожидании возвращения старика домой. За это время они смещались со своих позиций, меняли местоположения, даже переодевали куртки и продолжали наблюдение так ловко и осмотрительно, как это вообще было возможно. Таким способом они получали хорошую тренировку и практику, как сказал им Хэнсен.

Они отлучались на обед попарно, в то время как другие продолжали наблюдать. Когда Хэнсен и Валентина обменивались бутербродами с чаем, Моро позвонил и сообщил, что их старые приятели на "Рендж Ровере" поумнели и избавились от машины. Проблемы была в том, что Моро потерял их, когда те заехали на очередную парковку, а из-за огромного потока покидающих парковку машин, невозможно было с уверенностью сказать, какую именно они использовали и покинули ли парковку вообще. Он совместно с гиками из штаба все же попытается снова их засечь.

Хэнсен сидел на скамейке напротив квартиры Шеневье, когда заметил приближающегося мужчину. Это было примерно в 15:15. Вальяжного вида, ростом около метр восемьдесят и с копной седых волос, Шеневье был олицетворением истинного джентльмена с королевскими чертами лица. Разумеется, он был ухожен и одет в дорогой костюм и пальто. Он нес богато украшенную трость, которую использовал больше напоказ или для безопасности, чем для ходьбы, хотя его походка, на самом деле казалась слегка медлительной.

— Господин Шеневье? — позвал Хэнсен.

Шеневье развернулся и подождал немного у шезлонга из красного дерева, пока Хэнсен поспешил к нему.

— Могу я с вами поговорить?

— Вы американец. А мой английский весьма хорош. Так что давайте говорить на нем.

— Как вы узнали, что я американец?

Старик ухмыльнулся, в его голубых глазах промелькнули искорки.

— Вы весь день прождали меня здесь. Я ходил проведать своих внуков. Они так растут.

— У меня к вам всего несколько вопросов.

— Разумеется, пойдемте внутрь, я угощу вас чаем.

— Всего несколько вопросов. Это не займет много времени.

Шеневье поднял трость и указал на дверь, затем посмотрел на Хэнсена. От предложения на чай не отказываются.

Кивнув, Хэнсен проследовал за стариком в квартиру, где его провели в небольшую гостиную. Диван, книжный шкаф, столики и даже подставка под телевизор были красивым антиквариатом, чистая элегантность. Произведения искусства на стенах, казалось, походили на оригиналы, или просто дорогие картины, не то чтобы Хэнсен сильно разбирался в искусстве, но он мог уличить разницу между распечаткой и настоящим холстом.

— Пожалуйста, — Шеневье указал на диван.

Хэнсен присел, подушки оказались жесткими, словно ими практически не пользовались.

Пока старик готовил чайник на соседней кухне, он крикнул:

— Полагаю, вам интересно, почему же никто не видел, как я уходил.

— Это промелькнуло у меня в голове.

— Любой, кто живет в доме лишь с одной дверью — глупец.

— Здесь есть подвал? Туннели?

— Ну конечно. Я полагаю, что каждый божий день полдюжины агентов различных правительств следят за мной. А человеку время от времени нужно иметь личную жизнь.

— Понятно.

— Не скромничайте. Вы знаете, кто я. И вы пришли сюда за ним.

— Вы нам поможете?

Шеневье вернулся в гостиную и сел на стул напротив Хэнсена.

— И почему вам нужна моя помощь? Разве это не вас послали как экспертных ищеек?

Хэнсен слабо улыбнулся.

— Он отправился к вам после Бутина. Мы думали, что вы могли бы знать, куда он держит путь.

— И если бы я и знал, с чего мне говорить вам?

— Потому что мы все на одной стороне. Он в беде. И мы здесь, чтобы помочь.

Шеневье усмехнулся себе под нос.

— Наш общий друг всегда в беде... или он берет выходной.

— Можете вы нам что-нибудь подсказать? Любые указания, где он может быть?

— У таких людей как мы обоюдное взаимопонимание. Я надеюсь, что однажды вы сможете иметь таких же друзей, чтобы достичь такого же понимания.

Хэнсен сделал глубокий вдох и встал.

— Спасибо, что уделили время, месье.

— Но я же только поставил воду на чай.

— Прошу прощения.

Шеневье подошел к Хэнсену.

— Он просто человек, который устал и желает вернуться домой. И как только он потряс дерево, с него упали вы. Такой молодой. Но будьте осторожны, он не отбрасывает теней, и вы не увидите его до тех пор, пока не будет слишком поздно.

 

* * *

 

ХЭНСЕН уже собирался сообщить команде, что они впустую потратили целый день, а затем попробовать наехать на Моро, когда руководитель операций сам позвонил и сказал, что они едут к частному самолету, направляющемуся к небольшому городку под названием Эррувиль, что был в ста двадцати километрах к северо-востоку от Вердена. Моро хотел, чтобы они добрались до самолета немедленно, словно нельзя было терять ни минуты.

— Фишер был в прокатном офисе фирмы "Сикст" в Вильрю. Он использовал удостоверение Луи Ройе, чтобы взять машину напрокат. Вам нужно лететь в Эррувиль, а затем срочно отправиться в Вильрю.

Луи Ройе был одним из головорезов Дусе, и Хэнсена терзали сомнения по поводу того, почему Фишер решился использовать это удостоверение, ведь он наверняка знал, что оно отслеживается "Третьим Эшелоном". Нет, Фишер не совершил бы подобной ошибки. Это была часть игры, и чем дольше Хэнсен в нее играл, тем сильнее разочаровывался.

Был уже поздний вечер, когда они подъехали по шоссе D903 до небольшого административного аэродрома на юго-западе от Вердена и забрались на борт одновинтового самолета "Сессна-207". Пилот был немногословным французом с загорелым лицом и хмурым видом. Он едва ли произнес десяток слов, пока группа забиралась на борт.

— Французское гостеприимство, — сказал Эймс. — Жду не дождусь, когда перевезу сюда всю свою семью, чтобы с нами обращались, как с собаками.

— Заткнись, Эймс, — простонала Гиллеспи.

Когда они оторвались от земли, Валентина, которая сидела рядом с ней, наклонилась и сказала.

— Отличный отпуск.

— Ага, точно.

— Я, если честно, прикупила себе туфли, пока мы ждали Шеневье.

— Ты издеваешься что ли? Заниматься покупками на работе?

— Если ты называешь это работой. Чувствую себя, как актриса.

— Что-то должно произойти. Что-то...

Оба они откинулись назад и пристроились поудобнее на время короткого перелета. Шум двигателя звучал все громче, так что мало кто говорил в салоне. Хэнсен глянул на Эймса, сидящего на два кресла впереди него. Лучший оперативник команды крутил между пальцев зажигалку "Зиппо"; нервная привычка, которую Хэнсен часто замечал за ним. Он был настолько неконтролируемым уродом, что просто силой заставлял себя сидеть в самолете, его нервировал даже пилот. Чем больше Хэнсен думал об этом, том больше он осознавал, что присутствие Эймса было хорошей вещью. Поиск новых способов презирать его, было приятным отвлечением от их полуправдивой миссии.

 

* * *

 

Аэродром за пределами Эррувиля был немного лучше, чем грунтовая дорога в шести километрах от Вильрю. Когда они приземлились, за ними тянулся длинный шлейф пыли. Их "дружелюбный" пилот, который на протяжении всего полета молчал, выругался, когда самолет подпрыгнул на кочке, как Монстр-Трак[10] по пустыне Аризоны.

Гиллеспи заявила, что ее сейчас вырвет. Все обошлось, но Валентина попросила ее целиться в сами знаете кого. Эймс усмехнулся.

Вздымающаяся пыль от их посадки частично запорошила три хозяйственные постройки, но Хэнсен все же увидел два внедорожника, о которых говорил Моро. Он взял для них напрокат еще одну пару транспорта: черный и серебристый "Рено Колеос". Внедорожники были поразительно похожи на "Ниссан Мурано" и Валентина "забила" серебристый, затем они подъехали к концу полосы, свернули и приблизились к зданиям.

Вдалеке Хэнсен заметил одинокую машину, ехавшую вниз по узкой дороге, но было слишком далеко, и разглядеть ее было невозможно. Пилот помог им разгрузить их снаряжение, затем Хэнсен вошел в дверь с надписью "ОТДЕЛЕНИЕ", где привлек внимание тучной женщины с рыжими волосами.

— Vous desirez?[11] — спросила она.

Хэнсен на французском сказал ей, что ему нужны ключи от арендованных машин, которые оставило для них агентство. Она передала ему ключи и сказала.

— Вы с вашим другом только что разминулись.

— Простите?

— Здесь был мужчина, который сказал, что ожидает пятерых друзей.

Хэнсен нахмурился.

— Это был высокий и чернокожий мужчина?

Моро говорил, что он все еще был в Реймсе, но Хэнсен больше не собирался принимать что-либо за чистую монету.

Женщина покачала головой.

— Это был белый мужчина. Чисто выбритый, стрижка под ежик, высокий. Одет как турист: красная рубашка поло и зеленые штаны.

Хэнсен уже потянулся рукой к грудному карману, в котором он держал фото Сэма Фишера.

— Это он?

— Да, это он. А вы из полиции?

— Нет...

— Но ваш друг в беде.

Хэнсен поднял подбородок.

— Спасибо за вашу помощь, — затем выскочил наружу и закричал. — Вы не поверите! Фишер только что был здесь!

 

* * *

 

Моро разваривал с Грим при помощи системы "Тринити". Они парили над аэродромом в Эррувиле, наблюдая, как Хэнсен и его команда поспешили в сторону Вильрю.

— Хвост, который я установил за Скатом только что отрапортовал, — сказал Моро. — Угадай, куда Скат направляется?

— Вильрю, — сказала Грим. — И пока я не выдала свой новый доклад Ковачу, у нас уже есть подтверждение.

— Давай я скажу это вслух, чтобы мы оба четко это поняли: у "Ската" есть связной в нашей команде. Кто-то из "Дельты Слай" — крот, работающий на Ковача.

Моро сделал глубокий вдох.

— Это единственное объяснение того, как Ковач мог узнать, что я во Франции и единственное объяснение того, как Скат мог узнать, куда направляется группа. Кто-то в команде снабжает его информацией.

— Значит, все наши усилия, чтобы обойти его — наша встреча, вообще все — были впустую.

— Не глотай пока антидепрессанты, — пропел Моро. — Это делает игру куда веселее. Первый вопрос: стоит ли уведомлять об этом команду?

— Нет, не стоит. Это усилит их паранойю, повлияет на миссию и укажет Ковачу, что мы вышли на него. У нас уже есть наемники Нобору, с которыми надо разобраться. Проблему с кротом нам нужно решить с нашей стороны.

— Ладно. Как насчет такого: если мы сможем идентифицировать крота, а затем сольем информацию Фишеру. Ему придется устранить проблему у себя с хвоста, и команду это остановит.

— Отлично. Я могла бы передать информацию связному Фишера, но я не знаю, когда они снова смогут выйти на связь. Я рискую, связываясь с ним.

— Есть идеи, кто может быть кротом?

— Хотела бы я исключить Хэнсена, но в такой ситуации исключать нельзя никого. Он мог работать на Ковача прежде, чем я завербовала его. И я доверилась ему, даже отправила на операцию в Россию. Это могло быть полнейшей ошибкой.

— А как насчет Эймса? Терпеть не могу я этого мелкого ублюдка.

— А кто может? Вот почему он мне нравится. Он бельмо на глазу у всех и каждого, даже у наших врагов. И ты читал его отчет о физической подготовке. Из всей команды у него самые высокие показатели. Фишер говорил мне, что парень не имеет должного темперамента для подобной работы, и я согласна, но темперамент это ведь не все. Я думаю, он слишком громкий, слишком болтливый и слишком очевидный, чтобы быть нашим кротом.

— Или он играет роль, чтобы казаться слишком очевидным.

— Возможно.

Моро, задумавшись, прищурился.

— Что насчет женщин?

— Не знаю. Я проведу еще некоторые проверки. Нобору мог бы оказаться нашим парнем. Возможно, Ковач пообещал ему что-то, чего мы не смогли.

— А может быть, крот — это я, — сказал Моро.

— Даже не пытайся, Марти.

— Знаешь, если бы я был кротом, то всё АНБ было бы как на ладони, потому что я так крепко засел в базах разведслужб, что развалить все не составило бы никакого труда.

— Но вместо этого мы имеем Ковача, который хочет набить потуже свои карманы и вооружить наших врагов.

— Уверен, он думает, что спасает Америку. До тех пор, пока наши враги вооружены и опасны, мы все на выгодных ставках. Не будет войн, терроризма или угроз, и АНБ распустит нас по домам. Нам скажут: "Пусть ЦРУ занимается полевой работой. Мы же урежем бюджет государству и понизим налоги!" Так что Ковач поддерживает американскую экономику, убеждаясь, что плохие парни должны оставаться очень-очень плохими.

Грим усмехнулась.

— Нашим врагам не нужна его помощь.

 

21

 

ОФИС ПРОКАТА МАШИН "СИКСТ", ВИЛЬРЮ, ФРАНЦИЯ

 

ВАЛЕНТИНА вела машину, Нобору сидел на переднем пассажирском сиденье; у команды ушло добрых сорок минут, чтобы добраться от аэродрома в Эррувиле до офиса проката машин "Сикст" на улице Жан д'Арк в Вильрю. Валентина ворвалась внутрь и, задыхаясь, завопила в адрес продавца за прилавком:

— Мой отец был здесь и арендовал машину.

Она показала фотографию Фишера.

— Он был в красной рубашке.

— Да, этот человек был здесь. Что-то не так?

— Он сказал, что собирался меня подобрать, но я не могу его найти. Он как раз говорил цвет машины, когда сигнал его телефона пропал и теперь он не поднимает трубку.

— Я думаю, он взял один из наших "Авео". Кажется, желтый.

— Правда? Спасибо вам! Я пойду, проверю, может быть, он меня ждет!

Она выбежала на улицу, где Хэнсен подтвердил, что машина, которую он видел отъезжающей от аэродрома, была светлого цвета, вероятно, желтого, хотя было довольно далеко.

— Я не понимаю. Зачем ему брать на прокат машину и затем возвращаться к аэродрому прямо перед нашим прибытием? — спросила Валентина.

Голос Хэнсена помрачнел.

— Цель пошла с нами вразрез, как и наше начальство.

— Что теперь?

Хэнсен включил свой ОПСАТ, открыл карту и прокрутил ее. Валентина изучала карту из-за его плеча.

— Теперь он может быть где угодно. Он мог поехать на запад в Сент-Клер, или на юг в Контебун. Или он просто поехал прямо в Одэн-Лё-Тиш, вот сюда, — он ткнул пальцев в экран. — Я удивлюсь, если он не отправится в Люксембург.

— Значит, он остановился, чтобы разбросать хлебные крошки? — спросила Валентина.

Хэнсен пожал плечами.

— Я вызываю Моро. Нам нужны глаза в небе, чтобы найти эту машину.

Валентина подняла брови.

— А почему бы мне не поговорить с ним?

— Тебе?

— Ага, жуть как хочу поделиться с ним своими мыслями.

Он ухмыльнулся.

— Ну, попытайся.

Она активировала свой ОПСАТ и вызвала Моро по одному из защищенных каналов. Тот ответил после четырехсекундной задержки.

— В чем дело, Майя?

— Мы закончили.

— Не понял?

— Вы меня слышали. Мы закончили с играми. Фишер показался возле аэродрома. А теперь заставляет нас бегать кругами. Вы и так уже знаете, где Фишер. Может, вы и хотите, чтобы мы, в конечном счете, его привели к вам, но, может вы, также хотите, чтобы мы сделали это в нужное время и в нужном месте, так что говорите место; иначе я ухожу.

— Молодая леди, вы не закончили, пока я не скажу обратное.

— Адьёс, Моро. Я просто не могу этим больше заниматься. Я больше не позволю вам использовать себя. Эта операция посмешище какое-то. Я думала, что меня наймут и сделают профессионального оперативника. Я вам не актриса.

— Черта с два.

— Вы знаете, о чем я.

— Если уйдешь, то будешь жалеть об этом.

— Нет, не буду, — она улыбнулась Хэнсену. — Было приятно с тобой работать, Бен. Может быть, однажды ты тоже поумнеешь. Они, скорее всего, угробят вас всех в своих маленьких грязных играх.

Она повернулась, и пошагала по тротуару.

Хорошо, она позвонила и угрожала блефом, ожидая, что он перезвонит. Но мерзавец молчал.

Слава Богу, там был Хэнсен, который поспешил за ней и сказал.

— Майя, не будь такой. Ты же знаешь, мы все часть чего-то масштабного, если они сказали нам все, они могли поставить под угрозу свои планы.

— Я полагаю, во мне больше от честного бойца. Я, правда, устала от всего этого.

Хэнсен внезапно уставился в сторону, и Валентина поняла, что с ним связались через подкожный имплант. Он повернулся, широко раскрыв глаза.

— Что? — спросила она.

— Дорожная авария около "Макдональдса" на улице Люксембург в Одэн-Лё-Тиш. Желтый "Авео". Этого всего в паре минут отсюда!

Он рванул в сторону внедорожников.

Валентина следовала за ним. Она, правда, уже уставала от всей этой лжи. Если эта погоня была просто очередной выдумкой, то Грим и Моро точно знали об этом, но верно и обратное. Может быть то, зачем следовал Фишер, было настолько важным, как предположил Хэнсен, что необходимо было бросать в бой ценные человеческие ресурсы, такие как они сами, в погоне за целью и выполнить работу. Это было просто красноречивым способом самообмана в жизни и отрицании своей сущности: куклы Барби на фальшивой шпионской миссии.

Майя могла только надеяться, что Фишер не думал таким же образом, и она подберется к нему, то, разумеется, получит действия. Настоящие. Без сомнений.

Он был, в конце концов, как магнит для хаоса.

 

* * *

 

Солнце уже было на горизонте, сменяя небесный окрас с ярко-голубого на насыщенный шафрановый, когда команда добралась до парковочного участка "Макдональдса". Группа обнаружила несколько полицейских машин и жандармов, опрашивающих свидетелей возле ресторана.

Желтый "Авео" Фишера был разбит о задний бампер другой малолитражки. Водительская дверь "Авео" по-прежнему была открыта настежь. Расположения машин делали трудным понять, кто же на самом деле виноват. Фишер мог быть в состоянии безумства, или, возможно, кто-то преследовал его самого, и он врезался в другую машину.

"Или это могла быть еще очередная дорожка из хлебных крошек, — подумала Валентина. — Он впечатал свою машину в другую, чтобы привести команду сюда".

Она обернулась, изучая территорию, увидела железнодорожную станцию и какую-то суету. Боковые улицы были блокированы несколькими оградительными перекрытиями. Вечеринка?

Хэнсен подошел после того, как задал несколько вопросов одному из свидетелей.

— Они видели парня в красной рубашке. Но не были уверены, в какую сторону он побежал.

— Нейтан и я пойдем туда, в сторону вокзала, — сказала Валентина.

— Хорошо. Мы разделимся на юге, ближе к озеленительной зоне. Всем открыть канал и держать СВП включенными.

Валентина прицепила на горло телесного цвета передатчик и побежала, Нобору последовал за ней.

Они направились вверх по улице Люксембург, затем свернули на северо-запад в сторону отмеченной на карте станции Одэн-Лё-Тиш, куда только что прибыл поезд, который направлялся до Эш-сюр-Альзетт на другой стороне границы в Люксембурге. Валентина внимательно присмотрелась, потому что поезд оказался паровозом из девятнадцатого века, ведущим за собой три пассажирских вагона, которые, казались, привезли прямиком из Волшебного Царства Диснея.

Если план Фишера заключался в пересечении границы, то он выбрал отличный путь подхода. Там было столько пробок между Францией и Люксембургом, столько связей между жителями каждой из стран и городов-побратимов как Рюссанж и Эш-сюр-Альзетт, что это было обыденностью для любой французской семьи проводить в Люксембурге столько же времени, сколько и в своей родной стране, пересекая границу по дюжине раз в неделю. Как результат, пограничные нормы были свободными, и Фишер вполне мог их использовать.

Когда они приблизились к станции, Валентина заметила большой рекламный щит, который объявлял праздник-карнавал по поводу ввода в эксплуатацию железнодорожной линии Одэн-Лё-Тиш. Вот и объяснение старого поезда: это была часть празднества и совершение почасового проезда на ту сторону границы. Она и Нобору бежали прямиком в толпу гуляк — еще одна прекрасная ситуация, которую Фишер мог использовать. Сотни разноцветных шаров были привязаны к платформе и ряды одинаковых флажков развивались над передвижными палатками с красно-бело-синими полосками. Валентина почуяла запах кофе и пирожных, и ее желудок заурчал, когда она продиралась сквозь толпу. Она предполагала, что по меньшей мере, на станции было около пяти сотен горожан, возможно больше и она с Нобору пробирались сквозь них, стараясь изо всех сил не пихаться и не привлекать внимания.

Раздался крик на французском языке: "Посадка окончена!"

Толпа зашумела, и с лязгом, скрипом и внезапным шипением, паровоз сдвинулся с места, а провожающие махали с перрона своим друзьям, сидящим в вагонах.

Когда Валентина приблизилась к дверному проему станции, она и Нобору уставились сквозь все эти руки и заметили человека в красной рубашке на борту поезда. К тому моменту как они достигли края платформы, поезд отъехал.

— Он может быть в поезде, — сказала Валентина. — Мы не уверены. Моро? Вы его видите?

— Работаю над этим. Я дам тебе знать, если что-нибудь замечу.

* * *

 

Автоматические уличные фонари начали включаться, когда Хэнсен отозвал Эймса и Гиллеспи из зоны зеленых насаждений. Им не удалось ничего обнаружить, а Моро провел тщательную проверку местности при помощи своего спутника. Они вернулись обратно к своим внедорожникам, где их уже ожидали Валентина и Нобору.

— Мы прочесали всю станцию, — сказал Нобору. — Очень людно, но не было никого в красной рубашке.

— А вы знаете, что в "Звездном пути" парни в красных рубашках всегда погибают? — спросил Эймс. — Интересно, знает ли об этом Фишер. Может, он склонен к суициду, ну, на подсознательном уровне, знаете? Вот почему он надел красную рубашку.

Почти в унисон Гиллеспи и Хэнсен приказали Эймсу заткнуться; затем Валентина произнесла:

— Если бы я была на его месте, я бы поехала на том поезде.

— Тогда давайте отправимся за ним и проверим.

Хэнсен указал большим пальцем на внедорожники, и Гиллеспи с Эймсом запрыгнули внутрь, в то время как Валентина и Нобору рванули к свой машине. Они отъехали, направились по улице Наполеона I-го, и свернули на боковую улицу, идущую параллельно большому треугольной формы водоему вдалеке.

Внезапно Хэнсен замедлился и остановился. Гиллеспи выскочила из задней двери.

— В чем дело? — спросила Валентина.

— Там что-то есть. Кажется, велосипед, — сказал Хэнсен. — Моро, вы можете дать нам подтверждение?

— Нет, я обрабатываю сигнал прямо сейчас. Дай мне минуту.

— Вовремя, — буркнул Хэнсен.

— Давай за руль, — приказала Валентина Нобору, затем схватила свое оружие и выскочила из машины.

Она перебежала обратно ко второму внедорожнику и присоединилась к Гиллеспи, которая накинула такой же длинный плащ, как и Валентина. Эймс также выбрался, и троица уставилась на подножье склона, где лежал велосипед, который заметил Хэнсен. За плечами у них были их винтовки SC-20K с прицелами дальней кратности и подствольными блоками запуска, заряженные нелетальными "Ватными шариками" — боеприпасами, напоминавшими патроны для дробовика, но, по сути, это были аэрозольные транквилизаторы с более сильным и быстродействующим веществом, которое действовало при соударении. Снаряд попадает в цель, выпускает содержимое и оставляет человека без сознания примерно на двадцать минут, в зависимости от размера дозы, массы тела цели и множества других факторов. Валентина подумала, что это был бы маленький праздник, если ей и впрямь удастся выстрелить таким боеприпасом хотя бы раз.

— Продолжайте движение, велосипед лежит там, — прозвучал голос Хэнсена через подкожные импланты. — У подножия склона.

— Подождите... подождите... — начал Эймс. — У меня какое-то движение. Подождите... Красная рубашка! Вон он! Он убегает!

Эймс бросился вперед, и Валентина закричала, чтобы он подождал их, но затем тоже увидела Сэм, бегущего по противоположному склону и направляющегося к деревьям. На мгновение все произошло как во сне, совершенно сюрреалистично... Сэм Фишер, одетый как тупой турист, но, тем не менее, Сэм Фишер, украдкой оглядывался через плечо, отрывался от них и растворялся, словно призрак под прикрытием темных деревьев.

Каблуки Валентины выбивали глубокие ямки в мягкой земле, она с Гиллеспи бросились вперед, догоняя Эймса. Они достигли вершины склона и еще раз засекли Фишера, метнувшегося сквозь деревья и направляющегося на восток.

— Вы примерно в тридцати пяти метрах от водохранилища, шестьдесят метров шириной, и там есть грунтовая дорога на другой стороне. Похоже, он направляется туда, — сказал Моро.

— Мы ожидаем в машинах, — сказал Хэнсен. — Нобору и я будем готовы вас подобрать. Только не упустите его!

— Теперь уж ни за что, — сказал Эймс.

Валентина хотела фыркнуть, когда коротышка впереди потерял равновесие и внезапно упал на задницу. В следующую секунду она и Гиллеспи летели камнем вниз, так как лес сменился уклоном в сорок пять градусов. Гиллеспи упала, затем уже Валентина потеряла равновесие и шлепнулась на зад, и теперь вся троица катилась вниз, скользя по толстому слою листьев, пытаясь оттолкнуться от деревьев и найти тропинку к мерцающей в темноте полосе — прохладной и спокойной поверхности водоема.

А затем... всплеск... и Эймс проворчал в СВП:

— Он в воде.

22