И всё же сохранили мы любовь

Юрий Изместьев

Я стихов счастливых не пишу,

Но бывал счастливым же когда – то.

За свое богатство не дрожу,

Не умею просто быть богатым.

 

Все отдам, когда друзей прижмет,

Не на хлеб – порой на о похмелье.

В спину мне никто не скажет – жмот,

Не люблю слащавых слов елейных.

 

И стихи свои я раздаю,

Не храню для памяти тетрадки.

Мать с отцом за то благодарю,

Что прошел по жизни без оглядки.

 

                   ***

 

А иногда все вспомнится, вспомнится…

Чистая деревенская горница,

Бабушка ворочает ухватами,

Как рога у лося сохатого.

 

У стола примостилась лавочка,

А на стенке два фото в рамочках.

В черной рамочке фото деда,

В Ленинграде умер, в Победу.

 

Получил известие в праздник:

Сын погиб, минометчик, Вася.

Сын погиб, и сердце взорвалось,

Только фото от деда осталось.

 

Письма, где все еще живые –

Треугольнички фронтовые.

Дядя мой погиб в девятнадцать,

Невозможно в живых остаться,

 

Если бой сменяется боем,

Жизнь в атаке гроша не стоит!

В черной рамке солдат курносый,

Смотрит пристально серьезно…

 

А иногда все вспомнится, вспомниться…

Бабушка моя молится.

Счастье к ней уже не вернется,

И спина от плача трясется.

- Что оставили вы меня – то!

Но молчат на фото солдаты.

 

                                ***

Несу свой крест

Угодно, видно Богу,

Чтоб я хлебнул

Из чаши сей до дна.

 

Когда один я с мыслями подолгу

И до рассвета мучаюсь без сна.

Когда друзья в запоях по неделям,

Они похожи в лицах и речах.

 

А я трясусь, как будто бы с похмелья,

И ночи жду, как смертник палача.

Логичен ум, но память – сука злая,

Сорвалась сцепи, дущу вороша.

 

А память, словно свет не выключают,

И саданет куда больней ножа.

Зачем мне это?

Я хочу покоя.

 

Хочу в стихах подняться в облака.

Не обижать безжалостной строкою

Ту, что мне жизни дорога.

Но я двоюсь,

 

И тот, второй, сильнее:

Он беспощаден!

Он умеет бить!

Простить измену вряд ли я сумею,

Как не сумею, впрочем, разлюбить!

 

       Дед Степан

Дед Степан на печку перебрался,

Так до смерти и на ней прожил.

Белой бородой за нас цеплялся

-Ох мои внучата хороши! –

 

Сам слепой,

Он ничего не видел,

Может, просто чувствовал душой.

Никого-то словом не обидел.

 

Как нам с дедом было хорошо!

Свет ему, конечно же, не нужен,

Брат мой Саша печку затопил.

За окном снежинки тихо кружат

 

И на землю падают без сил.

Дед Степан рассказывает сказки,

Ах, какая радость перед сном!

У него в руках кисет солдатский,

 

Три креста каких – то было в нем.

Три креста с далекой той, Германской,

Самой первой мировой войны.

Мы же зачарованные сказкой,

 

Нам кресты нисколько не нужны.

Не вернешь то времечко обратно!

Не расспросишь деда: Что? И как?

За какой же подвиг ратный,

 

За какую из лихих атак

Три креста Георгиевских дали?

Как наш дед в той бойне уцелел?

Не любил другие он медали,

Все крестами на печи звенел.

 

                               ***

Не дождинки по щекам, а слезы,

День такой, что плачут небеса.

Все уходим рано или поздно,

Не договорив, не дописав.

 

Все уходим по одной дороге

В темноту, а может в яркий свет?

Что скажу я повстречавшись с Богом,

И какой ему я дам ответ?!

 

Пил, грешил и часто лицемерил,

Самых близких в гневе проклинал.

Жил порою ни во что не веря

Бесшабашно смерть свою искал.

 

А заслуги – мелкая монета,

Да еще с бахвальством пополам

Люди судят по стихам поэта,

А Господь рассудит по делам!

 

Галина Елькина

 

Осень, грибные рассветы,
Ночи с холодной росой.
Стынет короткое лето,

Тянется нитью хмельной.

Сникли в предчувствии травы,
Сорван последний букет,
И в золочённой оправе
Листьев летящих, привет.

Дни уходящего света
Тают последним теплом,
Щедростью Бабьего лета
Вспыхнет закат за окном.

Заполыхают в тумане
Гроздья высоких рябин,
Ягодой терпкой обманет
Птиц, улетающих, клин.

Осень, заблудится эхом,
Каплей сверкнёт дождевой,
Сгинет загадочным смехом,
Нас разлучая с тобой!

 

                           ***

Он одевает свой "наряд"
И грим наносит на лицо.
Всех приглашает на обряд,
Где разгорается костёр.

Метнётся пламя в небеса,
Где брошен в угли, жертвы крик.
Начнётся танец не спеша
Под звуки бубна и молитв.

В движеньях рук или плеча,
Под звон увешанных вещей,
То приседая, то крича,
Шаман становится сильней.

Вдыхая сон душистых трав,
Дурманом опьяняет дым.
Толпы неугомонный нрав
Затянет в танцевальный ритм.

Метались тени, ноги в такт,
Смешались люди, боги, ночь.
Вступая с духами в контакт

 

Оксана Авдеева (Кудинова)

 

…И сожжены мосты, и смыты те дороги, и пути –

(Но не по тем, которым едут быстрые машины),

По тем, которым мы с тобою рядом шли

И как потерянные «в» сне….

 

Свои желания в реальность воплощали…

Не знали, не оглядывались…Что там позади?

И никогда при встрече искренне не улыбались…

Но шли вперед по хрупкому пути….

 

Мы верили в себя… и новым переменам в жизни

Мы никогда не удивлялись…

Но не дошли и сбились, заблудились мы в пути…

 

И где-то на минуту задержались…

Остановились зря!

И получили жизненный урок…

Мы сами виноваты, что дыханье задержали…

 

(Какой-то были… пеленой ослеплены!....)

Никто не знал… не думали и не гадали,

Что в счастье сочтены на увяданье призрачные дни….

Влюбленные сердца обречены на неутешные страданья….

 

 

                              ***

 

Ты был лишь тем, кем видеть я тебя хотела –

Моей иллюзией, не сбывшимся, но ярким сном…

Все время я ждала, настойчиво терпела:

«Настанет миг, сердца забьются наши в унисон…»

 

Но время шло… и мнимые надежды разрушало.

Перемешалось все, и ночь попутала я с днем.

Но все же я надеялась… и сладким ядом душу утешала.

Все мысли в голове крутились только ободном…

 

Ты был лишь тем, кем невозможно было удивляться…

Моим безумием, осколком раненой души…

Не стоило в глаза твои так не обдуманно влюбляться,

А надо было убежать и скрыться посреди глуши…

 

Надежды рухнули… и этот образ в одночасье позабыла…

И лишь остались жалкие воспоминания о нем…

И может быть его и вовсе никогда и не любила…

Игру закончила в слепую, и мат поставила конем…

 

…И если бы не эта… моя нелепая потеря… не появились бы на свете эти странные стихи…

 

                              ***

 

Еще одну страницу я из памяти своей сотру…

Я в ней оставлю все воспоминанья о тебе…

Но ни о чем я не жалею и тебя благодарю…

За то, что ты существовал в моей «неправильной судьбе»…

 

Я в ней оставлю часть своей загубленной души,

Хотя, «от ней» почти, и ничего и не осталось…

Ты только свой автограф мне на память напиши…

Что бы дыхание твое навечно, громко задержалось…

 

Не поспешу страницу эту навсегда закрыть…

Ведь все равно имеется нелепая надежда…

Но хочется все «побыстрей» и поскорей забыть…

Ведь сердце рвет и разрывает «любовь коварная - невежда»…

 

                                        

                              ***

 

На сколько мы слепы, не видя истин мелочей?

На столько мы обмануты, смотря сквозь розовую пелену!

Не раз мы выбирали верный ключ из тысячи ключей,

Входили в дверь не понимали, что мы находимся в плену…

 

Насколько мы глупы, не веря собственным глазам,

Обмануты мечтой, живущей в глубине надеждой?

Настолько мы запутаны поддавшись жалобным слезам!

Доверены словам лжеца - о жизни прежней, безмятежной…

 

На сколько мы любимы, не зная ценности любви?

На столько мы затянуты сетями собственных желаний!

Не раз мы разбивали камни, развязывали крепкие узлы…

Переносили боль, ломались в муках от страданий…

Сознание уходит прочь...
Там в подсознании Борьба
Добра и Зла, души и тела,
Но открываются глаза,
И бубен возгласит Победу!

 

Татьяна Никитина Кадом

Осень листья уронит в продрогшие лужи...

Осень листья уронит в продрогшие лужи.
Ветер вальсы закружит на пустой мостовой.
Лишь сейчас поняла: ты один был мне нужен.
Как же так получилось, что расстались с тобой?

Где ты, мальчик мой нежный, с голубыми глазами?
На какой параллели? За какой широтой?

Мы друг другу при встрече очень мало сказали,
Но я верю, что ты мне предназначен Судьбой.

Я на звёзды смотрю, что горят с небосклона,
Но они мне не могут о тебе рассказать…
Я твой адрес храню на кусочке картона,
Но никак не решаюсь по нему написать…

 

© Copyright: Татьяна Никитина Кадом, 2013
Свидетельство о публикации №113052203802

 

Поверь в мечту

Поверь в мечту, нисколько не стесняясь,
И пусть любви переполняет нега.
Однажды, в лёгкой дымке растворяясь,
Разрежет алый парус кромку неба.

Неважно в день какой: погожий, ясный,
Иль будет дождь хлестать по стылым лужам.
Но Он придёт желанный и прекрасный,
Лишь только тот, который сердцу нужен.

Расскажет, что в разлуке настрадался,
И лишь тебя его душа просила.
Ты удивишься: как он догадался,
Но вот спросить - уже не хватит силы.

Лишь, вытянувшись в струнку тонко – тонко,
В глаза заглянешь… Ничего не скажешь…
И трогательным ласковым котёнком
К нему на грудь своей щекою ляжешь…

 

© Copyright: Татьяна Никитина Кадом, 2013
Свидетельство о публикации №113061100372

Я так сильно тебя люблю...

Я так сильно тебя люблю!
Ты представить себе не можешь.
Провожая закат и зарю,
О тебе вспоминаю… Ты тоже?

Верю свято в мечту свою,
Ведь отчаиваться негоже.
Если грустно бывает, пою
И стихи сочиняю… Ты тоже?

Бога лишь о тебе молю.
Может он мне в любви поможет.
Я за всё его благодарю
Каждый день, каждый час… Ты тоже?

 

© Copyright: Татьяна Никитина Кадом, 2013
Свидетельство о публикации №113060209077

 

Сжигая мосты...

Может, вспомнишь когда-то стихи и мечты.
Откровенность во взгляде, желания грешность.
Я из тех, кто уходит, сжигая мосты,
Оставляя лишь в памяти дикую нежность...

Я из тех, кто, сгорая, пытается вновь
Новой искрой сверкнуть, восставая из пепла.
Та, что ценит слова – сразу «в глаз, а не в бровь».
Та, что верой в Любовь и Надежду окрепла.

Ты не понял ещё, что теряешь меня…
Я уйду… Но тебе буду только дороже.

Через год или месяц, а может три дня,
Станешь вдруг одинок до мурашек по коже…

 

© Copyright: Татьяна Никитина Кадом, 2013
Свидетельство о публикации №113070607738

 

Нико лай Агафонов

Ветерок

Погас уж закат, но всё ещё в роще
Листвой ветерок шумит среди ночи.
Среди ветвей потихоньку летает -
О крае любимом стихи сочиняет.

И шепчет стихи он берёзам, калинам,
О синих озёрах, зелёных долинах.
Летает свободно по милому краю,
Красивые рифмы в стихи собирая.

 

Встреча с селом

Вот виден старенький перрон,
Вокзала башни наплывают,
Колес стихает перезвон.
Нам машут, нас уже встречают.

Умчался в дальние края,
Никак не вырваться, не съездить.
В родном селе уж не был я
Лет восемь или даже десять.
Всё изменилось. Не узнать,
Домов здесь новые кварталы.
А школу даже не признать -
Такой красавицей вдруг стала!

И, видно, вовсе не спроста
В траве весь день кузнечик звонит.
В лугах такая красота,
А перепёлка спать нас гонит.

 

Призвали нас на сборы...

(Зарисовка с натуры)

Чтоб не забыть мне языка команд,
Чтоб вспомнил вновь вечернюю поверку,
Мне с нарочным прислал военкомат
Под роспись свою строгую повестку.

И этим показал хотел он власть,
Чтоб утром, и без лишних разговоров,
Явиться я обязан срочно в часть
Для прохождения военных сборов.

Тут с роту собралось дедов, отцов.
Одели нас в военную всех форму,
И попытались нас, горе - бойцов,
Построить, привести командой в норму:

- Одеться по уставу ты изволь,
И под ремень должно входить два пальца...-
Но деть куда мне "трудовой мозоль",
В котором килограммов десять сальца?!!

Построились, "кто в лес, кто по дрова",
В шеренгу мы, извилистою змейкой.
Но раздались команды здесь слова:
-Чтоб строй стоял как будто по линейке! -

Стоим в строю, шинелишки до пят,
Ремня, чтоб застегнуться, не хватает.
А командир косит на нас свой взгляд
И, видно, ничего не понимает.

Но что поделать, если мы, друзья,
Расплылись все, как клетке протоплазма,
Со стороны на нас взглянуть нельзя
Без горестной улыбки и сарказма...

Нашему правительству

Когда же будет вам важней всего
Видеть страну свою богатой, в силе.
Чтоб бедного нигде, ни одного
Не отыскать бы днём с огнём в России?!!
Когда же стихнут дымные ветра,
Когда страною будет править разум?!!
Когда же силы правды и добра
У нас в стране восторжествуют разом?!!

Когда вы в кабинетной тишине
Почувствуете гордость страстотерпца?!!
Когда любовь к своей родной стране
Вдруг переполнит до краёв вам сердце?!!

 

 

Раиса Богданович

 

Ночной гул

Уже дремотой легкой напоенный,
Овеянный летящей негой ночи голубой,
Засыпает сад, сирени ароматом утомленный,
А над ним восходит месяц,
Окруженный бархатистой тьмой.

И таинство над миром под куполом Небесным
Непроницаемое молчание хранит...
Чу... - откуда-то из-за горы отвесной,
Как будто музыка чуть слышная звучит.

И смолкла вдруг...На все спустилась томная завеса,
Движение остановилось, мир уснул,
А над городом, над озером, над лесом - над всем
Повис какой-то необъяснимый, непонятный " ГУЛ".

Он как-то незаметно - странно появляется,
Освобожденный, будто, от невидимых оков.
Он - бестелесен, невидим, только - слышен,
В нем даже вся тишина невольно растворяется...
Он будет господствовать в великолепном хаосе
средь снов.

А утром, только солнце заиграет,
И заскользит лучами по зелени листвы,
ГУЛ ночи постепенно исчезает,
Его заменит суета сует...в ней жизнь проснётся...
Во всём живом и в сонме необозримой
человеческой толпы.

 

 

Илка Д

 

И без тебя теперь я не могу…

Ненастный день, а солнце затерялось...
Но нету повода для грусти всё равно.
Люблю тебя и мне не показалось,
Душа твоя - как чистое стекло.

Ты воскресил меня, и встала я из пепла.
Я проросла, как первая трава.
Благодаря тебе опять запела,
Благодаря тебе, я ожила.

Что было раньше, просто позабуду.
Что было раньше, просто зачеркну.
Я для тебя твоей вселенной буду,
И без тебя теперь я не могу.

 

Раиса Богданович

 

Половинка души

Этот снежный февраль душу мне растревожил,
Он её разделил, и почти - уничтожил.
И с тех пор в стены дома въелись метели,
Они песни разлуки мне одни только пели.

Этот вой сумасшедший мне слышится в мае.
Снег лавиной сошедший в мою душу...
Она стала немая.
Разлучил, разбросал нас с тобою,

Мои руки озябли под застывшей луною.
Ну, а я, ну, а я... пусть на те же бы "грабли".

Эту ночь я запомню, что ушла в вихрь снежный,
В невозвратную даль, не оставив надежды.

Затерялася где-то средь седых перевалов,
И вернётся ль в апреле зарёй запоздалой?
Ах, если б ту ночь повторить хоть однажды,
Я б согласилась - хоть дважды - на те же бы " грабли".

Под вой той же метели февраля сумасшедшего...
Но не вернуть мне тебя - однажды ушедшего.
Одиночество песни поёт невеселые,
Ей бессонница вторит и воскрешает воспоминания всё новые.

Я уже ведь смирилась, уже сердце - в покое...
А в груди - половинка души... но и в её половинке,
Любовь моя тонет.

 

Любовь Рудая (Синица)

 

Фрейда

       Произошла эта история очень, давно. Шел 1947 год. Молдову посетила страшная засуха. Иссохшая земля покрылась глубокими трещинами, шириной с человеческую ладонь. С полей, как из раскаленной печи, веяло горячим, удушливым ветром, который убил всю растительность, все посевы и другие возделываемые культуры, всю живность, что водилась в степях, рощицах, дубравах. А, имевшиеся у крестьян пищевые запасы выскребли коммунисты – активисты. Следствием этой кары наступил страшный голод. Люди пухли от недостатка пищи, умирали прямо на улицах мучительной смертью.

У моих родителей была большая семья: Отец с матерью и нас пятеро девочек мал, мала, меньше. Наверное, от страха видеть голодную смерть своих детей, да и чтобы свои жизни сохранить, им удалось припрятать немного зерна от властей. Как им удалось это сделать, одному Богу известно, нас они в свои дела не посвящали. Так это и осталось их тайной, с которой они ушли в могилу.

Так вот отец по ночам приносил немного зерна, пшеницы смешанной с кукурузой, молол его на самодельной мельнице, и мама выпекала из этой муки хлеб, на вид он был неказистым, но очень вкусным.

Трудным было то время, страшным. Чтобы на дольше хватило припрятанного зерна, отец смастерил самодельные весы и на них развешивал порции хлеба для каждого члена семьи: Самой маленькой трехлетней сестренке, мне и моей сестре погодке доставалось по, 100 граммов, этого драгоценнее золота, хлеба. Двум старшим сестрам и матери по, 150 граммов. Отцу, на плечи которого ложилась вся тяжелая работа, вспашка земли, посев и посадка культур, ремонт инвентаря, да и по домашнему хозяйству всего 250граммов. Это я пишу, дорогой читатель, чтоб Вы могли вникнуть в проблемы того трудного времени.

В ту пору на подворье моих родителей жила собака по кличке «Фрейда», кормили ее отходами с нашего стола, то есть, баландой из лебеды, крапивы, щавеля, заправленной щепоткой отрубей, и то, если оставалось на ее долю, ведь даже этих съедобных растений, таких как лебеда, крапива было трудно найти. Мы дети, очень любили «Фрейду» и считали ее членом нашей семьи.

Однажды к нам домой наведался дядя Сережа, младший брат мамы, который промышлял охотой, стараясь хоть чуток лучше, накормить своих деток, которых у него было пятеро и намного меньших по возрасту, чем мы. Так вот, увидев «Фрейду», стал просить мать нашу, а свою старшую сестру, отдать ее ему, надеясь, что с нею у него будет охота успешней.

«Фрейда» же была благородных кровей гончая: поджарая, гибкая, тонкая, быстрая; узенькая мордочка с белой полоской ото лба до кончика носа, делала ее неотразимой. Глаза умные, выпуклые, карие. Масти светло оранжевой с белыми пятнами, в общем, была настоящей красавицей и нашей общей любимицей.

Мама, глядя на брата, такого исхудавшего, вечно голодного, в истрепанной одежонке и обувке, сразу уважила его просьбу, взяла поводок с ошейником, надела на, «Фреду" и отдала ее ему, к, нашему большому возмущению и огорчению.

Он, не обращая внимания на наш рев и слезы, поспешно увел ее со двора, пообещав нам, принести живого зайца.

Прошло около двух месяцев, мы почти смирились с отсутствием нашей любимицы «Фрейды». Обещанного зайца так нам и не принесли, зато вернулась она сама, страшно исхудавшая, одни кости обтянутые кожей. Ее облезшую шею отягощал обрывок цепи, шерсть на ней была вся в обширных плешинах. Выпуклые грустные глаза смотрели на нас с такой преданностью и любовью, что мы ревели в три ручья, лаская ее.

     Услышав наш плач и причитания, вышла мать и, увидев «Фрейду», строго спросила: - Ты как посмели прийти? Ведь у тебя теперь новый хозяин? Марш со двора! – Но бедная собачка, понурив голову, подползла к матери на брюхе, лизнула в ногу и покорно замерла, - делай, мол, со мною, что тебе угодно, но я не могла не прийти.-
Мать прослезилась, махнула на нее рукой, мол, что с тобой делать – живи!

    На следующее утро, как обычно, отец раздал каждому из нас причитающийся на день, пай хлеба. Взяв свою полушку, я тайно от всех отдала ее Фрейде. Но, когда мы хлебали баланду, мать строго спросила: - Ты почему ешь без хлеба? Где твой хлеб?

    Я поспешно ответила, что уже съела его, и украдкой глянула на, Фрейду, неподалеку лежавшую свернувшись клубком. Она беспокойно заерзала, понимая, о чем речь, но ничем меня не выдала.

    Прошла неделя, я еле волочила ноги, но чувство жалости к Фрейде было таким сильным, что я и на этот раз принесла ей свою дневную порцию хлеба. Став перед нею на корточки, положила перед ней ту краюшечку аппетитно пахнущего хлеба.
      Она понюхала его, облизнулась и отодвинула ее лапой ко мне. Я снова придвинула к ней, упрашивая, съесть ее, но она повторила прежний маневр, после чего, виновато подползла ко мне, положила свою все еще красивую голову, на стопы моих босых ног, тихонько поскуливая. Я же продолжала уговаривать ее, съесть хлеб, но она подняла свою мордочку, облизала мою чумазую мордашку, жалобно скуля, а из ее глаз горошинами катились слезы.

    Увидев, что она плачет, я страшно растерялась. Она же, воспользовавшись моей растерянностью, поднялась и понурив голову, опустив хвост, ушла со двора, так, и, не, дотронувшись, к хлебу.

   Я побежала за ней, упрашивая вернуться, но она зло ощерилась, давая понять, что я должна ее оставить в покое.

   К дяде Сереже она не вернулась, но и к нам больше не заявилась. С тех пор прошло много лет, но я не могу забыть слез "Фрейды", и все время думаю, как она поняла, что ребенок, отдавая ей свой хлеб, подвергает себя опасности, умереть голодной смертью? Вот вам и меньшие братья наши. Будем же к ним поласковей, снисходительней.

 

© Copyright: Любовь Синица, 2012
Свидетельство о публикации №212120701225

 

Галина Ворожейкина (Попова)

Летний вечер

 

Как мелькают быстро спицы
У житейской колесницы!
День прошёл... И снова вечер
Тенью падает на плечи!

Солнца диск лениво светит
Сквозь межрядье тополей...
Лишь шалун трудяга - ветер
Тихо бродит меж ветвей...

Безмятежно он гуляет:
Кроны трогает берёз,
Ленты радуг заплетает
В перекрестье нежных кос!
Гладит травы луговые,

Ковыли берёт в полон...
Гонит тучки молодые...
Вдруг влетел на мой балкон!

Пропитался здесь насквозь
Ароматом чайных роз,
И петуний разноцветье
Распушил бродяга-ветер!

Мне, пригладив прядь волос,
Тихо в ушко произнёс:
"Я тебе сейчас принёс
Запах светлых летних грёз!

Не грусти! Развей печали!
И держи по ветру нос!"

Дуновеньем лёгким, свежим,
На прощанье приласкал!
Тополиным пухом нежным
Под балконом поиграл!

Закружила, запуржила
Тополиная метель!
Душу мне заворожила
Грёз безбрежных канитель!

Лёгкой бабочкой вспорхнула
Ввысь мятежная душа!
И крылами вдруг взмахнула,
Вдохновением дыша!

 

© Copyright: Галина Ворожейкина Попова, 2013
Свидетельство о публикации №113032411703

Расплескалось лето!..

 

Серебрится дождь на солнце нитями!
Многоцветье радуг - коромыслом!
Тихий летний день красой пленителен,
Наполняет жизнь теплом и смыслом!

Бабочек полёт в лугах цветущих!
Аромат медовый нежных трав!..
По тропинке узкой, в даль зовущей,
Я гуляю, голову задрав!

В вышине небес, в бескрайней сини,
Облачка резвятся на просторе!
Пряный аромат седой полыни
В сладость дня вплетает мёда горечь...

Солнышко рисует конопушки, -
Шутки лета, детско-озорные!
Расплескалось лето на опушке!
Дарят хмель кудрявые рябины!

На перинах трав, раскрылив руки,
Утону в объятиях твоих!
И в душе, отринув будней звуки,
Зазвучит мелодия любви!

 

© Copyright: Галина Ворожейкина Попова, 2013
Свидетельство о публикации №113032411922

 

Отгорело... Отболело...

 

Отгорело... Отболело...
Оглянулась - тишина!
Только мерный цокот стрелок
В растревоженных часах...

Ни звонков, на строк, ни писем...
Серой тенью - пустота.
Паутиною зависла
Грусть - тревога по углам.

День расквасился в миноре!
Пеленает вечер тьму...
Ночь крадётся чёрным вором
К потускневшему окну.
Крылья сложит в одночасье
Загрустившая душа,
Заблудившая в ненастьи,
Прошлых снов не вороша...

Обернётся серой ватой
Светлой нежности вуаль...
Сон заплатками залатан.
Спит душа моя! А жаль...

Откуплюсь слезой горючей
За непрошенность потерь
И обид оскомин жгучих,
Наваждений круговерть!

Равномерный цокот стрелок
В растревоженных часах
Убаюкает умело!
Я забудусь в тихих снах...

Светлый Ангел - мой помощник,
Прилетит на зов души!
Я тоску оставлю в прошлом!
Будут радужными сны!

И отступит безысходность,
И наступит новый день!
И надежда званой гостьей
Оттеснит все хвори в тень!

Время выльется секундой
И сольётся в краткий миг!
Вновь забьётся вечность пульсом
Неизведанных орбит!

 

© Copyright: Галина Ворожейкина Попова, 2013
Свидетельство о публикации №113070609147

 

Долгожданный дождь

 

Ну, вот и дождичек собрался!
Запрыгал весело по крышам!
К нам в окна ласково стучался,
Сначала робко, еле слышно...

Потом смелее - барабаном
Дробил он по карнизам крыш!
Он так старался неустанно
Разрушить предрассветья тишь!

И зашумели тополя,
Обнявшись вдруг с порывом ветра,
Прохладе утренней даря
Весь аромат цветного лета!

По листьям шлёпал тёплый дождь
И прятался в зелёной гуще!
Ах, как я рада, что ты льёшь!
Я так просила: "Дождик, пуще!"

Я ликовала: "Дождик, лей!
В июле знойном, ты - отрада!
Ты, туча, ливня не жалей!
Жар остуди и дай прохладу!"

Как будто мой призыв услышав,
Зашпарил дождь, как из ведра!
А я просила: " Дай, Всевышний,
С дождём удачи и добра!

Спасибо, Боже, что услышал!
За этот долгожданный дождь!
За хлеб, за соль, за дом под крышей!
За всё, что в жизни мне даёшь!"
И ливень лил! И туча млела,
Пуская в лужах пузыри!
И гром гремел - зазывно, смело,
В лучах предутренней зари!

Душа моя отрадно пела,
Купаясь в свежести озона!
А дождь - такой танцор умелый,
Плясал чечётку на газонах!..

Пусть день, исполнен благодати,
Умытый утренним дождём,
Нам принесёт успех и счастье,
Любовь и радость в каждый дом!

Да будет так! Я свято верю,
Что в каждый день придёт заря!
Добру откройте настежь двери!
Да будем жить, добро творя!

 

© Copyright: Галина Ворожейкина Попова, 2013
Свидетельство о публикации №113071408059

 

Илка Д

 

Трещит за окнами мороз,
А снег скрипит под быстрыми шагами...
Остановил реку своими льдами,
Осыпал инеем верхушки всех берёз.

Насыпал доверху сугробы – закрома,
Колючим ветром пробежался быстро.
Узорами колдует у окна,
Торопится, к утру чтобы всё вышло.

Всё это он - февраль-поверенный зимы,
Суровый, беспощадный, лютый...
Тропинки все занёс и перепутал,
Куражится в предверии весны...

Боится утром солнечного света,
Укрывшись в тень, решил он переждать
До вечера, а там он смелый
Опять начнёт за щёки нас кусать.

Ты чувствуешь, уже спешит весна!
И с приближением,- короче ночи
Всречает солнце дольше, чем вчера
Её, а ты понять не хочешь...

Надеждой теплятся сердца и в холода,
Все знают, что весна не за горами...
И нежный март с весенними цветами
Тебя прогонит, но не навсегда.

До следующих зимних холодов,
Ты это время где-то пережди,
Ты не торпишься, дружок, а зря,
Набедокурил....А теперь иди...

Главное – не забывай любить!

Чудо жизни нам дано понять,
Не всегда заботимся об этом.
Всё боимся что - то потерять,
Суетимся от чего - то где - то...

Неустройство в жизни и любви,
От непонимания себя...
Успокой желания свои,
И живи спокойно и любя.

Не привязывайся ни к чему,
Будь свободен и душой и телом,
И тогда тебя я научу,
Внутреннее Я - сказало смело.

Замечай меня хоть иногда,
Я советчик и руководитель.
Обретёшь свободу навсегда,
И душевную свою обитель.

Много мыслей в голове твоей,
Только первая - правдивая всегда!
Никогда и ни о чём не сожалей,
Двигайся вперёд через века.

Мир прекрасен - много в нём миров.
И в тебе, сокрытые миры.
Больше дела, меньше слов!
Неудачи - только до поры...

Осознав причастность ко всему,
Ощутив себя частицею всего,
Ничего не должен никому,
И на сердце радость от того.

Беспредельная вселенная…
Мыслеобразы рождают всё вокруг!
Материя, лишь в этом мире тленная,
Жизнь за гробом тоже есть, мой друг!
Переход в другое измеренье…
Многие бояться уходить.
Делай всё, всегда без сожаленья,
Главное - не забывай любить!

 

Осенний эскиз

Вот и отшумело бабье лето.
По утрам прохладно и темно.
Старый клён, весь в жёлтое одетый,
Заглянул кокетливо в окно.

Солнце прячется за тучами лениво,
Облака рассыпались дождём…
У воды склонилась грустно ива,
Думая о девичьем - своём.

Над болотами туман клубится,
Клюквы бусины рассыпаны кругом...
В соснячке маслята притаились,
Белка делает запасы в дом.

Воздух терпкий от листвы опавшей.
Старый сад антоновкой манит...
Путник приближается уставший,
Вот и первый огонёк горит.

Кузовок, наполненный грибами,
Принимает на крылечке старый дом.
Путник топает своими сапогами,
Плащ-палатка серая на нём.

Вот и дым клубится над трубою,
Знать хозяйка, что-то гоношит...
Закрывает путник двери за собою,
А хозяюшка навстречу уж спешит.

Запах лука в жареной картошке,
На столе - хлеб, молоко и мёд.
Помидоры дозревают на окошке,
Там же стережёт их рыжий кот.

В очаге сосновые дровишки,
С треском в ярком пламени горят,
На скамейке с книгой их сынишка,
Пальчиком выводит буквы в ряд.

Ничего на свете лучше нету,
Чем тепло родного домика.
А что нужно просто человеку?
Жить спокойно и любви, хоть толику.

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

Л.Киселева

Первая любовь топает за мной,

Топает за мной и дышит в спину.

Отняла она у меня покой,

И твердит: тебя я не покину!

Первая любовь ты вдуше моей,

Затаилась в сердца закоулке.

Не дает забыть светлых лет и дней,

Все уводит в юность на прогулку.

 

Первая любовь, письма пожелтевшие,

В них цветы души нашей полевые.

Юности любовь с ветром улетевшая,

Ты ко мне приходишь не впервые.

Первая любовь, фото этих дней,

Мы с тобой вдвоем с выпускного бала.

И сознаться будет мне всего честней,

Что виной разрыва лишь сама я стала.

Первая любовь, письма, телеграммы,

Пункт переговорный, споры ни о чем.

Вы представьте, не были против наши мамы,

Видели нас вместе, чтоб к плечу плечо.

Первая любовь некого винить,

Просто я ее не сохранила.

Но все вьется памяти тоненькая нить,

Это чувство лучшее я не позабыла.

 

Первая любовь топает за мной,

Иногда болит в моем сердечке.

И всегда стоит тихо за спиной,

Это счастье первое в сердце будет вечным…

 

 

Любовь Киселёва

 

Л.Киселева

Никогда они не взрослеют.

Постоянно играют в мячики,

А когда не играют - "болеют".

А потом им целуют пальчики,

Барби миленьких подбирают,

А постарше они становятся

И уходят служить в солдаты.

Юрий Изместьев

Я стихов счастливых не пишу,

Но бывал счастливым же когда – то.

За свое богатство не дрожу,

Не умею просто быть богатым.

 

Все отдам, когда друзей прижмет,

Не на хлеб – порой на о похмелье.

В спину мне никто не скажет – жмот,

Не люблю слащавых слов елейных.

 

И стихи свои я раздаю,

Не храню для памяти тетрадки.

Мать с отцом за то благодарю,

Что прошел по жизни без оглядки.

 

                   ***

 

А иногда все вспомнится, вспомнится…

Чистая деревенская горница,

Бабушка ворочает ухватами,

Как рога у лося сохатого.

 

У стола примостилась лавочка,

А на стенке два фото в рамочках.

В черной рамочке фото деда,

В Ленинграде умер, в Победу.

 

Получил известие в праздник:

Сын погиб, минометчик, Вася.

Сын погиб, и сердце взорвалось,

Только фото от деда осталось.

 

Письма, где все еще живые –

Треугольнички фронтовые.

Дядя мой погиб в девятнадцать,

Невозможно в живых остаться,

 

Если бой сменяется боем,

Жизнь в атаке гроша не стоит!

В черной рамке солдат курносый,

Смотрит пристально серьезно…

 

А иногда все вспомнится, вспомниться…

Бабушка моя молится.

Счастье к ней уже не вернется,

И спина от плача трясется.

- Что оставили вы меня – то!

Но молчат на фото солдаты.

 

                                ***

Несу свой крест

Угодно, видно Богу,

Чтоб я хлебнул

Из чаши сей до дна.

 

Когда один я с мыслями подолгу

И до рассвета мучаюсь без сна.

Когда друзья в запоях по неделям,

Они похожи в лицах и речах.

 

А я трясусь, как будто бы с похмелья,

И ночи жду, как смертник палача.

Логичен ум, но память – сука злая,

Сорвалась сцепи, дущу вороша.

 

А память, словно свет не выключают,

И саданет куда больней ножа.

Зачем мне это?

Я хочу покоя.

 

Хочу в стихах подняться в облака.

Не обижать безжалостной строкою

Ту, что мне жизни дорога.

Но я двоюсь,

 

И тот, второй, сильнее:

Он беспощаден!

Он умеет бить!

Простить измену вряд ли я сумею,

Как не сумею, впрочем, разлюбить!

 

       Дед Степан

Дед Степан на печку перебрался,

Так до смерти и на ней прожил.

Белой бородой за нас цеплялся

-Ох мои внучата хороши! –

 

Сам слепой,

Он ничего не видел,

Может, просто чувствовал душой.

Никого-то словом не обидел.

 

Как нам с дедом было хорошо!

Свет ему, конечно же, не нужен,

Брат мой Саша печку затопил.

За окном снежинки тихо кружат

 

И на землю падают без сил.

Дед Степан рассказывает сказки,

Ах, какая радость перед сном!

У него в руках кисет солдатский,

 

Три креста каких – то было в нем.

Три креста с далекой той, Германской,

Самой первой мировой войны.

Мы же зачарованные сказкой,

 

Нам кресты нисколько не нужны.

Не вернешь то времечко обратно!

Не расспросишь деда: Что? И как?

За какой же подвиг ратный,

 

За какую из лихих атак

Три креста Георгиевских дали?

Как наш дед в той бойне уцелел?

Не любил другие он медали,

Все крестами на печи звенел.

 

                               ***

Не дождинки по щекам, а слезы,

День такой, что плачут небеса.

Все уходим рано или поздно,

Не договорив, не дописав.

 

Все уходим по одной дороге

В темноту, а может в яркий свет?

Что скажу я повстречавшись с Богом,

И какой ему я дам ответ?!

 

Пил, грешил и часто лицемерил,

Самых близких в гневе проклинал.

Жил порою ни во что не веря

Бесшабашно смерть свою искал.

 

А заслуги – мелкая монета,

Да еще с бахвальством пополам

Люди судят по стихам поэта,

А Господь рассудит по делам!

 

Галина Елькина

 

Осень, грибные рассветы,
Но