Лекция профессора Э. Д., прочитанная с глазу на глаз в квартире пациента

Человек являет собой сбалансированную во всех отношениях саморегулирующуюся систему. Организм самостоятельно избавляется от болезней, если создать условия, вполне соответствующие законам природы и не противоречащие экологии человека.

У здоровых родителей дитя изначально рождается здоровым. Многие болезни приходят к нам с… едой. Как это бывает и что при этом там внутри происходит?

Процесс переваривания, иначе говоря, расщепление пищи на простые составляющие, необходим для того, чтобы из этих составляющих образовались новые клетки. Никто не задумывается о том, что разные продукты перевариваются в разное время. Много биологической энергии наш организм, предназначенный для разносторонней жизнедеятельности и для борьбы с болезнями, внутренние органы вынуждены тратить на трудоемкие, порой безуспешные попытки, чтобы как-нибудь усвоить бездумно составленные завтрак, обед, ужин. Непереварившиеся остатки прямым ходом идут в толстый кишечник. В процессе самопроизвольного движения они отделяются от переваренной уже пищи, собираются в комок, обезвоживаются и опускаются в правую часть, «про запас». Проктологи называют их «каловым камнем».

Астрономы сравнивают наш организм с бесконечным космосом, что в определенной мере заложено мировосприятием Вселенной людьми древних цивилизаций. Действительно, законы развития, принципы жизни везде и всюду идентичны, в каком-то смысле принципиально схожи. Это видно как на общей схеме жизнедеятельности нашего организма, так и по работе отдельных его частей. Говорят, всякое сравнение неточно, хромает… Прошу и в данном случае проявить известное снисхождение… Так вот, толстая кишка как бы представляет собой цветочный вазон для укоренившегося в нем древа, растения. Переваренная по всем правилам пища играет роль хорошо удобренной почвы. Стенки прямой кишки покрыты корешками, они и извлекают (всасывают) в кровь все полезные вещества, элементы. Каждый пучок (группа корешков) обслуживает, подпитывает свой орган. Ненужные остатки по законам физиологии выбрасываются вон. Однако внутри — по закоулкам — остались непереварившиеся комочки. Что же с ними происходит. Тут, пожалуйста, будьте особенно внимательны.

Природа весьма-весьма экономна, расчетлива. Приберегает на крайний случай внутренние ресурсы — в основном отходы собственной жизнедеятельности, в которых вроде бы остались полезные вещества. Вот из них и образуется так называемый «каловый камень». Он накапливается в правой части прямой кишки в виде килы… Плохо переваренные продукты прилепляются к стенкам кишечника, оседают в складках-карманах и держатся там многие-многие годы. Оставленный в завалах «полуфабрикат» (при температуре 36 градусов и выше) оказывает на весь организм зловредное действо. Всасывающая система толстой кишки гонит в автоматическом режиме продукты гниения — токсины, яды, канцерогены, шлаки и всякую гниль — по капиллярным сосудам телесной периферии. Нечисть вместе с кровью, лимфой разносится по разветвленному древу. Пользы от нее, разумеется, ноль, вреда же более чем предостаточно. Вся эта муть в виде бляшек, сгустков оседает на внутренних стенках кровеносных сосудов, в костной ткани, в хрящах… В результате и возникают «неожиданные» недомогания.

Да, не сразу человека валят с ног тяжкие недуги. Подбираются осторожно, вкрадчиво. Вдруг даст о себе знать где-то в боку, в паху, в пояснице. Значит, именно здесь обнаружилось проблемное место. Лечить его отдельно — пустая затея, как ни цинично, может, это звучит. Но ведь как иной раз на практике бывает? Пока доктор возится с вашей болячкой, чувствуется облегчение. Но через какое-то время опять подает сигнал бедствия — попутно что-то воспаляется… Медики в смятении, не могут диагноз установить. Путаются в догадках. Потом выясняется: очаг заболевания находится в карманах толстой кишки. Именно оттуда во все стороны беспрерывным потоком продолжают поступать — как из атомного реактора — токсичные вещества вместе с затаившейся инфекцией.

(Тут профессор поднял свой указующий перст, тем самым обращая внимание слушателя на нечто особенное. На самом деле, кто бы мог такое представить! — Н. П.)

…Огромный, неподвижный мешок с отходами создает немало проблем соседним органам уже одним лишь своим присутствием. Он подымает диафрагму, — главную дыхательную мышцу, тем самым периодически выключает ее из процесса дыхания и уменьшает объем легких. Имея такого несуразного соседа, вынуждена менять свое привычное положение печень. Испытывают неудобства и почки, при этом уменьшается подвижность тонких кишок, тем самым создаются косвенные предпосылки для грыжи. Чисто мужская проблема: сдавливается мочеполовая система, возникают затруднения в простате… И все-таки вершина всего — непроходимость желудка. Год от года проход из него в кишечник сужается, вследствие чего возникают метастазы. Это — предтеча онкологического заболевания.

Правомерный вопрос: «Значит, спасения нет?» Оказывается, есть! Но это уже персонально от нас зависит.

В продолжение же темы необходим экскурс в далекое-предалекое прошлое.

Врачеватель из секты ессеев-терапевтов в своем манускрипте «Евангелие мира Иисуса Христа» начертал для здравомыслящих сограждан, назовем ее так, Памятку на каждый день… Давайте прочтем ее вместе.

Далее профессор-добродей счел необходимым заметить уже от себя лично: «Не подчас, а очень часто мы не ведаем, что творим. Отсутствие правдивой информации о культуре еды и гигиене желудочно-кишечного тракта, равно как и теперешняя разноголосица о всевозможных диетах, сбивают наших современников с толку, не дают возможности правильно сориентироваться. Между тем этому учит во многом опыт долгожителей. Впрочем, на эту тему даже и они не очень-то охотно распространяются. Деликатничают… Ведь и само слово «клизма» часто вызывает даже в головах взрослых оторопь, смущение, ложный стыд. Окружающие воспринимают это слово хуже всякой матерной брани».

Тут и я невольно вспомнил собственное отношение к этому неказистому медицинскому инструменту, живущее в моем сознании с младых ногтей. Да и по сей день где-то сохранившееся… Что само собой сорвалось с языка чуть ли не в первую же минуту нашего общения с профессором.

И еще. По ходу беседы было у меня ощущение, будто чудом оказался я в анатомическом театре. Э. Д. доброжелательным взглядом приободрил оцепеневшего неуча. Так что в конце я воспрял духом, приободрился. И приготовился слушать далее.

К этому времени из кухни донесся дух хорошей заварки. Разлили чай по чашкам. Так что беседа вошла сугубо в практическое русло.

Далеко не всякий пациент бездумно и с готовностью начинает ухаживать за своим нутром. Большинство ведь равнодушно к собственному телу, плохо знает анатомию даже в общем виде, в общих чертах. И это большая ошибка нашей школы, культуры, общего просвещения. Зато много надуманного стыда и ложной застенчивости. Что создает медикам немало хлопот при «сотрудничестве» с пациентами. Существует некий барьер. Редки случаи взаимопонимания сторон, раскрепощения, раскованности. Что касается клизм, тут вообще… Даже бывалые врачи и опытные медсестры тушуются, цепенеют в случаях, когда возникает «вопрос» об этой процедуре.

Какой тут дать совет? — задал Э. Д. сам себе риторический вопрос. И продолжал в том же духе далее:

— Ты должен в душе своей глубоко осознать, что только таким способом можешь избавиться от накопившейся внутренней грязи… Повторюсь, но скажу. Процедура многим кажется «противной», в то же время не противно носить в чреве своем несколько килограммов «навоза», зловоние которого не идет ни в какое сравнение с канализационными отходами большого города. Иные наотрез отказываются от процедур, поскольку их необходимо принимать на коленях, что и неудобно, и трудно, и негде. Другие полагают, что в этой ситуации — при «операции» — могут разойтись швы… Да, отговорки придумывают разные. Лишь под угрозой ножа хирурга или, хуже того, смерти — добровольно, точнее, волей-неволей соглашаются стать на колени. И все равно не каждый, взявшись за внутреннюю гигиену, доводит начатое до конца. Порой силы воли не хватает. Другому кажется: почувствовал облегчение — и уже здрав до конца жизни.

Железный совет проктолога: встав на путь выздоровления, вы должны действовать неотступно по заданной схеме, — довести начатое до конца. Иными словами, не поддаваться ни лени, ни малодушию. Таким образом можете укрепить свою волю. Даже характер.

Наконец подошли к главному. Процедура называется «клизма Уокера». Широко распространена во всем цивилизованном мире, особенно в странах Западной Европы, чем во многом объясняется долголетие местного населения.

Итак, внимание: как это делается?

…Берется стандартная кружка Эсмарха. В нее вливают два литра кипяченой воды, остуженной до температуры тела. Такой объем кого-то может испугать. Не надо бояться.

В толстую кишку вмещается приблизительно 3,5 литра. Так что в запасе еще достаточно места.

Воду кипятят для подстраховки. Затем в нее нужно добавить столовую ложку яблочного или виноградного уксуса; можно и сок лимона. Лишь бы была кислая среда. Ведь кислота, как известно, антитоксична, убивает плесень. По завершении процедуры она смывается водой и выходит наружу в виде темных хлопьев.

Пошли дальше. Залив воду в кружку Эсмарха, разумеется, с пережатой зажимом трубкой, конец ее смазывают растительным маслом. Вазелин, мыло исключаются.

Теперь самое главное. Необходимо принять позу «тигра» и постараться расслабить живот. Кончик трубки вводят внутрь на 5–6 сантиметров. Зажим отстегивается, вода самотеком устремляется внутрь. Дышите глубоко, широко открыв рот. Это помогает телу расслабиться и включить в работу диафрагму. Через минуту-полторы сосуд опустеет. Тут можно и встать.

Но это еще не конец. Воду в кишечнике надо немного взболтать. Каким образом. Да как вам по душе, как сподручно. Можно тут же в ванной комнате исполнить «танец живота». Можно в коридоре попрыгать. Ежели ни то ни другое вам недоступно, потрясите нижнюю часть живота руками.

 

После унитаза полезно полюбоваться на то, что смылось с водой. Зрелище пренеприятное. Впрочем, это всего лишь, так сказать, «пропагандистский трюк». После двух-трех процедур вы воочию убедитесь, что теперь-то прямая кишка чистая. И вот тут-то в душе возникает неописуемое чувство восторга!

Во всяком серьезном деле следует соблюдать должный порядок. Так вот, в первую неделю промывать кишечник придется ежедневно. Следующую неделю — через день; в третью — через два дня; четвертую — через три. Потом можно уже только раз в неделю, но ре-гу-ляр-но! Далее — на собственное усмотрение.

Теперь разберемся, что у нас внутри произошло? Вы отмыли корни в кишечнике.

Убрали вон завалы каловых камней, гниль, плесень, продукты брожения. Кишечнику наконец стало легко. Он стал забирать из переваренной пищи для строительства новых клеток чистые вещества. В организм уже не проникают шлаки, канцерогены, яды, разная гниль. Стала очищаться и кровь. Лабораторный анализ покажет удивительные параметры. Содержание гемоглобина, лейкоцитов, тромбоцитов, липидов поразит воображение вашего лечащего врача. Первый его вопрос: «Вы, наверное, только что из санатория». Не всякий медик поверит, что вы завели «роман» с кружкой Эсмарха.

А если заглянуть вовнутрь… Еще недавно растянутый, безвольный, атрофированный мешок толстой кишки приобрел вид… саксофона. Он восстановил природную форму, способен безотказно выполнять свои жизненно необходимые функции. Тут следует иметь в виду следующее. В период промывания полезно есть как можно больше каш, кроме манной. Варить каши лучше всего на воде. Весьма-весьма полезны при этом всевозможные овощные смеси: икра, соте, рагу. Не зря же на Руси была в ходу поговорка: «Щи да каша — пища наша». В такой ситуации, разумеется, не нужны ни клизмы, ни пресловутое голодание».

 

Авторская реплика. Пациенты, страдающие от запоров, втихую употребляют слабительные средства. Профессор Э. Д. категорически против стандартных лекарств химического и даже растительного происхождения. От запоров они не спасут — грязи же в кишечник прибавят.

Известно, у каждого медика (тем более у хирургов) — своя философия, и, соответственно, собственные приемы и способы борьбы за человеческую жизнь. Неоднозначно жрецы Гиппократа относятся к медикаментозным средствам, которыми завалено абсолютно все аптечное пространство и с помощью навязчивой рекламы давят на психику обывателя. В итоге принуждают народ бездумно употреблять всякого рода новомодные таблетки, капсулы, эликсиры, гели, настойки, среди которых множество фальсификата, наглых подделок. Тем более, что аптечный товар сбывается налево-направо без всяких рецептов, по первому же спросу. Вред от употребления базарных лекарств выявляется, как правило, с запозданием. Чаще ж при вскрытии. И виновных в медицинском ведомстве нет как нет!

А уж в сфере проктологии — тут вообще всяк мнит себя спецом. С незапамятных времен в домашней аптечке, в укромном уголке стоит заветный пузырек с касторкой. Я воспользовался случаем, не преминул спросить Э. Д. насчет пресловутой касторки. Ответ был неоднозначный. Цитирую дословно, по магнитофонной записи:

«Многие больные сызмальства боятся клизм. В критических ситуациях хватаются за пузырек со слабительным зельем. Большинство хирургов против химических средств быстрого реагирования. В чем дело? Слабительные обезвоживают организм, хотя в этот период влага в кишечнике предназначена не только одному ему, но и для других органов. Атака чужеродного, далекого от природы лекарства вызывает во внутренностях биологический шок и приводит подчас к тяжким последствиям.

— Ну а как же знаменитая касторка? За свою жизнь чуть ли не бутылку выпил.

— При затруднениях можно. Однако не злоупотреблять. Касторка отнюдь не панацея от кишечных пертурбаций. От тяжелых запоров не спасет. И от грязи не избавит.

Мысль попутная. Если вы решились взять на вооружение способы естественного оздоровления своего организма, придется отбросить мысль о случайных лекарствах. В них не будет надобности. Да и многие из них могут больному навредить, как это нередко и случается. Ведь практически все лекарства содержат наряду с полезными также и чужеродные для данного организма вещества, способные вызвать нежелательные последствия. При том атака чужеродного, далекого от природы лекарства создает во внутренностях дополнительные проблемы, в том числе и биологический шок. Такие рецидивы в проктологии нередки.

Пожалуй, нас неправильно поймут, если не скажем о диете.

Желудочно-кишечный тракт лучше всего вычищается грубой пищей, содержащей клетчатку. Потому-то и вводите в меню наряду с кашами, овощами и борщами еще и ржаной хлеб. Такая еда, подобно кухонному ершику, оттирает стенки кишок от многолетних наслоений и чужеродных субстанций. Попутно очистит выходы из желез внутренней секреции. В то же время усилит процесс впитываемость-всасываемость пищеварительного тракта на всем его протяжении. Из достоверных источников известно: йоги рекомендуют проблемным больным заглатывать марлевый бинт, после чего вытягивают его из другого конца. Такой прием доступен исключительно спецам, которые в совершенстве владеют своим телом.

При всем том надо помнить золотое правило: лучший доктор — профилактика. По возможности оберегайте, щадите свое нутро. Ведь не на помойке ж вы себя нашли! И второе правило: всяк может быть(!) и обязан быть(!) для самого себя врачом. Слагаемые здоровья — соблюдение элементарных правил внутренней гигиены и рационального — простого! — питания. Это первейшая профилактика от большинства болезней. Не зря же по интуиции здравомыслящий человек стороной обходит всякую грязь (в том числе и уличную), вляпавшись же, немедля старается очиститься. В схожих ситуациях точно так же поступают собаки, кошки, вороны, голуби, воробьи, тараканы и прочие земные существа. Ну а уж человеку-то сам Бог велел!

Лучший эффект достигается при одновременном соблюдении правил внутренней гигиены и — опять же — грамотного питания. Тогда уж всякий «гомо сапиенс» будет защищен от недугов со всех сторон. Сказано: береженого Бог бережет. Грамотный подбор компонентов питания не гарантирует от проникновения во внутренние каналы (в том числе и в кровь) вредоносного коктейля из неприемлемых организмом веществ. Нередко имеет место странный парадокс: непродуманный выбор меню часто стимулирует всасывание вредных веществ из… нечистого, уточним, непромытого кишечника. Точней не скажешь, что чистота — залог здоровья. Вместе с тем очищенное нутро оказывает стимулирующее воздействие на органы, вырабатывающие энергию на переваривание несбалансированных компонентов пищи… Эти остатки как раз и образуют каловые камни. Вот такая существует заданная взаимосвязь всего и вся внутри нашего тела. И мы должны немного помогать ему, логично справляться с задачей персонального долголетия. А уж организм нас не подведет».

 

Сидел я в своем кресле словно полуоглушенный, будто после просмотра третьей серии «Матрицы» — сверх меры перегруженный неосмысленной информацией. В глубине сожалея о том, почему же никто прежде не просветил меня в тайных вопросах собственного тела. Возможно, жизнь сложилась бы иначе. И для того не следовало и в мед поступать. Хотя был и упрощенный вариант: тематические вечерние курсы, популярные лекции, беседы… Что во времена оные было, было, да быльем поросло. Таким общеобразовательным центром был в нашей столице Политехнический музей… Под его крышей выступали с лекциями, беседами именитые ученые, поэты, путешественники, изобретатели, они просвещали малограмотный народ, давали пищу для ума знатокам, интеллигентам, немного отставшим от прогресса. Особой популярностью москвичей и гостей Белокаменной пользовалась врачебная тематика. Охотно просвещали разношерстную публику наши медицинские светила: Сеченов, Павлов, Мечников, Кох и другие. Кстати сказать, со знаменитой трибуны амфитеатра часто вещал академик Углов. Иногда приезжал и ныне здравствующий В. И. Чазов, в прошлом министр здравоохранения.

Просвещение народа было делом чести русской интеллигенции. Вся страна была покрыта сетью учреждений, которые назывались просветительскими. Они входили во Всесоюзное общество по пропаганде и распространению научных знаний. (Где-то сохранилось мое персональное удостоверение: плотная красная книжечка — корочки — с золотым тиснением. Признаюсь, на моем счету три-четыре лекции, читанные в кругу интересантов по вопросам литературы, проблемам педагогики.)

Костяк общества по распространению научных знаний составляли, безусловно, медицинские практики. Это были просветители в истинном значении ныне вышедшего из обращения слова. Чаще всего людей в белых халатах будто магнитом тянуло в крестьянскую среду. На перекладных, порой пешком добирались до самых глухих (заповедных) уголков Отечества. Ведь и в самом деле ОНИ просвещали темный народ, нередко при свете керосиновых ламп… Точной нет статистики, однако доподлинно известно: из такого рода кружков вышли слушатели, оказавшиеся в дальнейшем долгожителями. Да, знание — сила! Она имела прямое отношение и к народной медицине Тезис этот высказал я вслух. И услышал в ответ:

— Многие люди живут теперь не по уму. Бесшабашно. Пребывают во власти суетных страстей.

— Да вы философ, — невольно сорвалось у меня с языка.

— Есть немного… В свое время в мединститутах диамат преподавали. Ни одной лекции не пропустил. «Диалектику природы» Энгельса от корки до корки проштудировал. Где-то конспекты есть.

В общей сложности визит Э. Д. занял немногим более часа. Бабла за труды профессор с меня не взял. О чем, между прочим, я поведал при встрече главному врачу Светлане Владимирове. Морозовой. К тому ж без всякой задней мысли попросил собеседницу проинформировать ее подчиненную — Н. В. Роминову. Ведь именно по ее вине, то ли из-за алчности, то ли корысти, я так и не получил назначенного УЗИ. Трудно пока предположить, какие из этого выйдут последствия в дальнейшем. Тем более что именно медики пустили в широкий обиход крылатую фразу: «Промедление смерти подобно». Хорошо, что случай свел меня с профессором-добродеем… Скажу без всяких сантиментов: возможно, благодаря Э. Д. на некий срок еще продлилось мое пребывание в этом лучшем из миров.

 

Халява под кодом «коррупция» с неких пор стала проблемой № 1 в шатком ведомстве Гиппократа. Зло превысило градус терпения народа. Об этом судачат уже не только в кухнях — криком кричат на площадях, перекрестках. Не на шутку уже и власть обеспокоена. Причем тревоги своей не скрывает. Руководитель Департамента здравоохранения г. Москвы А. П. Сельцовский не так давно сделал (перед журналистами) следующее заявление: «Взяточничество сегодня стало основной проблемой нашего здравоохранения, хотя зарплата врачей в московских стационарах и амбулаториях превысила 1100 долларов в месяц. Тем не менее пациенты жалуются на персонал. Причем не без основания. Однако зло это никогда не исчезнет, если само население не примет участия в борьбе с медиками-хапугами. В этой связи должен сказать следующее: положение пациентов, которые молча платят взятку, следует считать не зависимым, а трусливым… Проще сказать, хотите хорошую медицину — жалуйтесь на нарушения» («Мир новостей», 15 июля 2008 г.).

Избранный мною жанр «Записки пациента» дает возможность свободно перемещаться во времени и пространстве. Тем более что медицинская тема захватила меня в свои объятия давно. Заметная работа вышла в девяносто девятом году. Документально, пунктуально отразил в ней собственные впечатления о пребывании на больничных койках (в течение длительного срока) в двух городских клиниках. И прежде тоже приходилось лечиться в стационарных условиях, так что повидал на своем веку разные виды. Теперь же это стало на грани терпимости… Когда впечатления малость улеглись, снова взялся за перо.

Серию очерков под общим названием «Вид с больничной койки» напечатала газета «Достоинство». Редакцию захлестнул поток читательских отзывов. Первыми, разумеется, откликнулись москвичи, потом и терпеливые провинциалы. Народ вопил: в поликлиниках, в стационарах, в разных там амбулаториях не стало порядка, персонал оборзел.

Коррупция сверху донизу. Жалобы вопиющих остаются, как правило, без удовлетворения, или же их рассмотрение растягивается на многие годы. И то еще не худший вариант. Против назойливых и настырных чиновники от медицины употребляют спецсредства в виде административного преследования. На языке бывших фронтовиков, это форменные окопные бои, когда на разделительной полосе лицом к лицу сходится разъяренная пехота с той и другой полосы. Тут нет ни норм, ни правил. Пускают в ход уже не огнестрельное оружие: берут в руки кинжалы, штыки, а то и просто саперные лопатки. Исход рукопашного боя частенько не предсказуем.

В наше относительно мирное время не первый год уже идет умопомрачительная схватка, причем широким фронтом. Чиновники воюют с журналистами. Бои идут, как сказал поэт, отнюдь не ради славы… С одной стороны бьются за выживаемость; с другой — за правду и честь. При этом имеет место очевидный парадокс. Дело в том, что именно благодаря СМИ «перестройщики» одержали в 1990–1991 годах историческую (!) победу над тоталитаризмом и обессиленной социалистической химерой. Но героическая пора себя изжила. Вольница кончилась! Новая власть поставила своих подручных на место: дескать, побузили — пора и честь знать. Занимайтесь-ка, братцы-кролики, пустопорожней рекламой на потребительском рынке… Это безопасней и прибыльней, нежели путаться под ногами власть предержащих да мешать делать деньгу. Многие мои собратья приняли этот намек как руководство к действию: ударились в бизнес. И не прогадали: стали не только известными, но и богатенькими.

Нашлось, однако, немало упрямцев, возомнивших себя правдоискателями, наивно пытаясь докопаться до истины, выводя на чистую воду криминальное жулье. Для многих кончилось это плачевно: штрафными санкциями, судебными издержками, увольнениями. Иным жизни стоило. Идущим следом добиваться справедливости — занятие пустое, никчемное. Успех равен нулю. Правдами и неправдами суды оберегают покой сильных мира сего. Неуязвимый и непобедимый наш триумфатор — безусловно, Юрий Лужков. За период «титанической» деятельности против него в прессе появилось около (или даже более!) двухсот крупных публикаций — все они стали объектом судебного разбирательства… Однако все, без исключения, были признаны необъективными, лживыми, направленными против существующего государственного устройства.

На заре перестройки, помню, крупный скандал возник вокруг публициста Юрия Щекочихина. Он напечатал в «Литгазете» пространное журналистское расследование о темной коммерческой деятельности московского градоначальника. Тот воспылал гневом могущественного диктатора. Московские судьи с придыханием приняли в белые руки пухлые папки — и дальше делали… вид, будто бы с головой погрузились в пучину запутанных обстоятельств, к которым благородный истец (по судному делу), по материалам газетной публикации — ответчик, причастный к неким сомнительным, скажем, акциям. Тем не менее мэр по всем пунктам и параграфам был оправдан, Щекочихину же предъявили крупный денежный штраф за нанесенный чиновнику моральный ущерб.

В дальнейшем такого рода стычки с прессой обратились в стереотип. Ни одна критическая статья (или сюжет в эфире, на ТВ) с критикой мэрской деятельности, без очереди, в экстренном порядке рассматривал горсуд. Как в таких случаях говорят спортивные комментаторы, Юрий Михайлович Лужков был «обречен на победу».

Не так давно разразился скандал вокруг личности известного литератора и политика Эдуарда Лимонова. Выступая на радио, лидер нацболов явно в полемическом задоре изрек: дескать, слуги богини Фемиды находятся в полной зависимости у мэра Москвы, поэтому судебные действа превращаются в пустую формальность.

За плечами Лимонова уже был опыт изоляции на длительный срок. Материала в новом деле на тяжкое наказание не хватило. Однако приговор Мосгорсуда был достаточно суровый: взыскать с возмутителя спокойствия пять миллионов рублей. После двух протестов обозначенную сумму скостили на треть. Но и таких «бабок» у осужденного не нашлось. К делу подключились судебные приставы… В квартире Лимонова не оказалось ничего ценного: колченогая мебель, невзрачная кухонная утварь. Даже телевизора на привычном месте не было. С чем служивые пришли, с тем и ушли. По сей день причитающаяся с ответчика сумма (разумеется, в пользу мэра) так и не востребована. Но решение суда не утратило своей силы, так что жить с таким долгом мало кому доставит удовольствие. Хотя обстоятельства порой меняются непредсказуемо. Белое становится черным, черное — белым.

Хорошо понимаю Эдуарда, ибо сам близко стоял у критической черты.

В своем письме председатель Комитета здравоохранения г-н Сельцовский недвусмысленно дал понять, что врачей ГКБ-61 до глубины души возмутила моя публикация, они готовы подать иск в суд. Помнится, я спросил главного редактора газеты «Достоинство» А. Е. Богомолова, как мне в этой ситуации действовать. Шеф оказался человеком не из робкого десятка:

— Выдержим паузу. А ежели что — тогда уж вдарим.

На всякий пожарный случай я еще раз проверил папку с досье. И готов был хоть завтра к барьеру. Пауза затянулась: видимо, врачи переменили намерения. Я тоже не торопился лезть в драку. И теперь — нате! — такой вдруг поворот в склочном деле… Главный врач Москвы перед лицом прессы сделал сенсационное признание: столичная медицина, по его словам, по уши погрязла в хамстве, взяточничестве… Причина не названа. И без того все понятно: коррупция возникла на почве рыночного капитализма, в который некие силы насильно втянули святую Русь… Пора-пора, наконец, это признать!

По ходу дела заглянем в собственное прошлое. Отечественная медицина держалась на трех праведниках. Неотъемлемым свойством врачебной этики была постоянная готовность жрецов Гиппократа к профессиональному подвигу. Всей собственной жизнью это подтвердил земский лекарь Антон Павлович Чехов. Обращаясь к своим коллегам, он сказал: «Русскому народу подвижники нужны как солнце… Составляя самый поэтический и жизнерадостный элемент общества, они возбуждают, утешают и облагораживают… Они указывают обществу, что есть люди подвига, веры и ясно осознанной цели».

Что к тому можно добавить? Пожалуй, только одно: как никогда теперь в таких личностях нужда великая.

Под вечер в моей квартире раздался телефонный звонок. Звонил Э. Д. Учтиво осведомился о здоровье. В конце спросил: нужна ль помощь? Я слукавил, сказав, будто бы все в порядке. Да, конечно, стало лучше, нежели прежде, до нашего знакомства. Но проблемы остались. Профессор на слух почувствовал мое деликатство… Твердым голосом сказал, чтобы я не жеманничал, не церемонился… Если ЧТО, без промедления дал бы о ТОМ знать. Он готов явиться по первому зову.

…Совершенно неожиданно призвала меня к себе и главный врач нашей поликлиники. Разговор вышел частично светский, немного политичный. В том числе, и о погоде. Под конец Светлана Владимировна, прикрыв очи веками, принесла извинение за действия доктора Роминовой.

— Надежда Николаевна иной день бывает непредсказуемой. Я и сама подчас от нее страдаю, — улыбнулась администратор. — Потом все проходит.

У меня на сей раз не нашлось нужных слов. Язык буквально онемел. С губ слетали одни звуки: гм-гм-гм.

Администратор Морозова воспользовалась замешательством посетителя. Прозрачно намекнула: в той деликатной ситуации я должен был проявить терпение, плюс снисходительность. Выходило, будто я ж во всем и виноват.

Воистину, наша медицина непредсказуема, неуправляема, ибо находится во власти темных сил. И все же даже формальное извинение пациента не просто утешает — согревает окоченевшую душу. Не зря же некто изрек, дескать, доброе слово и кошке приятно…

Спустившись вниз, заметил у гардероба большого формата многоцветный плакат. Крупным планом были изображены довольные жизнью пациенты в окружении людей в белых халатах. Готовый кадр в телесериал с «хеппи энд». Нельзя было оторваться: глядел бы да глядел. Фото венчал душеспасительный текст: «Национальный проект «Здоровье» — первый шаг к возрождению российского здравоохранения!» Само собой напрашивалось продолжение: «Значит, и советской медицины тож!».

Однако для этой фразы в том контексте на бумаге места, к сожалению, не нашлось.

Вместо эпилога

В пятницу я знал, что в следующий вторник меня выпустят на волю.

Ровно тридцать суток пробыл в ГКВ-51, в отделении хирургии. То была пятая госпитализация, занявшая вкупе полных три летних месяца и два осенних. Целый сериал, вперемешку с интермедиями разного толка. Причем не на экране — в натуре.

Был отрезок времени, когда я был далеко-далеко от мирской суеты. Дух витал условно в глубинах Вселенной, точнее, в пространстве созвездий: Льва (я же настоящий Лев!) и ослепительной Девы. С грешной нашей планетой меня связывали узы, концы которых были в руках анестезиолога Ярослава Могутова. Он управлял процессом.

На высоком столе лежал я распятый. От пульта в изголовье ко рту, к носу, кистям вен тянулись тонкие полихлорвиниловые трубочки, по которым в нутро — во все органы, в каждую клетку организма — поставляли наряду с живительным раствором и электронными зарядами живительную силу.

Так что до известных пределов был я управляем, как космический снаряд. Причем не только на хирургическом ложе, а и потом, в палате отделения реанимации, где находился без сознания, связанный по рукам и ногам, пять с лишним суток.

Окольными путями до меня дошло, что операция была радикальная. При ее проведении возникли неожиданные обстоятельства, чреватые тяжкими последствиями. По ходу дела пришлось менять план… Слава богу, все обошлось, благодаря искусству и выдержке «бригадира» — доктора медицинских наук, профессора В. В. Калиникова. В критический момент он выбрал оптимальный вариант, хотя стоящим рядом такое решение в первую минуту показалось небесспорным. Впрочем, что тут удивительного, такова диалектика жизни. Позже Валентин Валентинович нашел время для личной встречи с подопечным. Причем инициатива исходила от него.

В точно назначенное время я переступил порог профессорского кабинета. Доктор был не один. В углу у окна сидела немолодая женщина. Лицо было в слезах, глаза же светились радостью.

— Ну а теперь спокойно идите домой, отдохните, — произнес доктор искренне и просто. Так обычно говорят близкому человеку после завершения успешной, но весьма трудной работы. Между тем у самого утешителя на лице лежала печать усталости, несмотря на утренний час. Значит, позади осталась напряженная ночная смена. И в том ничего нет необычного: хирургический цех работает круглые сутки. Да и меня самого «резали» уже во второй половине дня.

Наконец-то мы остались одни.

— И о чем же будет ваша книга? — с ходу озадачил меня Валентин Валентинович.

Потом уж я смекнул. О своих творческих затеях проболтался накануне операции анестезиологу Ярославу Сергеевичу Могутову. Смысл был таков: дескать, не ко времени мне эта операция… Уезжая экстренно в 51-ю клинику, оставил ведь на письменном столе неоконченную рукопись давно начатой книги. Дело за эпилогом. По объему вроде бы немного. Но ведь именно он, как правило, венчает всю конструкцию, как шпиль на башне, как замысловатая закорючка в авторской подписи… В конце не смог сдержать эмоций. Само собой выплеснулись со дна души. В теперешнем своем положении больше всего тревожусь за судьбу недописанных страниц. В конце же намекнул, что будет очень обидно, если вместо меня кто-то своей рукой поставит логичную точку.

Мысль свою подспудную старался донести до слуха чуткого собеседника без лишних эмоций, без надрыва. Тем не менее правильно был понят. Не тратя слов, Ярослав Сергеевич, личную уверенность в благополучном исходе предстоящей операции выразил крепким-крепким мужским рукопожатием. Однако, как впоследствии выяснилось, фрагменты нашей приватной беседы анестезиолог все же передал «бригадиру».

 

Оказалось, что мое опасение за жизнь (в итоге за судьбу рукописи) было не только на языке, — сидело в глубине, в подкорке. Впоследствии это уловила электроника и протокольно зафиксировала в выданном на руки итоговом эпикризе. Вот то место: «За время нахождения пациента в отделении реанимации отмечались отдельные эпизоды спутанности сознания, а также неадекватности». Судя по всему, за пять с лишним суток пребывания в ОРИТ иногда я заговаривался — соответственно, значит, сболтнул лишнее… Теперь же в кабинете хирурга на прямо поставленный вопрос ответил кратко, уклончиво:

— О чем книга? О жизни, доктор… О нашей мучительной жизни. Ну а вам-то признаюсь: о медицине тоже.

Левая бровь изогнулась, пошла вверх.

— Было бы интересно подержать издание в руках.

В башку явилась шальная идея:

— Если не возражаете, профессор, я готов посвятить вам многолетний свой труд… По чести говоря, лично вам жизнью своей обязан.

Возникла короткая пауза, показавшаяся мне вечностью.

— Сочту за честь, — был ответ визави.

Вслед Калинников протянул свою визитную карточку.

Эпилог

В соответствии с правилом пишущих дал я рукописи срок хорошенько отлежаться в темном месте. Затем по наитию достал заветную папку, неспешно перечел второпях написанное. Перевернув последнюю страницу, час-другой провел в полной самоизоляции. В какой-то момент из глубины сознания явилась мрачная мысль, что в книге нет конца.

Это был почти приговор. Мне стало нехорошо. Вспомнилась молодость, когда я, стиснув зубы, трудился в самой авторитетней газете той поры — «Советской России». Нашим главным редактором был Зародов Константин Иванович — общепризнанный газетный «волк» с острейшим политическим чутьем. Бывало, в наш вместительный редакционный конферен<